Афганский рубеж 3

Глава 15

Гул в грузовой кабине Ми-8 продолжал действовать на меня, как успокоительное. Запахи брезента, пота и медикаментов били в нос сильнее, чем доносившийся через открытый иллюминатор «аромат» выхлопных газов.

Под ноги то и дело закатывались гильзы от пулемётов и автоматов. За то короткое время, что вертолёт был над кишлаком, пострелять парням пришлось немало.

Кеша махал на эмоциях руками, рассказывая бойцам Сопина, как нам удалось выбраться. Сам же Игорь Геннадьевич, опустив кепку на глаза, спал, покачиваясь в такт болтанки.

Бортовой техник из нашей эскадрильи вышел из кабины экипажа и подошёл ко мне. Ему не терпелось узнать, как у нас с Кешей дела.

Оказывается, к месту крушения прилетела пара из моего звена Васюлевич-Залитис. Но в это время нас уже эвакуировали. Повезло, что забирали из соседнего района группу Сопина. Подобрали и нас.

— Они спрашивают, как здоровье у вас? — подошёл бортач, указывая на иллюминатор за моей спиной.

Я повернул голову и увидел пару Ми-24, следующих рядом с вертолётом. Рад, что парни нас не бросили, но вот кто тогда прикрывает звено «пчёл»?

Им было поручено их сопровождать. Стало быть, ослушались приказа.

— Нормально всё. Спасибо скажи, что не забыли. А где Баев? — уточнил я.

— Понятия не имею. Я в эфире только слышал, что он доложил: «302й сбит, выживших не обнаружил».

Как он мог нас не заметить? Ох, уж это Баев!

— А вы как заметили?

— Мы как раз снижались с гор. Видим, что поднимается дым из кишлака и огонь горит. Ми-24 так полыхал, что шансов особо мы вам не давали.

Бортач объяснил, что садиться в кишлаке, когда у тебя полная кабина людей не лучшее решение. Я с ним согласен, что риск слишком большой. Тем более что не было известно живы мы или нет.

— Пролетаем над позициями десантников и тут на аварийной частоте что-то непонятное прорывается. Кроме слова «терплю» ничего не разберёшь. Мы у 001го запрасили, принимали ли они сигнал, а оттуда тишина. Мол принимали сигнал, но не разобрали.

Бортовой техник объяснил, что командующий дал указание ещё раз пройти над местом падения. Тут нас и нашли.

— Кое-как примостились и забрали. Как видишь, только несколько дырок насобирали, — показал бортач на разбитый иллюминатор и пробитый фюзеляж в нескольких местах.

Бортовой техник ушёл в кабину, оставив меня на одного из разведчиков.

— Давай обработаю тебя, — сказал он мне на ухо.

Это был санинструктор из отряда Сопина. Он начал обрабатывать мне повреждения, скрупулёзно осматривая каждую царапину. Его рюкзак с нашитым красным крестом лежал у меня в ногах, и я мог разглядеть солидное содержимое его РД-54. Тут были медицинские инструменты, различные препараты и даже трофейные лекарства.

Моё внимание привлёк пластиковый пузырёк с надписями на английском.

— Трофейный? — громко сказал я санинструктору, пытаясь перекричать шум в грузовой кабине вертолёта.

— Да. Такое в медроте не достать, — достал он пузырёк и показал мне. — Это кровозамещающая жидкость. В нашей армии только в стеклянной таре, а здесь надёжный пластик.

То, что наши спецназовцы пользовались трофейными медикаментами для меня не новость. «Доктор», как обычно называли всех медиков бойцы из отрядов спецназначения, продемонстрировал мне и некоторые антибиотики, противомалярийные препараты и ещё парочку зарубежных лекарств.

За бортом уже показался аэродром. Яркое солнце продолжало слепить и нагревать вертолёт до невероятных температур.

Санинструктор закончил меня обрабатывать и сел рядом со спящим Сопиным. Тут ко мне подсел Кеша.

— Саныч, ну каковы наши действия? — спросил Кеша, потирая кулаки.

— Пока не знаю. А ты чего костяшки полируешь?

— Ну как же⁈ Я согласен, что он подполковник. Но мы из-за него чуть не погибли. А я… Ну я чуть обосрался. Такое я ему простить не могу.

Насчёт преждевременного похода в туалет, Кеша вряд ли соврал. Он парень прямой и, будто старый акын, что видит, то и говорит.

Но и нанести телесные повреждения старшему офицеру, да в зоне боевых действий, да ещё и группой лиц — попахивает очень большими проблемами для нас.

— Так что? У меня чуть «собачка носик не показала»…

— Кеша, ты вот эти аллегории на тему похода в туалет, оставь при себе. Бить Кузьму Ивановича нельзя. Пока! Я тебе дам знать, когда можно.

