Всадник с головой

Глава 9 Городок

Да, это были свои, то есть переселенцы из его посёлка. Других своих в этом мире у Виктора не было. Оглядывая лагерь «привычным» взглядом следопыта, он понял, что место неслучайное — здесь тоже была речушка. Может, просто ручей в овраге, не суть. Главное другое — перегон такого большого стада есть дело непростое, да просто ехать на телегах в караване — и то задача по построению маршрута от источника до источника. Выезжая на патрулирование местности, он раньше не задумывался об этом. Поздняя весна или раннее лето не давали задумываться о поиске воды. Кругом имелось множество ручьёв, годных для того, чтоб напоить одного коня. А вот так поехать куда-то с заводной лошадью — и уже надо думать. С собой взять воды не получится, кони вам не люди, фляги на день не хватит, пять вёдер воды на одну морду найди, где хочешь!

Встречали Счастливчика не как героя, а как чёртова героя, который снова оправдал своё прозвище. Шуточки в стиле «Когда Вик поимел всех дикарок, ему вручили эту кобылу, лишь бы он уже уезжал» лились потоком. Одни товарищи зубоскалили от хорошего настроения, в словах некоторых чувствовалась зависть. Но одно было абсолютно точно — Вик стал еще более узнаваемой персоной в своем поселке. И чужак, и маг, и на девок ему вечно везет.

— Смех смехом, Вик, но на самом деле, откуда у тебя эта кобыла? Я вижу, еще утром она принадлежала кому-то из дикарей.

— Так и есть, забрал у краснокожего.

— А он сам?

— А что он сам? Скакал за мной от самого своего стойбища, догнал и начал метать стрелы. А я ножи. У меня получается лучше, теперь это моя лошадка.

— Да никто не спорит, твоя. Но не мог же он просто так напасть, если у их племени с нами перемирие.

— Не знаю, он еще там ко мне приставал, бормотал что-то по-своему. Я не Мигель, я их языка не знаю.

— Это да, надо исправлять. Невест привезут, одну тебе отдадим.

— Вот уж нет уж! Я на такое не подписывался!

— Да ладно тебе. Счастливчик, ты просто не представляешь, от чего отказываешься. Из дикарок весьма хорошие жены получаются, не строят из себя самых умных. И не пилят совсем, кстати. У Мигеля спроси, он вроде доволен.

— Не, жениться — это слишком надолго. Я к такому не готов. — Вик чувствовал, что дикарка немного не то, что требуется ему в этой жизни. Впрочем, ему и в той жизни, какая слишком быстро прекратилась, жениться не хотелось. Он чем больше думал над произошедшим перед попаданием сюда, тем больше склонялся к версии, что тогда он того. Помер то есть. И тот полковник ему привиделся в угарном дыму. Хотя нет, если тот демон померещился, то всего этого, что сейчас вокруг, нет. А оно есть, оно ощущается и порой воняет как самое настоящее дерьмо. А порой вполне неплохо пахнет. Так что фиг знает, что тогда произошло. Магия еще эта…

Утром караван покинул место своей стоянки и медленно начал вытягиваться в толстую змею, глотающую мили. Мили, а не километры! Виктор потихоньку привыкал к местной системе мер, построенной на понятных вещах, хоть и весьма приблизительной. Дюйм — толщина пальца, фут — длина стопы, миля — тысяча пар шагов. Вот только у всех разные пальцы и разные шаги. Так что и понимание, сколько это в точности, в каждой кузне было своё — скажут отрубить два дюйма прутка, а там думай, чьими пальцами мерить. Висят линейки на стенах, но в разных деревнях они свои. Так что понимание о пройденном пути или расстоянии до какого-то населенного пункта было результатом консенсуса всех участников поездки. Или самых авторитетных, к коим Счастливчик пока не относился. Может, в военном деле он и дока, вон сколько дикарей уложил, но в прочих областях жизни его мнению доверия нет.

