Зодчий. Книга V

Глава 3

Люций сидел возле телевизора с пультом и увлечённо играл. По плоскому экрану ползала невероятных размеров змея, занимающая большую часть экрана. В доме царил полумрак, перед кроватью стояли две грязные тарелки, и пахло в комнате очень неприятно. Я прошёл мимо дивана, отчего вечный чуть наклонился, чтобы не проиграть. Резкий свист раздёрнутых штор залил лежбище дневным светом. Сашин подопечный не зашипел, как вампир на солнце, но вздрогнул. Змея на экране с удовольствием схватилась зубами за хвост и проиграла мелодия поражения.

Люций тихонько вздохнул, опустив пульт, и посмотрел на меня грустно-грустно.

— Злюка!

— Грязнуля, — парировал я.

Вечный вытянул шею, разглядывая тарелки, и виновато оглянулся. Подобрал посуду, повернулся к двери и вскрикнул, выронив грязную ношу. Осколки брызнули во все стороны, и некоторые были перепачканы в останках брюквы. Дигриаз сдвинул шляпу на затылок и прислонился к косяку, изучая полуголого Люция.

— Всё в порядке, он друг, — бросил я перепуганному безумцу. — Билли, это Люций. Люций, это Билли.

Американец был непривычно серьёзен, однако с места не двигался.

— Посмотришь? — повернулся к нему я. Билли отлепился от двери и медленно приблизился к застывшему вечному. Под каблуками хрустнули осколки, однако идти за веником я не спешил.

— Всё хорошо, парень. Всё хорошо, — мягким тоном проговорил Дигриаз. — Я сейчас просто коснусь твоей головы. Кончиками пальцев. Я хочу тебе помочь, парень.

Люций отпрянул с воплем, запрыгнул на диван, заозирался в поисках путей для отхода, и, не найдя оных, горестно завыл:

— Саша-а-а-а-а!

Барон поднял руки, показывая ладони.

— Всё хорошо, Люций. Всё хорошо. Я тебя не обижу.

Вечный вжался в стену, пытаясь отстраниться. Когда Билли коснулся его плеча, Люций вдруг взревел и набросился на барона с кулаками. Дигриаз ловко отбил все атаки, даже пинок в пах парировал так, словно делал это каждый божий день. После чего сграбастал брыкающегося Люция, заблокировав его одной рукой, и прижал ладонь к затылку безумца. Вечный застыл, будто его на кол насадили. Рот открылся, готовый исторгнуть вопль боли.

Несколько секунд Билли хмурился, а затем отступил. Вечный упал на четвереньки и торопливо пробежал по комнате, после чего скрылся от хрономанта за моей спиной.

— Каша, — сказал Билли. — Прости, Миша. У него в голове натуральная каша. Не с моими умениями в нём копаться. Рубец на сознании очень серьёзный. Парню на самом деле досталось.

Барон выглядел задумчивым.

— Даже не знаю, что тебе и посоветовать, Миша. Его просто обнулили, выжгли связи все. Я такое видел только пару раз.

— Расскажи где, чтобы я там не ходил, — заметил я.

— Смешно, — без улыбки сообщил Дигриаз. — Меня подмывает порезать ему руку, чтобы убедиться в твоих словах. Можно? Один маленький порез! Никто и не узнает!

Он посмотрел на меня и без слов всё понял:

— Понимаю. Тяжкое бремя морали. Хорошо, резать не будем. Но вы не правы. Его не пытки сломили. Его осознанно изувечили. Любопытно. Когда ты говоришь это случилось? Тридцать лет назад?

— Двадцать пять, — поправил его я. — Люций упоминал какого-то Ставра. Здесь тоже ничего не найти? Ведь что-то в нём осталось.

— Там сознание парня — это один такой большой рубец, Миша. Что-то, конечно, осталось. В глубине. Что-то будет просачиваться, но разбираться в деталях, это как канат в иголочное ушко пихать. Здесь нужны специалисты высокого ранга, но по пальцам рук пересчитать всех. Магистр нужен, не меньше.

— А твой ранг? — ввернул я.

— Адепт я, адепт, любознательный Зодчий. Ну, может быть, ближе к мастеру. Но никому не рассказывай, это большой секрет, — сделал страшные глаза Билли. — Мне очень не хотелось бы заметать следы так, как принято в наших кругах. Понимаешь?