— Вот и хорошо! Саныч, а у тебя… ну, пожевать ничего нет? Я слона сейчас готов съесть, — спросил у меня Кеша.

Еды у меня не было. Зато разведчики Сопина угостили Иннокентия. Судя по его лицу, он ожидал нечто иного, чем галеты.

— Они же несладкие — вздохнул Кеша, но разведчики только мило поулыбались.

В итоге, так и грыз Иннокентий выданные ему «волчьи пряники», как обычно называют военные галеты.

Бортовой техник вновь вышел из кабины экипажа.

— Сказали вас в госпиталь. Приказ комэска.

— Интересно в какой? Сразу в Ташкент? — поинтересовался я.

Бортач пожал плечами. Тянет время, Кузьма Иванович. Он сто процентов либо в штабе дивизии, либо в жилом городке. На КДП в классе подготовки торчать не будет.

Я прошёл в кабину и попросил командира экипажа высадить нас в Баграме. Он был удивлён, но возражать не стал.

Вертолёт, прикрываемый парой Ми-24 зашёл на посадку. Я уже находился в предвкушении разговора с Баевым. Его бы застать на стоянке вертолётов, пока он не успел убежать.

Но его Ми-24 уже стоял на положенном месте, а лётчик-оператор помогал бортовому со швартовкой лопастей. Самого же Баева не было.

Ми-8 медленно рулил на место стоянки, чтобы выключиться. Сопин в этот момент проснулся и подмигнул мне.

— Подлатал тебя «доктор»? — спросил он.

— Да. У вас машина где? — уточнил я.

— Вон ждёт. Тебе в госпиталь?

— Нет. В жилой городок. В одну из «бочек» надо заглянуть.

Возможно, самым верным было бы доложить особисту Турину. Но в глаза гаду хотелось сначала посмотреть. Вертолёт остановился, и мы начали выходить на залитую солнцем бетонку.

Дышать совершенно нечем. Зной, сухой ветер с небольшими частицами пыли были ни чем не лучше гари и дыма. На стоянке все были рады, что с нами всё хорошо.

Первым нас встретил Валера Носов, который принялся обнимать меня. Я успел и его предупредить, что получил ожоги, но мой бортовой техник уже по прожжённой форме одежды всё понял.

— А с вертолётом что? — спросил Валера.

— Махнул не глядя. Мне к Баеву надо. Где он?

— Его и след простыл, когда они приземлились.

Среди толпы техников был и лётчик-оператор Баева. Он подошёл к нам и начал извиняться, что не продавил Кузьму Ивановича.

— Я ему говорю, что надо пройти ниже и медленнее, а он ни в какую… — начал рассказывать оператор, но меня больше интересовал другой вопрос.

К нему претензий особо нет, если всё так, как он рассказывает.

— А почему не прикрыли? По нам с ПЗРК отработали. В спину пустили! — злобно сказал Кеша.

— Да я слышал и видел. Ну говорю же вам… не летит туда, куда я говорю, и всё. Не вырывать же у него ручку управления, — развёл руками лётчик-оператор Баева.

— То есть, он нас не прикрывал, а улетел в сторону после того, как пустил ракеты? — спросил я, и оператор кивнул.

Всё у меня в голове сложилось. И почему Баев нас не прикрыл, и почему не сел в кишлаке, и почему не повёл группу мимо зелёнки, когда погиб экипаж наших товарищей.

Сопин, как и обещал, подкинул нас с Кешей в жилой городок. Конечно, я бы лучше пошёл в госпиталь. Чистые палаты, мягкие кровати и приятный запах постиранных простыней. И девушки медсёстры ходят рядом, окружая тебя заботой.

Немного осталось до этого момента. Долгим разговор с Баевым у меня не будет.

Подойдя к двери его жилой бочки, я постучал в неё. В доме был какой-то шум, но Кузьма Иванович голоса не подал.

— Сань, ты мне сказал, что дашь знать, когда можно ударить. Сейчас этот момент?

— Да подожди ты. Не вошли ещё даже, — ответил я и толкнул дверь вперёд.

Скрипнув, она поддалась, и мы прошли в дом Баева. Кузьма Иванович, как я и предполагал, собирал вещи.

Вид у него был не самый здоровый. Лицо мокрое от пота, глаза бегали из стороны в сторону, а руки слегка дрожали.

В помещении было весьма жарко. Ни кондиционер, ни вентилятор не работали. Такое ощущение, что Баев закрылся от всех. Вот только входную дверь забыл подпереть.

— Разрешите доложить, товарищ подполковник? — выпрямился я, убирая за спину автомат.

Может быть, именно этот факт заставлял нервничать комэска. Но когда я убрал, Баев продолжал напоминать мне пленного перед расстрелом.

Я посмотрел на Кешу, и тут же понял причину столь большого потоотделения Кузьмы Ивановича. Иннокентий держал автомат в руках, направив его в сторону Баева.