Чего он так и не добился за время подготовки к походу и самого путешествия, так это ответа на вопрос, «Зачем?» Что за логистика, для чего нужно отвозить выращенный урожай, гнать бычков на мясо в центр цивилизации? Что там? Народ на вопросы отвечал несерьезно или отмахивался. Каждый был рад посмеяться над дремучим магом, не разбирающимся в основах экономики. Вик вообще подозревал, что этой самой экономики нет. Как бы хреново он не учился, но со школы помнил про какое-то «натуральное хозяйство», в котором всё необходимое для жизни общины добывается и вырабатывается ею самостоятельно. Он не додумался до простой мысли, что железо в их кузнице не появляется из воздуха, не с мертвых индейцев снимается.

Город или городок? По меркам человека другого мира другой эпохи — вообще чуть ли не посёлок, но точно захудалый городишко. Во всяком случае, заезжал Виктор как-то в поселок Железнодорожный, он был больше. Естественно, стен вокруг него не имелось. Почему это естественно? Потому что в сравнении с безымянным поселением, где обитал Вик, это был впрямь город. Не средневековый город с каменными домами, прилепившимися спинами друг к дружке, сидящими на голове друг у друга, а город, вольно раскинувшийся на ничейной земле. А когда все земли ничьи, то постройки и всякое прочее не облагается налогами. Результатом стал бардак с малоэтажным строительством из чего-попало и как угодно. Еще и название какое-то несолидное — Уонд. Опоясать этот получившийся ужас градостроителя никакого забора не хватит, а уж о стенах из камня и речи не шло.

Да и кого бояться? Дикарей, которые даже тысячу бойцов не соберут? То есть, собрать они могут, народу по пустошам бродит немало. Но что толку от такой толпы? Без единого лидера сначала перебрешутся, потом передерутся, начнут вспоминать старые обиды, пойдет резьба по коже. А с парой другой сотен напавших может справиться и милиция. Как выйдут, как наваляют этим краснопузым!

Милиция⁈ Оказалось, что это не то, что подумал Вик, когда слушал лекцию о международном положении. Ну да, в городе его функция как следопыта закончилась, здесь он был экскурсантом. Так вот, милиция — это не переименованная полиция, это добровольное сообщество мужчин, готовых с оружием в руках оборонять свой город от внешнего врага в случае нужды, а постоянном режиме милицианос поддерживают порядок в городе и округе. Причем, округа в их понимании есть нечто столь же растяжимое, как миля. Где появился интерес, там и это самое, хона жизненных интересов города. Там, выходит, и зона ответственности милиции.

Заправляющий добровольцами шериф носил пышные усы, имя Гордон и магический жезл. Вик узнал об этом не из рассказов Мигеля, а увидел сам. Пресловуттый Гордон считал своим долгом самолично встретить всякий достаточно большой караван, перекинуться парой слов со знакомыми караванщиками, предупредить о правилах поведения незнакомых. Самым необычным штрихом в портрете шерифа, бросившимся в глаза Счастливчику, были не усы, а пятиконечная звезда на прикладе ружья. Стоя на расстоянии вытянутой руки, он мог не просто увидеть вырезанный на ореховом прикладе символ, но и разглядеть иероглиф внутри звезды. Проморгавшись, Вик понял, что это никакой не иероглиф, а привет с Родины. Такая знакомая пятиконечная звезда несла в себе серп и молот, как на картинках ко дню Победы, одному из самых почитаемых праздников в семье.

— Что, следопыт, удивлен? — Гордон заметил взгляд незнакомца, прикипевший к оружию.

— Еще как! Откуда это у вас?

— Ха! Думаешь, если на краю земли оказался, то тут сплошь палками грунт ковыряют? Жезл производства самого Пятигорского герцогства! Вона, клеймо на оружии не само собой нарисовалось. Качество, надежность, смерть врагу! Только не ленись снаряды лей.

— Вы маг огня?

— А кто еще может с таким ходить? В чьих руках эта штука может бабахать! — Шериф лучился гордостью и уважением к самому себе. — Кстати, давно вы себе такие костюмы пошили? Или из Старого Мира завезли? Справная одежка для разведчика, я смотрю.

— Один костюм оттуда, второй сами пошили. — Мигель постарался оттереть Вика, давая понять, что главный разведчик именно он. Оттирал он его плечом и голосом, но так, чтоб не выглядеть смешным, то есть очень тактично.

— А чего я раньше у вас этого воина не видел?