— Нет, — признался я. — А как их заметают в ваших кругах? Ты вообще кто? Секретный агент или ликвидатор теневых баронов?

— Боже мой, Миша, кто задаёт такие вопросы? — поморщился Дигриаз и тряхнул головой. — Короче, дай мне время. Я подумаю, кому стоит его показать, чтобы завтра тебя не заперли в самой глубокой урановой шахте. Мудро было не выставлять беднягу напоказ. И, кстати, это много объясняет в действиях Аль Абаса…

Из меня вырвался тяжёлый вздох:

— Ну да, ты же ещё и про них знаешь больше обычного смертного. Вот серьёзно, чем ты занимаешься, Билли?

Я прошёл в коридор, нашёл веник и принялся убираться.

— Ну, то там, то сям. То тут, то там, — ответил Дигриаз. — Кто даст правильный ответ, тому светит двадцать лет, понимаешь?

— Где пропадал столько времени — тоже не скажешь?

Он горестно вздохнул:

— Прости. Я помню, что мы договаривались, и ты был пунктом один в моих планах, но обстоятельства изменились. Нашёлся один из моих старых… друзей, Миша. Мне нужно было о нём позаботиться.

В последнем слове был оттенок холода настолько яркий, что и уточнять, как именно барон позаботился о старом друге — совсем не хотелось. За внешней чудаковатостью и шутовством скрывался человек, дорогу которому переходить не рекомендуется.

— Но я готов выступить в следующем походе!

— На подхвате пойдёшь во втором эшелоне. Сейчас у меня будут испытания.

— Понимаю, принимаю. Смиренно буду ждать шанс всадить твой клинок в осквернённое сердце какой-нибудь твари. Ты собрался брать второй Колодец? Не слишком спешишь?

Я пожал плечами. Передо мной вдруг нарисовался Черномор:

— Хозяин. Вас ищут. Должен ли я связаться со Станиславом Сергеевичем Снеговым, чтобы он подогнал машину, и вы отправились в бега? Рекомендую покинуть территорию страны через Мурманский порт. По статистике, этот маршрут бегства в Восточную Америку самый оптимальный. Должен ли я заказать…

— Помолчи. Кто ищет? — прервал его я. Опять сбились настройки⁈ Эти искусственные интеллекты будто сбрасывают сами себя. Дело в алгоритмах самообучения?

— Полиция, Хозяин, — уточнил седобородый помощник. — Хотите, я использую модуль визуализации и обману их? Направлю по ложному следу? Не рекомендую прибегать к насильственным методам. Это всё-таки полиция.

— Черномор, мне нечего скрывать.

— Позвольте усомниться, Хозяин, — неожиданно возразил ИскИн, но тут же считал мои эмоции и осёкся. — Простите, Хозяин. Я слишком в себя поверил.

— Скажи им, где меня искать, — попросил я и продолжил убирать обломки. Дигриаз всё это время изучал дом, с наслаждением принюхиваясь.

— Здесь пахнет красивой женщиной, Миша, — сказал он. — У вас с ней отношения? Хм…

«Американец» помотал головой и радостно просиял:

— Нет-нет, тут было две женщины. Ты меня поражаешь! Такой юный и такой востребованный. Эх, мои лучшие годы, где вы. Или это к безумцу приходили? Он так хорош?

— Не паясничай, — задумчиво сказал я. — Кстати, сюда идёт полиция. Вдруг ты ещё и в розыске.

— Ты слишком серьёзный, Миша. Так и заболеть недолго, — цокнул языком Билли. — Если позволишь, я покину здание через чёрный ход.

Я вышел из дома, как раз когда к нему приблизилось трое полицейских. Один был в штатском, по центру, двое в форме, будто сопровождение.

— Михаил Иванович Баженов, если не ошибаюсь? — заговорил тот, кто был в группе за главного. Короткая стрижка, высокий и худой, он двигался с грацией кота, а круглые глаза без ресниц выражали вечное недоумение всем окружающим миром. Дополняли картину глубокие продольные морщины на лбу.

— Я. Чем обязан?

— Лейтенант полиции Матюхин Александр Павлович, — он выудил из кармана документы и протянул мне, дождался кивка и убрал бумаги обратно. — У меня к вам несколько вопросов. Найдётся минутка? Если вам угодно, мы можем проехать в более подобающее место.

— Это место меня вполне устраивает. Что вас интересует?

