Японская война 1905. Книга седьмая

Глава 9

Сегодня я в гостях у Жуковского.

Николай Егорович вроде бы и не так давно добрался до Маньчжурии, но именно при его участии наши разработки двигателей сделали шаг вперед. Вернее, пока не сделали, но зато мы каждый день все лучше и лучше понимали, что именно нам на первых порах не потянуть.

Так, когда к нам приехала первая партия вольфрама, я каким-то чудом вспомнил, что этот металл использовали не только в лампочках, но и в сварке. ТИГ – по-немецки, по-русски – сварка в инертном газе. Используя электроды из вольфрама, благодаря их очень высокой температуре плавления в теории можно создавать филигранно тонкие швы. А еще этот метод подходил для самых сложных материалов вроде сплавов алюминия, магния или нержавейки. Вся авиа– и ракетная промышленность когда-то началась в том числе благодаря этому методу.

В общем, я был полон энтузиазма: рассказал все, что помнил, Жуковскому. Тот сразу же восхитился, провел какие-то эксперименты и искренне порадовал меня, что лет через 10-20 эта технология перевернет мир. Точно не сегодня! Как оказалось, для работы нам не хватало сущей малости. Станка, чтобы тянуть из вольфрама однородную проволоку для электродов. Да промышленных способов получения инертных газов – тех самых, которые вовсе не просто так упоминались в названии и без которых место сварки моментально окислялось и начинало ржаветь.

С тех пор эта история стала нашей с Жуковским своеобразной общей шуткой. Я искал любые идеи, как можно было бы сдвинуть с места эту работу, а конструктор рассказывал, что еще я не учел.

– Карл фон Линде, – заявил я от входа.

– Приехал к нам? – заинтересовался Жуковский.

– Лучше. В 1895 году, всего десять лет назад, он придумал, как можно выделить аргон. Сжижаем, кипятим и так как температура кипения у всех составляющих воздуха разная, то при температуре 186 градусов начинаем собирать именно то, что нам нужно.

– Установки Линде вообще-то ориентированы на получение кислорода и азота.

– Плевать! Доделаем.

– Вы хотели сказать соберем. С нуля. Сначала нормальную криогенную установку – вы же начали со сжижения, а сделать это можно только при стабильно низкой температуре. Еще нужно будет очистить все это от примесей и, конечно, придумать герметичные емкости высокого давления, чтобы все это хранить. Право слово, Вячеслав Григорьевич, ну далась вам эта сварка именно сейчас. Стальные электроды Славянова с флюсом из буры да трехфазный ток Миткевича – вы и так собрали лучшее, что есть в мире.

– Ладно, – признал я, – вы снова победили.

Жуковский не удержался от довольной улыбки и тут же, ухватив меня за руку, потащил в свой ангар. Первыми в глаза бросились разобранные гусеницы. Я не удержался – подошел, потрогал...

– Как вы и предлагали, сделали все просто. Девяносто четыре трака на гусеницу. Пазы, чтобы они сами себя держали и не ходили влево-вправо, соединение на стальной палец. По очереди идут трак с гребнем и без. Ходовые испытания уже подтвердили эффективность схемы, и, конечно, все выглядит и работает гораздо надежнее, чем варианты с деревянными пластинами у Холта.

– Что насчет крепости?

– Вы предлагали сплав с молибденом, и... Мы даже пару раз смогли получить нужный результат.

– Но?

– Очень сложная плавка, малейшие ошибки в температурном режиме, и вся отливка идет в мусор. Зато... – голос Жуковского наполнился энтузиазмом. – Мы попробовали более простой вариант. Два процента никель-хрома. С ними мы уже умеем работать, эта комбинация уже лет двадцать в пушках используется, так что вариант перед вами – это именно они. Причем разборка после целого дня испытаний.

Я приметил рядом лабораторный журнал, быстро пролистал. И действительно выходило хорошо: подтвердились и антикоррозийные свойства, и износоустойчивость.

– Похоже, если вы решите проблему с двигателями, нам уже будет во что обуть наши машины, – на лице появилась довольная улыбка.

– Так о чем и речь, – Жуковский довольно улыбнулся в ответ, и я на мгновение замер. Неужели не шутит? Неужели получилось?

– Показывайте.

Меня молча довели до соседнего зала, и здесь на столах стояли несколько двигателей.

– Помните, с чего мы начинали? – задумчиво спросил Жуковский.

Я даже смутился. Каким наивным я был, представляя, что можно легко переделать уже готовый мотор. У меня даже несколько планов было. Первый: добавить цилиндров и решить проблему, так сказать, на корню. Не учел, что под них нужно было бы заодно переделывать головку блока, коленвал, и это еще мелочи. Каково было узнать, что при большем количестве цилиндров двигатель станет горячее, что почти гарантированно приведет к детонации топлива! Соответственно, нужно было делать новую систему охлаждения. Что еще? Новый впрыск, пересчет баланса, прочность самого блока.

