Японская война 1905. Книга седьмая

Глава 15

Теодор Рузвельт любил Белый Дом. Белые стены из песчаника Аквиа-Крик и симметричные колонны – это элегантная неустаревающая неоклассика. Три года назад Чарльз Макким закончил реконструкцию западного крыла, превратив его в официальное рабочее место президента. Тут работать, в восточном жить. Удобно – в случае чего дойти до Овального кабинета можно за считанные минуты.

Правда, были тут и минусы. Люди знали, что президент всегда рядом, и не стеснялись вызывать Рузвельта, даже если его участие было не так уж и нужно. Впрочем, сегодняшний день точно был другим. Утренние новости о захвате Сан-Франциско всколыхнули всю Америку, и вот теперь вместе с президентом собрались люди, которые должны были решить эту проблему.

Элиу Рут – государственный секретарь и ближайший помощник Теодора. Именно он курировал все дела по Русско-японской войне, которая сначала закончилась без всякой пользы для Северо-Американских Штатов, а теперь и вовсе выплеснулась на их западное побережье. Рядом с ним сидел Гиффорд Пинчот. Казалось бы, зачем на таком собрании руководитель Лесной службы? Но именно благодаря ему Теодор держал за бубенцы половину крупнейших корпораций Америки, которые неожиданно обнаружили, что государство может и спросить за уничтожаемую ими природу. Впрочем, так ли важны поводы, если люди умеют читать между строк?

– Прошу прощения, – последним в кабинет влетел Уильям Тафт.

Сейчас военный министр, а еще недавно губернатор Филиппин – то есть он разбирался и в армейских делах, и в азиатах.

– Мобилизация? – уточнил Рузвельт.

– Разослал приказы, как только вы объявили чрезвычайное положение. Когда Конгресс соберется и все утвердит, мы сделаем уже половину работы, – успокоил президента Тафт.

Рузвельт даже немного выдохнул: приятно, когда рядом с тобой собрались люди, которые не боятся, а главное, еще и умеют действовать самостоятельно. Он даже впервые задумался о том, что из ситуации можно и пользу извлечь. Внешний враг, доблестная армия, которая его уничтожит – все вместе это должно сплотить нацию вокруг него, и тогда можно будет замахнуться даже на то, что раньше казалось невероятным.

– Я достал пластинку, – отдышавшийся Тафт положил на стол плотный бумажный конверт. – Как вы знаете, Джон Маклин из «Цинциннати Энквайер» недавно купил «Вашингтон Пост», и у него есть интересное правило. Он просит записывать все русские передачи, чтобы удобнее потом было использовать их в будущих статьях. Вот и сейчас, пусть послание вышло и в необычное время, его люди все успели.

– Ставьте, – только и сказал Рузвельт.

Сам он не успел ничего услышать лично, так что о фактически объявлении войны знал исключительно в пересказе. И вот пластинка раскрутилась, а потом по овальному кабинету разнесся такой непривычный для американского уха русский голос. Причем даже английский с этим их странным акцентом выходил каким-то другим, неправильным... Но звучало сильно!

– Вы обратили внимание? – вскинулся Рут, как только запись остановилась.

– Про Сацуму? Как японцы прикрываются своими якобы бунтовщиками? – фыркнул Тафт.

– Нет... Самое начало! Этот русский говорит, что они не признают власть британских бунтовщиков. Это он нас так называет!

– Думаете, это рука англичан? – задумался Рузвельт. – Эдуард VII в отличие от своей матери никогда не казался мне способным на подобные поступки.

– С другой стороны, – продолжил Рут, – британские марионетки окружают нас со всех сторон. Даже в условно нейтральные страны вроде Мексики они закачивают деньги и стараются каждый год усиливать свое влияние. Сейчас они единственные, кто помимо нас ведет активную политику в западном полушарии, и это делает их сильнее, но в то же время слабее. Когда есть только мы и только они, Лондону довольно сложно применять свою обычную тактику. Начинать войны чужими руками. И тут столь внезапная и удачная для них атака. Бывшие враги примирились и сами по себе решили переплыть через Тихий океан – случайность? Не верю.

– Да, это неприятно, – согласился Тафт, думая, впрочем, о своих делах. – Через два месяца мы приведем к Сан-Франциско флот из Атлантики. Объединившись с кораблями из Сиэтла, мы станем в разы сильнее и перетопим все японские суденышки – это бесспорно. Но что дальше? Их армия! Сколько они навезли солдат? Десять, двадцать тысяч... Без поддержки из-за океана они окажутся подобны загнанной в угол крысе. Будут сражаться до конца, а потом разбегутся сотнями банд, после которых хаос времен Дикого Запада может показаться райской эпохой.

