Японская война 1905. Книга седьмая

Глава 24

Небольшой корабль, ползущий из русской Маньчжурии в американский Сиэтл, также слушал радио каждую ночь. И в отличие от многих других за пределами САСШ эти новости вызывали у его пассажиров не интерес и тем более не радость.

– Чертовы русские! – выругался коренастый Джим Доллинз, в свое время открывший в Маньчжурии небольшую обувную фабрику, но вынужденный бежать назад на родину из-за грабительских зарплат, на которые ему пришлось пойти после появления предприятий Макарова.

– Когда же они напьются крови простого народа! – Джек Салли ничего особо не думал. Ему хватало того, что на его родину напали, и он, когда-то сбежав в поисках лучшей доли, теперь спешил назад, чтобы встать на защиту родного дома.

– Бедная Алиса! Каково ей, попасть в руки этих русских варваров…

Кто-то еще пожалел дочь президента, которой, скорее всего, под страхом смерти пришлось принять участие в этой похвальбе русскими успехами. Сам же Джек Лондон, слушавший чужие разговоры из темного угла среди спасательных шлюпок, так не считал. Он успел поработать на корейской станции Макарова и прекрасно знал, что люди часто просто не понимают, как их молчание или не очень обдуманные слова могут выглядеть, когда их проиграют на весь мир.

Очевидно, что генерал в темную использовал слишком молодую, чтобы понять его подлость, девушку. И опять же из-за своей молодости Элис явно попала под его влияние. Лондон опять же умел слушать, и он сразу обратил внимание на то, как менялся ее голос во время этого разговора. От удивления к возмущению и, наконец, интересу. Это было возмутительно!

Джек не выдержал, вскочил на ноги и бросился в свою каюту. Здесь, закопавшись в рукописи, он вытащил первый экземпляр небольшой повести. Первой, написанной после плена и знакомства с Макаровым. Той самой, про русского офицера и принцессу. Когда-то это выглядело как шутка, но сейчас… От мысли, что этого лжеца и предателя может что-то связать с дочерью президента его страны, Джек пришел в ярость. Руки сжали листы бумаги, пальцы побелели и потянули их в разные стороны. Разорвать! Один раз, второй! Чтобы от былой глупости не осталось и следа!

Успокоившись, Джек подошел к своему столу, выхватил другой чистый лист, присел, долго глядя на него, а потом вывел название нового рассказа – первого честного рассказа про Вячеслава Григорьевича Макарова… Искуситель – по-русски, Демон – по-английски. Он писал сразу на двух языках, чтобы как можно больше людей смогли узнать всю правду о том, кто снова пришел в этот мир.

***

Хосе Лимантур вместе с Порфирио Диасом на всякий случай два раза переслушали запись русской трансляции.

– Знаешь, – неожиданно добродушно сказал хозяин Мексики, – раньше я бесился, что этот Лисицын отжал у нас половину Нижней Калифорнии, а теперь… Вот думаю, что у американцев он захватит ее всю целиком – и легче.

– Думаете, Рузвельт не найдет денег, чтобы его выкинуть? – усомнился министр финансов.

– Что-то мне подсказывает, что одних денег может и не хватить. Хотя «Стэндарт Ойл», конечно, будет вливать их в любом количестве. Еще бы, ведь четверть их ежегодной выработки попала в чужие руки!

– Разве русские уже захватили Лос-Анджелес?

– Сегодня с утра. Броневики колонеля Хасэгавы с ходу взяли город. Причем в Сити-Филд и Бреа их встретили с распростертыми объятиями. Людям сказали, что увеличат зарплату в два раза, и они сами повязали всех, кто предлагал поджечь вышки и запасы в танках.

– Это русские по радио передали?

– Это передали агенты Бернардо, – Порфирио улыбнулся.

А вот Лимантур поморщился. Генерал Бернардо Рейес отвечал не только за разведку, но и за все военное министерство. И очень часто их мнения о том, куда стоит повернуть Мексике в том или ином вопросе, отличались самым кардинальным образом.

– Значит, скоро русские установят сообщение с Нижней Калифорнией, – министр финансов постарался вернуться к действительно важным вещам. – Вы же понимаете, что это возможность?

– Прямая торговля со Старым Светом? – кивнул Порфирио. Он действительно никогда не был глупым человеком и сразу сообразил, что обход всех старых посредников даже с учетом доли, которую могут запросить сацумцы и русские, увеличит бюджет Мексики чуть ли не в два раза.

– Нам стоит нарастить свое влияние на окружение Макарова, – задумался Лимантур, сразу предвидя будущие сложности и пути их обхода.

– У нас нет там своих людей. Вы же помните свой прошлый совет – выдерживать нейтралитет?