– Никогда не забуду, – ответил я вслух и внимательно осмотрел какой-то небольшой механизм на столе, к которому меня подвели.

И это точно был не двигатель.

– Какая передо мной стояла задача? – важно заговорил Жуковский, явно пользуясь опытом, наработанным за время сотрудничества с Рябушинским. – Повысить мощность двигателя, при этом по максимуму сохранив возможность использовать то, что мы получаем с Путиловского.

Я кивнул – базовых 40 лошадиных сил нам категорически не хватало. Какие были нормы в мое время – примерно 20 лошадиных сил на тонну веса, здесь же... Слезы! Мы еле-еле вытягивали пятерку, обрезая все, что можно и нельзя.

– Первое, что мы сделали, – продолжил Жуковский, – это расточили блок цилиндров, благо что их сами нам все равно переделывать. Увеличили диаметр с 80 до 92 миллиметров, что позволило вырасти в объеме с 3,5 до 4,6 литра. Соответственно, прирост мощности с 40 до 53 лошадиных сил.

– Чем больше мощность, тем больше тепловыделение, – вспомнил я теорию.

– До новой системы охлаждения еще дойдем, – Жуковского было не сбить. – Дальше мы подобрали сплав для новых поршней. Пока ничего нового, как вы предлагали с магнием и медью...

Я мысленно вздохнул, но шансы, что выйдет на коленке получить классический сплав 7071, были не очень высоки.

– Использовали 4-процентный дюралюминий, как в 1903-м предлагал Альфред Вильм. Нагреваем до 500 градусов, резко охлаждаем, потом выдерживаем несколько дней, и сплав набирает достаточно прочности без потери пластичности...

Дальше Жуковский рассказал, что новые поршни и шатуны позволили уменьшить массу почти на 40 процентов. Не так много с точки зрения общего веса, зато прилично, если подумать об инерции движения, когда они постоянно гуляют вверх-вниз. В общем, это принесло еще 5 лошадиных сил и позволило увеличить обороты со стандартных тысячи шестисот до двух тысяч.

И вот Жуковский, наконец, перешел к тому самому механизму, перед которым мы стояли.

– Нагнетатель, – гордо объявил он.

– Что? – переспросил я.

– Компрессор по-немецки, – повторил Жуковский и принялся объяснять.

Как оказалось, подобные штуки для увеличения давления в двигателе пытались использовать еще Даймлер и Дизель. Последний свой нагнетатель даже запатентовал, но использовать так и не смог. Проблема опять была в слишком высокой температуре. А то если поднять ее вместе с давлением, будет взрыв, а без... Еще не умели.

– Я нашел работу одного швейцарского инженера, Альфреда Бюхи, он запатентовал еще один нагнетатель, на этот раз от выхлопных газов, но заодно и предложил решение давней проблемы. Промежуточный охладитель, то есть интеркулер.

– Давайте сначала, – я уже начал путаться и решил подвести черту. – Итак, прошлые улучшения довели мощность двигателя примерно до 55 лошадиных сил. Сколько дал компрессор?

– Я использовал классику от Луи Рено. Без всяких сложных схем просто запитал его от коленвала, что позволило нарастить давление на 0,7 атмосферы. Кажется, немного, но по факту это дало почти 70% сверху. Да, часть мощности мы потеряли на работу самого нагнетателя, но чистые 60% прироста у нас все равно остались.

– Значит, в сумме уже почти 90 лошадиных сил, – я был искренне удивлен. И это при том, что мы не делали ничего нового, считай, на пустом месте. – Неудивительно, что этими нагнетателями все так интересуются.

А Жуковский тем временем показал последнюю свою доработку, тот самый интеркулер. Тоже простейший, воздушный. Сжатый воздух нагнетателя идет по трубкам, алюминиевые ребра отводят тепло под потоком воздуха внешнего. И только потом все это попадает в двигатель. Дополнительные десять килограммов веса, зато без особого труда мы скрадывали те самые лишние 30 градусов, которые нам так мешали. А заодно еще и плотность воздуха получалось повысить.

– То есть мы не только решили проблему нагнетателя или компрессора, – подвел итог Жуковский, – но выиграли еще дополнительные 15 лошадиных сил.

– Итого сто пять, – присвистнул я.

Тут важен был даже не столько итог, сколько то, что мы получили его, по факту просто доработав старый двигатель. Плюс 160 процентов мощности. А что будет, когда Путиловский начнет отправлять нам новые реношные моторы на 80 лошадей? Их, получается, мы сможем разогнать до всех двух сотен? И это, конечно, не полторы тысячи, как на более-менее современных танках моего времени, но все равно. Очень внушительно.