– А вы не обратили внимание на слово «конфедерация»? – сам Рузвельт больше думал о совсем другой части послания.

– Единое королевство Сацума? – вскинулся Рут. – Тоже калька с Британского союза.

– Конфедерация! – повторил Рузвельт. – А ведь всего сорок лет прошло...

В кабинете повисло тяжелое молчание. Когда-то Гражданская война расколола общество, и с тех пор была проведена огромная работа, чтобы склеить его снова. В головы людей раз за разом вкладывалась мысль, что обе стороны сражались за «благородное дело», проводились встречи ветеранов, чтобы примирить былых сторонников Союза и Конфедерации. Но были и те, кто еще продолжал, несмотря на все эти старания, смотреть друг на друга как на врагов.

На севере проходили сборы юнионистов, которые называли южан предателями, собравшимися сбежать из их общей родины. Сами же конфедераты считали, что просто воспользовались данными им еще основателями правами, а потом стали жертвами агрессии военной машины северных соседей. Обиды были заметены под ковер, но никуда не делись. И вот снова это слово.

Сам Рузвельт всегда продвигал идеи единой Америки, но в то же время всегда восхищался Авраамом Линкольном и Улиссом Грантом, которые смогли победить Конфедерацию и спаять Штаты в единую нацию. Возможно, сейчас и он тоже получил похожий шанс. Дать гидре поднять голову, а потом окончательно срубить ее? Сам бы он никогда не решился сыграть так грязно и кроваво, но когда сама судьба делает вид, что смотрит в сторону...

Они просидели в Овальном кабинете до следующей ночи. Приходили журналисты, постоянно бегали офицеры, докладывающие о ситуации на сборных пунктах, заглядывали промышленники, интересуясь, чем бы они могли помочь нации, и что та могла бы дать им взамен. Собственно, еще один кризис, такой же, как и раньше, а значит, они точно справятся.

Рузвельт продолжал убеждать себя в этом, и чем дальше, тем лучше у него получалось. И пусть пока никто так и не смог ответить на вопрос: как русские с японцами вообще тут очутились? Как прошли мимо баз на Гавайях и наблюдателей на Маршаллах, никому не показавшись на глаза? Как вышли точно на цель, проплыв тысячи километров, хотя любой человек со здравым смыслом сказал бы, что это невозможно? Или он просто устал?

Президент в очередной раз бросил взгляд на часы, потом на окно, за которым виднелись лишь одинокие фонари.

– Отец! – дверь кабинета распахнулась, и в проеме показалась старшая дочь Рузвельта, Элис.

Девушке недавно исполнился 21 год, и она привыкла жить в центре внимания. Вот и сейчас Теодор обратил внимание на провокационно ярко-синее платье, которое, впрочем, сочеталось с серо-голубыми глазами дочери и закрученными светло-каштановыми волосами.

– Вы, как всегда, прекрасны, юная мисс, – Рут по стариковской привычке попробовал вскочить и поцеловать девушку, но та оказалась быстрее.

– Теперь никаких поцелуев, – Элис в последний момент ловко надела шляпу с широкими тяжелыми полями, под которыми к ней действительно было не подобраться, и обвела всех победным взглядом.

– Элис, у нас дела, – Рузвельт напомнил об их старом договоре: он дает дочери свободу, а та не разрушает его репутацию совсем уж экстравагантными поступками.

– Собственно, я об этом, – девушка дернула за рукав молодого человека в гражданской одежде. – Прохожу мимо, а этот стоит под дверью и не решается зайти. При этом секретари его пропустили – значит, по делу.

– Я от мистера Маклина, – выпалил покрасневший парень. – Он записал новую передачу от русских и подумал, что вам это может быть интересно.

– Новая передача? – Рузвельт яростно посмотрел на Тафта с Рутом, которые должны были первыми доложить о чем-то подобном.

– Расшифровка новой передачи русских! – в кабинет, несмотря на возраст, фурией ворвался бригадный генерал Артур Макартур.

Значит, военные все же не пропустили – просто готовили текст и опоздали. Президент смерил взглядом растерявшегося генерала, который хотел показать себя, а в итоге, наоборот, подставился.

– Давайте послушаем в оригинале. Молодой человек, прошу, – Рузвельт кивнул журналисту на проигрыватель, и тот дрожащими руками попытался воткнуть на место пластинку.

Мелькнула мысль, что это, возможно, не самая хорошая идея – сейчас же сломает. И так подумал не только старший Рузвельт.

– Дай, – Элис выхватила пластинку из потных пальцев журналиста и одним четким движением поставила ее на место.

