Зодчий. Книга V

Глава 16

Когда мы подходили к дому, то я увидел, что в нём горит свет, и Саша сидит за столом, напротив ноутбука. Брови нахмурены, руки сцеплены в замок, и девушка опиралась на них подбородком.

— Кто это? — напрягся психомант Иннокентий.

— Друг, — ответил я.

— Ей мы тоже доверяем, Олег Сергеевич? — прохладно поинтересовался он. — Быть может, сразу объявим всему посёлку кто мы и зачем мы здесь?

— Спокойнее, Кеша, — тихо сказал Кожин-Дигриаз. — Девочка на нашей стороне.

— На нашей стороне очень много людей, Олег Сергеевич. Но стороны часто меняются. Не вы ли учили смотреть в будущее и мыслить стратегически?

— Кеша… Тебе мало моего слова? — прищурился псевдо-Билли.

На психоманта это подействовало лучше щелчка плети. Он поднял руки с виноватым видом:

— Простите, Олег Сергеевич. Если вы считаете, что так правильно, то кто я возражать.

— Вот именно, Кеша. Не забывайся.

Кожин перехватил мой изумлённый взгляд. Такая разительная перемена… У меня было столько вопросов! Но потом.

Я поднялся на крыльцо и постучал. Панова открыла, не спрашивая, и ахнула:

— Миша, я как чувствовала, что это вы… У меня тут?!. О, ты не один.

— Претти бэйб, — расплылся в сладкой улыбке Кожин и скользнул вперёд, взяв Панову за руку и коснувшись её губами. — Рад видеть вас в эта ночь. Вы так чарминг, ю ноу? Оу, мои манера! Это есть мой… как это на русском… Чужой друг? Коррект?

— Другой, — поправил я его. — Саша, это тот человек, про которого я говорил.

— Позвольте войти, милая барышня?

— Вы уже вошли… Миша? — Александра насторожено переводила взгляд с меня на гостей.

— Всё в порядке. Где Люций?

— Где ему быть, в телевизоре, конечно.

Когда мы прошли в гостиную, где на диване расположился вечный, то несколько секунд наш подопытный увлечённо гонял змейку. Потом покосился на меня, на психоманта и медленно отложил пульт, приготовившись к бегству.

— Всё хорошо, друг мой. Всё хорошо, — улыбнулся ему Иннокентий. — Не волнуйся. Это прекрасный вечер, прекрасные люди. Тебе ничего не угрожает.

От действия дара стало душно в помещении, психомант приблизился к зачарованному Люцию, на лице которого появилась глупая счастливая улыбка.

— Ты среди друзей, парень.

Иннокентий присел рядом с вечным, заглядывая тому в глаза. После чего положил обе руки на темя Люция, и наш любитель брюквы не пошевелился, покорно сидя на месте. Амулет защиты на моей груди снова стал греться.

— Это займёт некоторое время, господа. Я бы на вашем месте приготовил чай, — в сторону сказал психомант.

— Гуд идея! — воскликнул Кожин. — Сударынья, у вас есть краснодарский? О, плиз, пусть он будет! Лучший чай по два сторона океана!

— На кухне. Я никуда не уйду, — насупилась Панова, с неприязнью глядя на Иннокентия. — Он ему не навредит?

— Оу, донт ворри! — легкомысленно отмахнулся Олег. — Мой друг очень… заболотливый.

— Пожалуй, тоже выпью чая, — двинулся я в соседнюю комнату. Закрыл за собой дверь, прошёл к кухонному уголку и поставил чайник. Повернулся к усевшемуся за стол Кожину.

— Шишка ты, как понимаю, очень важная, — не стал я ходить вокруг да около. — И не буду спрашивать, чем занимаешься. Устраняешь ты недружественные правительства или просто собираешь информацию — не важно.

Мой друг изобразил ладонями сердечко и умилённо наклонил голову набок.

— Но книга… Ты не можешь прямо сказать, что у тебя к Паулине? И почему вы ничего не сделали с Аль Абасом, раз знаете о его существовании?

— Когда я только начинал службу, мне сказали, что моё увлечение литературой может стать препятствием для успешной работы, Миша, — с мечтательным видом сказал Кожин. — Я отказался от предложения, потому что творить — это важно. Кто чувствует зуд творчества, тот всегда будет счастлив и несчастлив одновременно. Однако за те моменты, когда ты на гребне вдохновения, можно простить сотни часов неподвижного сидения. И вот в моменте вдохновения некоторые идеи кажутся тебе гениальными, яркими. Ты создаёшь отсылки и надеешься, что их поймут. Прямой текст убивает чудо, Миша. Рад, что ты уловил мои намёки.

