Японская война 1905. Книга седьмая

Глава 25

По пути к ставке русского генерала Элис увидела несколько колонн с пленными. Каждая длинная, не меньше чем на две сотни человек. И вроде бы они уже прошли, а перед глазами девушки до сих пор стояли лица. Очень много молодых: все разные, со светлыми и темными волосами, но все одинаково в пыли, с щетиной и с потрескавшимися от жажды губами. Русские вроде и не жалели воду с едой, но график в обычной жизни и в плену все-таки сильно отличается.

Отдельно девушке запомнились старожилы. Взрослые тридцати- и сорокалетние мужики, прошедшие Кубу, а возможно, даже и Мексику. И неважно, что за знаки мелькали на потрепанных мундирах, орлы кавалерии или якоря морской пехоты, в глазах все равно была пустота. Поражение, потерянные земли – для многих родные земли – все это оказалось слишком неожиданно. Слишком болезненный удар, который был гораздо страшнее, чем тысячи скрытых под неумелыми повязками ран.

После такого все желание играть в какие-то свои игры показалось таким детским и неуместным... В итоге, найдя Макарова и сорвавшись по пути на какого-то нерасторопного техника, Элис сказала то единственное, что осталось у нее внутри.

– Почему вы даже не пытаетесь договориться о мире? – щеки девушки горели. – Неужели нельзя найти какой-то компромисс, который устроил бы всех?

Несмотря на то, какой взрослой она казалась самой себе в этот момент, Макаров взглянул на Элис как на ребенка.

– Вы помните, с кем соревновался ваш отец на последних выборах? Так вот он разгромил мистера Паркера именно за счет обещаний показать силу Америки. Золотой стандарт, сильный торговый и военный флот, агрессивная политика… После такого признать потери у себя дома равносильно самоубийству. И, главное, дело не только в самом президенте. Даже если бы он решился на самые непопулярные меры, те, кто его выбирал с огромным перевесом, никуда ведь не денутся. Само общество хочет этой войны, и любая цена и любые ужасы пока не кажутся им чрезмерными…

Макаров хотел еще что-то сказать, но в этот момент на улице громыхнуло. Охрана генерала словно из воздуха появилась, перекрывая проходы в здание. Элис замерла, пытаясь понять, что будет дальше. А Макаров… Он, как будто предчувствуя, что это будет, только грустно вздохнул.

– Вячеслав Григорьевич! – буквально через минуту в комнату забежал офицер с докладом. – Местный! Притащил в молоке несколько снарядов и подорвал их на площади. Пострадали солдаты из 1-го броневого Врангеля, а также зацепило колонну переселенцев, которых выводили из города на время ремонта жилых кварталов.

Элис прижала руку ко рту.

– Он что-то говорил? – уточнил генерал.

– Смерть чужакам, – поморщился офицер.

– Тогда… Вызовите мне Огинского, скажите, что я прошу прощения, но его отдых придется отменить. Жду до завтра его предложений по усилению системы фильтрации и безопасности.

– Есть.

– И подготовьте броневик, я поеду в госпиталь… – тут Макаров словно вспомнил об Элис, повернулся к ней, о чем-то подумал и неожиданно предложил. – Вы со мной?

Девушка поспешила кивнуть. По пути им, конечно, было не до разговоров, но зато она смогла своими глазами увидеть следы взрыва. Один полуразрушенный дом, несколько с подкопченными стенами, десятки лежащих на земле людей и… Сотни вокруг. Кто-то стоял в охранении, кто-то помогал организовать носилки, кто-то оказывал первую помощь. И уже ревели сиренами армейские медицинские броневики, которые доставят в госпиталь тех, кого еще можно спасти.

Их машина немного опередила остальные, и Элис со странной обидой увидела, как на шею Макарову бросилась неизвестная девушка. Слух мгновенно настроился на голоса вокруг, и по вашингтонской привычке американка начала собирать информацию. Княжна – это очень высокое положение в обществе. Невеста – значит, они с генералом пара. Начальник госпиталя? А вот это неожиданно. Здесь, на другом конце света, подобное назначение выглядит не столько подарком, сколько жирной свиньей, подложенной под мирную и счастливую жизнь, что положена каждой девушке.

