Я уничтожил Америку 2 Назад в СССР

Глава 14

После сытного обеда Ян Свобода торжественно вручил мне документы на имя Йоахима Мюллера. Судя по паспорту, я был самый что ни на есть немец.

Бюргер в седьмом поколении…

Хорошо ещё прошлая жизнь заставила выучить немецкий язык. Не так чисто, чтобы быть совсем носителем, но… В Германии столько диалектов, что даже корявое высказывание может быть принято за акцент отдалённой области.

Да что говорить, в каждой из областей России есть свои диалекты. В Москве «акают», в Костроме и Вологде отчаянно «окают», в Ростове «хэкают» вовсю.

А также везде есть свои словечки, свои специфические выражения. Вот и в Германии тоже всё это присутствует в полной мере. Так что я не боялся пройти в немецкий лагерь под видом добропорядочного бюргера.

— Ну что, господин Мюллер, позвольте поздравить вас с днём рождения, — ухмыльнулся Ян, поглядывая на мои заинтересованные разглядывания паспорта с тёмно-зелёной обложкой. — Если бы вы родились в ГДР, то получили бы паспорт с синей обложкой, но вам не повезло, и вы родились капиталистом.

— Да уж, не уберегли меня Маркс и Энгельс от такого счастья, — вздохнул я, похлопывая книжицей по ладони. — А скрепки нормальные? Из нержавейки?

— Что? — поднял бровь Ян Свобода.

— Да шпионов так в своё время выявляли — по документам. Если паспорт советского образца, то скрепки были ржавыми и оставляли отпечаток на бумаге. А если из нержавейки, то явно из капиталистических стран, — улыбнулся я в ответ.

— Хитро! Надо же, такую простую штуку придумать могли только русские. Но сейчас времена другие, так что спокойно можете брать этот документ и отправляться куда пожелаете, — хмыкнул Ян, вытаскивая сигарету. — Только вот зачем вам вообще понадобилось новое имя?

— С таким паспортом меня могут выпустить дальше. А вот с советским… Вряд ли, — пожал я плечами.

— Ну да, сейчас не то время, чтобы выпускали с подобными документами. Так что я вполне вас понимаю. Что же, пару деньков поживите у меня, пока стихнет шумиха возле пропавшего русского туриста и… Вы же не оставили следов?

— Один след оставил, — вздохнул я. — Если есть возможность купить парик и кое-какие примочки…

— Примочки? Вас ранили? Побили? — нахмурился Ян.

— Да нет, под этим словом я понимаю другое. Кое-какие вещички, которые помогут мне стать неузнанным для излишне любопытных глаз.

— Да? Какие же вещички? Мне самому интересна эта игра в подпольщика, — улыбнулся Ян.

— Представьте себе, мистер Свобода, что я завтра утром проснусь другим человеком, — ответил я, приглаживая рукой волосы. — Парик, очки с диоптриями и накладные бакенбарды способны изменить внешность настолько сильно, что мать родная не узнает. Тем более, надо учитывать фактор неожиданности. Никто ведь не ожидает встретить того самого парня с розыскной ориентировки посреди улицы с совершенно иной внешностью!

Ян недоверчиво посмотрел на меня, прикрывая глаза дымком сигаретного облака.

— Превосходно сказано, товарищ агент! Ваша логика безупречна. А кстати, каким образом вы планируете пересечь границу? Там ведь охрана строгая, пропускная система. Даже обычный посетитель обязан предъявить удостоверение личности и причину визита.

— У меня уже есть идея, но мне потребуется немного везения и ваша поддержка, — признался я, подавшись вперёд. — Можно проехать в багажнике машины, а можно… я думаю, что можно пройти со спутником в месте, где не очень охраняемый участок. Я ведь прав? У вас наверняка есть связь с контрабандистами?

— Идея неплоха, но трудновыполнима, — медленно проговорил Ян, стряхивая пепел. — Однако стоит попробовать, если хотите пробраться внутрь. Конечно, организовать такое непросто, но можно.

Мы некоторое время помолчали, глядя в окно на улицу, по которой торопились местные жители. Наконец, я нарушил тишину:

— А знаете, иногда удача сама приходит к тому, кто готов ей воспользоваться. Например, однажды я случайно встретил знакомого сотрудника консульства прямо перед рестораном, где праздновалась годовщина основания какой-то фирмы. Благодаря этому случаю смог оказаться в числе приглашенных гостей и… В общем, иногда помогает самое простое совпадение.

