Всадницы и всадники

Часть 1. Глава 1. Роман

– Смотри, летят.

– Чего? – я прекратил оттирать тряпкой очередное пятно на камне и повернулся к Гану.

– Да вон же, – протянул он руку и показал куда-то в небо.

Уставившись в направлении, указанном напарником, я, наконец, заметил чёрные точки на фоне облаков.

– А кто это?

– Драконьи всадницы, – пояснил парень. – Повезло, что мы сегодня на стене работаем, сможем получше их разглядеть.

Ничего себе! О драконах я слышал немало историй, но вживую не видел никогда. Картины и полотна, в изобилии развешанные в коридорах дворца, не могли передать и десятой доли ощущений, которые испытывал человек, наблюдавший драконов. Во всяком случае, так говорили те, кому повезло увидеть драконов не только в виде рисунков на холсте. Ну и конечно, драконьи погонщики – про них я вообще ничего не знал, эта тема, в отличие от самих драконов, почти не обсуждалась. На тех же картинах они изображались в виде закованных в броню людей, иногда с магическими посохами – вот и всё. Надо будет Гана расспросить потом об этом.

Драконы, между тем, стремительно приближались. Уже можно было рассмотреть детали: гигантские крылья, огромную голову, хвост, хищные лапы. Оказывается, они по-настоящему огромные, не меньше нескольких десятков метров в длину. На рисунках их размеры как-то не воспринимались, а вот тут сразу видно – настоящие чудовища. И все разных цветов, под стать той стихии, к которой принадлежали. Вон огромный красный – это огненный, а вон сравнимый с ним синий – ледяной. Ещё один был золотистого цвета, про него я ничего не знал. Но самым большим был чёрный, принадлежащий к стихии смерти. Про таких драконов ходили просто какие-то невероятные истории, из которых решительно невозможно было понять, что драконы умеют по правде, а что приписала им народная молва.

Задрав головы, мы с Ганом смотрели, как драконы пролетают мимо. Нам действительно повезло – место на крепостной стене, где мы находились, было совсем недалеко от площадки, на которую приземлялись драконы. Так что повелителей неба мы смогли рассмотреть во всей красе, они пролетели от нас буквально в паре сотне метров. Наездников, правда, видно не было – они сидели в сёдлах на шеях, углядеть их снизу никак не получалось.

– Ого! – не смог сдержать я эмоций, когда поднятый крыльями ветер дошёл до нас, чуть не сбив с ног.

– А то! – хвастливо подтвердил Ган, будто лично командовал драконом, создавшим воздушную волну, а не стоял с метлой в руке, которой чуть раньше подметал мусор.

Ещё с минуту я постоял, глядя в сторону драконьих башен, а затем, вздохнув, снова взял в руки тряпку. Драконы драконами, а стена сама себя не отмоет. Последняя тёмная буря была очень сильной, оставив множество следов. Вечером придёт проверяющий, если увидит грязь, лишит ужина. А если не в духе будет, велит плетей всыпать. Мне ещё ни разу не попадало, я работаю очень старательно, но вот другим периодически доставалось за их лень и расхлябанность. Даже девчонок-служанок не жалели. Правда, чтобы женщина получила плетей, она действительно должна была хорошенько накосячить. Мужчин и парней пороли за куда меньшие провинности. Но стоит отдать должное руководителю службы дворцовой обслуги – просто так никого не трогали и невыполнимых заданий не давали. Так что если хорошо работать и не попадаться на глаза аристократам, которым не надо попадаться, ничего тебе не грозит.

– Слушай, Ром, у меня тут идея появилась, – мой напарник воровато огляделся по сторонам. – Давай на всадниц поближе посмотрим?

– Чего?! – поразился я, а затем покрутил пальцев у виска, показывая своё отношение к идее приятеля. – Ты совсем уже того? На виселицу захотел? Забыл уже, что простолюдину за разглядывание благородных грозит, тем более женщин?

– Да не будет ничего, – убеждённо возразил Ган. – Это же не какие-нибудь там придворные дамы, а всадницы.

– Так что, они не женщины что ли, или не благородные? – сделал я ещё одну попытку образумить парня.

– Почему, очень даже благородные. Но всадницы же.

