Японская война 1905. Книга седьмая

Глава 17

Сижу, слушаю ветер. Как он гоняет эхо по оставленным верфям и цехам острова Маре. Мы вывели рабочих и сдавшихся солдат в казармы на Кэптанс-Роу, и одно это заняло половину ночи. А вот где работа вообще не останавливалась – это нестроевые части! Разборка кораблей на Сономе, перевозка на передовую артиллерии и, конечно, подготовка укреплений.

Причем последним они занимались в течение дня. Строевые части взяли какое-то поселение, и тут же за пехотной ротой идут ребята с лопатами. Мы же не знали точно, как именно нас встретят, и поэтому готовились в случае чего принимать встречный бой на любой позиции. К счастью, благодаря взятию острова Маре получилось сильно сократить внешний периметр, и основные работы теперь шли по одному-единственному направлению. На восток, в сторону Вальехо и Сакраменто.

Со стороны же Санта-Розы оставили просто заслон, а все остальные силы... Их задача станет возможна, когда мы полностью возьмем Сан-Франциско.

– Как американские крейсера? Больше не видно? – я дошел до главной позиции, где под личным присмотром Брюммера заканчивали установку двух 8-дюймовых пушек.

Последние из восьми грузовых паровиков, участвовавших в их перевозке, тем временем медленно отползали в сторону дамбы Вальехо. Там для них будет новая работа.

– Как попытались нас обстрелять еще в начале ночи, так с тех пор и молчат, – Брюммер придирчиво осматривал ствол и лафет правой восьмидюймовки в поисках каких-то невидимых изъянов.

А потом махнул рукой артиллеристам, чтобы те попробовали покачать пушку, а после и вовсе навесили на ствол какие-то тюки с камнями. Имитация нагрузки – обычное дело, когда нужно проверить орудие, но стрелять пока еще нельзя. Новые пушки ведь молчали даже во время того самого крейсерского налета, чтобы не выдать свои позиции раньше времени. Отбились полевкой с бронебойными и парой гаубиц с закрытых позиций.

Вернее, я уже почти был готов отдать приказ использовать все силы – не хотелось смотреть, как кто-то безнаказанно рушит столь ценную добычу в виде одной из крупнейших американских верфей. Но Брюммер был так уверен в себе, я дал ему время, и крейсеры на самом деле не пошли до конца. Они ведь тоже не знали, чего ожидать, и опасались получить свой последний залп.

Стало светлее. Я повернулся лицом вглубь американских земель и стал следить, как ширится огненная полоса над краешком земного шара.

– Можно запускать шары, – кивнул я, и связисты тут же передали приказ по инстанции.

Буквально пара минут реакции, и сразу десять аэростатов рванули вверх, беря под присмотр все самые важные направления. Еще десять минут, и с воздуха полетели первые донесения, а американцы пока даже не поняли, чем им это грозит.

– Непуганные, – покачал головой Брюммер. – Японцы бы уже пару рот вперед бросили, лишь бы не дать нашим пушкам возможность так корректировать огонь.

– Я слышал, что бухта Сан-Франциско – почти восемьдесят километров в длину. Может быть, рассчитывают отсидеться, – заметил один из артиллеристов.

– Большая часть бухты – это мелководье. Корабли, особенно военные корабли с их осадкой, тут весьма ограничены, – возразил Брюммер.

У него в отличие от обычных офицеров были последние донесения Огинского, который намерил максимум двенадцать километров от наших текущих позиций. Расстояние вполне под силу современной артиллерии. И плевать на изгиб бухты или попытку спрятаться за островом Алькатрас. Уж по ограниченному в маневрах противнику да с наводчиками с воздуха – у американцев не было и шанса. Сегодня мы должны зачистить внутренний рейд, и ничто не может нам помешать.

– Туман расходится... Заметили крейсер! Оба! – связист с обычных слов быстро перешел на поток цифр, но артиллеристам они были полезнее и понятнее.

– Вячеслав Григорьевич? – Брюммер закончил наводку орудий и повернулся ко мне.

– Начинаем, – я дал отмашку, и сразу же обе пушки грохнули.

В нос ударил едкий химический запах пироксилина. Вблизи орудия он забивает легкие и мешает дышать, но на небольшом расстоянии раскрывается легкой сладостью. Следом за запахом пороха обычно приходит жар от нагретого металла ствола, приправленный ароматами масла и смазок. И последнее – это землистые, немного глиняные нотки поднятой ударной волной пыли.

– Ой! – связист неудачно посмотрел на струи пламени, вырвавшиеся из дульного тормоза, и теперь пытался проморгаться.

