Ярость и разрушение

ГЛАВА 41

Гавриил подошёл ко мне, протягивая руку, по которой струился ослепительный золотой свет. Образовался меч с полукруглым лезвием.

Он был намного, намного больше моего.

Не было ни минуты, чтобы подумать о том, что я собираюсь сразиться с Архангелом. Всё, что я могла сделать, это бороться и надеяться, что Рот и Кайман останутся в стороне.

Я блокировала его удар, ошеломлённая и не готовая к его силе. Один удар чуть не сбил меня с ног. Я направила меч ему в грудь. Он отразил его одним ударом, заставляя меня отступить на шаг. Я атаковала, пытаясь достать его ногами, но он предвидел этот шаг. Я развернулась, но он был быстрее. Наши мечи соединились, плюясь искрами и шипя. Я оттолкнулась, а затем споткнулась, когда Архангел исчез и снова появился в нескольких футах передо мной.

— Это нечестно, — сказала я.

— Жизнь никогда не бывает честной.

Я бросилась на него, и он встретил мою атаку, отбросив меня назад, как будто я была не более чем бумажным мешком. Мы двигались и двигались, кружа и атакуя. Он встречал каждый удар со своей сокрушительной силой и двигался быстрее, чем я. Каждый раз, когда я блокировала его, я чувствовала удар каждым атомом моего тела.

Даже со связью, усталость начала одолевать меня, мои руки стали тяжелее, а движения — медленнее. Искры от наших ударов взлетали в воздух, и повторный удар сотрясал мои кости. Пот стекал по моим вискам, когда я сделала ложный выпад вправо, изогнув меч. Гавриил с грохотом опустил свой, отбросив меня назад.

— Остановись, — приказал он, не запыхавшись. Даже отдалённо не устал. — Ты никогда не готовилась к этому. Твой отец подвёл тебя.

Он был прав, и от правды во мне закипел гнев. Я тренировалась с кинжалами и в рукопашном бою. Но когда дело доходило до боя на мечах, всё, что у меня было — это инстинкт.

— Этого недостаточно, — сказал он, и я испуганно посмотрела на него. — Ты достаточно умна, чтобы прийти к такому выводу, — я блокировала его следующий жестокий удар, но это едва не заставило мой меч рухнуть. — Тебя учили отрицать свою природу. Я приучил своего сына принимать её.

— Похоже, это сработало хорошо.

Я стиснула зубы, метнулась влево и ударила ногой, попав Гавриилу в ногу. Это было так же полезно, как пинать стену, судя по тому, как он выгнул бровь.

— Учитывая, что ты всего в нескольких минутах от того, чтобы потерять контроль над благодатью, пока он там проверяет свою книжку с картинками, я бы сказал, что это сработало довольно хорошо для него.

Я запнулась.

— Книжка с картинками?

— Инстаграм, — поправил Сулиен. — Это Инстаграм, папа.

Я моргнула.

— Неважно, — пробормотал Гавриил, его босая нога врезалась мне в живот, выбивая воздух из лёгких.

— Ты… ты даже не знаешь, что такое Инстаграм? — я задохнулась от боли. — И ты думаешь, что сможешь покончить с миром?

Его губы растянулись в усмешке.

Мои руки дрожали, когда я подняла меч перед собой, пытаясь сохранить дистанцию между нами.

— Держу пари, ты думаешь, что Снэпчат называется КартинкоДелателем.

Сулиен фыркнул.

— Вообще-то он думал, что Снэпчат означает щёлканье пальцами, когда ты говоришь.

— Неужели? — я бросила на Истиннорождённого быстрый взгляд.

— Ага, — Сулиен сунул телефон в карман. — Но тебе всё равно надерут задницу.

— По крайней мере, я не называю Инстаграм книжкой с картинками, — парировала я.

Белые глаза Гавриила запульсировали.

— Мне это надоело. Ты не можешь победить. Ты никогда не победишь. Сдавайся.

— О, ну, когда ты так вежливо просишь, это отстойно, что приходится говорить «нет».

— Да будет так.

Я блокировала его выпад, но он двинулся в мою сторону, прежде чем я смогла проследить, что он делает. Его локоть задел мой подбородок, откидывая мою голову назад. Я споткнулась, восстановила равновесие и ударила мечом, руки дрожали, когда его клинок соединился с моим. Он снова появился в моём боковом зрении, но на этот раз я ожидала его атаки. Отпрыгнув назад, я обернулась…

Его кулак врезался в мою щёку, и боль взорвалась вдоль моих рёбер, когда он нанёс ещё один удар. Мои ноги подогнулись прежде, чем я смогла их остановить. Мой контроль над благодатью был потерян, когда я поймала себя, прежде чем моя голова ударилась в грязь. Паника развернулась у меня в животе, когда я попыталась сесть. Я толкнула её вниз, зная, что не могу поддаться.