Я терпеливо ждал продолжения, не комментируя уровень намёков.

— Существование культа не афишировалось, но мы о нём знали. Потому что гораздо проще ловить того, кто считает, будто его не ловят, знаешь ли, — Олег расслабленно крутил монетку между пальцев, изучая меня. — Твоё открытие на батарее того полковника ситуацию кардинально поменяло. Знаешь, что за двадцать лет только один раз удалось раскрыть ячейку культа? Зодчий Баринов в Таганроге, его брат, баронесса Людова, поэт Шоров-Денов, плюс местный глава профсоюза металлургов, ну и ещё несколько людей не столь важных. Все покончили с собой в момент ареста, а тот, кто сдал их всех, умер крайне неприятной и загадочной смертью, несмотря на защиту свидетелей. Говорить о культе напрямую, сам понимаешь, не приветствуется.

Он состроил загадочное выражение лица.

— Насчёт Паулины… — Кожин поморщился. — Она в разработке жандармерии, Миша. Так что держись от неё подальше. Девушка замазалась в очень нехороших связях. Когда настанет время, за ней и её близкими придут очень серьёзные люди.

— Жандармерия? — хмыкнул я, отыскал краснодарский чай, щедро насыпал его в заварочный чайник и залил сверху приготовившимся кипятком.

— Думаю, ты всё сам прекрасно понимаешь, — Олег вытянул шею. — Госпожа Князева особо и не скрывает своего отношения к устоям Российской Империи, а такие люди очень быстро становятся инструментами внешних сил. Мне три ложки сахара, если тебе не трудно.

— Внешние силы? Например? — я достал чашки.

— Например, Перуанский протекторат. Напрямую с нами он воевать не станет, но накормить тех, кто развалит страну изнутри — накормит. Мир большой, сила русского оружия многим не по душе и не по зубам. А такие люди, как твоя девочка, при должной обработке заинтересованных сторон, могут по собственной воле, не догадываясь, кто за ними стоит, положить свою страну на блюдо врагам. Не за денежки, искренне считая, что поступает на благо своей Родины.

— Откуда ты всё это знаешь, друг?

— Немного там, немного здесь. Специалисты моего профиля нужны во многих сферах, — загадочно улыбнулся Кожин. — Я тебе уже сказал, что сначала у нас с моим работодателем не сложилось. Моё желание творить было важнее всего. Поэтому они вернулись спустя несколько лет с новым предложением, и компромисс оказался найден. Я уникальный случай человека, замену которому не найти. Руководители меняются, правители уходят, а я остаюсь.

За дверью послышался стон, и почти сразу же к нам заглянула Саша.

— Миша, Люцию плохо! Мне кажется, это надо остановить.

— Это есть лечьение, бьюти! — немедленно повернулся к ней Кожин, моментально сменив маску. — Твой друг будет захилен!

— Что будет? — нахмурилась Саша ещё больше.

— Залечен! — поправился Олег. — Шит, русский очень хард! Миша, хелп!

— Он лечит его, Саша. Всё в порядке.

— Если с ним что-то случится, клянусь, я… Я…

— О май гад, женщина ин гнев это так секси! — восхитился Кожин, дверь же захлопнулась. Олег несколько секунд смотрел на неё, а потом тяжело вздохнул:

— Мне будет очень не хватать Билли Дигриаза. По-моему, это был мой шедевр личности. Я отдохнул так, как должен отдыхать герой приключенческого романа. И даже чуть не помер, правда, тут сам виноват, слишком заигрался. Но работа есть работа. Я и так достаточно долго от неё бегал. Но теперь придётся возвращаться, игра в прятки проиграна. Будем считать, что Кеша меня сам нашёл. Но если ничего интересного он из твоего безумца не вытащит — я очень расстроюсь. Так как это был отпуск мечты. Монстры, женщины, драки. А этот твой витязь! А охотники! А какой ты город тут строишь!

Он закатил глаза и широко улыбнулся:

— Надеюсь, мы когда-нибудь ещё увидимся. Я буду приглядывать за тобой.

— Не знаю, как к этому и относиться, Олег, — признался я. — Не люблю, когда за мной следят.

— О, не волнуйся, за тобой уже приглядывают, так что ничего толком не изменится. Но я постараюсь помочь, если что. Ты человек с большим сердцем и с загадкой внутри. Плюс, уверен, тоже незаменимый. А такие, как мы должны держаться друг друга, да?

Я поставил перед ним чашку, затем пододвинул вазу с печеньем «Юбилейка».