Новинка – неудивительно, что люди еще не привыкли. Секунд десять связист приходил в себя, выпав из цепочки обмена данными. Впрочем, наблюдателям с шаров тоже нужно было время, чтобы внести точные координаты упавших снарядов и выдать корректировки. Потому что, естественно, с первого раза мы не попали, и со второго тоже, и с десятого... Но разрывы подбирались все ближе к кораблям, которые не выдержали и начали двигаться.

– Явно котлы держали, понимали, что мы их прищучим, – сжал кулаки Брюммер.

Вот оно, его настоящее сражение – началось только сейчас. Враг набирает ход, и уже скоро его пушки начнут пробовать на крепость наши позиции. Заодно по его наводке еще и форты смогут присоединиться. За ночь они вполне могли успеть развернуть и перетащить в сторону города хотя бы часть своих пушек. Тогда-то и станет понятно, кто лучше. С каждой минутой они все ближе – попасть вроде бы становится проще, но вот скорость и маневры сводят на нет все старания Брюммера.

– Я не понимаю, как они собираются к нам подойти! – выдал он через пару минут. – Все их маневры не имеют смысла!

– А если не к нам? – спросил я, и Брюммера осенило.

– Они прорываются! Поняли, что даже если разнесут наши батареи сегодня, то мы достанем их завтра или послезавтра, и поэтому идут в открытое море! Пока еще на полном ходу! Проклятье! – артиллерист вспомнил, что флот Того сейчас держится в отдалении, чтобы не попасть под огонь фортов.

А еще прямо сейчас подбирался к своему пику утренний прилив, открывая часть маршрутов ближе к берегу, которые в любое другое время были бы для американцев недоступны. Они действительно хорошо подготовились, но...

– Неужели они совершенно не понимают, что мы заминировали все подходы к городу? – я смотрел вслед крейсерам.

Пока они шли рядом. Более новый «Марбелхед» сдерживался, чтобы темнеющий частично разобранным корпусом «Чарльстон» не отставал, и так же парой они проскочили Золотые Ворота, и сразу же свернули на север под прикрытие форта Бейкер.

– Все-таки слаженно работают, – Брюммер смирился с тем, что добыча от него ускользнула, но не мог не оценить, как американцы подготовились к этому прорыву. Все форты почти синхронно открыли огонь, отсекая эскадру Того, чтобы сбегающие крейсера успели уйти подальше. Со стороны могло показаться, что у них даже получится.

Но потом был взрыв первой мины. «Марбелхед» словно напоролся боком на риф, завернул в сторону и резко завалился набок. «Чарльстон», несмотря на так и не оконченный ремонт, оказался более удачливым и сумел проплыть на сотню метров дольше, но там его достали сразу несколько подводных взрывов, и он почти сразу начал погружаться под воду... Грустный конец. Причем американцы наверняка все-таки подумали о минах, но рассчитывали-то они на обычные, которые срабатывают от касания, и прилив вполне мог прикрыть от них. При должной удаче. Вот только мы со времени штурма Инкоу перешли на магнитные взрыватели, а они могли замкнуться и когда между миной и кораблем было хоть все десять метров.

– Они умерли в бою, – несмотря на все недоработки американских капитанов, я не мог не уважать их решение. Это же почти наш «Варяг», только без бросивших его на съедение японцам других стационеров.

Мы проводили храбрецов минутой молчания, а потом пришло время продолжать работу. Пользуясь тем, что защитники города пока еще не подобрали никакого противодействия нашим летающим шарам, мы вывели пару поближе к бухте, а потом, дождавшись северного ветра, скинули несколько тысяч листовок на забившиеся в самые дальние углы бухты гражданские корабли.

Очень простое предложение. Либо они перегоняют свои суденышки к причалам острова Маре и передают на осмотр все свои грузы, либо мы считаем их военной целью и начинаем расстреливать. Время на размышления до 12 часов дня, а потом еще более усиленные батареи Брюммера начнут вразумительный огонь, который вправит мозги всем, кто еще будет сомневаться.

Дальше морская часть операции могла продолжаться и без моего участия, так что я прыгнул на свой личный броневик и рванул на север.

– И все-таки не стоило вам самому ездить на передовую! – Лосьев и штаб встретили меня упреком.

Если честно, разумным, я даже спорить не стал, но... Уж больно сложно было принять, что сегодня мы весь день будем работать от обороны. А враг словно специально не спешил на нас давить, провоцируя и дальше самим идти вперед. Раз идется-то. Продолжая сомневаться, я добрался до замаскированной на крыше одного из капитанских домов наблюдательной позиции, чтобы лично увидеть, кто же нам противостоит.