— Кеша, убери, — положил я руку на автомат Петрова.

— Блин. Я не специально, товарищ подполковник.

Баев утёр лоб и убрал в сторону кожаную сумку, куда складывал вещи. Правда нос задрал на небывалое значение угла тангажа.

— Вы доложить хотели, Клюковкин? Или объяснить, почему не выполнили мой приказ и не убыли в госпиталь? — попробовал наехать Баев.

— Докладываю. Задача по прикрытию высадки десанта выполнена. При выполнении боевой задачи был сбит. Произвёл аварийную посадку в кишлаке Пасмазар. Вертолёт разрушен и сгорел. При эвакуации…

— Довольно! Хватит тут сцену с хвалебным докладом устраивать. Что вы этим хотите доказать? И кому? — прикрикнул Баев, снимая куртку от комбинезона.

Вся одежда подполковника была в тёмных пятнах. Так сильно он пропотел!

— Если ответите на вопрос, то мы закончим и уйдём.

— Я ничего не буду отвечать. Ни тебе, Клюковкин, ни тебе Сидоров!

— Я Петров, — поправил комэска Кеша.

— Мне плевать! И на тебя, Саша Клюковкин тоже. На эту страну, на вашу эскадрилью. Я уехать отсюда хочу. Чтоб вас не видеть, — сквозь зубы проговорил Баев, достав из кармана сигареты и спички.

Кеша повернулся ко мне и спросил шёпотом.

— Саныч, а сейчас подходящий момент?

— Пока нет. Я с ним не поговорил.

Баев сел в кресло и закурил. Сидел он вразвалочку. Нога на ногу, руки в стороны и взгляд недовольный. Будто это я виноват в том, что он боится.

— Хорошо, Клюковкин. Да, я не видел что вы живы, и доложил об этом. Но теперь ведь всё хорошо! Получите по ордену. Ты, Сан Саныч — Красного Знамени. Это минимум. А твой Иванов — Красной Звезды…

— Я Петров, товарищ подполковник! — возмутился Кеша.

— Да насрать, — махнул Баев. — Хорошо, а давай к званию Героя? У меня есть, кому это дело протащить…

Надо этот аттракцион невиданных обещаний заканчивать.

— Я пришёл вам сказать, что вы трус, Кузьма Иванович. И за свою трусость, будете отвечать не перед нашей эскадрильей, а перед советским законом.

Тут Баев совсем обозлился. Кузьма Иванович затушил сигарету прямо об кресло, в котором сидел и вскочил на ноги.

— Пошёл вон, старлей! И олуха этого забери, — указал Баев на Кешу.

— Я Петров, — вновь Иннокентий поправил Кузьму Ивановича.

— Да мне всё равно! Вышли отсюда! — разрывался Баев.

Но я начал замечать, что ему всё труднее и труднее сдерживать эмоции. Вот-вот и затухнет совсем, опустившись на пол без сил.

— Из-за вас погибли три человека. Из-за вас был сбит вертолёт ведомого, который вы должны были прикрыть. Ну и вы же бросили экипаж ведомого в кишлаке, полном духов. Всё из-за вашей трусости.

— Да! — крикнул Баев и подошёл ко мне вплотную. — Я был вынужден это сделать. Там ПЗРК, в кишлаке пулемёты. И куда садиться?

Кузьма Иванович опустился в кресло и закрыл лицо ладонями. Такому человеку командовать эскадрильей нельзя.

— Саныч, а сейчас? Промеж глаз как садану… — шептал Кузя.

— Не сейчас, — прошипел я.

Баев поднял голову, но в его глазах раскаяния не было.

— И что ты мне предлагаешь делать? Я трус и трусость проявил. Если не убьют раньше, пойду под суд. Идите в госпиталь. Свободны!

Кеша всё не успокаивался. Ему вот только и надо ударить.

— Саня, давай сейчас?

— Рано, — шепнул я. — Хотите, я вам скажу, что делать дальше, товарищ подполковник?

Теперь по всем линиям у Баева будут проблемы. Партийной, административной и так далее.

— И что же?

— У вас два пути, товарищ подполковник. В первом — вам понадобится листок. Напишите как есть и спокойно уедете в Союз…

— А второй? — перебил меня Баев?

Не хотелось бы ему показывать второй вариант. Но намекнуть придётся.

Я вытащил пулю из кармана.

— Вот, — кинул я патрон Баеву, который он поймал.

— И что мне с этим делать?

— Это ваш второй вариант. Одного патрона для вас лично будет достаточно.

При этих словах я показал Кеше, чтоб шёл за мной.

Выйдя на улицу, я не думал о том, что Кузьма Иванович выберет второй вариант. Помня о том, что у него большие связи, его будут обелять до последнего.

Так что самым простым решением будет отправить его в Союз. И в нашей эскадрилье все вздохнут с облегчением. Останется только ждать, кого нам пришлют нового.