— Ты архонт? — прямо спросил я.

Глаза Кожина смеялись, а сам он отхлебнул из чашки и почмокал:

— Горячий какой. А Павлов на самом деле имеет отношение к твоим патентам?

Мы улыбнулись друг другу.

— Пусть так и останется, Миша. Не каждый вопрос требует ответа, хорошо?

Дверь снова открылась. Иннокентий без слов прошёл к нам, плюхнулся за стол. Протянул руку к ближайшей чашке чая, оказавшейся моей. Наткнулся на мой взгляд и отдёрнул кисть.

— Там настоящая помойка, господа. Пришлось попотеть. Найдётся ли чего горячего?

Я милосердно пододвинул ему свою чашку и заметил:

— Вы быстро, Иннокентий.

— Всё относительно, Михаил Иванович. Всё относительно. Пролезть в недра мне, как и ожидалось, не удалось. Но порядок я у него в голове навёл как смог.

Он жадно глотнул из чашки, поморщился.

— Где сахар?

Я поставил перед ним сахарницу. В дверях появилась Александра, вид у неё был взволнованный:

— Миша, Люций… Он… Не шевелится. Что вы сделали⁈

— Там процесс восстановления связей, моя дорогая. До утра точно проваляется, — Иннокентий принялся швырять в топку чашки ложку за ложкой. На пятой у меня поползли брови на лоб.

— Может, просто чай инту сахарница налить? — не выдержал Кожин.

— Я не настолько люблю сладкое, — без тени улыбки ответил психомант. — Рубец на сознании был впечатляющий. Грубая, но действенная работа. Устаревший метод. Теперь осталось только ждать.

— Мы не узнать тайна⁈ — ахнул Кожин. — Кто есть этот Люций⁈ Отвечать, Иннокентий!

— Господи, что за речь, Джек! — возмутился тот.

— Билли, — напомнил я.

— Точно! Билли! Я не обещал ничего чудесного, Билли! Он сам всё вспомнит. Что я смог просмотреть, то просмотрел и такое отношение к жизни просто омерзительно. Целыми днями ест, пьёт, спит и играет. Но на двадцать лет не промотаю даже я. Прости.

Олег посмотрел на меня с самым кислым видом, отодвинул в сторону чашку и скрестил руки на груди, будто обиделся.

— Думаю, кто-нибудь из девочек госпожи Князевой с удовольствием скрасит тебе эту ночь, Билли, — попытался я поддержать его. — А утром мы вместе…

Панова возмущённо вздохнула, а Иннокентий прервал меня:

— У нас нет времени, Михаил Иванович. Мы и так опаздываем. Сейчас допьём и поедем, верно, Билли?

— Ты подвести меня, Кеша! — очнулся Кожин, уничтожая взглядом приятеля. — Ты сказать, что помочь!

— Я и помог, — психомант торопливо допил чай, косясь на напрягшегося хрономанта.

— Может, он раньше очнётся? — с надеждой сказал Олег.

— Время, Билли, ему нужно время…

Кожин поджал губы, поднялся, отстранил Александру, бережно взяв за плечи, и прошёл в комнату, где валялся в беспамятстве вечный.

— Ну да, чего это я… — хмыкнул Иннокентий. — Про время заговорил!

— Куда он? — Панова поспешила за Олегом.

Тот сидел рядом с бесчувственным телом, будто просто наблюдал за Люцием. Зрачки последнего под закрытыми веками двигались так быстро, словно кожа над ними бурлила. Лицо вечного подёргивалось, едва заметно, будто в ускоренной съёмке. Запечатать в капсулу времени человека и не убить его… Да, мой друг определённо архонт.

— Я дать очень много. Я просто так не сдаться! — с мрачной решимостью сказал Кожин, а затем не очень почтительно похлопал лежащего по щеке. Глаза Люция открылись, и выражение их сильно отличалось от прежнего — беззаботного и наивного.

— Я хотеть порезать твоя рука и увидеть, как ты лечиться! — с широкой улыбкой сказал ему Кожин.

Кулак вечного устремился вверх, но хрономант легко перехватил его.

— Не трогай его! — повисла на Кожине Панова.

— Саша? — нахмурился Люций. — Саша…

Он огляделся, забыв о том, чего его кулак сжимает незнакомый человек.

— Ты помнишь, кто держал тебя в плену, Люций? — спросил я.

Лицо бедняги исказилось от неприятных воспоминаний, он попытался освободиться, но Кожин держал его крепко-крепко.

