Янычары

Глава 8

Выпроводив бравого мичмана и разрешив ему прощальный поцелуй, едва не перешедший в еще один акт соития прямо в дверном проеме, учительница средних классов Барбара Лещинская какое-то время стояла неподвижно, словно забыла, что она должна дальше делать, а потом резко развернулась и торопливо бросилась в душ.

Попеременно меняя ледяную воду на кипяток, девушка долго и с удовольствием смывала с тела собственный и мужской пот, пока ее обоняние не согласилось с тем, что ни на коже, ни на волосах, ни где-нибудь еще не осталось даже молекулы чужого запаха.

Барбара довольно потянулась, все-таки парень не был эгоистом, сумел доставить и ей пару приятных мгновений. Провела ладонями по напряженной груди и встала под сушилку. Насыщенный активными ионами озона теплый ветерок быстро собрал лишнюю влагу с кожи и высушил волосы.

— Ну, что ж, малышка… — Барбара укуталась в махровый халат и вышла из ванной комнаты. — Хорошая девочка. Умница… Ты славно потрудилась, так что теперь можешь и отдохнуть. Брысь под лавку… Теперь я немного похозяйничаю, если ты не возражаешь. Ха-ха-ха… Надеюсь, мой улов стоил затраченных тобою усилий.

Если бы Вест сейчас услышал голос Барбары, то был бы очень удивлен произошедшим в нем изменениям. Миниатюрная учительница, которая все время их знакомства щебетала и охала нежным лирическим сопрано, оставшись одна, вдруг заговорила низким и сиплым мужским басом, с отчетливо похабными интонациями. Но, рядом с ней никого не было, а саму Барбару такая перемена, похоже, не удивляла. Во всяком случае она ничего не ответила тому, кто вот таким неожиданным и совершенно бесцеремонным способом вторгся в ее жизнь.

Немного неловко, словно не своими руками, она сунула в приемное гнездо гипнофона кристалл с копией записи, любезно предоставленной своей случайной знакомой мичманом Климуком, вложила в ухо горошину динамка, откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.

— Ну что, принц… Поведайте нам о своих приключениях…

Сперва перед мысленным взором того, кто сейчас оккупировал сознание девушки пронесся набор цифр, букв и других символов — скорее всего номер в каталоге архива Оджака, а потом на темном фоне высветилась надпись:

«Мичман Вест Климук. Борт рейдера «Сапсан». Апрель 2015 год по официальному календарю Ирия»

Потом надпись исчезла, гипнофон провел подстройку личностных параметров и человек погрузился в запись, на время просмотра став главным действующим лицом транслируемых событий.

— Призрачно все в этом мире бушующем…

Сначала прозвучал фрагмент любимой песни, а потом бортовой комп голосом Веста насмешливо произнес:

— Просыпайся, лежебока! Страшный Суд проспишь…

Возражать самому себе, особенно в облике бесстрастного «Шелезяки», дело бесполезное, поэтому Вест раскрыл глаза и выскользнул из-под одеяла. Тотчас нестерпимо захотелось обратно, в теплую кровать, но Климук не поддался «зову плоти», быстро выполнил несколько дыхательных упражнений и выскочил в коридор. Там повернул к спорткомплексу. В хорошем темпе, пробежал полкилометра коридоров и лестничных клеток, в длинном прыжке отворил ногой двери бассейна, но чуток перестарался, а потому не успел сгруппироваться и в воду бухнул, как камень. Вздымая сноп брызг и такой плеск, будто хлопнули разгонные дюзы, переходя звуковой барьер.

Плавал Вест долго, с наслаждением, пока не почувствовал, что каждая мышца тела стала тяжелой и горячей. И только после этого, вкладывая в каждое движение максимум усилий, проплыл в предельном темпе еще один круг, вылез из бассейна и попрыгал под контрастный душ.

Переодеваясь, Вест заметил, что сегодня затратил на утреннюю зарядку больше времени, чем обычно. И чтоб не нарушать установленный раз и навсегда на корабле порядок, в столовую пошел не пешком, а воспользовался пневмолифтом.

