Всадник с головой

Глава 19 Яд общения

Волнуясь и забывая порой человеческую речь белых людей, Луна всё-таки смогла объяснить, что её отец отца был душой волка, перевертышем, грозой леса, короче говоря, дедуня у нас оборотень. Вервольф, если по-немецки. Ну чего, классно, решил для себя Виктор, осталось деваху теперь распечатать, и будет совсем оки! Не в том смысле распечатать, дорогой читатель, в каком подумали некоторые, не при Мигеле, и вообще как-то неудобняк шпилить жену друга. Инициировать — это было второе слово, пришедшее в голову Вику. Чего там сложного, он же запустился сам собой, когда сильно осерчал на Жеребца, Луне тоже наверняка подойдет такая схема. Может быть…

Но это всё домыслы, а на самом деле ничего дельного по овладению своим Даром Вик подсказать не мог. Тем более, что само его наличие было под большим вопросом. Признаки какие? А всего лишь факт родства с магом, и всё. Ах да, еще Луне «кажется», что она тоже перевертыш. С другой стороны, Земля круглая, не угадаешь, за каким углом кто тебя подстерегает.

«Если это Земля» — мысль, без спросу пришедшая в голову, заставила напрячься. Верно же, с чего он решил, что это та же планета. «Такая же, а не та же» — снова ухмыльнулась мысль в голове. Да. Вполне вероятно, что тут и континенты другие, и индейцы не такие. Виктор попытался вспомнить, что он знал про индейцев своего мира, потом про каталанцев… А вот ничего в голове не всплыло. Атлантический океан, Гольфстрим, Доминикана и Куба — про это он помнил. Про майя с ацтеками — смутно. Индейцы — странные коренные жители Северной Америки, ведущие себя как гопники, подходили под виденные Витей кадры из пары фильмов. Вроде бы.

Загруженный мыслительным процессом Счастливчик на какое-то время выпал из общения, но двое спутников его не торопили. Тема-то серьезная, вдруг он сейчас посидит-посидит, а потом как выдаст рецепт превращения Луны в волка и одновременно в мага, тогда ух! Что за ух случится тогда оба не понимали, но магом быть почетно.

— Да уж, задачка!

— Чего? — Мигель такого слова не знал, вернее оно для него означало нечто другое, задание, которое надо выполнить, а не абстрактную загадку. — Какое задание, что надо делать?

— Не знаю, Мигель. Я дикарских правил и традиций не ведаю, как они своих магов инициируют, не знаю. Вероятно, Дар может проснуться, если Луне будет угрожать смертельная опасность. Но тогда она может просто помереть. А и в опасности может ничего не проснуться. Так что даже не знаю, что вам посоветовать.

— Муж мой, ударь меня ножом! Бей прямо сейчас! — Вдруг крикнула Луна и вскочила, выпятив грудь.

— Сдурела баба! — Нормальная реакция нормального мужчины, и Вик согласился с другом.

— Лучше умереть от руки мужа, чем не попробовать стать избранницей Духов.

И Мигель ударил. Только не ножом и не в грудь, а ладонью по затылку своей жены:

— Коней стреножь и на выпас пусти, избранница! Еще раз такое услышу… Вик, ты в голову не бери, мало ли что женщина себе напридумывает.

— То есть тебя это не расстраивает? Что твоя жена не маг?

— Ха-ха-ха! Еще скажи, я переживаю, что не женат на ведьме! Нет, конечно. А вообще, такое может быть в самом деле?

— Если дед магом был. Да, может по крови передаться. С какой-то долей вероятности.

— Вероятности? Какой вероятности?

Это слово на каталанском языке Виктор слепил сам, вернее просто придумал. Так что неудивительно, что Мигель его не понял. Как мог Вик объяснил, что вероятность обозначает шансы на выпадение нужной комбинацией в кости. Из длинного рассказа следопыт вынес одно — некоторые люди с образованием умеют высчитывать выпадение нужных очков на костях. И зарекся играть в кости.

Бодрствуя ночью в карауле в свою очередь, Витя любовался звездами, которые складывались в не очень привычные ему созвездия и абстрагировался от звуков, неизбежно генерируемых людьми при исполнении супружеского долга. Нравы в народе тут скромные, но своеобразные. К примеру, носить короткое женщинам зазорно, а задрать подол и прилюдно помочиться в порядке вещей. Или вот так стонать и поухивать как пара бабуинов под боком у товарища. А у него, между прочим, уже давно никакой личной жизни не было.