— Ставр Буслаев… — процедил лежащий. — Его звали Ставр Буслаев. Кто эти люди? Моя голова… Господи, моя голова…

— Получилось! Бриллиант! — заулыбался хрономант. — Герой воспрять из небытия, спустя десятки лет. Герой восстановить своя память! Герой будет мстить врагу! О, я хотеть это записать. Записать немедленно! Я увидеть рожение герой! Кеша, гуд джоб!

— Буслаев! А ведь я так и знала… — ахнула Александра. — Так и знала!

Она выскочила из комнаты и вернулась уже с ноутбуком.

— Вот он, Ставр Буслаев! Зодчий Буслаев. Тридцать лет назад среди Зодчих было только трое Ставров, но он казался мне самым подходящим… Тоже геомант! И он был в списке, который ты мне присылал. Связь с Одуванчиковой! Она участвовала в одной конференции с ним…

— Ай! — воскликнул Люций. По его руке побежала струйка крови.

— Простите, я случайно, — сказал ему Кожин, убирая нож и жадно глядя на то, как заживает рана вечного. — Ого! Вы были правы! Никакого ускорения времени. Настоящая биология! С ума сойти.

— Билли… — очень тихо произнёс я. — Оставь его в покое. Немедленно.

— Простите, простите… — он отпустил Люция и встал. — Я должен был это увидеть. Кеша, идём… Оставим их. Ещё раз тысяча извинений. Прощайте…

Изумлённый психомант машинально кивнул, и уже через несколько секунд в доме остались только я, Саша и мрачного вида вечный.

— Одна проблема, Миша. Ставр Буслаев умер десять лет назад, — вздохнула Панова.

— Знаю я, как они умирают, — задумчиво прокомментировал это я. Люций сел, потирая виски. Огляделся и с каким-то омерзением уставился на пульт от телевизора. Отбросил его, будто змею. Встал на ноги, неуверенно, словно вспоминая как нужно ходить. С опаской посмотрел в мою сторону.

— Всё в порядке, Люций. Мы не причиним вам зла, — поспешил успокоить его я.

— Если бы вы знали, сколько раз я слышал эти слова, — отчеканил он. — И большая их часть являлась ложью.

Его качнуло:

— Всё как в тумане. Всё как в тумане. Он умер, Саша? Буслаев умер?

Панова кивнула.

— Хорошо… Хорошо… — сказал Люций. — Жаль, что я этого не видел.

Он плотно стиснул челюсти.

— Я помню его лицо, — вдруг признался. — Помню боль. Но всё было будто бы во сне. Будто бы не со мной.

Люций посмотрел на свою руку, порезанную Кожиным, и завёл её за спину.

— Мы знаем вашу тайну, — сообщил я.

— И я до сих пор не в цепях? Вы так глупы? — лицо его приняло жёсткие черты.

— Люций! Что ты такое говоришь? — возмутилась Саша.

— Прости, — тут же смягчился вечный, посмотрев на девушку с каким-то потаённым обожанием. — Прости, пожалуйста…

Он упал перед ней на колени:

— Умоляю, Саша. Постарайся выбросить мои слова из памяти. Я не должен был так говорить.

Панова отшатнулась, и Люций посеменил к ней на коленях. С совершенно серьёзным видом.

— Я не хотел тебя расстраивать, Саша!

— Встань немедленно! — воскликнула оперуполномоченная.

Вечный торопливо поднялся, заглядывая в лицо девушке в ожидании дальнейших приказов.

— Ты мой свет, Саша. Я сделаю всё, что ты скажешь.

— Хозяин, — возник в комнате Черномор. — Василиса Огнёва шевелится. Я никогда не видел ничего подобного. Возможно, я неисправен и вы обязаны меня заменить. Повреждения женщины были несовместимы с жизнью! Я ощущаю себя очень старым искусственным интеллектом, на заре времён, который допускал генерацию случайных фактов для введения человечества в заблуждение!

Седовласый склонил голову и плюхнулся на колени, явно подсмотрев это у Люция.

— Вот немедленно убери такой паттерн из своего репертуара, — помотал я головой. — Всё с тобой в порядке. Запусти турель, пусть заново успокоит гостью. И бей каждый раз, как будет приходить в себя. Я сам с ней разберусь, позже.

Расплавленный с телами монстров культист вряд ли регенерирует, так что за него можно не беспокоиться. Как и за его отравленного газом товарища — после демонстрации его тела Орлову — останки напавшего ушли в трансмутатор. Оттуда уже никакая биология не вытащит.

С Огнёвой мы тоже разберёмся. Но сначала мне хотелось задать Люцию несколько вопросов.