Не буду же я рассказывать, как объегорил директора той самой фирмы, бесстыдно торговавшего лесом, сбывая иностранцам хороший тёс, по документам проходивший как дешёвый горбыль. Тот директор перевёл мне большую часть своих сбережений, а потом почему-то удивился, когда за ним поутру пришли. Его знакомого прокурора тогда тоже посадили. Неожиданно оказалось, что прокурор вовсе не чист на руку и падок на взятки…

Так что отмазывать было некому. Но это в будущем, а сейчас…

— Любопытно, — задумался Ян. — Главное — держать уши открытыми и следить за информацией. Кто знает, возможно, скоро состоится нечто весьма интересное.

— Согласен, осторожность превыше всего, — сказал я, собирая документы. — Тогда займёмся делом и начнём подготовку к выполнению задания. Надеюсь, моё второе рождение как гражданина Федеративной Республики Германия пройдёт успешно. А сейчас новорожденному не помешало бы помыться. Ведь ты не против, если я воспользуюсь твоей ванной?

— Да пожалуйста. Можешь даже взять полотенце справа. Специально приготовил, — улыбнулся Ян.

— Да? Как в анекдоте? Когда девушка пришла к мужчине и после соития отправилась помыться. Как же она тогда обрадовалась его вниманию, ведь на одном полотенце было написано маркером «Ж», а на другом «М». «Мужское и женское! Какой же он внимательный!» — подумала она и вытерлась женским. А выйдя, похвалила его за такую дальновидность, мол, молодец, что подписал. «А чо?» — хмыкнул он в ответ. — «Всё правильно — „М“ для морды!»…

Ян секунду сидел, переваривая анекдот, а потом громко расхохотался. Даже застучал по столу так, что зазвенели ложечки в кружках и звякнули тарелки.

Я подмигнул ему и, поднявшись из-за стола, отправился мыться. Всё-таки смыть с себя пыль и грязь погони следовало. Не ходить же мне всю дорогу грязнулей!

Эх, какая же благодать просто помыться! Просто взять и смыть с себя дорожную пыль и пот. Чешская ванная располагала понежиться, полежать в воде и расслабиться. Пенка щекотала кожу, а журчание воды словно говорило — пошло оно всё на хрен… Кайфуй! Растворяйся в неге…

Теплый пар окутывал пространство ванной влажной мглой, туманя зеркала и покрывая стекла капельками влаги. Вода мягко касалась кожи, расслабляя натруженное тело, смывая усталость дорог и тревогу прошедших дней. Под мерный шелест струй хотелось забыть обо всех опасностях, раствориться в теплой неге ванны, хотя бы ненадолго освободив разум от забот.

Расслабляясь, я погрузился глубже в горячую воду, позволив сознанию отдохнуть. Постепенно ритм сердца замедлился, пульс успокоился, мысли растеклись вязким облаком удовольствия. Я кайфовал…

Именно тогда я услышал тихий, едва уловимый звук. Сначала показалось, что это иллюзия слуха, обман утомленного мозга. Но спустя миг, расслышав отчетливый скрип замка, сердце оборвалось.

К нам пришли гости.

Я схватил таз и подставил под воду. Оружия в ванной никакого, так что пусть будет хотя бы тазик с водой. Заодно вытащил электрическую бритву «Харьков» из футляра. Может пригодиться. Рывком вырвал провод из бритвы, остались оголённые усики. Вставил вилку в розетку. Теперь главное — не прикасаться к этой ловушке!

Мне, по крайней мере, точно.

Струя стремительно наполняла таз. Взгляд метнулся к зеркалу, покрытым влажными разводами, к дверному замку, тусклому от пара. Все внутри сжалось. Я напряженно напряг слух.

Дверь слегка дрогнула, издала еле слышный щелчок.

Готовься, Пётр!

Рука судорожно схватилась за душ, закрывая кран. Ощущение беззвучной пустоты заполнило комнату, нарушаемое лишь тяжелым дыханием и торопливыми каплями воды, сбегающими по плиточному полу. Таз встал возле двери.