Держался лейтенант уверенно, Черномор вывел мне все данные по этому человеку и, надо сказать, послужной список у полицейского был достойный. Отличная раскрываемость, несколько грамот и знаков отличия. Плюс ко всему женат и воспитывает дочку. Брак первый и, может быть, последний, так как в порочащих связях не замечен. Я проникся какой-то неуместной симпатией к незнакомцу, несмотря на то, что визитёр совершенно точно союзником не является. И пришёл сюда не ради визита вежливости.

— Вы ведь знакомы с Павлом Павловичем Скоробогатовым? — начал издалека Матюхин.

— Разумеется. Мы были соседями.

— У нас есть сведения, что между вами всё протекало не очень гладко.

— Ну, друзьями нас назвать нельзя, но чтобы были какие-то проблемы… Я и не припомню сразу, — нахмурился я.

— Постарайтесь вспомнить. Может быть, он вам угрожал? Или угрожал кому-то из ваших людей? — пытливо продолжал лейтенант.

— О, такое я бы запомнил, — улыбнулся ему я. — Мне нечасто угрожают.

Он вежливо ответил на улыбку, а я отметил, что один из полицейских старается делать серьёзный вид, но то и дело кидает на меня восторженные взгляды.

— Вам знаком Артём Подольский? — переключился лейтенант. Вот ведь лис. Он мне нравился. Жалко, что под меня копает. Нюх у него есть, ничего не скажешь.

— Помощник графа? Конечно. А что такое?

— Он погиб некоторое время назад, — склонил голову набок Матюхин, старательно изображая невесомость своего изначального вопроса.

— Да, конечно, я слышал, несчастный случай. Разве смерть графа связана с этим? — продолжил игру я.

— Где вы были в день гибели Павла Павловича Скоробогатова? — снова переключился Матюхин.

— Здесь, — раскинул я руки. — На своей земле.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Да много кто, господин лейтенант. Начиная с дочки Павла Павловича и заканчивая часовыми у Конструкта. Ещё в трактире можете поспрашвивать. Я Зодчий, и у меня очень много дел, — с намёком сказал я.

— Наслышан о вас, Михаил Иванович, наслышан. Кстати, насчёт Светланы Скоробогатовой. Может быть, вы знаете, какие у них были отношения? — вцепился в упоминание девушки Матюхин. — Насколько я понимаю, она съехала от отца незадолго до его кончины.

— Я туда не лезу, Александр Павлович. Это дела их семьи… — я добавил в голос немного льда.

— Может быть, она что-то вам говорила о разногласиях между ними?

Я медленно помотал головой. Разговор начал меня утомлять.

— А у вас есть алиби на день гибели Подольского? — вдруг спросил Матюхин.

— Вероятно да. К сожалению, не знаю, когда он погиб. Вы подозреваете меня в нескольких убийствах, правильно понимаю? — мягко поинтересовался я.

Он, не моргнув, выдержал мой взгляд. Его лицо не выразило ни злости, ни раздражения. Должно быть, лейтенант слышал такой вопрос несколько раз в день. И часто от тех, кто на самом деле был виновен.

— Михаил Иванович, — с ноткой сожаления произнёс полицейский. — Вы человек благородный и, простите за прямоту, один из самых влиятельных людей в регионе. Моя обязанность заключается в том, чтобы выдвинуть все возможные версии и исключить неверные, а после раскрыть преступление. Убит благородный человек, Михаил Иванович. До этого погиб его помощник. Я не верю в совпадения. В ваших интересах помочь мне в расследовании. Ведь страдает и ваша репутация.

— Понимаю, Александр Павлович. Работа, — кивнул я.

— Что касается алиби, Подольский погиб семнадцатого числа. Припомните, может быть, что вы делали в этот день? — изучал меня Матюхин.

— Это легко. В тот день у нас было слаживание гвардии на полигоне. Но позвольте вопрос, Александр Павлович, — прищурился я. — Одно дело допрашивать меня по поводу гибели графа. Благородного человека. Насколько я знаю, Подольский таковым не был, верно?

— Верно, — кивнул лейтенант.

— И человеком он был настолько криминализированным, что на нём печать ставить было некуда, верно?

Матюхин снова согласился:

— Тогда почему вы считаете, что из всего многообразия людей, желающих смерти этому Подольскому, вы привязываете к нему именно меня, и при этом используете смерть Павла Павловича? — вкрадчиво спросил я.

Один из полицейских посмотрел на товарища, разделяя моё тихое возмущение.

