Всадник с головой

Глава 1 Новая жизнь

Закатное солнце еще не остыло, оно причудливо раскрасило пустошь своими желтыми лучами, создав очередной шедевр. Еще бы пыли поменьше, и совсем красота. С другой стороны, поправил себя путник, ветер стих, так что не так уж и плохо обстоят дела. Он уже давно свыкся с некоторыми неудобствами, которые являются непременным спутником любого путешественника, если только ты не аристократ. Поправочка — если ты не богатый аристократ, не маг, не просто богатый человек. Да и тогда могут быть неудобства в пути.

Особенно зимой, когда дуют пронизывающие ветра, температура опускается до неприлично низких значений, настолько неприличных, что даже ледок на лужах изредка попадается. Снег? Снег только в горах, только высоко. Да уж, это вам не Русь-матушка с её роскошными щедрыми на снег зимами.

Путник вздохнул и в очередной раз подивился тому, как причудливо порой поступает жизнь с теми, кто не следит за базаром. Впрочем, времени прошло достаточно, можно было бы уже перестать удивляться. Подумаешь, невидаль: кто-то может кидаться фаерболами, а другой способен заморозить воду вокруг себя. Ваши магичества, снимаю шляпу в почтении к вам! Всё равно они остаются людьми, также косячат, ошибаются, лебезят перед сильными мира сего, перед более сильными. Но как его угораздило встрять в этот замес — вот что непонятно! Вик покрутил головой, отгоняя вновь подкатившее недоумение.

А ведь когда-то он был Виктором, Витькой, Витяней. В том, другом мире, следующем по прямому как рельсовая колея, пути технического прогресса. Школа, весьма средняя школа, компания, в которой он слыл неопасным, но отбитым на всю голову парнем. Эпитеты типа безбашенного, безголового, берсерка, могли ввести чужаков в заблуждение, мол этот стройный чернявый парень агрессор и жестокий боец. А нет, он просто частенько рисковал башкой там, где это не требовалось. Паркур, шуточки на грани фола и трюки на острие жизни, гонки на байке по пересеченной местности. Всякие другие развлечения обычных адреналиновых наркоманов. Близость Москвы заставляла ехать туда, где всё через край, где небоскребы повыше, чем в их сонном городке, где разогнаться до двухсот пятидесяти ничто не мешает. Если игнорировать правила, знаки и других участников движения.

А по поводу помахаться, если карта так легла, то чего бы и не помахаться. Причем с любыми шансами на любых раскладах. Масса не позволяет поставить точку одним ударом? Тогда многоточие. Короче, боец из Виктора получался не очень, в драках он походил на терьера, способного укусить медведя за задницу, отвлечь внимание, но не более того.

Что умел и любил, так это метать ножи. Можно сказать, талант у парня раскрылся. После того, как на каком-то фестивале разбил свой нож, потом приятеля, а потом ему дали подержать настоящие метательные. Скорее специальные снаряды, чем ножи, эти тяжелые штуковины могли вырубить человека простым попаданием, даже плашмя. А уж когда они входили в мишень как положено, то куда там каким-то сюрикенам! Сравнить попадание можно было скорее уж с арбалетным болтом. И да, в тот день Витька словил понимание — у него талант. Клинки летели как самонаводящиеся, приходили в цель остриём, так что их владелец только качал головой — у него после многих часов тренировок получалось хуже.

Все эти гонки, прыжки и драки закончились неожиданно закономерно: сначала вылет с третьего курса института, причем Виктор даже себе не мог признаться, что так и не выучил название своей специальности и даже факультета. Потом призыв в армию, от которого он не стал косить по странной уверенности, что всё само обойдется. Не обошлось. Его сослуживцы и командиры не впечатлились безбашенностью молодого солдата, даже когда он уже прослужил полгода и перестал быть молодым. Конфликты следовали за стычками, а неуставняк за скандалом.

Когда избитый и запертый в боксе, он чисто из вредности учинил костер из подручных материалов, то не сразу понял — пахнет жареным. И непонятно, чем бы всё закончилось, если бы в тот уголок, где сидел он, отдавая концы, не заглянул какой-то вояка. В камуфляже с полковничьими погонами, но без знаков принадлежности к какому-то роду войск, с подчеркнуто военной выправкой, тот дядька даже в дымном сумраке смог зацепить его взглядом и вывести на разговор. И что еще примечательнее, он не кашлял даже в том дыму.

— Да, боец, набедокурил ты знатно.