Ровно в восемь по бортовому времени мичман Климук сидел за столиком и нажимал кнопки меню, заказывая свиную отбивную с картофельным гарниром, «глазунью» из трех яиц на помидоре и с сыром, два куска белого хлеба, масло, салат из белокочанной капусты, стакан яблочно-виноградного сока и большую чашку капучино. Ну и, естественно, кусочек слоеного торта, носящего имя то ли какого-то древнего воителя, то ли основателя кондитерской.

Обилие блюд могло привести в шок любого диетолога, но Вест уже давно привык употреблять самые калорийные продукты в первой половине дня, — удобнее форму поддерживать. А еще, как всякий янычар, Климук считал: что лучше подсуетиться с утра, а то «что день грядущий нам готовит» никогда и никому доподлинно неизвестно. Пока дожидался заказа, вызывал на связь «Шелезяку».

Соловьиная трель сообщила ему, что бортовой комп рейдера «Сапсан» готов к общению.

— Доброе утро! — поздоровался Климук. — А ну-ка, дружочек, доложи обстановку.

— Доброе утро, мичман! — сейчас «Шелезяка» использовал голос капитана. — Полет проходит нормально. До прибытия на орбитальную станцию «Озон-17» в сверхсветовом режиме осталось примерно сорок восемь суток. Включить таймер обратного отсчета?

— Все хорошо, прекрасная маркиза… — проворчал Вест. — Не стоит…

— Не понял вас. Прошу уточнить команду.

— Не обращай внимания, это я так, к своим мыслям. Конец связи.

«Если все ЭТО норма, что же в таком случае экстрим? Судный День?»

Хотелось крепко выругаться, заорать, шарахнуть кулаком по столу, но Вест сдержался и, сгоняя злость, свирепо набросился с ножом и вилкой на отбивную. В демонстрации эмоций есть смысл, только при наличии зрителей, а когда ты наедине с бесстрастной техникой — все это теряет смысл. Ну, как плевать в зеркало…

Вляпалась группа на этот раз по самое, как говориться: «не балуй»… И больше всего шишек и плюшек досталось Весту.

Правда, именно благодаря этому он все еще оставался жив, здоров и в первичной комплектации, тогда как остальные члены экипажа лежат погруженные в анабиоз, и совсем не факт, что имперским эскулапам удастся их исцелить. Тем более что в сложившейся ситуации, даже просто попасть на прием к людям в белых халатах проблематично. Потому как вполне вероятно, что весь этот металлический гроб, все еще числящийся рейдером Даль-разведки «Сапсан», в самом ближайшем будущем придется аннигилировать вместе со всеми, кто находится на его борту.

Собственноручно мичманом Климуком — единственным, пока еще пребывающем во здравии и незамутненном рассудке, членом экипажа.

Вест сделал глоток остывшего кофе и устало закрыл глаза. За привилегию жить приходилось платить мыслями и воспоминаниями. И только Великий Космос знает, как это больно…

В экспедиции с самого начала все шло как-то слишком сумбурно, без определенного плана, на авось. И в конце концов закон подлости сработал, прихлопнув их на обратном пути.

Рейдер атаковал неизвестный вирус, буквально в несколько секунд, положив весь личный состав экспедиции. При этом, по неизвестной причине, проигнорировав только Веста.

Но поскольку, согласно все тому же закону подлости, как и мизера, что ходят парами — строку в списке сюрпризов заполнил еще и бортовой компьютер. «Шелезяка» расценил бессознательное состояние девяти из десяти людей как агрессию и укутал звездолет силовым коконом, а сам перешел в режим «Нападение».

Результат — отказ выполнять чьи-либо распоряжения, кроме командира или первого пилота, имеющего соответствующий допуск. А так как без помощи компьютера Вест не мог сделать расчет пространственного перехода и тем более — отдать приказ на «прыжок», от последней точки релаксации до базы приписки, используя только фотонную тягу, придется добираться больше двух месяцев.

Правда, это обстоятельство уже можно занести в разряд хороших новостей. Пусть даже условно.

