Японская война 1905. Книга седьмая

Глава 22

Четыре, три, два, один… Первым заговорил Парди.

– Добрый день, уважаемые слушатели. 7 января 1903 года я сменил на посту уважаемого Генри Гейджи, с тех пор я, Джордж Купер Парди, служу народу Америки в качестве 21-го губернатора Калифорнии. И сегодня именно мне доверили провести разговор между Элис Ли Рузвельт, дочерью президента Теодора Рузвельта, и Вячеславом Григорьевичем Макаровым, генералом, что захватил мой город и половину моего штата. На часах одиннадцать вечера, это прямой эфир, и мы начинаем!

В последних словах Парди мелькнула горькая ирония, но Элис не собиралась обращать на нее внимания. Раз уж этот старик решил помочь русским, то пусть изопьет свою чашу до дна.

– Джордж, – бархатный голос девушки накрыл комнату. Странно, камни и ковры на стенах каким-то образом делали его более объемным… Но не это главное! – Джордж, а почему вы согласились помогать захватчикам в проведении этой беседы? И не надо повторяться про девичью честь, право слово, мне уже не 6 лет.

– Я… – Парди побледнел, потом бросил взгляд на Макарова, но того словно совершенно не тронуло такое неожиданное начало. – Я…

Он все никак не мог решиться продолжить.

– Если что, то у нас разговор по душам, так что со своей стороны не буду ничего скрывать сам. И так же не имею ничего против, если кто-то раскроет какие-то наши общие договоренности, – Макаров посмотрел на Парди, и тот побледнел еще больше.

– Джордж! – Элис напомнила о своем вопросе.

– Я… – тот все-таки сдался. – За помощь в организации этой беседы мне пообещали сохранить мое поместье в Окленде, – губернатор поник, но через мгновение снова встрепенулся. – Но я просил не только за себя. За всех пленных Сакраменто и Калифорнии. Генерал обещал, что каждый раненый получит лечение, и что даже те, кто не присягнет Новой Конфедерации, не лишатся крова и пищи.

– Это правда, – добавил Макаров. – Надеюсь, храбрецы, что слушают нас в Пресидио, не опустят оружие только из-за того, что опасаются за свое будущее... Однако если мы решили поднять тему честности, то я хотел бы сразу прояснить еще один вопрос. Элис, вы сказали, что приехали сюда на переговоры с нами? Но ведь это неправда?

Девушка сначала растерялась, когда генерал зачем-то похвалил своих врагов. А потом еще этот вопрос. И не промолчишь же! Все слушают!

– Это правда. Но вы же знали об отсутствии у меня каких-либо полномочий и раньше, но все равно организовали эту беседу. Я видела, как с самого утра суетились ваши люди...

Элис ожидала, что генерала хоть немного заденет ее вызов, но тот только улыбнулся. Словно благодаря за то, что должно было быть сказано… Ну, конечно! Немыслимая передача на весь мир, а она, его враг, только что всем рассказала, что русские смогли организовать все буквально за сутки. Тут не Парди, а ей самой стоило бы просить пару поместий за хорошую работу.

– И это тоже правда, – Макаров снова заговорил. – Я знал, что вы просто храбрая и любопытная девушка, но в то же время вы – дочь президента, та, кто с самого детства вращалась среди лучших людей Северо-Американских Штатов. Так что наш разговор как представителей старого и нового порядка в Америке все равно может получиться очень интересным.

– И что же вы думаете о наших порядках? – Элис, поддавшись моменту, выпалила следующий вопрос.

И опять неправильный! Она заметила в руках Парди карточки с тем, что он должен был спросить как ведущий, и одна из них сейчас была отложена в сторону. Получается, она опять сделала чужую работу.

– Что я думаю? – Макаров усмехнулся. – Я недавно общался с потомком генерала Ли и позволю себе начать с небольшой отсылки к истории. Сорок лет назад ваша страна схлестнулась сама с собой в Гражданской войне. И вам в ней повезло.

– Повезло? – не выдержал Парди. – Молодой человек, возможно, вы не представляете, через какие ужасы нам пришлось пройти…

– Вы сражались Север против Юга, – Макаров был все так же спокоен. – Часть страны против другой. Это неприятно, это кроваво, но вы смогли избежать самого страшного. Когда сражаются все вокруг, когда сын идет против отца, а брат против брата.

По спине Элис от этих слов побежали мурашки. Словно генерал на самом деле мог представить что-то подобное. И, возможно, если они избежали подобной судьбы, то им на самом деле повезло.