Не успела Элис додумать последнюю мысль, как начали подвозить раненых, и сразу стало понятно, что княжна тут вовсе не лишняя. Несмотря на обращение «мисс», она спокойно командовала десятками врачей, сотнями обслуживающего персонала, и даже солдаты смотрели на русскую валькирию исключительно с уважением. Это было неправильно, но это было интересно. А потом и того больше… Срочных раненых разделили по операционным, и одну из них занял сам Макаров.

Его адъютант предложил Элис пока уйти домой, но девушка сразу отказалась.

– Почему он там? – вместо этого спросила она и ухватила молодого офицера за пальцы, чтобы тот поменьше думал и побольше болтал.

– Очень много тяжелых, – пояснил покрасневший парень. – Не все могут проводить операции такого уровня, а генерал… Может. Если бы шло сражение, то его место, конечно, было бы в штабе, но сейчас – он может и поэтому делает.

Элис кивнула. Следующие пять часов она провела в коридоре, а через палату Макарова прошло четыре залитых кровью человека. Трое русских и один американец, которого генерал точно мог оставить дожидаться кого-то из других врачей, но все равно принял сам.

– У вас тут в Сан-Франциско все стало как-то неправильно, – едва он вышел из операционной, Элис тут же вскочила и пристроилась рядом. – Генералы штопают раненых, свои взрывают своих, а чужие их лечат, а еще… Всем командует девушка. Я так и не доехала до России, но у вас везде так? А то в газетах мистера Херста, знаете ли, про вас пишут совсем-совсем другое. Дикость, рабство, медведи, водка…

Девушка поняла, что ее уносит куда-то не туда, но Макаров почему-то ни капли не обиделся. А вместо этого задал самый странный вопрос, какой только можно было придумать.

– Понравилось?

– Да! – Элис не стала долго думать.

– Вы пришли сказать, что уезжаете домой? – генерал снова угадал.

– Верно.

– Наивные идеи, что можно договориться до того, как мы сумеем разбить ваших Джи-Ай Джо, тоже пропали?

– Тоже, – кивнула Элис. – А что такое Джи-Ай? Джо понятно – вы так назвали наших солдат, но остальные буквы...

– Джи, ай. Там очень много значений. От «дженерал инфантри» – пехота общего назначения до «гавенмент иссьюд» – выпущено правительством. Но мне больше всего нравится «гальванайзд айрон». В честь оцинкованных железок, что так много в вашей армии. Намекает одновременно на стальной характер и в то же время на то, что жестянки-то совсем не жалко.

– Цинично.

– Как и все в армии. Романтика убивает. И, кажется, вам пришла в голову какая-то мысль? – Макаров словно снова забрался прямо в мозг девушки.

– Да! – решительно ответила Элис. – Пришла! Я подумала, что неважно, выиграете вы или проиграете, дальше…

– Вам не важно?

– Неважно для процесса, – Элис пришлось постараться, чтобы самой не покраснеть. Как некоторые… – В итоге все равно будут переговоры, как вы говорите, когда для них придет время. И тогда такой человек, как я, в стане проигравших, – девушка все-таки придумала, куда вставить шпильку, – будет совсем не лишним. А пока… Раз уж у вас в стране так принято доверять девушкам, может, и мне предложите что-то интересное?

– А вы что-то умеете? – Макаров то ли издевался, то ли…

– Мне не надо ничего уметь, – объяснила Элис. – Я – Рузвельт. Если я останусь, ко мне пойдут все, кто не хочет или не может пойти к вам. И я могла бы пристроить этих людей и эти деньги к делу. С определенными гарантиями, конечно.

Девушка посмотрела на генерала, пытаясь понять, соображает ли он в том, о чем она сейчас ему говорит.

– ГОЭЛРО, – выдал он.

– Что?

– У нас будет, планируется… Государственная комиссия по электрификации России, то есть ГОЭЛРО. А мне нужно точно так же провести электричество в каждый дом Сан-Франциско. Так что Конфедеративная комиссия по электрификации Калифорнии – КОЭЛКА – так или иначе будет запущена. Если сможете сделать все это за свой счет, я отдам это дело вам и тем, кого вы соберете.

– Я не уверена, что у нас есть люди, у которых найдется опыт для подобной работы, – Элис невольно задумалась, какие же невероятные идеи, оказывается, скрываются за фасадом якобы древней России. И ведь газеты ничего про это не пишут!