— Простите. Кажется, я вас задел, — нахмурился Матюхин, а затем приказал своим людям возвращаться к машине. После чего выключил в кармане диктофон.

— Не для протокола, Михаил Иванович. Основная версия, которая разрабатывается, связана именно с вами. Спущена сверху. Вы кому-то крепко насолили. Прямого приказа навесить на вас всех собак нет, но совет присмотреться имеется.

— Благодарю за честность, Александр Павлович. Чем обязан такому вниманию с вашей стороны?

Полицейский не глядя на меня сказал:

— Это личное, Михаил Иванович. Поработайте над алиби, хорошо?

Он повернулся и со значением добавил:

— Думаю, если найдётся пара людей, не связанных клятвой Рода и не являющихся вашими родственниками, то это поможет вычеркнуть вас из списка подозреваемых. Возможно, стоит поискать среди гвардейцев?

— Вы всё больше удивляете меня, Александр Павлович.

— Я знал, кто такой Подольский. Миру без него будет лучше. Если же вы и правда как-то замешаны… Мне не хотелось бы сажать вас, после того как не удалось посадить его. Всего хорошего, — откланялся он.

Толковый парень. Надо будет к нему присмотреться. Весть о таинственном недоброжелателе меня совсем не удивила. Их ещё будет много. Главное, чтобы проявили себя. Возможно, лейтенант поможет мне узнать тайного воздыхателя поближе.

Но отвлекаться от своих планов я не собираюсь. Сейчас важней всего поход на Злобек.

Сталкеров Глебова я отправил на север от Влодавского Колодца. Пусть ищут там источники Скверны. Мне нужна буферная зона у Приборово, и мне нужно больше людей, способных воевать с монстрами. Вольные Охотники Вепря люди, не спорю, прекрасные и могучие. Но их мало, и с каждой вылазкой могло стать ещё меньше. Потом когда-нибудь наступит момент, что они не смогут даже с патрулированием справиться. Чего уж говорить про вылазки.

Мой верный соратник на выраженные сомнения поворчал, конечно, но согласился. Правда, попросил разрешения сначала связаться со старыми знакомыми из ватаг Вольных. Я, разумеется, спорить не стал. Свой человек среди охотничьей братии гораздо лучше, чем поиск их посредством талантов Миклухи. Старый имперский кадровик, конечно, человек опытный, но подходящих специалистов должны искать те, кто понимает, кого ищет.

Поход в Злобек я назначил на седьмое сентября. Как раз были готовы все мои заказы. И, что важно, самый главный из-них. Результат работы я ждал, словно ребёнок своего дня рождения. В надежде, что подарок будет самым чудесным, но всё ещё припоминающим белые носки от бабушки на прошлый праздник.

К сожалению, не все мастера показывали нужное мне качество. А специалистов, готовых взяться за мой особенный заказ, в округе вообще не было. Кроме одного.

Когда оружейник выложил передо мной свою работу — я восхищённо ахнул.

— С… С… С… Спас… Спасибо, — с трудом сказал на это мастер. Несуразный, близорукий, заикающийся — он всецело погружался в процесс творения, черпая духовную силу и передавая её металлу. И это чувствовалось. Оружейник жил работой.

Я бережно взял шедевр, излучающий невероятное Эхо. Коснулся пальцем острия. Изящное, прекрасное творение.

— Боевые характеристики сохранились?

— Ну, т… т… так… с… себе… П… по… погрешность б… б… больше. Но б… б…бьёт дай Б… Б…Бог.

— Мне нужно ещё, — сказал я гению.

Он кивнул, и бросил взгляд на свою работу в моих руках. Сокрушённо вздохнул, забрал плату и развернулся прочь, исчезнув в недрах лавки.

Я осторожно уложил своё секретное оружие в плотный чехол и вышел.

Снегов ждал меня у входа, и тенью снялся с места, поравнявшись со мной на пути к машине.

— Станислав Сергеевич, — сказал я ему, когда сел в «Метеор», — может быть, вам следует завтра остаться дома? У меня был разговор с одной из матушек, и они считают, что я вас не жалею.

— Нет, — коротко ответил Снегов. — Раз у меня с ними не выходит, значит, надо больше пытаться. Только так это и работает.

— Мудрые слова, — улыбнулся я. Настроение было отличное. Если всё пройдёт как надо, это сильно оптимизирует процесс. Я повернулся, глянув на лежащий на заднем сидении чехол.