– А вот мне кажется, что вы ошибаетесь, – возразил Лимантур. – Помните того герильеро? Панчо Вилья – он прошел обучение у русских, а потом пытался набрать себе новых сторонников. Мы, чтобы не будоражить арендаторов севера, объявили его в розыск, но… Сейчас я предлагаю, наоборот, ослабить поводья. Пусть действует официально, пусть собирает бандитов, беглых и все остальное отребье. Да можно даже напрямую из тюрем отпускать людей, что захотят к нему пойти!

– И зачем? – глаза Порфирио блеснули. Он все понял, но хотел услышать это от Лимантура.

– Пусть ведет их к японцам и Макарову. Они открыли двери всем желающим, они получат от нас помощь.

– Мы после такого станем неформальными союзниками, а заодно вышлем из страны всех бунтовщиков, – улыбнулся Порфирио.

Этот план понравился ему гораздо больше, чем предложение Рейеса прямо поддержать русских. С одной стороны, те неплохо себя показали, новая сила на континенте была очень даже на руку Мексике, но… Порфирио Диасу было уже слишком много лет, чтобы он мог решиться на риск прямой войны, когда есть хоть какой-то другой вариант.

***

ЮСС «Гальвестоун» уже две недели пряталась в бухте Аркана на севере Калифорнии, и капитан Уолтер Страттор Андерсон все пытался собраться с силами и придумать, как же ему будет лучше выполнить отданный Вашингтоном приказ. И ведь совсем не так он представлял это назначение, когда его отправили в Европу вместе с эскадрой контр-адмирала Сигсби полгода назад.

Они должны были перевезти из Франции тело легендарного Джона Пола Джонса, которого вполне заслуженно называли отцом американского флота. Да, их стране пока не так много лет, но они умеют помнить и ценить тех, кто оставил в ней след... И тут выходило три в одном: возможность приобщиться к истории, наработать ценз для «квалификационного экзамена», да еще и тратиться на дорогу до Мэрилэнда и Военно-морской академии, где Андерсон планировал зачислиться в аспирантуру, было не нужно.

Увы, на берег его сразу никто не списал. Подкинули еще один рейс на западное побережье, а потом… Приплыли русские. В первый же день на дно отправились «Бостон» и зачем-то срочно возвращенный с Филиппин «Нью-Йорк», на следующий – «Марбелхед» и «Чарльстон». Надежные люди доносили, что русские теперь ищут по всему побережью единственные уцелевшие «Филадельфию» и «Нью-Орлеан», вот только…

По иронии судьбы первая еще с прошлого года стояла на верфях Сиэтла как госпитальное судно, а второй также отправлен на ремонтные работы, которые по плану должны завершиться лишь в 1909 году. В итоге единственным крупным военным кораблем под американским флагом на Тихоокеанском побережье, не считая бронесноцев, которые из Пьюджет-Саунда никто не отпустит даже под страхом расстрела, остается его «Гальвестоун».

И ему поставили задачу нанести удар по коммуникациям противника – как будто в этом нет ничего сложного. Поддержать иллюзию полноценного крейсерского отряда, чтобы русские и японцы не чувствовали себя слишком вольготно.

– И при этом у нас даже 6-дюймовых пушек нет, – Уолтер потер уже тронутые сединой волосы и печально оглядел вооружение своего корабля.

Восемь 127-миллиметровых орудий, одно на 76 миллиметров, а скорострельные малые можно и вовсе не считать. И ладно бы у «Гальвестоуна» была еще нормальная броня, но тоже… На палубе всего 60 миллиметров, при том что у японцев, наверное, все 80, и это не считая двойного бронирования рубок.

– Проклятье! – капитан сжал кулаки.

– Но приказ должен быть выполнен, – словно он мог об этом забыть, добавил коммандер Каттлер, до этого молча стоявший рядом.

– Должен, – кивнул Андерсон.

Он сделал все, что мог сделать. Договорился с местными рыбаками, чтобы рассчитать время японских патрулей, потом подвел корабль на расстояние одного ночного перехода. 370 километров – если выйти на закате, то еще до рассвета они как раз дойдут до пляжей Сономы, где продолжает выгружаться часть русских транспортов. Полный залп на скорости и разворот – в принципе, шанс уйти у них даже будет.

Пока враг раскочегарит котлы...

– Если нас не будут ждать, – капитан помянул недобрым словом свои максимальные 16 узлов.

– И если они не заминируют подходы даже вдали от берега, – добавил хорошего настроения Каттлер.

После того, как они послушали русскую трансляцию с дочерью президента, настроение всей команды пребывало на грани похоронного и «набить кому-нибудь морду». Андерсон и сам попал под эту волну. Все-таки это очень тяжело: ждешь хоть каплю хороших новостей, а вместо этого русские и японцы каждую ночь отчитываются, что еще захватили. Да, этот удар был нужен не только Вашингтону, он нужен был и им самим.