Вторая и самая большая беда крылась в том, что «Шелезяка» упорно придерживался первичной оценки ситуации и категорически отказывался снять защиту. В результате чего к обитаемой планетной системе, не получая команду на торможение, со скоростью света, несся снаряд весом почти в полторы тысячи тонн остаточной массы. Снаряд, состоящий не только из кремния, металла и пластика, но и нескольких тысяч галлонов активизированного фотонного топлива… А в коконе силового поля «Сапсан» оставался невидимым для станций наблюдения и предупреждения.

В Оджаке будущих янычар готовили ко многим трудностям службы. Он умел мгновенно и точно реагировать на опасность, с обычным камнем в руке вместо оружия имел шансы выйти победителем в схватке даже с махайродом[15]. На уровне владел большинством, изобретенных за всю историю человечества, видов оружия, мог общаться жестами и говорил на дюжине языков и диалектов. Ездил и летал на всем, что могло ехать и взлететь. Пусть пока только теоретически, но знал, как надо действовать, чтобы выбраться живым из опаснейших и самых невероятных ситуаций, не исключая случайное приземление в кратер действующего вулкана. И в результате, со всеми своими умениями и возможностями, мичман Климук вынужден слоняться по рейдеру, как сопливый юнга, который случайно остался один на дрейфующем атомоходе, с потухшим реактором.

Вокруг все свое, все знакомое, а какую кнопку не нажмешь — тишина…

А в довесок, как будто и без этого мало неприятностей, ни в одной из проб воздуха, слизистой и т. д., взятых на анализ Вестом, не оказалось абсолютно никаких следов вируса. То есть, вообще ничего, что хоть как-то позволило бы объяснить причину коматозного состояния его товарищей. И это было хуже всего. Потому что с неизвестной науке заразой на борту рейдер «Сапсан», без разрешения карантинных служб, не имел права входить в обитаемую зону!

Вест сутками не отходил от компьютера, пытаясь объяснить «Шелезяке», что он — мичман Климук — единственный человек на борту, кто в состоянии принимать адекватные решения. Что остальных членов экспедиции можно считать условно погибшим, а потому комп обязан выполнять его приказы. Перелистал кипу справочников, надеясь найти там совет, как вырваться из рокового круга. Но, все тщетно…

В итоге, примерно на сороковой день, заработав кровотечение из носа и глазной тик, Вест окончательно понял, что бессилен повлиять на сложившуюся ситуацию. И как велит то ли древняя молитва, то ли еще более древний тост: «Господи, дай мне спокойствие принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу изменить. И дай мне мудрость отличить одно от другого», — плюнул и положился на волю Проведения. А чтобы с комфортом убить оставшееся до катастрофы время, он погрузился в мечты и… воспоминания. Втайне надеясь, что не насилуемое сознание сумеет найти общий язык с подсознанием, и необходимое решение все-таки всплывет. Вовремя…

Вот так и протекали несколько последних дней, которые мичман Климук сознательно поводил либо во сне, либо за просмотром художественных фильмов, исправно прерываясь на утреннюю зарядку и трехразовый прием пищи. Невозмутимо и отрешенно.

Правда, при всем этом Вест оставался обычным человеком, если можно так выразиться о выпускнике Оджака, стажера янычарского Корпуса, а потому небольшие вспышки ярости, особенно за завтраком, все еще имели место. Невзирая на кажущуюся покорность судьбе…

Именно так.

— Врешь, не возьмешь! Я еще немного покейфую, а потом как выдам мозговой штурм всеми наличными средствами, мало не покажется. И нечего тут!..

Вест дурашливо погрозил пальцем своему отображению в столешнице из полированного пластика.

— Ну вот поели, теперь можно и поспать… Или — сперва в кинозал? Какой из фильмов я не досмотрел в прошлый раз?

— «Игры разума»… — «Шелезяка» охотно подсказал название, посчитав что вопрос адресован ему.

— Точно, — кивнул Вест. — Это там, где мужик никак не может понять, которая из его жизней настоящая, а которая — вымысел. Мне бы его заботы… Впрочем… — мичман суеверно сплюнул, — это я не подумав брякнул. Своих хватает. Ладно, потопали в зал. Посмотрим, чем там все закончилось. Хотя, чего гадать? В старых фильмах всегда хеппи-энд наступает. Ага, прямо, как в жизни…

«Моряку даны с рожденья

Две любви: земля и море.