— Да я чего, они первые начали! А теперь уже ничего не поделаешь, погорит техника.

— Погорит! — Передразнил его незнакомец. — Витя, вот скажи, чего ты вообще хотел добиться таким своим поведением? Чего-то же ты хотел?

— Я и сейчас хочу!

— Да? Излагай, я тебя внимательно слушаю. На лице полковника ни тени насмешки, только глаза смеются.

— Хочу. Да, хочу себе какую-нибудь крутую супер-способность! Это раз. Еще много денег, коня… Двух! Девки чтоб все прямо кидались на меня… Ну и всё, пожалуй.

— Нормальная программа, чего там. Главное, смог сформулировать чётко. Если так, Витя, то давай прямо сейчас и заключим договор. С тебя душа, с меня всё вот это.

— Ага! Деньги и девки сейчас, а душа потом?

— Не угадал, поставки исключительно по предоплате. Сейчас с тебя душа, все остальное потом.

Дышать становилось всё труднее, так что Виктор и сам был заинтересован в скорейшем заключении сделки, ему всё сильнее хотелось прилечь на бетон и поспать полчасика. Но он нашел силы довести дело до итога.

— По предоплате? Ну ладно, а то я решил, что опять какое-то кидалово. Только как я без души-то?

— Не страшно, покатаешься без души, потом новую отрастишь себе. По рукам?

— По рука…

Было ли это на самом деле или привиделось тогда Вику в угарном бреду? Сложно сказать, но и поверить нетрудно. Особенно в свете того, что происходит вокруг последние три года. Поначалу какие-то версии в голове крутил, всякое сочинил и про дьявола, и про ангела смерти, про кому и бред умирающего мозга… А потом понял — какая разница, почему всё происходит так, как происходит, если оно того, происходит без возможности повлиять на события.

Главное, что Виктор, то есть уже Вик осознал — с головой надо дружить. Глядишь, и не попадешь снова в ту же задницу. А еще его после той истории слегка как заморозили. Пропало желание по любому поводу подрываться, лезть в бутылку, наскакивать с кулаками на обидчиков. Не вообще-вообще, а в ситуациях, когда победа без шансов. И слава всем богам, как в этом мире принято говорить, потому как на фронтире у населения разговор короткий. Закон еще не дошел до этих мест, здесь правит целесообразность и общины, вернее сообщества. Группы, банды, артели, отряды — любой вариант подходит. Один человек против коллектива не пляшет, и маленькая группа проиграет большому сообществу. Борьба Слона с Моськой выглядит совсем иначе, чем в школьной басне. Слон походя раздавит жалкого аутсайдера.

Тогда, сразу после того, как осознал себя перекинутым непонятно куда непонятно каким способом, Виктор обо всём этом не думал. Просто склонился перед судьбой на фоне накатившей апатии. Где он — непонятно, что все эти люди лопочут — непонятно. Хотя, за что трендюлей выписали, в принципе можно было догадаться. Задним числом. Спасибо, что сильно не били. Впрочем, скорее всего так вышло по причине того, что он не отбивался. Какой интерес избить худого безобидного незнакомца? Ни чести в том, ни пользы.

Вик обернулся на заводного, шедшего в поводу за его конем. Почти чистый гнедой мул был очень похож на лошадь, только уши выдавали в нём ослиные гены отца. Ну и выносливость тоже. При его невыдающихся размерах, этот транспорт вполне подходил в качестве запасного коня для путешествий, а не просто вьючного. Путешественник вдруг снова вспомнил момент своего переноса в этот мир и заулыбался.

Осознал себя он на берегу небольшого озерца. Вот он сидит скрючившись в дыму у стены бокса с техникой, а вот уже лежит на травке. На удивление нормально себя чувствует, голова не кружится, только вопросы, очень много вопросов в ней. Почему он тут? Откуда трава под задницей? Когда комплект военной формы ВКПО на нём стал таким чистеньким? Что кричат вон те голые девки? Почему бородатые?

Да уж, из загаданных желаний первым сбылось то, которое про девушек, которые сами будут на него кидаться. Практически без эмоций заброшенный непонятно куда солдат наблюдал, как к нему несется толпа голосистых дев всех оттенков молодости. Размахивая руками, грудями и грудками, с развевающимися длинными волосами, с курчавыми черными бородами внизу живота. Он раньше и предположить не мог, что такое может вырасти на лобке у девчонки. Все его подружки из той жизни носили аккуратные полосочки, а то и брили там всё налысо.