Видя, что подобное объяснение меня как-то не удовлетворило, Ган начал рассказывать подробно:

– Ну, вот смотри, ты видел когда-нибудь аристократов, которые обращают внимание на слуг?

– Да не особо. Они нас, по-моему, и за людей-то не считают. Если только какую-нибудь служанку покрасившее за задницу ущипнут или попользуют.

– Вот именно, за людей не считают. И это обычные аристократы, а тут – всадницы. Если просто благородные, покривившись, хоть как-то, но общаться с нами будут, если нужда припрёт, то для всадниц мы просто не существуем.

– В смысле, не существуем? Они слепые, что ли? – удивился я.

Может правда слепые? Если слепые, то понятно, почему на картинах их всегда в шлемах с закрытым забралом рисуют.

– Да не слепые, – рассердился Ган на мою непонятливость. – Видят получше других. Просто они – драконьи всадницы, сильнейшие воительницы империи. Им на обычных людей, на все эти земные дела, да и на простых благородных всё равно. Они летают на драконах, понимаешь? Единственные во всём мире. Если благородные нас презирают, то всадницы просто не замечают. Мы для них как будто стены или мебель какая-то. Ты же вот не замечаешь муравьёв, которые под ногами ползают. Ну, ползают и ползают, чего на них внимание обращать. Вот и они так же.

– И что, вот так просто на себя смотреть разрешают? – не поверил я.

– Именно! Для них подобные взгляды ничего не значат, они на них не реагируют. Это как если бы боги начали с базарными бабами ругаться. Какое ты после этого божество? Вот и всадницы такие же.

– И что, правда не расскажут никому и не пожалуются?

– В том-то и дело, что нет. Если не оскорблять их и не подходить близко, ничего не будет. Они никогда никому не жалуются.

– Ну не знаю… – с сомнением протянул я. – А как же они разбираются с теми, кто их оскорбляет, если никому не жалуются?

– Да где такого идиота найти, который всадниц будет оскорблять? – вытаращился на меня Ган. – За подобное они любого на месте убьют.

– Так уж и любого?

– Именно что любого. Сам император в таких случаях не вмешивается, – наставительно поднял указательный палец вверх мой приятель.

– Будет врать-то. А если они кого из герцогов захотят прикончить или вообще из императорской семьи? Император тоже будет стоять в стороне?

– Так герцоги не идиоты, чтобы на конфликт идти. Сами же всадницы просто так не убивают. Говорю же – им все эти герцоги, что муравьи для нас.

– Ну а вдруг это один из принцев будет? – не знаю почему, но мне хотелось подловить Гана на вранье. – Тоже скажешь, что император в стороне останется?

– Останется, – с убеждённость ответил Ган.

Затем ещё раз огляделся, приблизился ко мне и в полголоса начал рассказывать:

– Говорят, несколько сотен лет назад уже был такой случай. Наследный принц то ли скабрезности начал говорить, то ли приставать к одной из всадниц. При свидетелях. Они в ответ, конечно, попытались его убить. Да не получилось – принц убежать успел, пока они с его охраной разбирались. Тогда они, значит, к императору пришли и потребовали, чтобы он принца на главной площади казнил. И обязательно прилюдно. Тот подумал-подумал и отказался – всё же старший сын, наследник. Всадницам это не сильно понравилось и они уже на императора напали. А у того охрана посерьёзней, чем у принца. В общем, не удалось им его сразу прирезать. В итоге в завязавшейся битве четырёх всадниц таки убили, а оставшиеся успели добраться до драконов.

– И чего?

– И ничего, – хихикнул Ган. – Не стало больше ни императора, ни принца. Да и дворца не стало тоже, со всеми его обитателями.

– Это что же, несколько всадниц целый дворец развали?

– Ага. Нет, если бы император к обороне успел подготовиться, да ещё и магическую академию на свою сторону привлёк – вряд ли бы даже драконы помогли. Но времени у него не было, всё случилось очень быстро. Вот такая вот история. В тронном зале даже картина о тех событиях висит. Чтобы помнили, значит. Больше подобных ошибок никто не допускал. Да и потом – кто захочет драконов лишиться? Нас тогда Трамл сразу завоюет. Ну, может не сразу, но драконы очень большое преимущество ему дадут. В общем, не бойся ты их, уж кого-кого, а всадниц бояться не стоит. Так что, идём или нет?