Внезапно дверь открылась, ударившись о стену. Перед глазами возник силуэт Яна, освещенный ярким лучом солнца из коридора. Его улыбка изменилась, стала жесткой и зловещей. В руке мой радушный хозяин сжимал револьвер. Зрачок пистолета по холоду можно было сравнить с глазами Яна.

За ним стояли двое мужчин в серых костюмах, молчаливые, угрюмые. На твёрдых, словно высеченных и булыжников лицах никаких эмоций.

Голос Яна порвал тишину в клочки:

— Прошу простить, друг мой, но дела важнее дружбы. Наши планы поменялись, и теперь ты представляешь другую ценность.

Оцепенение схлынуло, уступив место дикому гневу. Ненависть вскипела горячим потоком крови. Пространство наполнилось чувством бессилия и беспомощности.

Резко оттолкнувшись ногами от края ванны, я шагнул вперед, неловко поскользнувшись на скользких плитках пола. Заодно ударил таз ногой, выплёскивая воду наружу. Вода обильно растеклась по полу, заставив мужчин чуть отшатнуться.

Мужчина справа тоже сделал шаг вперёд, и в его руках неожиданно появился черный металлический предмет — небольшой пистолет. CZ 52, если меня не подводит зрение.

— Нет смысла сопротивляться, сволочь коммуняцкая, — сухо сказал он с небольшим акцентом. — Поверь, разговор предстоит долгий и важный.

Осознавая тщетность попыток выбраться, я встретил презрительный взгляд Яна:

— Что? Разочарован, русский? А я ведь тоже русский… Наполовину! Мой папа освобождал Прагу в сорок пятом! А его за это в расход! Свои же! Поэтому я вас так ненавижу! Хотя и хорошо скрываю.

Его улыбка была последней каплей.

Отец освобождал Прагу в сорок пятом? Но там же в мае власовцы напали на бывших союзников — фрицев. Таким образом они хотели прорваться к американцам и уйти от советских воинов, которые дышали им в затылок. Кого настигли советские войска, тем не дали уйти. Даже Власова вытащили из американского джипа, чтобы повесить на родной земле вместе с другими офицерами-предателями.

Власова повесили, а потом его войскам в моём времени поставили памятник в Праге…

А теперь Ян хочет мне таким образом отомстить за отца?

М-да, подвело чутьё Семёна Абрамовича…

Или не подвело? И меня специально направили к этому человеку?

Да ну, не стоило так извращаться. Скорее всего, у этого перца получилось обвести старого еврея вокруг пальца. Однако, мне от этого не легче.

— А вы кто такие, друзья-товарищи? — спросил я у мужчин, стоящих позади Яна.

— Мы тебе не друзья, а уж тем более не товарищи, — процедил мужчина справа, похожий на фрица, какими их показывают в кинолентах. — Выходь!

— Что? Прямо так? — развёл я руками. — Может, хоть трусы дадите нацепить?

— Не до трусов тебе, голодранец, — второй мужчина прохрипел так, как будто у него с детства в горле застряла рыбья кость. — Рихле! Рихле! Быстро!

Ян, не скрывая удовольствия, наблюдал за этой сценой, его лицо искажала гримаса торжествующей ненависти. Вода с моего тела капала на паркет, и это, кажется, его тоже забавляло.

Вот же сука какая! А притворился другом, обосрал своих, свою весну…

Меня сильным пинком под колени заставили встать на колени. Холодный ствол уперся в висок. В голове пронеслось: «Вот и всё. Кина не будет — электричество кончилось».

Но надо как-то выбираться. А как? Руками упёрся в паркет. Чуть встряхнулся, как собака после купания. Да уж, лужа на полу не маленькая…

— Ну что, русский шпиён, — Ян присел на корточки, чтобы быть со мной на одном уровне. — У кого твои деньги? Кто твой связной в Германии?

Я посмотрел на него, пытаясь выиграть хотя бы секунды. Мысли лихорадочно метались, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Хоть что-то, чтобы выбраться с минимальными потерями. Что? Что я мог сделать?

Стоять голым на коленях было не очень приятно. А ещё и сквозняк по полу стелился, что тоже не доставляло особой радости. Лужа становилась всё больше.

— Ян, — сказал я тихо, почти шёпотом, заставляя его наклониться ближе. — Твой отец… Он не в Праге воевал. Он в Праге предавал. Власовец, да? И ты пошёл по следам отца? Или ты сам решил, а не по зову крови?