— Ты всего лишь никчёмный, эгоистичный человек в тот момент, когда теряешь контроль над своей благодатью, — надо мной стоял Гавриил. — Ты слаба. Порочна. Осквернена. Ты — ничто.

Маленький шарик тепла внутри меня запульсировал, и я тихо выругалась, зная, что Зейн, должно быть, почувствовал взрыв паники. Он не мог спуститься сюда. Он не мог. Мне нужно было взять ситуацию под контроль.

Я должна была.

— Ты недостойна того, что даровал тебе Бог. Так же, как и остальные люди, — продолжил Гавриил, когда я скользнула рукой к бедру, мои пальцы расстегнули кинжал в ножнах. — Ты взяла чистоту души и честь свободной воли и выбросила их.

Я встала на колени и подняла голову, чувствуя, как из уголка рта сочится кровь.

— Я ничего не выбрасывала.

— Ты ошибаешься. Ни одна человеческая душа, даже душа моего сына, не чиста и не достойна спасения.

— Ух, ты, — мои пальцы сжались на рукояти кинжала. — Отец года прямо здесь.

— По крайней мере, я буду с ним, когда он умрёт, — сказал он. — А Михаил сможет сказать то же самое?

— Наверное, нет, — призналась я. — Но мне всё равно.

Удивление отразилось на лице Гавриила, и я увидела окно возможностей. Мой шанс взять верх и убраться отсюда к чёртовой матери вместе с Ротом и Кайманом.

Вскочив на ноги, я вонзила кинжал глубоко в грудь Гавриила. Я знала, что это не убьёт его, но это должно было причинить боль. Он должен был…

Архангел посмотрел на свою грудь.

— Щиплет.

Я выдернула кинжал, глаза расширились в неверии, так как я не увидела крови…

Я не заметила, как последовал удар.

Гавриил ударил меня наотмашь, и я упала в грязь. У меня в глазах вспыхнули звёзды, и зазвенело в ушах. Он схватил меня за запястье и выхватил кинжал.

— Это было неловко, — сказал он, бросая его на землю. — Ты всего лишь порочная трата благодати, Тринити. Брось это. Я могу сделать следующие две недели мирными для тебя, или я могу сделать их постоянным кошмаром наяву. Это твой выбор.

Когда он отпустил мою руку, я упала. Мой взгляд на мгновение затуманился.

Вставай.

— В конце концов, ты всего лишь плоть от плоти, — сказал он. — Умираешь со дня своего рождения.

Вставай.

— Всё это довольно отвратительно, как человеческая раса способствует в своём собственном разложении.

Вставай.

— Ваш гнев. Ваш эгоизм. Ваши основные человеческие эмоции. Всё это развращает то, что никогда не должно было быть дано людям.

Связь в моей груди горела, и я знала, что Зейн придёт. Он был уже близко. Слишком близко.

Вставай.

Вставай, пока он не пришёл.

— Ты прав. Я — плоть. Я испорчена. Я эгоистка, но я также и благодать.

Я выплюнула полный рот крови и из ярости и разрушения поднялась на ноги.

— У меня в крови небесный огонь. У меня есть человеческая душа, а этого у тебя никогда не будет.

Архангел отступил.

— Это всё, не так ли? Вот почему вы ненавидите Бога. Вот почему вы хотите уничтожить всё. Это не для того, чтобы сделать мир лучше. Это не для того, чтобы положить конец страданиям, ты, сумасшедший. Всё это потому, что у тебя нет души.

Я рассмеялась, отшатнувшись назад, призывая свою благодать. Он зашипел, а затем появился, рукоять была слишком тяжёлой для меня, чтобы держать.

— Ты ходячее клише, и ты смеешь оскорблять чаяния людей?

— Ты ничего не знаешь.

Он шагнул вперёд, и я увидела, как Рот принял человеческую форму. Сулиен оттолкнулся от стены.

— Ты забыл добавить «Джон Сноу» в конце этого заявления.

Он остановился, склонив голову набок.

— Что?

Я замахнулась, целясь в самую большую часть его тела. Моя благодать может убить и убьёт его. Я покончу с этим, потому что это мой долг.

Гавриил схватил меня за правую руку чуть выше локтя и вывернул. Треск был таким внезапным, таким шокирующим, что на мгновение я ничего не почувствовала. А потом я закричала. Раскалённый докрасна шок боли обжёг мои чувства. Я потеряла благодать. Меч свернулся, пока я пыталась дышать сквозь боль.

Его нога ударила меня в голень, сломав кость, и я не смогла даже закричать, когда упала на одно колено, не могла даже дышать вокруг огня, который, казалось, охватил всю мою ногу. Он схватил меня за шиворот и приподнял. Я вцепилась в его руку здоровой рукой и оттолкнулась, увидев, как Сулиен схватил Рота.