Отвлекшись на звуки, доносящиеся из-под полога, Виктор не услышал легкого шороха на пределе слышимости из зарослей терновника. С другой стороны, даже если бы и услышал, то что? Мало ли какая зверушка там шарится, ничего крупнее кролика там протиснуться не могло. Ночь прошла спокойно, ни койоты, ни волки следопытов не побеспокоили. Да и разведчик дикарей, ползавший в ночи вокруг стоянки, ничего противоправного не предпринял, ускакав под утро по своим делам.

Впрочем, какие дела могут быть у индейца в пустоши? Найти пожрать себе и племени — чуть не единственное дело. Ну еще доложиться вождю, что интересного увидел. Да, два белых чужака с женой из местных — это к интересному относилось. А уж такие богачи, у которых на троих аж шесть мощных коней, и того интереснее.

Читатель, ты же не будешь удивлён, что группу чужаков тут же взяли в разработку? Тут без вариантов, из стойбища сразу потянулся конный отряд сынов степи, чтоб найти белых по горячему следу. Если ты вырос в пустоши, то даже сутки спустя след не покажется холодным. Суровые воины и истые дети природы, они даже съестных припасов не взяли. Нет нужды обременять себя и коня лишним грузом. Животное траву найдет везде, где они остановятся, а воин сутки и поголодать может ради богатой добычи.

Добыть воду для себя и коня в степи тоже не большая трудность. Особенно, если знаешь местность, если вырос тут, если степь — это твой дом. «Наша крыша — небо голубое» песня не про бременских музыкантов, на самом деле она про таких вот кочевников. Берестяной туесок вместо ведерка, костяная лопатка и знакомый с детства топкий ложок, вот и готов источник воды. Всё равно весь день верхом гнать нельзя, да и в поводу без отдыха лошадь вести не дело. Она не человек, долго ходить не может.

Воины встали на след чужаков как на рельсы и уже через сутки с начала погони были у них за спинами. Зная местность, они сами выбирали время и место нападения. Дожидаться ночи, а потом набрасываться на спящих — беспроигрышный план, унижающий настоящих воинов! Их и так семеро, у каждого рука тверда, взор ясен, а мозг чист от сомнений и мыслей. Тактически грамотные построения типа охвата и окружения, обязательные при охоте на чуткого и пугливого зверя, почему-то показались излишними при нападении на слабых глупых полуслепых чужаков, не слышавших степь.

Просто ранним утром под покровом лёгкой дымки гордые сыны пустоши срезали путь и выдвинулись вперед на предполагаемый маршрут своих жертв, а потом встали там. Фактически они обогнали маленький отряд чужаков и устроили им засаду. Это было гарантией того, что их не заметят раньше времени, а кони будут отдохнувшими и сухими в отличие от животных их будущих жертв.

Казалось бы, чего проще — подпустить врага на среднюю дистанцию, а потом закидать его стрелами! Вот только шесть лошадей под седлами и навьюченные, самый ценный приз в пустоши, лошади говорят громкое «нет». Не станет сын степи подвергать опасности самое ценное живое имущество, что бродит по его дому. Так что воины планировали бить только наверняка, с десяти шагов. И трое остались с луками в зарослях подстраховывать своих друзей, когда прочие с гиканьем вынеслись навстречу противнику. Конная засада, она такая, со своей спецификой. Прежде всего потому, что лошади не умеют таиться в траве. Была бы наезженная тропа или брод через реку, было бы точно ясно, где пройдут белокожие захватчики. А так, несись навстречу, более-менее угадав, через какую низину поедет группа врагов. И надейся, что второй отряд правильно угадает маневр испуганных белокожих трусов, подрежет им путь.

Маневр сыновьями пустоши угадан не был. Вместо того, чтоб развернуть коней и скакать в обратную сторону, неправильные белые в неправильных одеждах остановились и разрядили свои железные луки на палках в напавших, не считаясь с сохранностью лошадей. А потом скакавшие с другой стороны на подмогу товарищам увидели, как один из чужаков раз за разом машет рукой, что-то кидая в первый отряд. Вот завалился на спину коня один герой, вот второй упал в траву, вот закричал и начал биться на боку вороной конь-красавец. А вот перед врагами не осталось никого из воинов.

Что оставалось делать троим воинам, столкнувшимся с подлыми и бесчестными белокожими чужаками? Только одно: выпустить в них по нескольку стрел, уже не думая о конях, которые и так не достанутся племени. А потом развернуть лошадей и бежать, спасаясь от неумолимого врага! Нет доблести в том, чтобы погибнуть без всякой пользы и надежды на победу. Честь воина не позволяет глупо погибать вдали от родного стойбища не на глазах соплеменников, которые даже не смогут сложить песни о твоем великом подвиге.