Лицо Яна исказилось от ярости. Он выпрямился и со всей силы ударил меня рукояткой револьвера по лицу. В глазах помутнело, по губе потекла тёплая солёная кровь.

— Молчать! — закричал он срывающимся голосом. — Ты ничего не понимаешь! Вы все ничего не понимаете! Вы — мясо! Вы — оккупанты, а мой отец был героем!

— Герои не работают на немцев, — вытер я кровь тыльной стороной ладони, чувствуя, как набухает губа. — И не бегут к американцам, поджав хвост. Как твой отец… Он в чешской земле остался? В той земле, жителей которой помогал кошмарить? Впрочем, чего я говорю. Вы же до последнего работали на фюрера!

— Молчать! — снова взмах и снова удар.

На этот раз у меня получилось увернуться и пистолет прошёл мимо. Я схватил запястье и дёрнул на себя. Пришло время использовать скользкий пол!

Ян, не ожидавший сопротивления от голого и, казалось бы, сломленного человека, с коротким выдохом полетел вперед. Его ноги подкосились на мокром паркете, и он тяжело рухнул в лужу, растянувшись во весь рост.

В тот же миг я рванулся в сторону, поднырнув под пистолет того, что был похож на фрица. Пистолет громко рявкнул, выплёвывая раскалённые кусочки свинца. Пули прошли в сантиметре, звонко ударив в стену. Я крутнулся на мокром полу, ударяя по ногам второго мужчины. Тот, пытаясь удержать равновесие на скользкой поверхности, беспомощно замахал руками и грохнулся навзничь, ударился затыком о косяк.

Ян, хрипя и отплевываясь, пытался подняться, но его пальцы скользили по мокрому полу. Я не дал ему опомниться — резким движением ноги ударил его по руке, и револьвер, описав дугу, улетел в дальний угол большой комнаты.

Третий, тот самый с холодными глазами, снова целился в меня, но его ноги тоже разъезжались. Я, не вставая с колен, рванул на себя край мокрого коврик, на котором он стоял. Фрицевидный тип, потеряв равновесие, рухнул как подкошенный, а я уже был над ним, нанося точный удар ребром ладони в горло. Раздался хруст, и его тело обмякло. Выключился на полчаса минимум.

В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Яна и моим собственным. Я поднялся, чувствуя, как по ногам стекает вода. Голый, сырой, но живой. Отошёл подальше, на сухое место. Кое-как вытерся нашедшимся полотенцем.

— Что, Ян? — тихо спросил я. — Все еще хочешь по пивку?

— Тварь! Ты грёбаная тварь! — простонал он, пытаясь подняться. — Я всё равно до тебя доберусь!

— Нет, не доберёшься, — покачал я головой, наблюдая за тем, как он схватился за оголённый провод. — До меня точно…

Раздался треск. Ян вскрикнул и забился как будто в припадке эпилепсии. Так продолжалось до тех пор, пока не выбило пробки. Свет в квартире погас.

Ян выпустил провод из почерневшей руки и затих. Я покачал головой. Ну и чего он этим добился?

Хотел денег? А что получил в итоге?

Я быстро оделся. Взял со стола паспорт Йоахима Мюллера и сунул его во внутренний карман снятого с одного из мужчин пиджака. Пусть сыроватый, но всё равно более-менее нормальный. Тот, который ударился об косяк, похоже словил шальную пулю — возле уха темнела аккуратная дырочка.

После этого я похлопал по карманам лежащих. Денег немного, но мне всё равно пригодятся. Что же мы имеем? Два трупа и один выключенный нападавший. Плохо. Для них плохо.

Теперь следовало как можно быстрее вытереть всевозможные отпечатки. Где я касался мебели, чашек, ложек, тарелок. Со всем управился за пять минут.

Дальше с улицы донеслась милицейская сирена. Похоже, что какой-то сосед вызвал-таки милицию, услышав выстрелы. Что же, пришла пора уходить.

Объяснять, что тут случилось и как это произошло — не был никакого желания. Пусть сами разбираются: почему это один убил другого из пистолета, а третий вообще решил схватиться за оголённый провод?

Я вышел из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь и двинулся в сторону чердака. Уже оттуда перебрался на крышу соседнего дома и по-кошачьи начал красться подальше от места преступления.