Это произошло в считанные сердечные сокращения. Секунды. Жестокие, бесконечные секунды, когда я поняла, что не могу победить Архангела. Эту битву я никогда не могла бы выиграть, и в отдаленной части моего сознания, которая работала над болью, я задавалась вопросом, знал ли мой отец об этом и послал ли он меня на бойню.

Рот умрёт.

И Кайман тоже.

Меня заберут, и мир, каким мы его знали, придёт к концу, и, возможно, моему отцу и Богу было всё равно, что произойдёт. Их попытки спасти человечество были наполовину неудачными, если они думали, что я смогу это сделать, и, может быть… может быть, Бог умыл свои пресловутые руки от всего этого беспорядка.

Если нет, то, как они думали, что я смогу победить Архангела?

Гавриил швырнул меня на землю с силой падения со здания.

Повсюду трещали кости.

В ногах.

Руках.

Рёбрах.

Я увидела что-то белое, торчащее из моей ноги, когда моё зрение пропало и вернулось. Боль пришла во вспышке яркого света. Тысячи нервов попытались сработать одновременно, пытаясь послать сообщение от мозга к рукам и ногам, к тазу, рёбрам и позвоночнику. Моё тело дёрнулось, когда внутри что-то оборвалось. Я не могла пошевелить ногами. Ужас, пронизывающий меня, наполнил мои вены ледяной жижей. Я изо всех сил пыталась набрать в лёгкие воздуха, но они казались неправильными, как будто не могли надуться.

— Ты нужна мне живой, по крайней мере, ещё немного, — сказал он.

Конечно, он не считал, что ему это нужно.

— Это потому, что ты находишь меня… милой и привлекательной?

Я хрипло произносила слова, которые звучали так, словно половину букв я проглотила.

Гавриил опустился на колени рядом со мной, его жестокое красивое лицо то появлялось, то исчезало.

— Скорее мне нужна твоя горячая кровь, когда она течёт. Я же говорил тебе, что могу сделать это легко и мирно. Я бы позволил тебе исполнить твоё заветное желание. Ты бы наслаждалась тем временем, что у тебя осталось, но ты выбрала эту судьбу. Страдать. Так глупо по-человечески.

Кровь хлынула из моего рта, когда я закашлялась, и моё дыхание стало хриплым.

— Ты… много болтаешь.

— Я был голосом Бога, — рука Гавриила легла мне на горло.

Воздух тут же отключили. Он поднял меня, мои ноги свисали в нескольких футах над землей, а тело болталось, как куча тряпья.

— Посланник Его Веры и Славы, но теперь я Предвестник, и я открою новую эру. Возмездие будет болью с очищающей силой крови, и когда Небеса рухнут, у тех, кто останется, будет новый Бог.

— Она права. Ты слишком много болтаешь.

Гавриил повернулся к источнику голоса. Мне удалось повернуть голову всего на полдюйма, но достаточно, чтобы увидеть Рота.

— И знаешь что? — сказал Рот, стоя без Сулиена.

Его рука странно повисла, но он стоял.

— Ты ужасно похож на кого-то, кого я знаю. Это звучит знакомо? Взойду на Небо, вознесу престол Мой над звёздами Божиими; сяду также на горе собрания, по сторонам севера; взойду над высотами облаков; буду подобен Всевышнему.

— Не сравнивай меня с ним, — прорычал Гавриил.

— Даже не подумал бы об этом, — ответил Рот. — Это было бы оскорблением для Сияющего.

Сразу произошло несколько событий. Гавриил издал рёв, который потряс мир, и выбросил руку вперёд. Должно быть, что-то покинуло его руку, потому что я услышала, как Рот хрюкнул и упал на землю, смеясь, он смеялся. Усмешка Гавриила исчезла.

— Идиот, — выдохнул Рот. — Эгоистичный идиот. Надеюсь, тебе будет легче от того, что ты прав.

— Ты будешь присутствовать при смерти своего сына.

Мой вздох при звуке голоса Зейна был заглушен криком Гавриила, когда он снова повернулся.

Зейн стоял позади Гавриила, его рука обнимала шею Сулиена, пока Истиннорождённый боролся, благодать вспыхивала из его правой руки, образуя шпагу, которая могла убить Зейна, даже если бы он не был ослаблен. Другой вид страха переполнил меня.

Но Зейн был быстр, невероятно быстр, когда схватил голову Истиннорождённого и повернул.