– Специалистов найду, также смогу дать пленных для работ. Заодно проследите, чтобы их не обижали, – Макаров улыбнулся. – С вас деньги, чтобы платить им зарплаты, и закупка материалов.

– Закупка – у вас?

– Ясное дело. И, учтите, сейчас совет города обсуждает минимальные тарифы за рабочий час, и вряд ли они будут низкими.

– Процент с них тоже вам?

– Конечно.

– Возможно, когда вы говорили, что эта война – внутреннее дело Америки, вы в чем-то и не лукавили. Вы – настоящий американец.

– Если не будете справляться, лесть вам не поможет. К вечеру жду предварительную смету и план работ. Будем исправлять, – Макаров развернулся и ушел, оставив Элис растерянно смотреть ему вслед.

Бежать следом было бы совсем глупо. А стоять на месте… Впрочем, некогда ей стоять. Если она не собирается завалить все в первый же день, нужно действовать. А еще… В конце коридора мелькнула фигура княжны, и Элис подумала, что ей совсем бы не помешал опыт начальницы госпиталя. Может, генерал ее тут оставил в том числе и для этого?

– Постойте! – замахав руками, Элис сорвалась с места. – Постойте, княжна! Кажется… Как же это по-русски… Кажется, у нас теперь есть кое-что общее!

***

В конце сентября воздух в восточной Калифорнии настолько сухой, так что порой закладывает нос. Тройка Кунаева первая из разведчиков смогла добраться до идущей на Сакраменто американской армии, и теперь они внимательно разглядывали прущую на них армаду, сразу же записывая все самое важное. Задача очень опасная, потому что потом-то будут работать и аэростаты, и подкупленное население, и дальние дозоры, но сейчас они должны проверить все своими глазами. Чтобы точно ничего не упустить!

– А я бы предпочел просто сразу все передать голосом, а потом… в бега, – признался Панчик.

– Антенну бы издалека заметили, американцы не дураки, – возразил обычно молчаливый связист, приставленный к ним Черновым.

– А если как раньше – сначала провод, а антенну уже вдали?

– Есть и такие дозоры. Но даже провод – это риск. Я бы, заметив антенну, на всякий случай ее обкопал, а потом и на укрытие вышел. Поэтому так близко от врага – только сами.

Кунаев понял, что разговорчивость связиста явно от нервов, и приказал всем помалкивать. Пусть лучше потерпят, чем будут себя накручивать. Разведчик покосился на солнце и сменил позицию. Говорят, где-то в Инкоу разрабатывают линзы, которые не дают солнечных бликов, но… Пока их еще нет, а поэтому надо работать по старинке. Чтобы солнце их не выдало, следить за тем, чтобы его лучи не попали на линзы бинокля под прямым углом. Ничего сложного, а сколько жизней разведке спасла эта небольшая хитрость.

Еще один прием – не смотреть непрерывно. Постоянный пригляд замечают даже неподготовленные гражданские. А быстрый осмотр на 5-10 секунд, а потом пауза, и никакие древние рефлексы уже не могут помочь.

– Записывай дальше, – Кунаев кивнул связисту и продолжил диктовать. – Взводы идут колоннами по 4-6 человек в ряд в зависимости от ширины дороги. Легкие пушки везут своим ходом: десять процентов – паровые трактора, остальные – упряжки лошадей и мулов. Обоз для их прокорма, конечно, впечатляет.

– Последнее не записывать? – связист добавил пояснения к выведенной чуть выше цифре. Приблизительно 60 тысяч...

– Не записывать, – Кунаев снова стал серьезен. – Из пушек видно много американских на 3,2 дюйма, и также немало современных французских на 75 миллиметров.

– Интересно, снаряды, как у нас в начале Японской, в основном картечь? Или все-таки догадались сделать побольше фугасов? – задумался Панчик.

– И это тоже проверят, но не мы, – отрезал Кунаев. – Продолжаем. Движение идет частично по железной дороге, частично по тропам вокруг нее. Много вагонов с крупным калибром. Морские 6-дюймовки, 10-дюймовые «Родманы» и несколько составов 8-дюймовых мортир. Сколько точно?

Разведчик повернулся к Панчику, который рисовал палочки на каждый вид вагонов.

– Двести двадцать тяжелых пушек, и это только то, что прошло за полдня. Итого я бы считал минимум в два раза больше.

