Японская война 1905. Книга седьмая

Глава 14

Буря накрыла их через четыре часа.

И каждую минуту этого времени на каждом корабле каждый член команды носился в мыле, проверяя крепления грузов и проводя последний инструктаж для обычных солдат. Те от подобной суеты, правда, не уверенность обретали, а лишь бледнели сильнее, чем раньше. Хотя, казалось бы, куда же еще. Впрочем, и от этого была польза: неугомонные прежде фельдфебели и ефрейторы, постоянно пытавшиеся с кем-то договориться или расторговаться, молча вернулись на свои места.

Чернов оценил накрывшую корабли тишину. Действительно, затишье перед бурей, однако продолжалось оно недолго. Макаров оценил обстановку, и все нижние чины получили веревки и приказ вязать дополнительные крепления уже для себя. Не самое нужное занятие, но лишним не будет, а главное, все опять же при деле.

– Ветер 25 метров в секунду, волны – четыре метра, скоро поднимутся до пяти...

Чернов висел на свежем воздухе, проверяя стальные тросы, которые держали главную антенну «Микасы», и поэтому обострившийся в ожидании неприятностей слух прекрасно различал все служебные переговоры. И правда, уже четыре метра... Сам связист и не заметил, что шторм дошел до такого уровня. Броненосец благодаря низкой посадке и мощным двигателям, которые позволяли держать курс против ветра, если и заваливало на борт, то не больше 10-20 градусов.

Мелочь... Очередная волна разбилась о палубу, окатив Чернова волной брызг, и только страховочный пояс не дал ему сорваться вниз. Связист проморгался, выругался во весь голос, приходя в себя – все равно никто не услышит. А потом словно пелена спала с глаз, и он увидел, что творится с остальным флотом. Крейсера закидывало в крен до тридцати градусов, более легкие миноносцы и транспорты – до всех сорока. И это еще не самое страшное: некоторые волны накрывали корабли целиком, словно поставив себе цель забрать с собой и людей, и все навесное оборудование.

Возможно, антенны с учетом всего этого светопреставления стоило снять... Мысль мелькнула и исчезла. Нет! Наоборот, именно в шторм кораблям нужно держать курс: сейчас не на далекую Энсенаду, а на работающую вместо нее «Микасу». Чтобы не потерялись, чтобы не опускались руки. Чернов закончил проверку последнего каната: вовремя, пара болтов начала раскручиваться, но он успел их затянуть. Теперь сюда нужно будет вернуться только через два часа, а пока...

– Станислав Игоревич! – у спуска в трюм Чернова подловила пара связистов с черными лицами.

– Что случилось?

– Дуговой генератор загорелся...

Сердце Чернова забилось раза в два быстрее. Хотя чего он ждал? Такая качка, а конструкция хрупкая. Дуга ведь горит в атмосфере из водорода. Получается, тут и высокая температура, и готовая вспыхнуть среда. Любой пробой корпуса, и пожалуйста.

– Что сделали?

– Все по инструкции, – зачастили парни. – Сначала перекрыли ток газа, потом накинули асбестовое одеяло.

– Пламя погасло?

– Да.

– И вы?

– Побежали вас искать.

Чернов вздохнул и поспешил вниз. Без дугового генератора передатчик антенны будет запитываться от обычной динамо-машины, так что сигнал станет в разы слабее. Учитывая помехи, которые наводит гроза, самые дальние корабли уже теряют сигнал... Связист ворвался в комнату связи, оглядел генератор и выдохнул. Не так страшен черт, как его малюют.

– Нужно новый ставить? – осторожно спросил один из связистов.

– Новый – долго, – покачал головой Чернов и подхватил с полки запасную медную катушку. – Просто заменим место пробоя.

После этого Чернов быстро осмотрел электроды. Медный оплавился – его под замену. Угольный просто покрылся нагаром – с ним быстрее было разобраться по-другому.

– Обработать напильником, – найдя работу первому связисту, Чернов пошел дальше.

Труба подачи газа... Тоже пострадала. То ли от качки, то ли от пожара, то ли от всего вместе в стали появились заметные даже невооруженным взглядом трещины. Замазать? Ненадежно. С водородом точно не поможет. Значит, идем по запасному пути. Мысленно благословив все учения, которые им устраивали в Инкоу, Чернов подбежал к полке с инструментом, взгляд быстро зацепился за запасной масляный бачок. Подойдет.

Подтащив его к генератору, связист пристроил к верху шланг, идущий прямо к зоне дуги – все встало ровно.

– Что вы делаете? – тихо спросил второй еще свободный связист.