Я мрачно посмотрел на довольную физиономию Гана. Вот же искуситель. Правильней, конечно, было бы оставаться на месте и продолжать работать, но уж больно хотелось посмотреть на этих знаменитых всадниц.

– Идём, – нехотя согласился я.

– Отлично. Пошли тогда, я тут дорожку одну знаю. Всадницы-то нам точно ничего не сделают, а вот если охране попадёмся, спросят, чего мы тут шляемся.

Захватив с собой тряпки, чтобы если что, быстренько прикинуться моющими пол слугами, мы отправились к драконьим башням. Ган действительно знал дорогу, очень ловко выбирая какие-то закоулки, переходы и лестницы, о существовании которых я и не подозревал. Без Гана я бы заблудился уже на втором повороте. Но мой приятель жил в замке уже несколько лет и прекрасно ориентировался, в отличие от меня, попавшего в столицу немногим более полугода назад.

Впрочем, и сам замок был велик. Это даже не замок был, а целый замковый город, в диаметре под три километра. Каждый император, а раньше король, стремился чего-нибудь, да пристроить к нему, делая ещё больше. Поэтому замок замком уже давно не называли, а говорили «Высокий город». И он действительно был высок, вдобавок к своим горизонтальным размерам.

Весь путь занял у нас минут семь-десять. Драконьи башни были от нас не так уж и далеко, но по прямой к ним мы пробраться не могли – везде стояла охрана, которой попадаться было нельзя. В конце концов, мы остановились на первом этаже какого-то здания. Даже не на этаже, а скорее на веранде, расположившись за одной из колонн.

– Хорошее место, – с удовольствием огляделся Ган. – Вон, видишь, мраморная дорога впереди? По ней обычно они и ходят от драконьих башен во внутренние помещения.

– А ближе нельзя? – спросил я. Видимость была отличная, но всё же до указанной парнем дороги было далековато.

– Нет, опасно. Мы и так уже близко к башням. Зона хоть и не запретная, но нечего рисковать просто так.

– Слушай, а это ничего, что мы вот так запросто подобрались к всадницам? А если бы вместо нас ассасины какие был?

– Ассасины? Ну, можно было бы их только пожалеть, – фыркнул Ган. – Я же тебе говорю – всадницы сильнейшие бойцы мира. У каждой магический амулет высшего круга, защиту которого даже архимаг сразу не пробьёт. Не забывай ещё, мы сейчас во внутренней части дворца, тут посторонних не бывает. Неоткуда убийцам взяться. Ну и о тропке этой мало кто знает. Я сам её случайно нашёл, когда завалы в одной из комнат разбирал.

Следующие несколько минут мы просто сидели за колоннами и ждали. Увы, никаких воительниц не наблюдалось.

– Эх, похоже, опоздали, – расстроено заявил мне приятель. – Надо было сразу идти, а не трепаться попусту. Когда теперь ещё подобный случай представится?

– Ладно, чего уж, – мне хоть и было немного жаль, что ничего не получилось, но в то же время я испытывал облегчение. Больно рискованное дело, как по мне – лезть в делааристократов, хотя Ган и уверял, что нам ничего не грозит. – Пойдём тогда?

– Пойдём, всё равно ничего не высидим.

Мы уже залазили обратно в коридор, когда я услышал лёгкий металлический стук снаружи.

– Ган, подожди, – сказал я. – Слушай, там кто-то идёт.

Парень остановился и прислушался. Затем расплылся в улыбке:

– Это они! Давай назад, быстро!

Кинувшись к покинутой было терассе, мы заняли прежние места. Стук приближался, теперь отчётливо было слышно, что он не един, а соткан из множества звуков удара железа о камень. К нам шёл небольшой отряд.

Всадницы появились внезапно. Я думал, они двинутся к нам от дальнего конца дороги, но эхо как-то по особенному хитро гуляло в том месте, что мы выбрали для наблюдения, из-за чего близкие звуки казались далёкими. Вместо того чтобы выйти в паре сотен метров от нас из-под арки, воительницы вышли в пятидесяти из одного из боковых поворотов.

Раньше я думал, что упавшая от удивления челюсть – это такой красивый оборот речи. Ну, правда, как челюсть может упасть? Поднявшиеся брови ещё ладно, но в остальном-то лицо можно контролировать? Оказалось, случаются моменты, когда нельзя. Ибо сейчас я представлял собой того самого человека, который разинув рот, поражён до предела.