Он без них прожить не может,

Ими счастлив он и горд…»

Динамик за окном восторженно хрипел песню о море, о том, как приятно утром погрузиться в его прозрачные волны и тому подобное.

Хоть текст и мелодия нуждались в солидной доработке, Вест не мог не признать правильность самой идеи, а потому взял с полки большое мохнатое полотенце и направился на пляж, ближайший к дому, в котором он снял на недельку однокомнатную квартиру. По дороге купил в автомате стаканчик «пломбира». Тут же, не отходя от мусороприемника, практически выпил мороженое, из-за его консистенции. Ничего не поделаешь, автомат поддерживал рекомендованную для такой жары оптимальную температуру. Твердые брикеты айс-крема продавались только в кафе и ресторанах. Люди не машины, их как не программируй, все по-своему сделать норовят. Даже вопреки постановлению медицинского и санаторного надзора.

Не оглядываясь по бокам (что-то не было с утра желания с кем-то знакомиться), оставил одежду под грибком, сделал несколько глубоких вдохов и бултыхнулся в набегающую волну.

Ох, и хорошо! Особенно после безразличного холода Космоса и тесноты карантина. Долго плыл кролем, потом брасом и, только когда берег превратился в тоненькую полоску, перевернулся на спину, чтобы немного отдохнуть. А когда почувствовал, что мышцы уже отдохнули и налились новой силой, стал готовиться к погружению. Сделал дыхательную гимнастику, минутный аутотренинг и нырнул…

Внутренняя красота моря открылась так внезапно, что Вест поневоле закрыл глаза. Как будто из темного коридора рывком отворились двери в богатый, с выдумкой украшенный музейный зал. И такая здесь господствовала тишина, такой покой, что хотелось плыть «на цыпочках», чтоб неосторожным движением не встревожить, не побеспокоить, не вспугнуть нарочито сонное царство…

Вдруг, что-то похожее на далекий гром коснулось его ушей, и все вокруг заволновалось, заспешило… Каждая, даже наименьшая рыбешка или медуза ринулась прочь от той, еще невидимой, едва ощутимой, но уже скорой беды.

«Подводное извержение?!»

Вест вынырнул и огляделся. Поверхность моря, еще недавно спокойная, укрылась седыми бурунами, а в воздухе уже носились модули спасательных служб, подбирая ранних пловцов.

Двуместный пинас опустился и рядом Вестом.

— Что случилось?

— Извержение, — подтвердил спасатель его догадку и, едва лишь Климук очутился на борту, круто послал модуль в воздух. Торопился, в море были еще люди…

Пинас опустился на крышу жилого корпуса и стартовал, как только Вест выбрался наружу.

Погода менялась буквально на глазах. Начал собираться дождь. Пылевые «черти», как подгулявшие курортники, группами бродили по улице, подбирали, кружили и расшвыривали мелкий мусор и листья. Ослабевшие солнечные лучи едва пробирались сквозь густые кроны платанов и даже не отбрасывали бликов.

Вест прошел на кухню, и пока нагревался чайник, сел просматривать сегодняшнюю прессу. «Бумажные» носители снова входили в моду среди эстетствующей молодежи, к которой, по не совсем понятным признакам, младший мичман причислял и себя.

Неожиданный толчок так тряхнул зданием, что зазвенела посуда.

Одним прыжком Климук оказался у окна и выглянул на улицу, но вокруг царил абсолютный покой. Как будто для жителей побережья землетрясение стало чем-то будничным. И только в воздухе увеличилось количество юрких, как дельфины, двухместных спасательных модулей, а к ним присоединилась пара солидных, как киты, оранжевых скутеров аварийной службы.