– И когда получится собрать опытный образец?

Кажется, только этого вопроса от меня и ждали.

– Ах да, – словно бы только что вспомнив сущую мелочь, Жуковский почесал затылок. – Дукельский тоже подготовил свою итоговую версию торсионов, так что...

Повисла пауза.

– Так что... – повторил Жуковский погромче, и в этот момент в соседней секции что-то заревело, и к нам медленно выехал самый настоящий танк.

Вот раньше я спокойно называл их броневиками, но сейчас... Настоящие гусеницы, низкая посадка. И вроде бы пушки и броня стояли старые от классических «Артуров», но сейчас в этой машине чувствовалась истинная мощь. Мы-то и раньше пытались использовать броневики на бездорожье, менять курс, но... С их двигателями ни о каких резких маневрах не могло быть и речи. Всегда приходилось заранее продумывать, где ты сможешь проехать, где нет, и опытные офицеры уже научились заранее замечать такие места и прикрывать.

– Я слышал, – продолжил Жуковский, – что вы проводили конкурс на название для нового броневика, так что взял на себя смелость...

Он замолчал, а машина, ловко перебирая гусеницами, развернулась на месте, показав мне правый бок. Там прямо на башне большими белыми буквами было выведено «Громобой». Даже не помню, кто именно предложил этот вариант. Догадываюсь, как он победил, выделившись среди других серьезных названий. Если честно, я думал, что, когда придет время, мы сможем выбрать что-то поприличнее. Но все случилось слишком быстро: кажется, это судьба.

– Значит, «Громобой», – я смотрел на новую машину, и что-то в душе в этот момент пело.

***

Анна Нератова готовилась к отгрузке новой партии моторов на Обуховский завод. Немного обидно помогать тем, кто собирал твои же собственные разработки, но царь был прав... России нужны моторы, и Анна работала не покладая рук, чтобы Путиловский делал их все больше и больше. Цель – пятьсот моторов в месяц – когда-то казалась невероятной, но они поставили уже две новые линии и вышли на четыреста. За оставшиеся месяцы добрать еще сотню будет совсем не сложно. Они сделают и больше!

– Главное, чтобы побыстрее пошли деньги, а то оплата кредитов выжимает из нас все соки, – тихо сказала сама себе Анна, потом подхватила пачку заранее составленных документов и пошла к дожидающейся ее машине.

Ради имиджа завода она с начала лета перешла на нее с привычной повозки и даже успела привыкнуть. Выходило точно быстрее, и дорога до Александровского и территории Обуховского, где и сидел начальник завода генерал-лейтенант Власьев, занимала меньше получаса.

Само Александровское было небольшим поселком, где жили постоянные, несезонные рабочие. В центре села стояло несколько лавок и церковь, но вся жизнь кипела на берегу Невы, где, казалось, круглосуточно разгружались баржи со сталью и углем. Завод был чуть дальше. За каменной стеной и тяжелыми коваными воротами стоял целый комплекс кирпичных зданий с высокими трубами плавильных печей.

Со стороны выглядело даже красиво. А вот внутри было грязно и не хватало воздуха.

Анна невольно сравнивала Обуховский с тем, что строила сама, и итог ей нравился. А вот встреча с Власьевым с самой первой минуты не задалась. Сначала его не оказалось на месте, хотя они заранее договаривались о конкретном времени, а когда генерал все-таки появился, то даже не подумал извиняться за задержку.

– Я принесла вам документы, чтобы мы как можно скорее могли провести оплату и приступить к закладке новой партии двигателей для нужд армии... – начала было Анна.

– Не будет оплаты, – отмахнулся Власьев.

– Геннадий Александрович, – девушка подобралась. – Думаете, вы вправе решать, кому и как платить по государственным заказам?

– А тут и решать нечего, – Власьев даже усами не повел. – Мы ваши моторы в броневики еще не поставили, так что... Нам пока и того, что есть, хватит.

– А ваш собственный заказ? – Анна поняла, что простым этот разговор не будет.

– Да какой заказ! – только и махнул рукой Власьев. – Вы разве не знаете? Тут генерал Шереметев переводится в Кишинев, так он с собой несколько тысяч рабочих решил забрать. Да всем заработную плату положил почти 80 рублей в месяц. Вы представляете, не лучшим специалистам, как сейчас, а всем! А лучшим так и до 200 рублей в месяц обещает. Естественно, у меня сейчас недобор, и половина цехов встала. Приходится ждать, пока он уедет, да слухи, что такое возможно, затихнут.

Анна вспомнила, что на старом Путиловском тоже что-то подобное обсуждали. У нее-то на моторных линиях и так примерно столько платили, вот и пропустила, но... Неужели этот генерал не видит ничего плохого в том, что случилось?