А ещё я понял, почему Ган был так уверен, что всадницы нам ничего не сделают. Всё оказалось проще некуда. Солнцу действительно нет надобности обращать внимание на копошащихся где-то далеко внизу людей.

Их было девять. Девять воительниц, закованных в доспехи, каждый под цвет дракона, на которых они летали. Никаких попсовых бронелифчиков – доспехи закрывали девушек до самой головы и были боевой защитой, а не декоративным элементом. Если надеть шлем, который каждая всадница несла с собой, то получилась бы точная копия воительниц с картин из дворца.

Да вот только доспех этот делал всадниц прекрасней, чем самое красивое платьем. Эти девушки, а скорее молодые женщины, были созданы для него.

Помимо полной защиты, у них было и оружие. У двоих – посохи, которые обычно таскают маги. Ещё у троих – луки, причём не обычные охотничьи, а очень хитрые, с какими-то дополнительными элементами. Тройка обходилась мечами. Клинки покоились в ножнах, но по их внешнему виду можно было уверенно сказать, что они под стать хозяйкам. Ну и у одной за спиной висело копьё. Эта всадница была одета в чёрный воронёный доспех и шла впереди всех.

Я поднялся с пола, на котором до того лежал и пошёл вперёд. Не знаю, зачем – мозги отказали напрочь. Ган попытался было схватить меня за камзол и что-то сказал, но я его даже не услышал, шагая к девушкам. Со стороны я смотрелся очень нелепо, ведь тряпку, которой мыл стены, взял с собой. Так и шёл, держа в руке.

О чём я думал в этот момент? Да ни о чём. О чём может думать мотылёк, летящий на пламя свечи? О том, как хочется дотронуться до света, окунуться в него. Ну а что будет дальше уже всё равно.

Наверное, так бы и сгорел. Ган не обманул – всадницы действительно не обращали на меня никакого внимания, так что я беспрепятственно приблизился к ним, между нами оставалось метров десять, не больше. Не знаю, где проходила та невидимая черта, переступив которую, я был бы убит. Скорее всего, в паре шагов.

Прилетевший в спину камень ожёг резкой болью, заставив сбросить оцепенение и остановиться. Повернувшись, я непонимающе уставился на бледного Гана, вышедшего из-за колонны. В руке у него была ещё пара камней. Увидев, что я обернулся, он скорчил страшное лицо и я буквально прочёл по его губам слово «остановись». Это-то меня и спасло. Пока мы с Ганом смотрели друг на друга, всадницы прошли мимо. Когда я снова на них посмотрел, они уже были далеко. Постояв немного на месте, я пошёл обратно к приятелю.

– Ты чего творишь, болван? – зашипел Ган. – Куда попёрся, жить надоело? Объяснил же – не приближаться!

– Прости, я что-то сам не свой был, – сказал я. – Вообще не соображал, что делаю. Спасибо, что спас.

Только теперь до меня дошло, что Ган рисковал жизнью ради меня. Промахнись он чуть – и всё, конец. Уж на кидание в них камней всадницы точно бы отреагировали.

– Ладно, бывает, – парень нервно рассмеялся и хлопнул меня по плечу. Он был очень позитивным человеком, никогда не унывал, а все неприятности забывал через минуту. – Но ты вообще отчаянный. Хорошо, что всё хорошо закончилось.

– Ага, закончилось, – я уныло посмотрел на тряпку. – Чего ещё после всего этого будет?

– Да ничего не будет, – хохотнул Ган. – У тебя память, что ли, заодно отшибло? Если сразу не убили, то последствий можно не ждать. Такие вот они. И вообще, нам ещё работать, так что давай назад двигать.

Возвращаться в привычный мир, где меня не ждало ничего, кроме вечного ведра и метлы, было тяжело. Прикоснувшись к сказке, хотелось продолжения. Ведь именно об этом мечтал. Увы, настоящая доля попаданца выбора особого не оставляет: либо будешь убитым, либо станешь рабом. Мне выпало второе, и ещё повезло, что, в конце концов, во дворец попал: тепло, светло, трёхразовое питание с одной из императорских кухонь, тараканов нет и жалование неплохое. О такой судьбе мечтает каждый второй простолюдин Этерии.