– Не был на экстремальных учениях? – хмыкнул Чернов. – Ничего, считай вот повезло, попал.

Парень невольно перекрестился, а сам Чернов тем временем успел сбегать и притащить канистру с техническим спиртом. Тоже на всякий случай помолился, а потом начал медленно заливать ее содержимое в бачок.

– Я понял, – вспыхнул связист. – Вы хотите вместо водорода использовать пары спирта.

– Точно, вполне рабочий метод, – кивнул Чернов. – Некоторые так сразу и делают, а то водород уж больно капризный.

– А мы тогда почему его качаем? Он дешевле?

– Дороже, но... С ним сигнал стабильнее. Водород ровно заполняет пространство, дуга почти не гуляет, а пары спирта идут скорее волнами. В нашем же случае восстановить линию водорода займет время, а без нее использовать – он слишком капризный.

– А спирт?

– А его, если что, понюхаете, – Чернов улыбнулся.

В воздухе действительно помимо гари и озона появился новый сладковатый аромат. Запах победы. Тем временем бачок заполнился наполовину, и Чернов остановился. Теперь нужно было подождать, пока пары заполнят камеру. Две минуты – пробный запуск, и ничего. Слишком рано.

– Может, подогреем его? У меня зажигалка есть, – связист окончательно пришел к себя и даже на самом деле вытащил зажигалку.

– Спрячь, – нахмурился Чернов. – Вот будь мы в бою, когда каждое мгновение без связи стоит жизней, еще можно было рискнуть, но сейчас... Ты же понимаешь, что может случиться?

– Нагреем бак, пары пойдут быстрее, – связист не понимал.

– А чуть переберешь, и они вспыхнут. Вообще всё тут похороним на пару часов.

Парень осознал и затих. Чернов тоже молча буравил взглядом собранную на скорую руку конструкцию. Две минуты: он снова попробовал поджечь дугу, и на этот раз она загорелась. Немного гуляла, значит, будут шумы и помехи, но горела! А значит, у эскадры опять будет связь.

– Следить за уровнем спирта! Подготовить запасной генератор к установке! – Чернов раздал приказы и снова рванул наверх.

После эпопеи с аварией он был насквозь мокрый, уже совсем не от морской воды, и после этого еще недавно грозный шторм казался вовсе не таким страшным.

***

Стою на палубе, смотрю на нашу побитую флотилию. Почему-то вспомнилась Непобедимая армада, которая после Гравелинского сражения еще была вполне боеспособна, но попала в шторм, и тот сделал то, что оказалось не под силу совместному англо-голландскому флоту. Армада была фактически уничтожена, а Испания как великая держава... кончилась. И пусть мы в итоге смогли пережить этот шторм без особых потерь, но как же близко к краю пропасти пришлось прогуляться.

Сорвавшиеся грузы задавили насмерть восемь человек. Еще двадцать сейчас на операциях, и нет никаких гарантий, что мы сможем поставить их на ноги. Также, несмотря на все страховочные ремни, в море смыло больше десятка солдат. Больше – потому что окончательные цифры еще только уточняются. Один захлебнулся, один разбился насмерть – полез на мачты восстанавливать провода и сорвался вниз. Финансовые потери – сколько всего мы не успели или не догадались закрепить, и это смыло в море – я даже не считаю.

– Генерал, – рубленный японский акцент только что изученного русского языка царапнул по ушам. Я обернулся и с удивлением увидел улыбающегося старика с тяжелым взглядом.

– Адмирал Того, я приятно удивлен. Ваш русский язык очень неплох.

– Кажется, в наше время без него никак, так что даже людям в моем возрасте приходится учиться. И можете звать меня Хэйхатиро, – последнюю фразу в отличие от всего остального Того произнес быстро и без всяких пауз. Сразу видно, тренировался.

– И вы меня тоже зовите по имени, – я крепко пожал крепкую сухую ладонь и решил было, что за этим адмирал и подходил, но нет.

– Еще я хотел выразить восхищение вашими солдатами и офицерами, – снова заговорил Того. – Я много раз видел людей, которые пугались и теряли достоинство, попадая даже в гораздо более мягкие волнения. А те, кто прошел через ваши тренировочные лагеря, не паниковали, боролись до последнего. Команде было на кого опереться!

– Спасибо, – я был немного растерян.

– Кажется, вы не понимаете, – Того обвел рукой наш флот. – Когда все началось, я думал, что мы потеряем половину, – я вздрогнул. – Паника, столкновения друг с другом – это казалось неминуемым. Да даже сами корабли. Я видел, как волны в Желтом море утягивали на дно потерявший ход миноносец, а даже лучшие из транспортных судов не могут сравниться с военными.