– Это отвратительно, – Власьев все-таки что-то видел. – Вот, скажите, зачем было нанимать людей именно в столице? Неужели для армейских работ никого на месте не найти? Найти! Но этот Шереметев словно всем назло решил вывезти всех, кого только можно. И ведь не только мы сейчас стоим, половина заводов не знает, что делать. Приходится даже обсуждать повышение заработной платы и сокращение рабочего дня. Хотя какой смысл давать людям отдыхать, если нам их как раз не хватает?

– Чтобы из деревень больше ехало, – задумавшись, Анна ответила на вопрос, на который и не ждали ответа.

– Да я понимаю, – Власьев снова в отчаянии махнул рукой. – Люди-то понаедут, но что потом? Они ведь запомнят, как можно! И снова за меньшие деньги к нам уже никто не пойдет.

– Прошу прощения, Геннадий Александрович, – Анна попробовала вернуть генерала к тому, зачем пришла. – Я понимаю ваши сложности и попытки думать о будущем, но... Все же броневики, которые вы не сделали, нужны армии. Их ждет лично Николай Александрович.

– А пушки и снаряды от нас ждет Алексей Александрович, – отрезал Власьев.

И все сразу стало понятно. Обуховский всегда плотно сотрудничал с морским министерством, и сейчас, когда их прижало, они все оставшиеся силы бросили именно на заказы флота. А все остальное – не страшно. Власьев, было видно, не сомневался, что великий князь его в случае чего прикроет. Но что было делать девушке? Банки вряд ли отнесутся с пониманием к этой ситуации. Возможно, не стоило так сильно залезать в долги, но Анна уж слишком поверила в то, что ради царского заказа ей никто не посмеет отказать.

Реальность умела ударить и избавить от иллюзий. А еще, как назло, Веры не было рядом: отправила ее с Шереметевым, чтобы на месте присмотреть за делами, и теперь такое ощущение, что рук постоянно не хватает... С другой стороны, деньги за этот заказ помогут продержаться еще месяц, а то и два, в зависимости от объемов.

Мысли Анны тут же прыгнули к тому, что, несмотря на сволочной характер, Власьев все же подал ей хороший пример. Не стоит верить бумагам – в большом бизнесе можно полагаться исключительно на людей. На правильных людей. Вот и ей нужно так же. К счастью, Анна знала только одного такого, кто мог бы помочь ей выбраться из этой ямы, а еще ей было что ему предложить.

Вернувшись на Путиловский, девушка закопалась в бумаги. Если придержать новую линию моторов, которые пока все равно не нужны... Если вернуть часть разобранных станков для броневиков... Добавить к этому последние лицензии и их собственный опыт вместе с набитыми на тысячах моторов руками... Анна собрала все это в одно стройное предложение и пошла на заводской телеграф.

Сообщение в Маньчжурию набирали почти пятнадцать минут, и за это время девушка не раз перечитывала то, что написала. Новый броневик с новым мотором на 80 лошадей и закладными под все механизмы, что в Инкоу обычно ставили на местах. Согласится или нет? С момента отправки сообщения прошел уже час, можно было отправляться к себе. Не факт, что ее сообщение даже сегодня дойдет до Макарова.

Анна накручивала себя, но тем не менее уходить никуда не собиралась. И тут телеграф снова застучал.

– Что там? – спросила она и, не дожидаясь ответа, выхватила расшифровку из рук связиста.

Согласен. Нужен каркас, без подвески. Рядом с мотором заложить свободное место под дополнительные механизмы. Завтра отдельно пришлю компоновку...

Сообщение было еще не закончено – все-таки Анна схватила его чуть раньше, чем нужно. Но, главное, Макаров согласился. Сколько бы машин он ни заказал, почему бы ни отказался от колес – у нее, у завода будут деньги.

– Анна Алексеевна, – связист тем временем закончил расшифровку второй части сообщения и передал бумагу девушке.

Итак, сколько? Анна подняла лист повыше – ее глаза расширились. Она даже подошла поближе к свету, чтобы точно проверить, что не ошиблась.

Нужно 2000 (две тысячи) машин. Поставки по мере готовности, но не меньше 200 (двухсот) в месяц. Аванс готов отправить прямо сегодня.

Ноги девушки чуть не подогнулись. Такой заказ решал все ее проблемы. Да какие проблемы! Если Макаров отправит аванс, она уже завтра закроет все кредиты! И пусть придется работать в разы больше. Пусть в столице проблемы с рабочими. Она справится! В конце концов, когда на кону такие деньги, можно действительно еще раз увеличить зарплаты. И пусть Власьев и остальные дальше сомневаются и кусают локти. Сколько им будет угодно!

Настроение у Анны было боевым, но в то же время какая-то ее часть невольно задумывалась... А для чего все это Макарову? Войны-то нет.