– А вообще, как они тебе? – поинтересовался Ган, когда мы, закончив работу, сидели на стене и смотрели на дворец.

Я задумался. Действительно, что я могу о них сказать?

– Красивые, – я задумчиво посмотрел вниз, на раскинувшийся под замком город. Всадницы действительно были красивыми, как на подбор. Причём красивыми не как земные женщины, а по-особенному. В этом мире вообще женщины были особенными. Может, из-за одежды. На Земле женщины в платьях или юбках уже давно стали исключением, все ходят в джинсах, брюках, кофтах или костюмах, которых один от другого только по цвету отличить можно. Тут всё не так. Каждая старается одеться так, чтобы выделиться. В ходу платья всевозможных фасонов, расцветок, с оборочками и без, с кучей каких-то вообще непонятных элементов. Глаза разбегаются, иногда кажется, что попал в какое-то анимэ. А костюмы, которые носят некоторые? Обязательные тесёмки, ремешки, пуговицы. Кажется, что они прямиком из викторианской Англии.

Конечно, у простолюдинок с этим попроще, денег на изыски не хватает. Но тут женщины заменяют недостаток средств фантазией, творя настоящие шедевры. Появись такие у нас на улицах – успех был бы обеспечен, мужики толпами бы за ними ходили.

Помнится, когда я только попал, мечтал, что смогу разбогатеть, продавая разные наряды женщинам. Ну а чего, средневековье же, люди дремучие, нормальной одежды не видели. Тем более женщины, которые на это падки. Наивный. Тут даже средний портной уделывает наших дизайнеров с мировым именем. Так что планы познакомить прекрасную половину этого мира с чулками и лифчиками и озолотиться приказали долго жить – тут всё это было прекрасно известно и без меня.

Но в случае со всадницами красивая одежда была ни при чём, конечно. Доспех скрадывал даже фигуры, хотя я не сомневался, что они у всех идеальны.

– Красивые, – повторил я. – Сильные. Я не про физическую силу, понятно, что они умеют обращаться с оружием. В них какая-то внутренняя сила чувствуется. Уж точно с поля боя не убегут и будут сражаться до конца, даже если битва безнадёжна.

– Это да, – подтвердил моё предположение Ган. – Ни одна всадница никогда не сдавалась и не попадала в плен. Не только у нас, но и в других государствах тоже. И никогда не отказывались от сражений, даже если понимали, что шансов выжить нет.

– С такой женщиной рядом и помирать не страшно. Повезло их мужьям.

– Каким ещё мужьям? – удивился Ган. – Нет у них никаких мужей.

– Как это нет? – настала моя очередь удивляться. – У всех, что ли?

– Конечно!

Мы с подозрением посмотрели друг на друга. Потом Ган хлопнул себя ладонью по лбу:

– Совсем забыл, что ты из провинции приехал. Ни у одной из всадниц нет ни жениха, ни мужа, ни просто мужчины. Драконы подпускают к себе только девственниц.

Вот это поворот!

– Ээээ… что, прям больше вообще никого?

– Неа. Много раз пытались: и преступников подсылали, и желающие находились, и многие рыцари с магами пробовали укротить дракона. Ни у кого не получилось: драконы либо всех убивали, либо погибали сами. Только девы могут приблизиться к дракону без опаски. А уж летать на драконах могут только избранные.

– А почему так получилось?

– Никто не знает, – пожал плечами Ган. – Может, боги так захотели. Может, для драконов запах всех, кроме дев, противен. Это как с пиромантами или некромантами: ими могут быть только мужчины, а почему – никто не знает. Нет дара у женщин и всё тут.

– Не скажи, есть же огненные ведьмы, – я поёжился от неприятных воспоминаний.

– А, ведьмы, – мой приятель пренебрежительно махнул рукой. – Да никакая ведьма не сравнится с хорошим пиромантом, хоть она лопни.

С этим я бы поспорил. Зулли совсем не показалась мне слабачкой. Если её нельзя и сравнить с пиромантом, то какие тут настоящие огневики?

– Может дело в том, что драконы все мальчики? – предположил я. – Или, наоборот, девочки, поэтому только девочек и подпускают?

– Там и мальчики и девочки есть, – опроверг мою теорию Ган. – Да не пытайся ты догадаться, поумней нас с тобой люди думали, так ничего и не придумали.