– Интересно, что они о нашем сюрпризе будут завтра ночью передавать! – хмыкнул Андерсон и отдал приказ запускать машины.

Клубы белого дыма вырвались из труб вместе с водяным паром, и корабль начало потряхивать от перестука тяжеленных поршней. Впрочем, уже через полчаса котлы вышли на рабочий режим, и корабль почти бесшумно выскользнул в открытое море. Там заложил пару поворотов, проверяя рули, и, постепенно разгоняясь, пополз в сторону Сан-Франциско.

Обычно перед боем немного сна только на пользу команде, но сегодня никто так и не смог отдохнуть. Либо беспорядочный бег мыслей, либо мгновенно возвращающий к реальности кошмар... И когда впереди показались пляжи Сономы, за ними следили десятки красных неотдохнувших глаз. Они прошли почти идеально: сначала скрылись вдали от берега, чтобы уйти от возможных наблюдателей, а потом вышли к нему всего в трех километрах от нужной точки. Пара человек в команде, как раз из этих мест, быстро сориентировались, увидев знакомые пейзажи, и «Гальвестоун» рванул вперед, к цели, но…

На нужном пляже оказалось пусто: никаких кораблей, никаких грузов, никакой железной дороги. Только русские наблюдатели, встретившие их полетом красной ракеты – и теперь о появлении американского корабля знал весь Сан-Франциско.

– Возвращаемся? – коммандер Каттлер сглотнул. У того, почему русские ушли из Сономы, могла быть только одна причина.

– Мы должны убедиться, – капитан Андерсон не стал менять курс, и буквально через полчаса они смогли разглядеть вдали очертания пролива Золотые Ворота.

И именно в этот момент внутрь полностью захваченного города втягивались русские и японские корабли. Теперь захватчики смогут подлатать их и подготовить к новым сражениям, выгрузят все, что привезли, на удобнейших терминалах грузовых портов Сан-Франциско и острова Маре. А главное, поднимут и восстановят затонувшие американские крейсера. Город пал, и словно финальная точка – в сторону «Гальвестоуна» разрядил свои пушки форт Бейкер.

– Уходим, – приказал Андерсон и потом, как можно незаметнее, вытер текущие из глаз слезы.

Впрочем, можно было не бояться, что это хоть кто-то заметит. В этот момент на палубе американского крейсера не было ни одного человека, который не плакал.

***

Все идет по плану…

Мы дожали Пресидио просто за счет более крупных калибров, наведения с воздуха и Огинского. Он так умело предсказывал, где и когда мы нанесем удар, который защитники не смогут отразить в следующий раз, что его каждый раз слушали не только со страхом, но и с ожиданием… Кличка Кассандра Алексею Алексеевичу, конечно, не нравилась, но когда в день штурма он сказал, что сопротивление бесполезно, часть городских шишек просто сразу бросились в бега.

И, что характерно, почти ушли же! Достали лодки и в утреннем тумане сначала переплыли бухту, потом вдоль острова Маре отгребли на север и свернули в реку Напа. Мы на территорию индейцев особо не лезли, так что отряд во главе с мэром Шмитцем и самим Эйбом Рюфом смог прошагать почти десять километров. Но в итоге Огинский все-таки успел передать нам их планы – его тоже звали с собой – и разведчики Кутепова вышли из Санта-Розы им наперехват и только-только повязали всех беглецов.

Красивый бантик, без которого тоже было бы неплохо, но с ним – гораздо лучше.

– Поздравляю, Алексей Алексеевич, – я встретил Огинского прямо на баррикадах, откуда открывался вид на весь город.

Подкопченные выстрелами каменные стены, колонны людей, которых проводят через пропускные пункты и распределяют по временным убежищам.

– Может, не стоит с ними так жестко? – за эти месяцы Огинский успел привязаться к местным жителям и теперь смотрел на процесс фильтрации с некоторым недовольством.

– Иначе никак, – я покачал головой. – Те, кто сражался против нас, сейчас озлоблены и способны на любые поступки. Плюс раненые и больные. Мало еды, мало чистой воды – каждый четвертый из этих очередей отправится не в плен, а в госпиталь. Мы как раз развернули его на полную, так что до 10 тысяч человек должны принять.

– Простите, Вячеслав Григорьевич, – Огинский потер лоб. – Все это время среди врагов – давит!

– Понимаю, не обижаюсь. И даю вам две недели отдохнуть и прийти в себя.

– Я уже готов.

– Мне нужен глава моей разведки, а не его бледная тень. Вы сделали огромное дело: спасли сотни солдат, что могли бы умереть при штурме, спасли тысячи местных, которым бы тоже досталось. После такого тихого захвата наши шансы закрепиться в Сан-Франциско надолго стали гораздо выше... А за хорошей работой должен идти хороший отдых, иначе даже самые сильные из нас не доживут до следующей большой войны. А вы мне понадобитесь и там.