– Вы думали, что наши шансы так низки, но все равно поплыли с нами? Я знаю, что император просил вас остаться. Почему вы его не послушали?

– Все эти люди выжили только потому, что боролись. Они знали, куда плыть, и, даже не видя ничего вокруг себя, они рвались вперед. Они знали, за что борются, и это придавало им сил. Я слышал рассказы наших генералов, прошедших войну с вами, и... Знаете, мне тоже захотелось попробовать. Поверить. Иногда, когда жизнь уже клонится к закату, наши желания уже не такие уж и сложные.

Адмирал еле заметно улыбнулся, даже не разжав губы, и ушел. Я же остался на месте. Стоять, думать над его словами. И ведь действительно. Когда видишь цель, всегда проще выкладываться. Сжимать зубы и идти до конца. Сколько это может добавить? Мне раньше казалось, что немного. Относительно опыта, умений, возможностей, в конце концов... Но вот для Того ответом оказалась целая бесконечность.

Следующие сутки мы приводили корабли в порядок. Заделали сотни небольших течей, восстановили связь, проверили крепление грузов и дали всем по очереди выбраться из трюмов – подышать свежим воздухом. Напомнить, что мир может не только пытаться нас убить... Я опасался, что будут срывы, но большинство почему-то придерживались того же мнения, что и Того.

Мы не идем навстречу смерти – нет. Мы победили ее, и как победители теперь идем дальше за заслуженной и честно заработанной наградой.

***

Джек Лондон чувствовал, что в последнее время творится что-то странное. Сбор армии, передачи про высадку в Индокитае или Мексике... Внутри зудела тревога, но ведь для нее не было никаких причин? Ну, не мог же Макаров решиться напасть на его, Джека, родину? Вот лезет же в голову под утро всякая дичь, а все из-за того, что нужно нормально спать, а не изводить себя бессмысленными вопросами.

В дверь постучали... Быстро, резко, как мог бы стучать только очень уверенный в себе человек. На душе стало еще тревожнее, и Джек поправил висящий на поясе револьвер. В последние дни он ни на минуту с ним не расставался.

– Добрый вечер, – когда дверь открылась, в свете уличного фонаря неожиданно показался полковник Корнилов. Они не были представлены лично, но разведчик решил это проигнорировать.

При этом взгляд холодный, в руках папка – значит, по работе.

– Какие дела привели вас ко мне в такое позднее время? – раз Корнилов не стал следовать этикету, Джек решил тоже обойтись без этого.

– Послание от генерала...

– Макаров опять отказывается общаться со мной лично? – писатель начал злиться.

Это было ненормально. Раньше генерал никогда от него не прятался, а тут... Все последние дни по радио шли передачи с его участием, он точно был в Инкоу, но при этом на все попытки американца поговорить отвечал только отказом. И вот опять. Письмо.

– Генерал не в городе, теперь я могу вам это сказать, – продолжил Корнилов, и Джек смерил его насмешливым взглядом.

– А радио?

– Все передачи с его участием были записаны заранее на пластинки. Сообщение для вас он также решил записать вживую, – Корнилов открыл свою папку и действительно вытащил оттуда две пластинки. – Одна – это общее сообщение, которое будет проиграно для всего мира буквально через час. Второе – это лично для вас. У вас есть граммофон, чтобы их прослушать?

Последний вопрос помог Джеку выбраться из ступора, и он замотал головой.

– Тогда... Заносите, – Корнилов махнул рукой, и два неприметных разведчика с погонами поручиков выгрузили из машины полковника довольно современный агрегат и затащили в дом американца.

– И что дальше? – спросил Джек.

– Дальше – слушайте. Если решите воспользоваться предложением генерала, то все бумаги, о которых он там говорил, будут ждать у меня. Если же нет – все равно заходите, надо будет обсудить, как жить дальше.

В голосе обычно готового плевать на все полковника мелькнуло сожаление. Сердце Джека заныло еще сильнее, но он все равно не стал спешить – было уже некуда. Дошел до бара, взгляд пробежался по стройным рядам дорогого алкоголя, который они с Макаровым так и не распили... Мелькнула мысль плеснуть себе виски, но Джек сдержался. Просто чай: крепкий, горячий, прошибающий через ноздри до самых печенок.

– Сегодня ровно в 6 часов утра союзные отряды японцев и русских добровольцев высадились и захватили Сан-Франциско... – голос Макарова разносился по комнате, отражался от стен и ввинчивался в уши.