С этим тоже можно поспорить, всё же Земля далеко впереди этого мира по науке. Тут только магия развита. С другой стороны – даже если дело в каких-нибудь генах драконов и всадниц, что я могу с этим поделать? Что я вообще про гены знаю, кроме совсем общих вещей? Да и знай я теорию – ни оборудования, ни лаборатории, ни книжек. В таких условиях и специалист бы разобраться не смог.

– Откуда вообще всадницы берутся?

– Всадницей становится победительница турнира. Их проводят раз в десять лет, последний был четыре года назад. Мы с пацанами смогли посмотреть, спасибо императрице, что места для приютских выделила. Каждый Дом, Семья или даже Род присылают девушку подходящего возраста. Они сражаются между собой и лучшая допускается до финального испытания с драконом. Если он её признаёт – становится всадницей.

– А если не признаёт?

– По-разному бывает, – пожал плечами Ган. – Обычно ничего не происходит, но иногда дракон убивает претендентку. Примерно в одном случае из пяти-шести.

– И находятся желающие? – изумился я подобным условиям. По мне, так двадцать процентов на смертельный исход очень много.

– Полно! Ведь кроме статуса, прошедшие испытание получают в личное пользование земли и право основать свой Род, когда уйдут со службы. Представляешь, как почётно относиться к таким Родам? Да и текущему тоже перепадает. Это помимо жалования, которое очень велико. Наверное, какие-то привилегии у них ещё есть. Не удивительно, что каждая Семья стремится послать одну из девушек на турнир. Их с самого детства готовят.

– Много в турнире девушек участвует? Как турнир вообще проходит, они между собой сражаются разным оружием?

– Не только сражаются. Ведь среди претенденток и магички есть. Если бы целью было просто победить соперницу, то все всадницы были бы магичками. Простая воительница ведь против магии ничего не сделает. Поэтому турнир – это не только сражения. Это и соревнования: по стрельбе из лука, по владению холодным оружием. Выиграет та, кто не только молниями умеет швыряться, но и сама по себе сильная и ловкая.

– Если победительницей становится та, что набрала больше баллов, то тогда можно судей подкупить и ей отдадут победу, – попытался я найти лазейку в системе отбора всадниц. – Ради почёта и такой силы можно и законы нарушить, и взятки кому надо дать.

– Такое раньше случалось, – подтвердил мои догадки Ган. – Только вот толку от этого не было никакого. Последнее испытания – с драконом. Его не подкупишь, он взяток не берёт. Если девушка выиграла нечестно, или недостаточно сильна и красива, ей ничего не светит, кроме зубов или пламени. Чуют они это как-то. Почему и магички-то не так часто всадницами становятся – будешь полагаться только на магию, дракон тебя не признает. Оно и понятно, какому дракону понравится, если его всадница еле в седле держится?

– Получается, всадницы всю жизнь проводят одни? – вернул я приятеля к интересующей меня теме.

– Почему одни? Они выходят замуж, но только когда найдут достойного, по их мнению, человека.

Так-так, вот это уже интересно. Надо бы узнать, кто, по их мнению, достойные люди и нельзя ли попасть в их число.

– А что это за люди? Какие-нибудь аристократы?

В ответ Ган посмотрел на меня и ухмыльнулся:

– Что, понравился кто?

– Ага, – не стал запираться я. – Там одна такая шатенка есть с луком.

– Хейли, урождённая графиня ди Сил,– кивнул приятель. – Она как раз на последнем турнире победила. Стала всадницей в четырнадцать лет, никогда до неё таких молодых не было. А достойным стать просто – надо быть под стать самим всадницам. Не обязательно родиться каким-нибудь герцогом или графом, они выходят замуж и за простых рыцарей или магов. Бывали случаи, что даже за простолюдинов выходили. Только ты зря радуешься, – добавил он, увидев моё воодушевление. – Я же не просто так сказал, что надо быть достойным их. Это значит, что надо совершить что-то невозможное. Например, выиграть безнадёжную войну. Или быть охотником на нежить, показывая беспримерную храбрость. Или, к примеру, победить стаю виверн в одиночку, защищая город. Достать какой-нибудь артефакт из древней гробницы, занять первое место на всеимперском турнире воинов, придумывать какие-нибудь необычные заклинания. Что-то в таком роде. Понятно теперь, что значит «быть под стать»?