— Похоже, Ирей становится опаснее планеты системы Скорпиона… И что это с нашим чопорным «дедушкой» происходит? Не к лицу, даже…

Наискосок просмотренные сообщения подтверждали догадку. За последний год с планетой происходило что-то непонятное. Словно в один миг поменялись полюса, да не зеркально, а перпендикулярно. Глобальные изменения климата, сейсмологические проблемы в издавна спокойных районах… И то ли под действием прочитанного, то ли еще по какой-то причине, но мичмана окутало стойкое ощущение беспокойство.

Вест еще не понимал: откуда ждать беды, но развитая с годами тренировок интуиция подсказывала — опасность рядом! Не смертельная, но неприятная. Словно кто-то, уже почти наступив тебе на пальцы, в последний миг успел отдернуть ногу.

Одним словом, подсознание старательно сигналило об опасности, но не менее привычно умалчивало, о какой именно.

Ответом Весту стал еще один толчок ожившей почвы. Теперь зазвенела не только посуда в шкафу, но и задребезжали окна.

— Ого! Что-то серьезное затевается, не иначе… А чего в доме такая тишь да гладь? Хоть бы кто-нибудь завизжал для порядка. Впрочем, чего это я? Фильмов старых насмотрелся? Те времена, когда землетрясение сопровождались разрушениями и смертью давно канули в пучину седого прошлого.

И все-таки на душе по-прежнему оставалось неспокойно. Вест пожал плечами.

— Ну, не землетрясение же меня беспокоит, в конце концов? — пробормотал, успокаивая подсознание, словно ребенка. — Когда интенсивность толчков перейдет предел, заложенный в конструкции, дома поднимутся в воздух и переждут там, пока стихия не успокоится…

Но от произнесенного вслух объяснения сделалось еще тревожнее.

«Следовательно, грядущие неприятности как-то связаны с землетрясением, — подумал Вест. — Что же именно не так?»

И вдруг понял.

— Поднимутся?! Конечно же! Все жильцы настолько привыкли к этим мерам безопасности, что даже с кроватей не поднялись. И, если дом не сможет взлететь, то все находящиеся в нем обречены!

Климук быстро сунул ноги в кроссовки, выбежал из квартиры и, не дожидаясь лифта, который как всегда, когда нужен, либо на дальнем этаже, либо только что вызван другими, — перепрыгивая через ступеньки, понесся в полуподвальное помещение, к пульту управления зданием.

Одного взгляда мичману хватило, чтобы понять: он прибыл по нужному адресу и, к счастью, вовремя. Случайно или по какой-то иной, пока неизвестной, причине автопилот дома оказался выключенным и, соответственно, не реагировал на заполошно мигающий красный огонек индикатора опасности.

Вест протянул руку, чтоб запустить систему «старт», когда еще один толчок, по силе значительно превышающий все предыдущие, сбил его с ног. Со стен и потолка посыпалась штукатурка, зазмеились и стали расширяться трещины. Сверху, впервые за все время, донесся испуганный детский плач и встревоженные женские голоса.

Чувствуя во рту привкус крови и острую боль в правом локте, Климук вскочил с пола, прыгнул в кресло пилота и рванул рычаги на себя…

Секунды тянулись как жгут, но вот хлопнули предохранители, и дом медленно, по сантиметру, словно сомневаясь в правомочности полученной команды, пошел верх, отрываясь от фундамента.

Когда между зданием и беснующейся почвой оказалось с дюжину метров, Климук нажал кнопку внутренней связи и как можно спокойнее сообщил:

— Домом управляет мичман Оджака Вест Климук. Господа жильцы, прошу всех сохранять спокойствие. У меня допуск к пилотированию пятой категории, так что здание находится в надежных руках, а вашим жизням и здоровью ничего не угрожает.

Отключил микрофон, вытер рукой пот и выглянул наружу, сквозь окно диспетчерской.

Южный городок теперь мало чем напоминал древний и степенный приморский курорт. Поднявшись мгновенно всеми зданиями и старинной крепостью в воздух, он больше смахивал на гроздья разнообразных и разноцветных воздушных шариков в разгар какой-то государственной манифестации или праздничного карнавала.

А внизу трескалась, пучилась асфальтом и брусчаткой, плевалась пламенем разъяренная набережная… Вздымаясь крутыми волнами навстречу молчаливо надвигающейся стене поседевшего моря.