– …Вы сражались, чтобы определить, каким будет будущее Америки, – продолжал генерал. – И Юг проиграл. Почему? Можно говорить про удачу, про оружие, про талантливых генералов, вот только… Какие у них были шансы, когда янки могли выставить под ружье в два раза больше людей? В тот момент Север использовал истинный потенциал, заложенный в Америку основателями, но что сейчас? Сан-Франциско – один из богатейших городов страны, но треть населения живет за чертой бедности. Более того, у них нет никаких прав. Черные, китайцы, мексиканцы, да к ним можно прибавить и половину европейских эмигрантов – они работают за пару центов в день, они платят за величие Америки потом и кровью, но не получают за это ничего. Вот каковы ваши старые порядки!

– Рассказываете так, будто под пятой чужаков кому-то будет лучше! Среди своих-то хотя бы можно найти справедливость, – Элис чувствовала, что Макаров не прав, и пыталась найти слова, чтобы это показать. – А азиаты? Они превращают города в муравейники, а мы хотим свободы!

– Красивые слова, но кто сможет пойти сражаться именно за нее? Вы же помните, не у всех она есть. Разве что вы могли бы поманить ее иллюзией. Пообещать права за кровь на поле боя – почти честная сделка, вот только были ли выполнены обещания после прошлой Гражданской?

– Почему вы говорите «прошлой», словно вы начали «новую», словно вы одни из нас. Вы – чужаки!

– Неправда. Америка – это страна возможностей, и Новая Конфедерация – это больше попытка вернуть ее к тому, какой она должна быть.

– То есть вы приплыли не грабить? – Элис чувствовала, что задает острые вопросы, которые бы точно не понравились ее отцу, но Макаров каким-то образом использовал их, чтобы подтвердить свои собственные безумные идеи. Но сейчас-то ему не выкрутиться!

– Мы действительно заберем себе все ресурсы Калифорнии, но после этого они станут работать не на карман парочки банкиров, как сейчас. Рокфеллеры, Флаглеры, Харкнессы, Карнеги. Сейчас ведь они собирают все сливки, а простые люди продолжают пахать по 10-12 часов всего лишь чтобы раз в неделю промочить рот в баре. Это ли та самая американская мечта? Элис, вы ведь в этом году ездили по Азии, так?

– Да.

– Тогда вы видели, к чему идет Америка. Это может занять десять лет, сто, но итог неизбежен. Крупные компании ведь даже работают не на свою страну. Почти все ресурсы идут за рубеж. Можно носить хоть трусы со звездно-полосатым флагом, но какой в этом смысл, если в итоге прибыль будут получать Лондон или Париж.

Элис сглотнула: она на самом деле представила все, что говорил Макаров. Но вслух это говорить было никак нельзя.

– Отец, наоборот, борется с монополиями!

– О, вы сможете немного подождать и посмотреть, кто первым понесет ему деньги для борьбы с нами. И заодно проследить, что эти люди попросят и, конечно же, получат.

– А я вот думаю, что первыми сражаться с вами придут именно простые люди! – Элис, кажется, нащупала слабое место Макарова. – Вы вот в самом начале упомянули, что уважаете защитников Сан-Франциско. То есть уже представляете, что вас будет ждать, когда таких соберется целая армия?

– Я уважаю защитников Пресидио. Одни, брошенные сначала из-за того, что в Вашингтоне поверили в нашу хитрость, потом из-за того, что никто не смог пробиться им на помощь… Они все равно сражаются. Против солдат, что прошли через целый год первой настоящей войны 20 века. Против пушек, пулеметов и минометов! На них идут сотни броневиков, а они поют. И не знаю, как вы, а я запомнил их имена! Мэр Шмитц, вставший грудью за свой город, генерал регулярной армии Маккаски, генерал национальной гвардии Лау. И части, что останутся в истории, хоть и были нашими врагами. 6-й артиллерийский полковника Милли, 1-я кавалерийская и 20-я пехотная майора Фунстона, береговая оборона Артура Мюррея…

Макаров говорил и говорил имена людей, каждый из которых, если послушать, был чуть ли не настоящим героем. Становилось страшно от того, откуда у него столько информации. И сердце пело от одних только мыслей, какие удивительные герои стоят на защите Америки.

После этого Макаров довольно сухо и уже без всяких образов рассказал, что именно планирует изменить Новая Конфедерация, напомнил, что они борются против корпораций и старых великих держав. А потом разговор как-то сам собой подошел к концу. Как-то странно... Почему-то Элис ожидала хвастовства, издевательств над слабостью Вашингтона, но Макаров играл в какую-то свою игру.