И сразу же стало понятно, что защитники города все-таки пытаются собрать силы. Всех, до кого правдами и неправдами получилось дотянуться. Синие клёши, синие джемперы и белые фуражки – спешенных моряков Тихоокеанской эскадры было видно издалека. Рядом с ними выделялись своими попытками хоть как-то укрыться ребята в широкополых шляпах цвета хаки и оливковых мундирах – это были уже регулярные войска. Чуть дальше перебегали от укрытия к укрытию очень похожие по форме отряды, но даже на расстоянии было видно – более расхлябанные. Присмотрелся, на груди у этих виднелись эмблемы с медведем, и все сразу стало понятно. Национальная гвардия.

– А вот те серьезные кто? – я почти закончил осмотр, когда взгляд зацепился за новый тип ополчения. Одетые в черные мундиры с двойными рядами пуговиц, в них сквозило что-то от моды Гражданской войны – и все вместе это создавало неожиданное ощущение опасности.

– Черные? – Лосьев на всякий случай сверился со своими записями, но ответил почти сразу. – Это полиция. А если увидите кого-то в серых или синих комбинезонах – это добровольцы. Тем выдали форму из профсоюза, вот они и выделяются.

Стало смешно. Нет, с одной стороны, люди перед нами вышли защищать свои жизни, где-то дальше дымили заводы, которые за считанные месяцы смогли сделать для той же Японии тысячи броневиков, но здесь и сейчас... Против нас собрали лишь около 3-4 тысяч человек, и из подвижной артиллерии у них нашлось лишь несколько десятков 76-миллиметровых пушек образца 1897 года.

И то! Они даже не стали маскировать их позиции, и буквально за полчаса подчиненные Брюммера выбили все это великолепие с передней линии, оставив наших противников лишь с ручным оружием и пулеметами. Последних, впрочем, оказалось довольно много. Достаточно, чтобы любой штурм пехоты захлебнулся, даже не начавшись, но... Кто же будет посылать против них пехоту?

– Прикажите Врангелю отправить в обход Вальехо пару рот, – решил я.

Если пойдет тяжело, то вернемся к старой тактике. Но я не сомневался, что барон должен справиться. Броневики принимают на себя огонь, пехота с минометами и артиллерия гасят очаги сопротивления. Пока это работало.

***

Гордон Фицбург Ли, сколько себя помнил, платил взносы в строительный профсоюз, но только сегодня, 25 сентября 1905 года, большие шишки из друзей мэра Шмитца решили по-настоящему расщедриться.

– Хорошие костюмы выдали, даже подкладка из шерсти, – его сосед Майк Клэнтон с удовольствием щупал свою добычу.

– А шапки не дали? – Гордон вздохнул. – Неужели мэру Шмитцу жалко? Мы же его город защищать идем.

– Вот ты все время жалуешься, – Майк сверкнул широкой улыбкой, с которой затащил в койку уже не один десяток девиц. – Но смотри шире. Вот приплыли сюда русские, вряд ли их слишком много. Значит, мы победим, поможем мэру Шмитцу, а через него и самому Эйбу Рюфу.

Для Майка все было предельно просто и понятно. Есть хозяева города, есть возможность выделиться в их глазах – а это шанс урвать лучшую жизнь, который никак нельзя упустить. Сам же Гордон помнил, что говорил про Авраама Рюфа его дед – сначала тот был консерватором, потом, чтобы подмять под себя рабочих, которых в Сан-Франциско стало слишком много, перешел в лейбористы. Ручной мэр, ручной профсоюз, ручной шеф полиции. Последний совсем новенький. Его предшественник имел наглость отстаивать свое мнение, и Рюф без особых сожалений его выжил.

– Винтовки кончились, – когда они дошли до следующего стола, лейтенант со знаками интендантской службы и крысиной мордой толкнул вперед лишь два дробовика.

Такие бьют сильно, но край метров на пятьдесят.

– Даже охотничьи? – Гордон проводил взглядом группу из четырех угольщиков, успевших вчера вплавь сбежать с острова Маре. Эти как раз сжимали в руках нормальные «Краги» и «Спрингфилды».

– Кончились.

– Хотя бы простой «Винчестер» 94 года.

– Кончились, – Крыс был неумолим.

В этот момент Гордона и Майка оттолкнул какой-то здоровяк, сунул в руку интенданту мятую купюру и тут же получил заветное оружие.

– Два «Спрингфилда», – Майк сразу все понял и полез в карман за деньгами.

Как он потом объяснил Гордону на пути к сборному пункту, на оружии нельзя экономить. А свое они обязательно вернут, когда выбьют русских из города.

– Это так же неизбежно, как утренний караул в трусах, – Майк дико заржал, и в этот момент со стороны Золотых Ворот донесся взрыв.