— Раньше он в кузнице работал, потому что. Теперь по пустошам ездит, чего тут непонятного.

Вик, если честно и сам не хотел вести эту беседу. Он не знал местных раскладов, не хотел нажить неприятности неудачно подвернувшимся на язык словом. Тот же шериф — кто его знает, какая тут власть у главного милицианос? То ли первый среди равных и такой же доброволец, то ли на нём завязаны все силовые аспекты жизни города. А тогда это уже совсем другой расклад — силовики нигде не считаются одной из ветвей власти, но таковой являются по факту.

Ах да, тут еще один нюанс — этот Гордон у нас до кучи еще и маг-огневик. То есть не просто влиятельный типус, а сильный воин, испепеляющий врагов взором или каким-нибудь файерболом. Мало этого? Так раз он маг, значит аристократ в каком-то поколении. Здесь все маги рождаются только от благородных. «Интересно, а я тоже из благородного сословия?» — подумал Витя. Глубоко по родословному древу он не погружался к его корням. Дедов и бабушек знал, про прадедов рассказывали. Только там такой нюанс был: при Советском Союзе быть дворянином было неприлично. Не в том плане, что стыдно, а даже опасно, если верить родственникам. Якобы могли и репрессировать. Смысл слова ускользал, но явно означало оно что-то нехорошее. Ну там расстрел или даже Гулаг. Гулаг — это когда есть не дают и работать заставляют. Как колхоз, только колхоз дело добровольное. Я извиняюсь перед читателями за такой мусор в мыслях моего героя, но как есть, так и пишу. История — не его конек, а в чем он дока… автор не знает, ух простите великодушно. Ах да, из арбалета нормально лупит Витька и ножи метает как бог!

Гордон тоже эдак внимательно посмотрел на новенького, оценил стати (не бугай), руки (не крестьянин даже после работы с молотом и клещами) и сделал вывод — ушлый человечек, от таких все неприятности происходят. С другой стороны, вроде спокойно себя ведет, словами не сорит, не сморкается, не гыкает, даже рот не полуоткрыт как у половины переселенцев. Да еще и побрился недавно, словно собрался в приличное общество. Необычный костюм из дорогой ткани — дело третье, но тоже добавляет зерен на весы раздумий. Непростой парень этот… как там его зовут? А не представился. Кстати, когда узнал, что Гордон шериф и маг, то шапку не снял, не поклонился. Братец, кто ж ты такой?

Очень удачно караван добрался по времени, засветло. Так что загоняли стадо на специально гороженную площадку без суеты, также нормально размещались на постоялом дворе. Вик удивился, оказалось, что выражение «постоялый двор» в местном исполнении именно двор и означает. То есть, размещайтесь, гости дорогие во дворе, как вам удобно. Хотите, под телегой, хотите — на телеге. А комнаты, они для состоятельных господ и за деньги. Деньги?

Для Виктора наконец-то начал открываться новый мир, мир экономических отношений. Золотые далеры, серебряные реалы, медные белки… «Хм, далер — это типа доллар? А реал — команда такая была в моем мире. Или есть» — для себя прикидывал Витя. Пока размещались на постоялом дворе, Мигель ему вливал в уши знания и рассказывал про монеты. Показать не получалось — в общине на руках монеты имелись только у старосты. И не его были те денежки, а общинные.

— И да, когда-нибудь заживем. Когда жить станем хорошо, в нашем поселке тоже всё станет за деньги. — Солидно поделился мечтой и недалеком счастье Мигель. — Как в Старом мире. В Каталании. Там деньги у всех были.

— А что тогда уплыли оттуда?

— Монета странный предмет, вот она есть, а вот её нет. Подати заплати, налоги за землю сюзерену, туда-сюда. Урожай продал, оглянулся, а в кулаке ни одной монетки.

— То есть счастье не в деньгах, а в их количестве?

— Красиво сказал, Счастливчик! Так и есть, если подумать. Когда твоё у тебя никто не сможет забрать за аренду земли, когда всё тобой выращенное принадлежит только тебе…

— … Тогда обязательно прискачет кто-то, кто захочет поделиться твоим с собой. — Закончил мысль товарища Вик совсем не так, как Мигель планировал.