Гавриил закричал, его ярость прогремела по пещере, как землетрясение, когда Зейн бросил Истиннорождённого, а затем рванулся вперёд, врезавшись в Архангела, ломая хватку Гавриила на моём горле. Я начала падать, но Зейн поймал меня. Вспышка боли от его объятий угрожала утащить меня под воду, и я, должно быть, потеряла сознание, потому что следующее, что я помню, это то, что я лежу на спине, а Зейн поднимается передо мной, его крылья расправлены по обе стороны от него.

И я увидела его.

Многочисленные царапины и борозды покрывали его спину, а крылья выглядели не так, как надо. Одно висело под странным углом, а под левым крылом был глубокий разрез, обнажавший кости и ткани. Эта рана была…

О, боже.

Как это случилось с ним? Как он был ранен? Он только что пришёл. Он просто…

Собрав всё, что осталось во мне, я сумела перевернуться на бок. Я села, но боль пронзила всё моё тело. Моя щека ударилась о землю. Мне удалось поднять подбородок, ища Рота. Он должен был вытащить Зейна отсюда. Надо было увести его подальше от Гавриила. Я закричала, зовя принца демонов, но из горла вырвалось только карканье. Что-то было не так с моим горлом.

— Ты не проживёшь достаточно, чтобы пожалеть об этом, — предупредил Гавриил.

— Я разорву тебя на куски, — прорычал Зейн. — А потом я сожгу твоё тело рядом с его.

— Я ждал этого момента, — тон Гавриила был самодовольным — слишком самодовольным.

У меня в голове зазвенела сигнализация.

— Я знал, что ты придёшь.

Раздался задыхающийся звук, и Зейн сделал шаг назад, его крылья поднялись и затем опустились. Рот закричал.

— Теперь ты знаешь, почему Истиннорождённым и их Защитникам запрещено быть вместе? — голос Гавриила был шёпотом, который донёс ветер, который начал подниматься в комнате. — Любовь затмевает суждение. Это слабость, которую можно использовать.

Я попыталась разглядеть, что происходит, но уже не могла поднять голову.

— Горечь и ненависть будут гнить и расти в ней, как это было с Сулиеном и с теми, кто был до неё. Она с радостью прольёт свою кровь против Бога, который может быть таким жестоким, — голос Гавриила был повсюду, внутри и снаружи, вибрируя в моих сломанных рёбрах. — Ты забрал моего сына, но взамен подарил мне дочь.

Вспыхнул золотистый раскалённый свет, а затем наступила тишина.

— Зейн, — позвал Рот. — Дружище…

Я увидела, как ноги Зейна подогнулись и сложились. Он опустился на колени, спиной ко мне. Я попыталась произнести его имя. Его рука двинулась вперёд, к груди. Он застонал, и его тело дёрнулось.

На землю упал кинжал.

Мой кинжал.

Потом он тоже упал.

Зейн приземлился рядом со мной, на спину и сломанное крыло. Зачем ему падать так? Я не понимала, что происходит, почему Рот вдруг оказался рядом с Зейном. Демон звал кого-то, Каймана, а потом Лейлу, пытаясь удержать Зейна, но Зейн оттолкнул Рота и перекатился на бок лицом ко мне.

Я видела его грудь, я видела рану над сердцем и кровь, которая хлестала с каждым ударом сердца.

— Нет, — прошептала я, и огромный ужас впился в меня когтями. — Зейн…

— Всё в порядке, — сказал он, и из уголка его рта потекла кровь.

Я попыталась поднять руку, но всё, что мне удалось, это дёрнуться, как будто меня переехал самосвал. Паника поднялась как ураган, когда я снова попыталась дотянуться до него. Внезапно Рот оказался позади меня. Он подхватил меня и положил, чтобы я была рядом с Зейном.

— Ты не можешь… Нет, Пожалуйста, Боже, нет, Зейн, пожалуйста…

Рот осторожно взял мою руку и положил её на щёку Зейна. Движение причиняло боль, но мне было всё равно. Его гранитная кожа была слишком прохладной. Это было совсем не правильно. Мои пальцы двигались, пытаясь втереть тепло обратно в его кожу. Эти бледные волчьи глаза были открыты, но они… В них не было света. Его грудь не двигалась. Было тихо. Он был неподвижен. Я не понимала, не хотела понимать. Я тёрла его кожу, продолжала тереть, даже когда она перестала казаться настоящей.

— Тринити, — начал Рот каким-то неправильным голосом.

Он откинулся назад, опустив руки на колени, а затем отвернулся, поднимаясь на ноги. Он пошатнулся, поднял руки к волосам и наклонился.

— Он…

— Нет, нет, — я вгляделась в лицо Зейна. — Зейн?

Единственным ответом была связь, рвущаяся глубоко внутри меня, как будто это был слишком туго натянутый шнур. Он вырвался на свободу, когда пронзительный вопль разорвал воздух, вырвался из самой моей души. Я больше не чувствовала связи.

А потом я уже ничего не чувствовала.