А потом толпа налетела и на иностранном языке, помогая себе жестами, начала объяснять, что подглядывать за купанием женщин нехорошо. Не драться же с девушками, так что Виктор свернулся клубочком и пережидал эмоциональную бурю, лежа на боку. Побили, но не сильно. Причём, потом подняли и начали допрашивать, игнорируя природную стыдливость. Раз такие бесстыжие, то чего возмущались, спрашивается? Нарочно прибежали, что он подробности рассмотрел? А главное, почему нельзя разговаривать по-русски?

Растрепанного молодого человека в непонятной пятнистой одежде с кучей карманов, идеально подходящей для слежки за купающимися девками, оные отвели в поселок. Еще и держали всеми руками, чтоб не сбежал. Естественно, сначала одевшись. Вот там-то и выяснилось, что чужак не просто не из их поселка, он еще и немец, то есть не говорящий на местном диалекте всеобщего. А потом выяснилось, что он не знает никакой версии всеобщего языка, доставшегося людям от благословенных предков. Объяснить на пальцах, откуда он свалился на головы купающихся, Вик тогда тоже не смог. Как, впрочем, и потом, когда язык выучил. Себе и то не смог, куда уж пытаться донести свою версию до окружающих.

Сейчас даже странно вспоминать, что три года назад он не мог оседлать или запрячь лошадь. Да много чего не мог он тогда. И наоборот, многие из его знаний и навыков оказались невостребованы в этом странном мире. И это не только про его неполученную специальность в институте. Не нужны оказались опыт игры в Контру, на гитаре и в преферанс, не пригодились знания о конфигурации компьютера, пусть и самые базовые. Не пользуются здесь компьютерами, смартфонами, тут принято считать в уме или на бумажке. Вернее, на вощеной дощечке — бумага дорого стоит, и ластиков тут тоже нет. И карандашей. И презиков.

Вик откровенно лыбился, покачиваясь в лошади — тот сеанс массовой эротики, что он получил в момент переноса был единственным. Теперь он понимает, что если бы не то количество голых девок, так просто бы не отделался. Случись там одна девушка, максимум три, его бы обвинили в недопустимой интимной близости уровня «после такого только жениться», а потом бы и оженили без его на то согласия. Под блеск ножей родни. А когда визуально трахнутых столько, то договориться и распределить жениха никак не получится, вот он и соскочил. Прозвище Счастливчик прочно прилипло к нему.

Мужчины, все поголовно эдакие суровые загорелые типа ковбои из кино быстро приняли его в свою компанию, ибо статус у всех примерно равный, безземельных голодранцев на фронтире не бывает. Земли сколько возьмешь, вся твоя. А главная ценность — жизнь, которую требуется постоянно оберегать от всякого. Руки-ноги есть? Готов с оружием в руках драться за посёлок? А без оружия просто ради развлечения? Ну тогда наш человек! Лошадей и оружие в бою добыл — считай, местный. Пару раз в шутку ему предъявляли претензии: мол чью угодно молодую жену в селении голой видел только муж и Вик Счастливчик. Мордобой случался по этому поводу, но тоже в шутку. Махались и так все со всеми после рабочей недели без повода и причины. А уж с такой коронной подначкой вообще сказка: «Вик, скажи как видок, кто в деревне краше всех? Моя или Стива-Жеребца⁈» Сами ржут и лупят друг дружку.

Памятуя о своём новом правиле включать голову и контролировать себя, Виктор в дружеских потасовках не лез в бутылку, а тем более в толпу дерущихся, порой прекращал это безобразие даже раньше, чем его окончательно валила с ног усталость или кулаки поселковых. В плюс ему это не шло, но и минус не ставили, что называется.

Вик спешился, размышляя о тех первых днях, и начал без суеты разбивать походный лагерь. Дело знакомое, многажды деланое, так что руки сами знали порядок действий, не отнимая вычислительные ресурсы у мозга. Коней разнуздать, стреножить, сёдла скинуть, корм задать — животину обиходить нужно прежде всего. Проверить спины, не натер ли, копыта осмотреть, у коней не предусмотрены индикаторы и чеки, они сами ничего обычно не говорят о своём самочувствии. А уже потом и о себе можно позаботиться. Вик не стал поднимать тент, в эту пору дожди в пустоши редкость. Походил по округе с топориком, нарубил веток для костра, спустился в лог за водой. Наличие воды было тем главным ориентиром, определяющим место для ночёвки.