– Прошу прощения, – первым поднялся со своего кресла смущенный Парди. – Я пытался вставить вопросы, которые мне передали, но мисс Рузвельт и сама с этим прекрасно справилась.

– Кажется, я вас недооценил, – улыбнулся Макаров, глядя на Элис. – Привел целого губернатора, а вы все сделали за него.

– И что дальше? – девушка уже успела прийти в себя и, не обращая внимания на начавших суетиться повсюду техников, задала самый главный вопрос. – Меня снова в камеру?

– Вы же ехали поговорить? – Макаров потер лоб. – Вот, поговорили. Значит, можно назад. Если с вами были какие-то люди кроме секретаря вашего отца, назовите их имена, мы их тоже посадим на поезд.

– Так просто?

– А чего вы хотели? Чтобы я превратился в дракона, а за вами заехал рыцарь в сияющих доспехах? Увы, мы не в сказке.

– Вы… – Элис хотела было сказать очередную колкость, но в последний момент сдержалась. Давно же стало понятно, что на Макарова это не действует, так, может, попробовать по-другому? – Вы предлагали говорить честно, это еще в силе?

– Все верно, – во взгляде русского мелькнуло что-то искреннее. Интерес? Впервые?

– Зачем вам была нужна эта передача? Показать свои технические возможности, похвастаться захватом куска Америки, выставить меня как свой трофей?

– Цели – это то, что помогает тебе двигаться к главному, – немного задумчиво ответил Макаров. – А главное, чтобы САСШ признали Новую Конфедерацию, чтобы японцы и все, кто захочет составить им компанию, смогли жить тут нормальной жизнью. Увы, это невозможно, пока ваш отец и все, кто избирал его под лозунгом «большой дубинки», не получат по зубам. Только проиграв, Вашингтон сможет хотя бы задуматься о переговорах.

– И вы? Как наш разговор этому поможет?

– Вы подумайте, я вижу, у вас светлая голова, – Макаров улыбнулся. – Если захотите задержаться и рассказать мне о своих выводах, то вам помогут меня найти.

Он помахал рукой и ушел. Скотина. Сволочь и скотина! Элис уже собралась подхватить юбку и двинуться к вокзалу – плевать на все его тайны и секреты, пусть японок своих ловит на эти крючки! – но тут к ней подошел тот самый техник, что и занимался организацией трансляции. Как же его называли все остальные…

– Мистер Блэк, – Элис расплылась в обворожительной улыбке.

– Мистер Чернов. Но в целом вы довольно точно попали, – тот в отличие от своего командира сразу поддался чарам девушки. – Меня попросили подготовить и передать вам.

Мужчина, стараясь не обращать внимание на румянец на щеках, протянул Элис бумажный конверт, в котором лежало пять шеллаковых пластинок. Пять на четыре – двадцать минут. Ровно столько длился их разговор – значит, это запись. Ей в подарок. А это был на самом деле красивый жест. Элис поблагодарила мистера Чернова, взяв его за руку и добавив еще больше цвета немного заросшим щекам, а потом решительно двинулась на улицу.

Нужно было узнать, где ей можно остановиться. И кто принесет ей проигрыватель! Пожалуй, она не будет спешить с отъездом и сначала прослушает, как их с Макаровым разговор выглядит со стороны. Ведь какая девушка откажется узнать о том, как именно ее уже скоро услышит… или уже услышал целый мир!

***

Теодор Рузвельт закончил прослушивание разговора дочери с этим чертовым русским и, не выдержав, со всего размаху запустил в стену чашкой с кофе. Осколки разлетелись во все стороны, а черная жижа расплылась по обоям и начала впитываться в штукатурку. Возможно, теперь это пятно останется в Овальном кабинете навсегда, и тысячи будущих президентов будут вершить тут судьбы мира, даже не зная о таком вот привете из прошлого.

– Что думаете? – президент немного успокоился и обвел взглядом троицу своих главных советников. Рут, Пинчот, Тафт – умнейшие люди Нового Света. Но кто бы знал, что русский медведь окажется не столько неуклюжим, сколько рыжим и хитрым!

– Очевидна ловушка, которую Макаров выстраивает нам, нахваливая гарнизон Пресидио, – на этот раз первым начал Тафт. – Наверняка ему донесли, что генерал Шафтер собрал уже почти сорок тысяч в Солт-Лейк-Сити.

– Столица Юты? – уточнил Рут.