Вик оглядел поле боя, оставшееся за ним, посмотрел на свою команду: всё нормально. Трое дикарей уже умчались, трусливо закидав их стрелами, не принесшими никакого урона. Вон одна торчит из седла, вторая воткнулась в скатку палатки. Ох ты ж! Кобылку ранили, он собирался через часок пересаживаться на неё!

— Вик! Луну ранили! — Крик Мигеля возвестил о том, что есть вещи похуже стрелы в крупе кобылы.

— Быстро снимай её с седла, клади сюда! — Он уже соскочил на траву и расстилал полог палатки на земле, сам еще не понимая, зачем делает это.

Ранение оказалось по местным меркам пустяшным. Стрела неглубоко воткнулась в бедро, не повредив артерию. Во всяком случае, кровь из раны лилась несильно. Вик как робот задирал платье, резал штанину, промывал место попадания стрелы и накладывал тампон из чистой тряпицы. Ленты старой выстиранной ткани всегда имелись в дорожных сумках следопытов как раз на такие вот случаи.

А потом Луне стало сильно хреново. Её лицо покраснело, дыхание стало прерывистым. Не могло такого быть от простого ранения, даже если в ранку попала инфекция, то не так же быстро она распространяется!

— Мигель, дай мне стрелу!

— Зачем⁈

— Ту, которая мне в ногу попала. Дай!

Обычная деревянная стрела с оперением из перьев совы и небольшим железным наконечником, чего тут смотреть? Но Луна её рассматривала, подносила к глазам, подслеповато щурясь, даже нюхала.

— Вижу плохо! Но очень похоже, что стрела отравленная, пахнет соком куленчу.

— Какая куленчу? — Мигель явно всполошился.

— Та самая, лесная, я тебе показывала её. Сок этой травы ядовит. Скоро я умру.

Словно подтверждая её слова, раненая лошадь начала нервно переступать и храпеть, её удила покрылись пеной.

— Да что ты будешь делать! У них все стрелы отравлены! Вик, придумай что-нибудь!

Легко сказать, придумай. Виктор в армии получил какие-никакие навыки первой помощи, а про отравление знал только то, что самым простым антидотом из доступных является водка. В том мире водка была общедоступным продуктом, а в этом — нет. Тем более не в степи, хрен знает в скольки километрах от ближайших населенных пунктов. Хотя… есть варик, мутный такой, но вариант.

— Есть один способ выжить. Луна, ты меня слышишь?

— Вижу плохо, но еще слышу.

— Жить хочешь? Сильно хочешь?

— Сильно!

— Тогда раздевай её, Мигель!

— Прямо тут? А поможет? Следопыт не понимал, зачем раздевать, единственная мысль, пришедшая ему в голову, что Счастливчик сейчас заставит его совокупиться с женой. Но ради спасения он был готов хоть с лошадью, лишь бы помогло. Одна минута, и с несчастной женщины были стянуты и платье, и штаны, которые она носила не то по дикарской традиции, не то ради удобства езды верхом. Набедренную повязку Вик тоже велел снять.

— Луна, обращайся!

— Что⁈ Что ты сказал? — Вопрос был задан хором обоими его спутниками.

— Дура! Жить хочешь⁈ Голая лежишь тут, подыхаешь! Обращайся, кому говорю!!! — Заорал Вик со всей яростью, вышибая из головы бедняжки последние остатки мыслей о том, что она не умеет делать того, что от неё требуется.

Луну совсем неэротично выгнуло чуть ли не на «мостик», она закричала, скрутилась колобком, а потом словно взорвалась. Вик с ужасом смотрел, как её корежит, как непонятное существо махает руками, если это руки, а потом всё прекратилось. «Ох ты ж…!» — Витя даже все матерные слова забыл с перепугу и от волнения. Все русские матерные слова застыли где-то в горле, неспособные передать его охреневание.

Перед ним сидели или стоял, тут можно подискутировать, птеродактиль. Натуральный здоровенный серо-коричневый птеродактиль, запутавшийся одной лапой в ткани палатки, с костяным клювом, в перьях…

Протерев глаза, Вик посмотрел еще раз. Да не, не птеродактиль. Это… это же утка! Просто очень большая, кило на тридцать, не меньше.

— Луна, ты совсем что ли? Мигель, чего это она?

— Да, Луна, в кого ты обратилась? — Поддержал товарища Мигель.

Луна, теперь уже утка, посмотрела на двух разведчиков с укором и попыталась что-то им ответить. Получилось плохо. Какое-то простуженное кряканье вырвалось из её клюва, неожиданное для неё самой. Утка подпрыгнула, расправила крылья и ударила ими так, что чуть не снесла потоком воздуха Вика, а потом завалилась на спину. Короткая заминка, и перед ними на спине с задранными ногами в самой распохабной позе уже лежала голая жена Мигеля, более привычная его взгляду. Вик понял, что излишне долго пялится на бывшую утку, и отвел взгляд.