– Броневики, – Кунаев тяжело вздохнул, заметив показавшиеся на горизонте знакомые машины.

Пока это были старые легкие модели, но их было много. Американский генерал решил не экономить ресурс моторов и пустил их своим ходом.

– Тоже колоннами идут, – заметил Панчик. – Интересно, почему только по три машины за раз?

– Дорог нет, моторы слабые, – пригляделся Кунаев. – Вот, даже перед третьим броневиком дорога уже в грязь превращается, и больше, видимо, просто не пройдут.

– А цепи на колеса намотать, как мы делали?

– В бою, может, и намотают, – задумался Кунаев. – А пока… Даже американцы не хотят совсем уж убивать моторы.

– Генерал просил проверить, будут ли какие-то новые отметки на корпусах машин, – добавил связист.

– Помню, – Кунаев снова сосредоточился на бинокле. – Мелкую маркировку не разглядеть, но… Они везут с собой флаги. Детройт…

– Это наши старые знакомые с «Кадиллака». Хотя, я слышал, еще Форд мог начать собирать броневики, – поделился сплетнями Панчик.

– Он тоже из Детройта, тут по флагу не понять, добавились его мощности или нет. А вот… Флинт, Мичиган, – Кунаев сверился с переданным ему перед заданием альманахом. – Еще Терри-Хот, Индиана и Тарритаун, Нью-Йорк. Это «Максвел-Бриско». Американцы точно наращивают мощности.

– Глядите, еще большая группа с новым флагом. Как будто церковь, а сзади солнце.

– Это Лансинг, Мичиган, – Кунаев выругался, – А значит, под ружье поставили еще и «Олд Моторс». Они, по слухам, в прошлом году выпустили 5 тысяч машин… А в этом, значит, все это пустят против нас.

Америка в первые недели вторжения казалась им всем в чем-то даже приветливой. Да, вроде бы стреляли, вроде бы и в них, но до японского ожесточения было еще далеко. Вот только чем дальше, тем больше становилось понятно, насколько опасной может быть эта страна. Разведчики еще около пяти минут делали свои записи, а потом, когда несколько конных отрядов показалось совсем уж рядом, выбили аварийные колышки, и рухнувшая земляная крыша скрыла их от внешнего мира.

Теперь получится и подремать. Часов за двенадцать основные силы американцев точно пройдут мимо, а тогда можно будет дополнить отчет и начать передачу. Сила силой, но еще Суворов учил, что побеждают не только числом.

***

Михаил Гордеевич Дроздовский уже забыл, когда в последний раз нормально отдыхал. Китай постоянно бурлил, а тут им еще новые «Громобои» подкинули, нужно было обкатывать. Хотелось заменить сразу все машины, но получивший недавно полковника Дроздовский решил для начала проверить все на себе и ведомом. Впрочем, наверное, эта перестраховка была лишней. И у него самого, и у Тюрина новая машина показывала себя выше всяческих похвал.

Каткая, управления слушается словно лошадь, а главное, благодаря выросшему весу и низкой посадке стрельба теперь почти не сбивала прицел. Легкая доводка, и можно было класть снаряды в цель один за другим. Даже на ходу… Выбрав место для проверочной стрельбы, Дроздовский заодно поднял один из двух приданных им аэростатов, и… Прямо на взлете его накрыл взрыв от оставившей дымный след ракеты. Враг был совсем рядом, и враг опытный! Дроздовский тут же объявил тревогу, а потом разделил свой отряд на две колонны и двинул в сторону ближайшей сопки.

Группа, идущая поверху, отвлечет на себя внимание, а нижняя без лишних взглядов даст подняться второму аэростату. Информация была нужна как воздух! Все так и получилось, вот только легче от этого не стало.

– Чертов Корнилов! – выругался Дроздовский.

Он, конечно, понимал, почему новый глава разведки не может работать на чужой территории, но тысячи хунхузов, прущих на них со всех сторон – как можно было пропустить сбор настолько огромной силы? И ладно бы там была только пехота, но эти бандиты успели где-то и пушки взять, и теперь сразу четыре батареи пытались работать по их отряду.

Вот только, чтобы попасть по бронированной цели на ходу, тоже нужно учиться. Китайцам, к счастью, не хватало опыта, а машины Дроздовского начали выносить их пушки одну за другой… Может, все не так и плохо? Только Михаил Гордеевич успел скрестить пальцы, как их шар снова подбили. Несколько смертников выкопались в стороне от их позиций, а потом выпустили в небо сразу несколько старинных ракет. Две промазали, две разорвались в руках неудачников, а вот еще шесть накрыли шар близкими разрывами.