– А заодно это железнодорожный узел как между Сакраменто и восточным побережьем, так и со всеми соседними штатами. Вайоминг, Айдахо, Невада – оттуда везут продовольствие. Централ Пасифик гонит солдат и снаряды. Генерал Шафтер рассчитывал добиться двухкратного превосходства и потом ударить вдоль железной дороги. По ней до Сан-Франциско всего тысяча километров, и он уверен, что смог бы со всем покончить еще до подхода кораблей из Атлантики.

– А в чем ловушка? – напомнил Рут.

– Вы не понимаете? – Тафт вспыхнул. – Сейчас все, кто слышал трансляцию, только и болтают, что о храбрости гарнизона Сан-Франциско. К обеду эти разговоры накроют все наши города, а к вечеру доберутся даже до закрытых воинских частей. Понимаете, чем это нам грозит?

– Приступом патриотизма? Лично мне кажется, что Макаров допустил ошибку, раздавая столько лестных комментариев своим врагам. Благородство – это одно дело, но тут… Как бы его свои же не приревновали!

– Да плевать мне на его проблемы! – рявкнул Тафт. – Главное, я – я! – после такого больше не смогу обходиться малой кровью. Вы знали, что русские перехватывали все наши отряды, что мы посылали на запад? Так вот им этого показалось мало. Теперь мы будем вынуждены двинуть всех, кого собрали! Сегодня, край – завтра! Макаров нарисовал такую картину осажденной крепости и героев, которых все бросили, что если мы этого не сделаем, то нас просто сожрут.

– Вы сказали, что у Шафтера 40 тысяч? Значит, нас уже больше, чем русских и японцев. Они же говорили, что их всего тридцать тысяч? Минус потери...

– Именно что они говорили! Пока точных донесений от нашей разведки у меня нет.

– В любом случае у нас много солдат, мы притащили в войска эти, как их, броневики. И пушки. Я слышал, как ругались флотские, говоря, что вы вытащили со складов все их припасы, чтобы угостить русских крупным калибром. Разве всего этого может оказаться недостаточно? Тем более что враг сам поднял нашим солдатам мораль.

– А теперь представим, что Макаров тоже все знает про наши силы, – хмуро добавил Рузвельт. – Знает и выманивает… Впрочем, меня возмущает даже не это! – президент поискал взглядом, что бы еще швырнуть в стену.

– Но что? – спросил Пинчот.

– Этот гарнизон. Макаров сделал из них героев, но не просто так. Он фактически противопоставил их всей остальной армии. Мол, вот они – герои, а все остальные – трусы и неумехи.

– И что дальше?

– А дальше он разгромит этот гарнизон Пресидио. Те, кто еще недавно был лишь горсткой обреченных и неготовых к войне солдат, сейчас в глазах народа становятся воплощением всей Америки. И Макаров это воплощение размажет! Не десятки тысяч солдат Шафтера, а эту пару тысяч ополченцев в городе без укреплений. Но для мира это будет поражение всей Америки. Крушение надежд и уничтожение наших лучших частей – понимаете?

– Но это не так, – осторожно возразил Рут.

– Все те части, что сейчас горят боем, – вместо президента заговорил Тафт, – после подобных новостей будут морально уничтожены. Тысячи людей, которые сейчас толпами ходят по улицам с американскими флагами, начнут задумываться, а точно ли мы можем победить. Всего пара тысяч человек, уже взятый город, но этот чертов русский на глазах целого мира превратил и так неприятное поражение в катастрофу!

– Но если мы об этом знаем… – начал было Пинчот.

– Самое обидное! – рявкнул Рузвельт. – Мы все знаем, все понимаем! И он знает, что понимаем! Но в то же время нас ткнут носом в нашу слабость, и изменить ничего нельзя. Уж точно не сейчас, когда никто кроме русских не умеет проводить такие вот трансляции по всему миру.

В кабинете повисло тревожное молчание, которое лишь через пару минут решился нарушить один Пинчот. И то только как друг.

– Тедди, а что говорят про Элис? Что этот варвар хочет, чтобы ее отпустить?

Взгляд Рузвельта немного прояснился.

– Мы отправили официальный запрос, и русские ответили, что она может вернуться в любой момент. Правда, сама Элис сказала, что хочет задержаться на пару дней... Но главное, что с ней все хорошо.

– Это не может быть обманом? – сразу подобрался Рут.

– С ней Смитти, именно он шифровал сообщения, – пожал плечами президент. – Не думаю, что такого человека, как он, можно сломать.

– Интересно, зачем она осталась? – Рут сам не заметил, как задумался в голос, потом бросил быстрый взгляд на президента, но тот, к счастью, его не услышал.

Вот и хорошо, некоторые вещи совершенно не стоят того, чтобы говорить их вслух.