Теперь можно было бы прогнать всех лишних, но Рузвельт решил, что они либо уже все знают, либо скоро все прочитают в газетах. Так что пусть... Заодно можно будет с пользой для дела оценить, как влияют все эти русские сообщения на самых разных людей. Шипение сменилось треском записанных помех, а потом снова зазвучал тот самый голос.

– Хроники Новой Реконкисты, когда японский и русский народы возвращаются на берега, к которым когда-то плавали их предки. Сегодня утром была проведена обманная трансляция. Мы рассказали, что уже взяли Сан-Франциско, хотя в тот момент лишь блокировали его с севера и юга. Два отряда высадились с двух сторон от города и двинулись навстречу друг другу. Части Национальной гвардии сражались очень храбро, но ничего не смогли сделать против наших превосходящих в разы сил. К этому часу мы завершили полный охват города, и вот теперь уже любая помощь с востока не будет иметь смысла. Скоро последние очаги сопротивления падут. Скоро над первым американским городом новой Конфедерации взовьется новый флаг.

Пластинка замолчала, все вокруг тоже не издавали ни звука.

– Мы же пока не отправляли никого к Сан-Франциско? – Рузвельт посмотрел на Тафта.

– Считалось, что город пал, и это не имеет смысла, – военный министр побледнел. – Мы срочно соберем людей и попробуем деблокировать тех, кто еще сопротивляется. Теперь я не сомневаюсь, что на самом деле у нападающих все не так гладко, как этот человек говорит. Иначе были бы ему нужны все эти хитрости?

Рузвельт подумал, что показать народу ошибки и слабость его собственного правительства – это очень правильная хитрость. И он бы тоже не отказался устроить что-то подобное для их врагов.

– А вы уверены, что снова не сделаете то, что он от вас и ждет? – Элис явно долго терпела, но в итоге не удержалась от ехидного комментария в своем стиле.

А впрочем, так ли она не права? У президента Северо-Американских Штатов Теодора Рузвельта-младшего не было ответа. И в этот момент он был готов очень дорого заплатить, лишь бы узнать, что же на самом дело творится на западных границах его страны. И чего вообще можно ждать от этого их генерала? Взгляд президента остановился на Макартуре, и он вспомнил, что его сын, Дуглас, кажется, служил наблюдателем на Русско-японской. Надо будет его вызвать и расспросить. Может быть, подскажет чего дельного.

Сутки назад. Побережье Сан-Франциско

Кавторанг Василий Николаевич Ферзен и его «Изумруд» так и не смогли принять участие в войне с японцами. Все оказалось закончено еще до прихода эскадры Рожественского, более того, это еще и местные их вытащили из французской ловушки, куда они так неловко угодили под конец перехода. Тем не менее, Ферзен немало слышал о том, как японцы развязали эту войну, как целые броненосцы выходили из строя из-за ночных минных атак в самом начале конфликта. И вот он оказался среди тех, кто эти самые атаки и проводит. Вернее, прикрывает.

– Миноносцы уже должны выйти на дистанцию удара, – рядом с Ферзеном замер, вглядываясь во тьму, лейтенант Соболев. – Если не промахнутся, то сразу два американских крейсера зацепим!

Ферзен кивнул. Он, как и все более-менее опытные моряки, уже давно опознал стоящие на внешнем рейде цели по силуэтам. Старичок «Бостон», построенный еще в 1884 году. Если бы он выбрался в открытый океан, то даже ему было под силу доставить им неприятности. А рядом с ним совсем новый крейсер «Нью-Йорк». На обоих уже услышали работу паровиков на миноносцах – то, что в море никак не скрыть – и сейчас прогревали двигатели и активно шарили фонарями по волнам, пытаясь пробиться через утренний туман.

– Выдают же себя, – выдохнул Соболев. – Наших в Порт-Артуре в том году точно так же по фонарям и выцелили, а эти... Словно и не слышали об этом.

– Одни учатся на чужих ошибках, другие только на своих. Некоторые не учатся вообще, – Ферзен потер лоб.

На самом деле даже будь американцы умнее, им бы это не помогло. В городе уже давно были агенты Макарова, которые в нужный момент включили станции и дали точный пеленг как на город, так и на точки высадки для десанта. Не самая большая хитрость, но благодаря ей они смогли подобраться к побережью совершенно незамеченными. Американская-то оборона строилась на том, что любые чужие корабли они обнаружат еще на подходе. Что-то благодаря базам на островах, что-то благодаря наблюдателям по всему побережью. А тут все просто происходило слишком быстро.