Джек, едва услышав самые первые слова, залпом выпил всю кружку. Кипяток, не кипяток – было наплевать. Он ведь верил Макарову, верил в то, что они вершат правое дело, а в итоге... Обида начала превращаться в злость. Тем не менее, Джек поставил вторую пластинку.

– Ты был мне другом, – он как будто бы мысленно общался с Макаровым. – Ты должен был исправить этот мир.

– Прости меня, старый друг, – словно услышав его слова, знакомый голос ответил. Если на первой пластинке Макаров вел за собой, то теперь они будто смотрели друг другу в глаза. – Я прошу прощения не за то, что делаю, потому что верю – это нужно миру. А за то, что не рассказал все сразу. Раньше мы доверяли друг другу, но на этот раз от сохранения тайны зависел успех всего дела и тысячи жизней. Я не мог рисковать...

Джек остановил проигрыватель. Нужно было успокоиться. С одной стороны, он понимал, почему Макаров промолчал. Но почему он все это начал? Ответ будет дальше? Джек опустил иглу обратно. Легкое шипение, и снова голос Макарова.

– Я понимаю, что ты можешь не принять мое решение, и, если захочешь отправиться в Америку, пусть будет так. У Корнилова лежат документы на корабль, который довезет тебя и всех, кто также захочет уехать, до Сиэтла. Так вы сможете вернуться на родину и начать жизнь заново. У вас будут деньги и у вас будет мир, потому что мы заберем себе лишь часть побережья и не пойдем дальше...

Джек снова поднял иголку – нужно было выдохнуть. С одной стороны, было приятно, что Макаров не забыл ни про него, ни про других американцев, что работали в русской Маньчжурии. С другой, писатель понимал, что это вопрос не только порядочности, но и безопасности. Положиться на лояльность тех, с кем ты сейчас воюешь, дело непростое.

Он снова включил запись. Шипение, до носа долетел запах спирта, которым совсем недавно протирали пластинку...

– Тем не менее, я буду до последнего надеяться, что ты останешься. Мне бы хотелось, чтобы я смог поговорить с тобой в этот момент лично, я даже думал, что так и получится, но сейчас обстоятельства сложились так, что мне пришлось возглавить поход самому. Мы...

Макаров снова не договорил. Только на этот раз Джек не выдержал и не просто остановил пластинку, а врезал по ней кулаком со всего размаху. Шеллаковый диск разлетелся на осколки, так и не доиграв до конца, но американцу было уже плевать. Он на самом деле пытался дать Макарову и России шанс, но у всего есть границы. В том числе и у умения прощать.

– Я не самый сильный человек в этом мире, – Джек сжал кулаки. – Я не самый умный, не самый талантливый, но... Я всегда помню добро и зло. И еще я всегда держу слово, и на этот раз я клянусь, – его дыхание сбилось. – Я клянусь, что возьму твои чертовы деньги, твой чертов корабль, а потом приплыву в Америку и помогу скинуть вас всех в океан.

Взгляд снова скользнул к бутылкам, но теперь американец тем более не собирался пить. У него было дело, ради которого ему потребуется каждая минута и все силы, что еще остались у него на этой земле.

***

В Токио слушали радио. Обычно император просто читал новостные сводки, но на этот раз лично просидел всю ночь у приемника, пока не прозвучала та самая запись.

– Сегодня ровно в 6 часов утра...

Макаров закончил говорить, и все собравшиеся в кабинете Мацухито гости замолчали. Каждому нужно было хотя бы пару минут, чтобы обдумать услышанное до самого последнего слова. Их порядок, повторы, ударения – все имело значение.

– Ну что ж, – первым, поклонившись императору, заговорил премьер-министр Кацура Таро. – Вынужден признать, что я ошибался в Макарове, и он сдержал данное нам обещание. Вся ответственность за инцидент взята на себя Сацумой, и я могу уже утром начать консультации с британским и американским послами, чтобы они поскорее выделили нам новые кредиты. Уверен, если мы пообещаем разобраться с занятыми на другом конце мира сепаратистами, то нам не откажут.

– Не надо, – коротко ответил Мацухито.

– Но почему? – чуть не взвился премьер, который чем дальше, тем больше начинал думать только о себе. – Разве вы сами не планировали воспользоваться ситуацией? Что изменилось?

– Ничего, – Мацухито был спокоен, как Будда. – Но как раньше мы молчали, так потерпим и еще пару часов. Или даже дней. Если ваши друзья сами будут вынуждены обратиться к нам с просьбой, то и получим мы гораздо больше. И да, – император окинул премьера убийственным взглядом. – Мне не нужны кредиты. А вот от безвозмездной помощи наших союзников мы, конечно, не откажемся.