— Это ты к чему? Ты про дикарей? Вот хренушки им!

— Не боишься, что из-за моря ваши бывшие хозяева приплывут?

— Поаккуратнее с языком! У нас не было отродясь хозяев. Не вассальные мы все тут. Потому и поплыли на новые земли.

— Ну извини, неверно выразился. Но ведь могут приплыть те землевладельцы, чтоб снова нахапать земель, теперь уже здесь, за морем?

— Ну да! А мы их клинками, да в капусту!

— А у них магия. Я посмотрел на то ружьё, оно не кустарной выделки.

— То да. Маги сейчас многие, кто огневик, с жезлами. Герцог Пятигорский их поставляет всем желающим, только золотом заплати.

— Это который с клеймом тем странным?

— А что странного? Пять лучей звезды означают пять самых больших гор в его герцогстве. Это которое в Мерсалии. А в центра молот и серп означают, что ему вассалы больше приносят трудом, чем войной. Только кто бы поверил в это.

— Чего так?

— Да все знают, он своё герцогство на меч взял, а не купил. И мастера его куют не серпы, а мечи. То есть оружие. Те же жезлы.

— Что, они так опасны, жезлы эти? — Вику было жутко интересно побольше разузнать и про ружья, и про герцога странного, у которого герб с советской солдатской звездой.

— Считай, так маг на сто шагов огнем сжечь может, да еще и устанет. А с жезлом даже за триста шагов, если не промахнется. И ему от этого практически никакой усталости магической. Пока есть снаряды, бабахай да бабахай. А человека прямо в куски!

— Небось снаряды дорогие.

— Самому можно лить из свинца или цинка. Не дороже, чем бол арбалетный сладить.

— Цинк? Это что такое?

— Да к северу миль триста в горах руду добывают. Металл почти как свинец, малость потверже и не чернеет на воздухе. Как серебро почти, но дешевое. Добывают не где самоцветы, а чуть южнее.

— Какие такие самоцветы?

— Да камни драгоценные в тех горах попадаются. За морем ух как ценятся, дороже золота в сто раз, если по весу уже ограненные.

— Угу. И вы те камушки добываете? И торгуете с Каталанией.

— Добываем не мы, на нашей земле гор нет, сам знаешь. Но да, наша община выращивает продукты, а горняки роются.

В голове Вика начал складываться пазл на экономическую тему. Кажется, стало чуть понятнее, кто на что тут живёт и откуда что берется. Потому как версия освоения земель по другую сторону Атлантического океана, как Срединное море зовется в его мире, ради свободы, она какая-то сильно сказочная. По мнению Виктора идеи рулят миром не настолько хорошо, как деньги. Где идеология, там бардак. Отец не раз ругался, приходя с работы, по его словам, там, где политика оказывалась впереди бизнеса, начиналась лютая дичь. В отцовом холдинге было именно так.

— Мигель, я правильно понимаю, что в городе нам без денег никто ничего не даст?

— А чего нам надо? Еда с собой, животные накормлены. Если для дела что-то нужно, так скажи Алонсо, он денег выделит. Или ты в бордель намылился, Счастливчик? Так тебе вроде и так перепало! — И Мигель весело заржал.

— Какой бордель? Что такое бордель? — Слово, в каталанском языке обозначающее это уважаемое заведение (некоторыми лицами уважаемое), в лексиконе Вика пока отстутсвовало.

— Дом продажных радостей от срамных женщин.

— А, бордель! Да. То есть нет, неактуально сейчас. Но вообще забавно, что он тут есть.

— Говорю же, Вик, большой город! Тут всё есть! Но не про нашу честь, — потупился Мигель, поскольку денег у него в этой прекрасной стране не было ни разу. Не должен никому — уже счастье.

— Ну ладно, давай готовиться к ночлегу. Мы обратно когда?

— Пока распродадимся, пока закупимся. Пару-тройку дней точно пробудем в городе. Обратно караван будет скромнее, но груз дорогой повезем.

И Виктор понял, что у него будет время погулять по городу да посмотреть на местное житьё. Но именно что погулять, исключительно посмотреть, денег у него не ожидается. Если только он не решит продать индейскую лошадку…