Костер он раскладывал как пижон, лёгкими движениями рук притягивая из охапки растопку, потом ветки потолще. Хотя движения рук, если разобраться, это лишнее, просто пока ему было удобнее помогать себе именно так, пассами. Магия телекинеза еще не стала его второй натурой. Путник попробовал не шевелить ладонями вовсе, и именно так сложить все слои будущего костра. Не с первого раза, но получилось. Нескольких ударов стальным кресалом по куску кремня хватило, что упавшие искры смогли поджечь пук сухой травы.

Этот прибор ковал он сам, не просто придав форму прутку железа, а науглеродив его. Уж на такой эксперимент его знаний, случайно удержавшихся в голове за три курса в станкостроительном институте, хватило. Тогда он первый раз попробовал насытить углеродом поверхность кресала из плохого железа. Успех сопровождался руганью кузнеца по поводу испорченного наруча.

Наруч был совсем старый, измятый и негодный ни к чему путному, Вик сделал из него контейнер, в котором два часа калил свою заготовку, засыпанную древесным углем. Закалка в воде — и изделие готово! С первого же использования было видно, что кресало буквально брызжет искрами в сравнении с обычным железом. Кто мог предположить, что коваль тогда затаит обиду и через несколько месяцев выставит из мастерской своего помощника? Зато метательные ножи, такие же злые и твёрдые как его первое кресало, он успел отковать и закалить правильным образом.

Они и сейчас всегда под рукой, когда он в пустоши, висят в кармашках перевязи. Та способность, которая проявилась еще на Земле, в родном мире, здесь оказалась подпитана магией и стала ультимативной. Откровенно хреновый фехтовальщик Вик мигом превратился в уважаемого бойца средней дистанции. То есть лук ему тоже так и не дался, а вот на пистолетной дистанции — пятнадцати-пяти шагах он стал просто повелителем стальных молний. Редкий его бросок не был фатальным, пять клинков на перевязи гарантировали проблему для любой твари пустоши, включая тварей двуногих.

В первой стычке с кочевниками, несерьезной и, как оказалось, пробной, новичок Вик простоял в резерве с древковым оружием, выданным для порядка. Никто особо не верил в его пользу как бойца, так что на инструктаже просто сказали: «Стоишь за частоколом с протазаном, если прорвутся — тыкай лезвием в живот, авось попадешь. А то можешь крюком зацепить и повалить на землю, тоже польза. Не палаш же тебе давать, ухо себе отрубишь, и вся история!» Эти протазаны, как их называют местные, ковали в кузнице из всякого мусора, негодного ни на рубящий клинок, ни на косу.

Второе нападение на посёлок случилось через три дня, дикари-кочевники напали уже всерьёз, убедившись заранее, что перед частоколом никаких препятствий их коням нет. Скакали как на детской карусели катались, а заодно кидали из своих плохоньких луков свои говняные стрелы на территорию посёлка. Говняные — это не от того, что совсем уж плохие, хотя да — плохие, зачастую с костяным наконечником. Так эти наконечники еще и дерьмом были обмазаны, чтоб раны не заживали у людей. Твари такие!

И пока поселенцы прятались от стрел под навесами и стеной, десяток дикарей подбежали к запертым воротам с тараном, связанным из нескольких жердей, и начали ломать ворота. Долго ворота не продержались, уже через несколько минут весь десяток лучших воинов ворвался в посёлок. Вот тогда народ и увидел, чего стоит Вик со своими метательными клинками — десяток превратился в пятерку весьма шустро. Когда он с опустошенной перевязью чуть ли не ласточкой нырнул за угол одного из домов, спасаясь от разгневанных таким приёмом кочевников, этих пятерых весьма грамотно приняли на копья. Авангард дикарей умер, не прихватив с собой ни одного жителя посёлка. Виктор потом сам себе задавал вопрос: почему его не вывернуло наизнанку после убийства стольких людей? А просто некогда было переживать, очень хотелось выжить.

Основная масса краснолицых втягивалась в ворота, пусть уже не с такой готовностью. Тем более, что со стен по ним снова начали стрелять защитники поселка. Но они по-прежнему хотели убивать и грабить.

Короче, отбились тогда, истребив не то племя, не то союз племен. Мужскую часть, понятное дело. Где в это время прятались женщины и дети, знали только орлы да звезды в ночном небе. Из трофеев поселковые взяли небольшой табун лошадей да немного железа. По меркам цивилизованных людей эти дикари были совсем уж нищими. А больше всех тогда «поднял» Вик Счастливчик: новый статус уважаемого бойца и молодого жеребца, как убивший наибольшее количество врагов собственным оружием.