– Стреляют! – лейтенант сжал кулаки, глядя, как американские корабли начали разряжать пушки куда-то в сторону океана.

Минута тянулась за минутой. Что случится раньше: крейсера в кого-то попадут или же миноносцы все-таки выйдут на дистанцию атаки? А потом в небо взлетел водяной столб. Старенький «Бостон» первым попал под удар, и повидавшая виды сталь не выдержала этого, почти сразу разойдясь огромной черной пастью, зачерпнувшей воды, а потом и утянувшей корабль под воду. Несколько секунд, и сразу три взрыва накрыли «Нью-Йорк». Этот оказался покрепче и не развалился сразу, но вот справиться с огромными пробоинами от самоходных мин не удалось и ему. Медленно завалившись набок, второй крейсер тоже вышел из боя.

– Держим дистанцию! – рявкнул Ферзен.

Они шли в строю третьим номером, сразу за «Сикисимой», и когда через мгновение те с «Микасой» открыли огонь, «Изумруд» тоже к ним присоединился. Сначала они подбили попытавшиеся выскользнуть в открытый океан американские миноносцы, а потом разглядели и остальные цели. Два уцелевших на внутреннем рейде крейсера отходили подальше, прячась за огнем проснувшихся фортов. Очень хотелось додавить сопротивление. Заставить замолчать закованные в бетон пушки, потом добить всех, кто бежит, и, наконец, прямой наводкой поддержать идущие на город отряды. Вот только...

«Микаса» уже отворачивала в сторону. Осторожный Того не собирался рисковать флотом, загоняя его на явно прикрывающие город минные поля. А еще... Ферзен понял, что его все это время смущало. Они потопили два крейсера, еще два спрятались, но изначально-то их было шесть штук. Значит, два где-то на патрулировании и могут наткнуться на десантные корабли.

– Приказ с «Микасы»! – сквозь шум машин и работающих пушек до слуха Ферзена еле долетел крик связиста. – «Сума» идет для поддержи южной десантной группы к Санта-Крузу, мы – для поддержки северной к Сономе.

Осторожный и очень разумный Того. Ферзен невольно задумался, а что было бы, сведи их судьба друг против друга на поле боя... Задумался, но не теряя времени отдал приказ сменить курс. Чем раньше они прибудут на место, тем спокойнее будет на душе.

***

Когда корабли нашего Добровольческого корпуса подошли к берегу возле Сономы, на широких песчаных пляжах не было ни одного человека. Только вдали, где песок и камни переходили в траву и кустарники, гуляло какое-то дикое стадо. В глубине души я чего-то такого и ожидал, но отрабатывать высадку мы все равно стали по боевому варианту.

Сначала вперед пошли бывшие угольные транспорты, с которых мы давно выгрузили все, что только можно, и теперь там держали только минимально необходимую команду. Шансы, что американцы будут минировать прибрежные воды вдали от городов, были невысоки, но лучше подстраховаться. Следом отправились корабли с пехотой: спрыгивая прямо в волны, солдаты разом оказывались по грудь в воде, но, удерживая над головой ранцы с пайком и винтовки, уверенно и быстро рвались вперед.

Отряд прикрытия, потом саперы, чтобы проверить на мины уже побережье. И это тоже не моя блажь: Огинский докладывал, что, начиная с Испанской войны, американцы проводят выборочные минирования прибрежной линии, и штаб этой инициативы располагался как раз в Сан-Франциско. Причем прикрывались они точно не от нас, а скорее от Британии, с которой никак не могли разделить сферы влияния. Так что иногда бывает, что англичанка гадит и таким вот образом.

Тем временем, пока шли работы на берегу, флот не стоял на месте – вперед выдвинули улучшенные транспорты «Байкал» и «Онега», на которые мы успели установить откидные аппарели. Вот корабли, пользуясь особенностями местного дна, подошли как можно ближе к берегу, замерили глубину, и тяжеленные, из стали и дуба, створки бортов рухнули прямо в воду. К брызгам тут же добавился вырвавшийся наружу рев запущенных двигателей, и один за другим прямо на мелководье начали съезжать новые «Громобои-В».

В – значит водные. В роты с этим индексом шли самые удачные машины с самыми точными допусками по стыкам корпуса, которые мы прямо перед высадкой еще и отдельно герметизировали дегтем. Дополнительные насадки на воздухозаборник и выхлопную трубу смотрелись не очень элегантно, но работали! Загребая гусеницами, броневики начали медленно, но верно выбираться на берег. Всего три из двенадцати машин первой волны застряли, и командующий высадкой Врангель оставил одного «Громобоя», чтобы помочь им выбраться.

Остальные же, не теряя времени, рванули вперед.