– Уходим! – сразу же принял решение Дроздовский.

– Мы же давим! Еще немного! – Тюрин нарушил эфир, заработав себе пару нарядов.

– Уходим! Они не просто так лишают нас обзора! – повторил Дроздовский, уводя броневики под прикрытие сопки и прикидывая маршрут дальнейшего обхода.

– Разведка… Один из разведчиков с шара выжил, его подобрал 12-й номер, и он говорит, что нас обходят слева. Броневики.

– Направо. Полный ход! – Дроздовскому сразу стала понятна вся вражеская задумка.

Их ждали, их ловили, и теперь единственное, что им нужно было сделать, чтобы нарушить все планы противника – это выжить. Увы, то ли вражеские командиры оказались умнее, заранее отправив часть машин в обход, то ли их броневики просто катили быстрее. И пусть их не смогли полностью окружить, но вышли во фланг и начали расстреливать словно в тире. Сразу две машины – в минус. Еще и калибр у англичан оказался приличный.

То, что против них работают именно лайми, Дроздовский узнал сразу. И хитрость, нетипичная для китайских иррегуляров, и сами машины… Они отличались от тех, с кем они сражались раньше. Но цвет, форма, повадки экипажей – кошку можно было узнать не только по усам и полоскам.

– Режем угол! – Дроздовский сделал то единственное, что они могли.

Да, он начал сокращать дистанцию с врагом, но при этом и уменьшил проекцию в два раза, и подставил более крепкую лобовую броню. Теперь оставалось только считать. Метры до тени сопки, которая скроет их от врага. И количество подбитых друзей. Три, четыре, пять… Один! Тюрин сумел хоть немного поквитаться: меткий выстрел, как уже бывало именно у него не раз, ударил точно в стык башни и корпуса. Мгновение, и детонация боеприпаса превратила английский броневик в факел.

Стало чуть легче. Дым и гарь мешали соседям британца стрелять так же метко, как и раньше.

– Отличная работа, поручик! – похвалил друга Дроздовский.

И почти одновременно в приемнике зазвучал чужой хриплый голос с неприятным, но в то же время и мелодичным акцентом.

– Вы снова убили моего друга! Но сегодня вам не уйти! Я, полковник Дуглас Хейг, обещаю, что вы все сегодня здесь и останетесь!

– Всем переключиться на второй канал! – выругался Дроздовский.

Однажды это должно было случиться. Они знали, что враг освоит связь, генерал всегда прямо говорил, что ради возможности говорить с миром они не будут скрывать технологии, да и не утаить их… Но как же невовремя! Их слышат! Их слышали! А значит, знают, куда они идут, и там тоже ждут. Он, Дроздовский, точно бы ждал!

– В лоб! Атакуем! – приказал он, как только на связи остались только свои.

Был еще вариант пойти через поле. Вот только хоть сезон дождей и закончился, но все, что не было утоптано, так и норовило затянуть в себя как пешеходов, так и технику. У «Артуров» с их старыми моторами не было и шанса уйти по бездорожью, а так… Они хотя бы еще посражаются.

– Броня крепка… – про себя напевал Дроздовский, помогая подавать снаряды для очередного выстрела.

Через пять минут от его роты осталось всего пять машин. Остальные чадили позади черными остовами. Где-то вместе с ними остались и сожаления. Что пошел на этот раз без поддержки пехоты, что не взял сразу все новые машины… Мог ведь? Мог. Но поторопился, не сделал, и сейчас это не изменить.

– Еще один! – наводчик его «Громобоя» вытер окровавленный лоб.

Их пару раз зацепило, но краем, броня пока держала. Помогала и толщина, и низкая, непривычная для врага посадка. А они тоже умирали… К первому подбитому британцу добавилось еще три. Появилась даже надежда, что они смогут вскрыть вражеский правый фланг. Но тут очередной снаряд сбил гусеницу у ведомого. Дроздовский словно специально в этот момент обернулся и увидел, как разлетаются стальные звенья. Как машину заворачивает в сторону, подставляя бок…

– Тюрин! – крик вырвался из самой глубины души, а потом тяжелый британский снаряд ударил прямо по центру открывшегося броневика.