Они и до этого слышали канонаду, но такого грохота еще ни разу не было. Майк попытался было пошутить, что это подорвали один из русских кораблей, но... Гордон просто рванул к ближайшей пожарной лестнице, выскочил на крышу – и действительно. Столб черного дыма стоял где-то на внешнем рейде. В этот момент снова грохнуло: даже из Вальехо было видно, как до небес один за другим взлетели три водяных столба.

– Это точно русских взорвали! Точно их! – пытался убедить сам себя также залезший на крышу Майк.

А потом начался ад. Гордона с Майком зачислили в роту рыжего молодого лейтенанта из Национальной гвардии и вместе с десятком других отрядов вывели к линии укрытий перед дамбой острова Маре. Тут уже лежало несколько рядов мешков с песком, над которыми крутили колючую проволоку, стояли пушки – на мгновение внутри поднялась волна гордости.

Однако долго она не продержалась. Русские, подсматривая со своих летающих шаров, мгновенно выбили все американские батареи. Все пушки, что таскали от заката и до рассвета. Тысячи людей надрывали спины, а чертовы армейцы вообще ничего не смогли сделать. Полчаса огненного ада, и даже Майк перестал ждать скорой атаки. А потом русские и сами пошли вперед.

Они и до этого держали небольшой плацдарм перед дамбой, а теперь на него, ревя моторами и разнося брусчатку стальными гусеницами, вылетели броневики. Они совсем не походили на те стальные коробки, что Гордон грузил на транспорты примерно год назад. По мощи, с которой эти машины карабкались в гору и разносили все на своем пути, они походили скорее на тракторы Холта, которые недавно начали появляться на полях Окленда. А по скорости превосходили большинство машин, на которых ездили многие из приспешников Рюфа.

Двадцать два подтянутых к передовой пулемета Гатлинга ударили по броневикам, беря их в огненный мешок. Тяжелые пули могли пробить сталь, но эти чертовы машины словно не замечали их – так и неслись вперед. А пушки, которые до этого разобрались с артиллерией защитников города, теперь, как будто даже с ленцой, прошлись и по показавшим себя пулеметным позициям.

– Они уходят дальше? Зачем? – Майк тоже пытался стрелять по броневикам, но без результата.

Гордон не выдержал и дернул его вниз. Вовремя, чья-то пуля выбила небольшой фонтан земли прямо за головой Майка. Слухи об очень метких стрелках по ту сторону океана, которые могли бы бросить вызов самим шарпшутерам времен Гражданской, оказались правдой.

– Тихо! Ждем! – Гордон не очень хотел воевать, точно не за мэра Шмитца или босса Эйба, но это была его земля, и не видел другого выбора, кроме как стоять до конца.

Он удерживал Майка, пока не прошла первая волна машин, удерживал, пока вторая поливала огнем их позиции... И только когда вперед побежали обычные солдаты, они вместе бросились к позиции одного из подбитых пулеметов. Оба стрелка там были бесспорно мертвы, но вот сам «Гатлинг», кажется, не задело. Гордон подлетел, развернул ствол и нажал на гашетку еще до того, как нашел, в кого будет стрелять.

Это оказалось весьма непросто, потому что русские солдаты и не думали идти группами или в полный рост. Они постоянно прятались, отслеживая ситуацию вокруг и прикрывая друг друга. Вот и по ним с Майком начали стрелять, а они... Пулемет почему-то не работал.

– Кажется, барабан заклинило, – Майк ударом приклада выбил этот самый барабан с патронами, а потом, шустро орудуя шомполом, прочистил ствол.

– Держи, – Гордон нашел новый барабан, Майк ловко поставил его на место, что-то передернул, а потом закрутил рукоять, выпуская по врагу первую очередь.

Гордону очень хотелось спросить у товарища, где он так научился, но... Прямо в грудь Майка ударила пуля, и стало понятно, что ответ на этот вопрос уже никто никогда не узнает. Кровь залила лицо Гордона, захотелось упасть на землю или броситься бежать, однако вместо этого молодой парень лишь протер глаза и сам шагнул на место друга. Повернуть ствол, поймать цель, крутануть ручку подачи патронов. Выстрелы застучали, и Гордон с улыбкой смотрел, как падают на землю поднявшие было головы чужие солдаты.

Будут знать, как приходить на американскую землю! Гордон расхохотался, и в этот самый момент взрывная волна от упавшего рядом снаряда отбросила его в сторону. Он сделал все, что мог, но как же этого оказалось мало. Всюду лежали мертвые тела защитников города, а русские продолжали идти вперед. Ничего... Глаза Гордона начали закрываться. Ничего... Со всей остальной Америки еще приедут люди и покажут этим азиатам, как это бывает, когда великая держава начинает злиться.

В том, что его страна была и будет великой, Гордон Ли не сомневался.

Чтобы было проще представить географию Сан-Франциско, и где кто наступает... После прошлой главы добавили примерную карту.