— Мигель, посмотри сам, что с её ногой.

— Да, сейчас, спасибо!

— Да я чего, я ничего. Обращайся, если что, — Он тоже не отошел от шока превращения Луны.

— Ой, а нету никакой раны! Луна, ты как? — Воскликнул Мигель, старательно ощупывая жену.

— Нехорошо мне, муж. Но не так, как было, а по-другому нехорошо, устала я.

— Небось, магическое перенапряжение у тебя от двух обращений, Луна. Отдыхай. И тебе тренировать надо свои способности.

— Как от двух? Она ж один раз обращалась.

— Один раз в утку, второй в человека. Это тоже считается. — Виктор не то чтобы был доподлинно уверен в том, что говорил, он это выдумывал прямо на ходу. Но произносил уверенным тоном. Люди верят тому, что говоришь с уверенностью. И тогда им спокойнее.

— А куда рана делась?

— После обращения у неё организм, то есть тело, перестроилось в другое тело. Про рану оно не знало, стало таким, каким должно быть.

— Ага! Вот почему оборотни и перевертыши такие живучие. Не знал раньше, — Мигелю краешком приоткрылся новый мир, в который теперь была допущена его жена. Тот, в котором живут все маги.

— Вик, ты знал? — Луна по-прежнему не лезла в мужские разговоры, все вопросы генерировал следопыт.

— Я надеялся. Луна молодец, смогла обернуться, иначе бы померла. И это, одевайся уже. Я ж не железный стоять рядом с голой красивой женщиной, могу и того, переволноваться.

— Да, Луна, одевайся уже! Кстати, а зачем ты её велел раздеть?

— Чтоб не задушилась в одежде. Или не порвала её. Так-то надеялся, твоя жена в волчицу превратится. В крупную и смертоносную. А не в утку. Вот скажи, Мигаль, она это нарочно сделала?

— Я не знаю, Счастливчик, я спрошу. — И разведчик в самом деле повернулся с виноватым видом к Луне, чтоб выяснить у неё, зачем она превратилась именно в утку.

— Ага, заодно спроси, как она смогла нарушить закон сохранения массы.

— Я нарушила закон⁈

Несчастная дикарка, в тот момент занятая тем, что привязывала штанины к поясу заревела и села на задницу, размазывая слезы. Она чувствовала, что очень подвела мужа: и в утку превратилась вместо нормального грозного хищника, и какой-то магический закон нарушила. Теперь её убьют, а то и еще хуже — выгонит муж. Кому нужна такая неумеха?

— Да хорош реветь уже! Вытри слёзы, Луна, ты молодец. Выжила, смогла обратиться — героиня! — Вик не чаял, как бы ему прекратить бардак. Еще и кобыла, лежащая в траве, уже не подавала признаков жизни.

— Я молодец?

— Да! Тебя самый старший дух подержал на руках, а потом шлепнул по заду. Я вообще никогда в жизни не слыхивал, чтоб маг в утку умел обращаться. Ты плавать умеешь?

— Не-е-ет! — Сбитая с толку дочь прерий мотала головой, одновременно пытаясь влезть в своё платье. Груди послушно мотались вправо и влево, а платье шутки ради зацепилось за что-то и связало дикарке руки в поднятом положении. Выглядело это забавно.

— А летать умеешь?

— Чево⁈ — Голова проскочила в горловину и теперь взъерошенная торчала над бесформенной грудой одежды. Еще и глаза попытались выскочить из глазниц от удивления. — Как это летать? Никто не умеет летать. Мы люди же.

— Мы люди. А ты утка. — Виков палец указывал на жену Мигеля, чтоб никто не сомневался, кто тут утка. — Учись летать.

— Сейчас?

— Вечером, как отдохнешь. А сейчас собираем коней, барахло всё и едем дальше. Мне кажется, тех троих нам не догнать.

— А конину срежем?

— Жену свою спрашивай, она в курсе, что за яд. Вдруг мясо отравленное будет.

— Точно отравленное, муж мой! Яд куленчу проникает по крови во все куски дичи, её потом нельзя есть.

— И зачем он тогда?

— Он против людей, против наших врагов. Одна рана от стрелы не убивает воина, одна отравленная стрела убивает.

— Вот с кем мы связались. Блин! Ну хоть жрать нас не станут чертовы индейцы. — По-русски пробормотал Виктор, его услышали, но не поняли. Поняли только, что уважаемый маг сильно недоволен.