– Я убью тебя! – Дроздовский переключился обратно на известную англичанам частоту.

– Ошибаешься, ты умрешь следующим, – в голосе Хейга больше не было веселости, но он собирался довести дело до конца.

Последние броневики 12-й механизированной роты оказались выбиты за считанные минуты. Машина самого Дроздовского, шедшая впереди всех, на мгновение ушла под сопку, выпав из зоны обстрела. Но дальше… Прорываться? Дорогу еще перекрывал последний броневик с той стороны. Да и не собирался Михаил Гордеевич бежать! Идти вперед? Так не успеет он даже выстрелить – только высунется из тени, как его встретят почти в три десятка стволов…

– Выживите! Расскажите нашим… – неожиданно в эфире раздался знакомый голос.

– Тюрин?

Дроздовский повернулся сначала к приемнику, а потом назад. Броневик его боевого товарища чернел огромной дырой, но еще мог шевелиться. Враг, кажется, собрался сохранить и изучить новую машину, но… Зря решил, что она уже ни на что не способна. Тюрин на одной гусенице довернул броневик в сторону врагов, навел пушку и без спешки, прямой наводкой снова ударил точно в стык башни самого правого британца. Его самого уже через пару мгновений накрыли огнем не меньше десятка броневиков: на этот раз взорвалась боеукладка, и от второго номера не осталось ничего кроме горы гнутой стали и…

Последней просьбы. Уходить? Под прикрытием сопок и раскисших дорог? В принципе, шанс был. Или все-таки последний бой? Как «Варяг»? «Броня крепка» или «Врагу не сдается»?

– Что делать, господин полковник? – мехвод сжимал рулевые рычаги и ждал приказа.

– Полный вперед, – Дроздовский выдохнул. – Мы должны рассказать нашим, что тут произошло.

Умереть было бы проще. Но, только выжив, он еще сможет отомстить тем, кто убил его отряд и его ведомого.

***

Поздно вечером в одном из домов Сан-Франциско с видом на внутреннюю бухту сидел крепкий мужчина. За ним на вешалке висела форма генерала Русской Императорской армии, а на столе лежало несколько расшифровок. Одна из Кишинева. Шереметев писал, что сегодня днем Австро-Венгрия подняла войска, стоящие по итогам Берлинского конгресса в Боснии и Герцеговине, и официально объявила об их аннексии. Одновременно Сербия, Болгария и Греция объявили о союзе и двинули войска в сторону пока еще османских Македонии и Албании.

– На три и на семь лет раньше, чем было у нас, – задумчиво сказал мужчина и потер лоб.

Еще и ежедневные доклады из Инкоу и Сакраменто запаздывали, заставляя думать о самом нехорошем. Впрочем, тут он ничего поделать не мог, оставалось только ждать. Мужчина сжал кулаки, а потом открыл тайное отделение, спрятанное во втором ящике стола. Там внутри лежала небольшая книжка в кожаном переплете, в которых модно было заводить дневники. И вот генерал тоже не избежал этого поветрия.

Последняя запись была сделана в день, когда они полностью захватили Сан-Франциско. Теперь же у него появились новые мысли, которые нельзя было никому говорить, но которые можно было написать… И хотя бы так взглянуть со стороны.

– Что было бы, если бы мы завершили эту войну за пару месяцев? Новая земля, новые возможности, но мир остался бы тот же, и итог, к которому он идет, совершенно бы не изменился. Так всегда бывает: какими бы великими ни были быстрые победы, они так же быстро и забываются. А если по-другому… Если эта война будет идти долго. Год, даже несколько, чтобы по всему миру говорили именно о ней, чтобы каждый услышал и поверил, что жить можно по-другому. Что былые правители мира вовсе не так всемогущи, что сила бывает не только в цвете крови или даже деньгах. Что, если…

Дописать он не успел. В дверь постучали, генерал спрятал дневник обратно, а потом ему принесли те самые запоздавшие доклады. Война не собиралась слушать ничьи планы. И никогда не сдерживалась.

Конец 7 книги.

Продолжению быть. Получится ли отстоять Калифорнию, когда САСШ соберут настоящую армию? Выстоит ли Инкоу и как же они дали врагу подобраться так близко? И что там, черт побери, на Балканах? Неужели началось…