– Вот так и знал, что вся эта забота только чтобы выжать побольше, – Огинский улыбнулся.

– Тогда идите. Заодно свежим взглядом посмотрите, что и как у нас устроено. Может, что-то странное заметите, – я понял, что поручик все-таки чувствует себя неуверенно, и подкинул ему хоть какую-то задачу.

И ведь сработало. Из позы сразу ушло напряжение, в глазах появился еле заметный блеск – узнаю Алексея Алексеевича. Улыбнувшись, я проводил его взглядом, а потом помахал рукой Лосьеву. На нем, конечно, и так висит вся организационная работа по нашему корпусу, но… Подготовку к интервью с новыми важными пленниками я могу доверить только ему. Первый шаг мы сделали в Сакраментно, теперь пришло время собирать урожай… Полный захват Сан-Франциско – это то, что мы будем смаковать в эфирах еще минимум месяц.

А тем временем… По Камино Реал грохотали уходящие на юг новые отряды броневиков. Сегодня уезжают только те, кто будет перекрывать дороги на восток, остальные получат свои пару дней отдыха, а потом тоже вперед. Один взятый город – это только первый шаг. Обеспечить приток ресурсов, людей и денег – второй. Отразить первый натиск американцев – тоже второй. Потому что поставить тут хоть что-то на третье место рука просто не поднимается.

– Вячеслав Григорьевич, вы просили подойти, – Лосьев нашел меня за считанные минуты.

Я тут же коротко набросал ему основные тезисы для будущей передачи, а потом решил немного поговорить и о войне.

– Что там Шафтер?

Этот американский генерал уже несколько дней как получил приказ выступать в нашу сторону и с тех самых пор старательно его выполняет. Старательно и очень неспешно, как и все, что он делал.

– Знаете, этот боров мне чем-то напоминает Кутузова, – неожиданно выдал Лосьев. – Такой же основательный и такой же… Неудобный!

А ведь он прав. Любой другой генерал уже давно попытался бы добраться до нас, растянул силы, коммуникации, предоставив нам возможности для охватывающего удара. А этот Шафтер… Он движется слишком медленно, чтобы даже тылы при всей их неторопливости не смогли от него отстать. Более того, из-за этой же скорости он продолжает собирать все поступающие и поступающие к нему пополнения. Действительно, очень и очень неудобно.

Впрочем, неудобно не значит невозможно.

– Когда он своим темпом дойдет до Рино?

– Через две недели.

– Что ж, будем извлекать из неудобства пользу, – решил я. – Как только транспорты начнут разгружать наши броневики, первые же партии отправляйте Буденному. Пусть берет шахты. И Рино! Встретим американцев в горах, пусть запомнят, что неторопливость тоже имеет свою цену.

Я бросил взгляд на ползущие внутрь бухты корабли. До этого без своего причала их разгрузка при всем нашем старании шла черепашьими темпами. Теперь же за день-два мы сможем выгрузить сразу все «Громобои». Да, захват города – это не повод замедлиться, а, наоборот, целая гора причин, чтобы быстрее шевелить руками и ногами.

В этот момент со стороны форта Пойнт раздался сигнал тревоги. Уже второй. Первый из форта Бейкер было еле слышно, и мы невольно пропустили его мимо ушей. Тут же уставившись на север, я почти сразу разглядел в океане силуэт американского крейсера. Вот же, зараза, выбрал почти идеальное время, чтобы подобраться. Из-за суеты транспортов в проливе и рядом все мины временно отключены. Из-за этой же толкучки кораблям Того тоже напрямик не пройти, только если давать круг, а это время...

Впрочем, враг тоже не решился идти до конца. Развернувшись по узкой дуге, этот крейсер так же тихо, как появился, растворился в тумане. И, не зная куда он именно ушел, никто не мог дать гарантий, что даже быстроходный «Изумруд» сумеет его догнать. Удача… Несмотря на все наши старания, иногда все зависит только от нее. И сейчас эта ветреная дама словно решила намекнуть, что отворачиваться от хозяев Америки она пока не собирается.

– Пустите! – где-то со стороны прикрывающего меня караула раздались знакомые крики.

– Не положено!

– Пустите! Генерал! Вы обещали, что мы еще сможем поговорить! Черт побери, вы знаете, сколько это платье стоит?

Я узнал этот голос – Элис! И ведь всего ничего прошло, а хотя бы первые фразы своей речи она сказала на русском и почти без акцента. Про платье выдала уже на английском, но даже так – ее упрямство вызывало уважение. И зачем она пришла? Все-таки будет проситься домой или придумала что-то более неожиданное? Я вспомнил свои мысли про удачу, и по спине невольно побежали мурашки.