– Теперь понятно, – уныло ответил я.

Победить на турнире мне не светило ни при каких условиях. Если только все соперники помрут от смеха, глядя на меня. Охотник на нежить? Я дальше первого оборотня не уйду. Что там ещё, заклинания? Может, тут я и придумал чего, фантазия хорошая, да вот беда – нет у меня магического таланта. Видимо, высшие силы решили, что конкретно этому попаданцу магия не положена.

– А ты что, правда думал, что придёшь такой красивый и всадница бросится тебе в объятия? – полюбопытствовал Ган. – Так только в сказках бывает. Некоторые рыцари добивались своей всадницы лет тридцать.

– Тридцать лет? – переспросил я, удивлённый названным сроком. – Пусть они и красивы, но тридцать лет – это слишком много. Им же к тому времени под пятьдесят будет. А детей когда рожать и воспитывать?

– Всадницы не стареют. Или стареют, но очень медленно, – огорошил меня Ган. – И даже когда они выходят замуж, ещё долго продолжают оставаться молодыми. Как, кстати, и их мужья. Так что речь идёт не только о том, что мужчина получает красивую и богатую жену. Вдобавок он получает и долголетие, которое доступно очень немногим. Вот и подумай, что ты должен сделать, чтобы ради тебя всадница отказалась от бессмертия. Так что тридцать лет ожидания – это ничто по сравнению с парой-тройкой сотнями лет жизни, которые получишь, добившись её.

– Ясно, – пробормотал я.

Похоже, ловить действительно нечего. И пусть меня бы вполне устроила и обычная человеческая жизнь, без всякого долголетия, шансов с такой конкуренцией нет никаких.

Ган, между тем, задался целью окончательно меня добить. Парень спрыгнул со стены, взял в одну руку метлу, расположив её перпендикулярно полу, словно копьё и выставил одну ногу вперёд, приняв пафосный вид:

– Представляешь, собираются претенденты на турнир. Рыцари, маги, лорды. Всех хвастаются: кто сколько чудовищ уничтожил, кто сколько всего для Этерии сделал. И тут выходишь такой ты, младший уборщик и заявляешь: «Леди всадница! Я достоин вас не меньше, чем все эти напыщенные сэры! Подумаешь, от руки вон того вот рыцаря пало три стаи горгулей, а вон тот вон маг смог сжечь вампирское гнездо. Что такое вампирское гнездо – ну пара десятков обычных тварей вместе со старейшим. От моей руки пало куда больше! Я уничтожал врагов рода людского сотнями! Врагов, которые приносили крестьянам голод и болезни, разоряя страну. А оборона замка? Меня ставили на самые ответственные участки городской стены! Я находился там, даже когда рядом не было ни одного соратника!»

Пока я вспоминал, где успел так отличиться, Ган продолжил:

– И ведь ни слова не правды. Ты, главное, когда ей будешь всё это рассказывать, не уточняй, что сражался ты с крысами, а на стену тебя ставили, чтобы её мыть!

– Да ну тебя, – с лёгкой обидой ответил я. – Я думал, чего-нибудь толкового посоветуешь.

– Ром, ну что тут посоветуешь? – перестав улыбаться, уже серьёзно спросил меня приятель. – Это же не твои сказки, которые так любят девчонки слушать. Это жизнь, в ней чудес не бывает. У тебя ни земель, ни титула, ни людей. Куда ты её приведёшь? В комнату, где одному тесно? Чем ты вообще в её глазах лучше других будешь?

Я попытался было возразить, но Ган махнул рукой, прерывая:

– Знаю, у тебя есть положительные черты. Ты совсем не употребляешь алкоголя, интересный рассказчик, не злой, умный и будешь её любить, не изменяя. Вот и найди себе ровню. За тебя с радостью выйдет если не каждая вторая, то каждая третья точно. Чем, например, тебя Мэнси не устраивает? Очень симпатичная.

– Симпатичная, – буркнул я, соглашаясь. – Да вот характер не очень, не по мне она.

– Тут ты прав, – пришла очередь Гана согласиться со мной. – Характер у неё тот ещё. Ты, смотри, поаккуратней с ней. Такие, как она, неверных мужей запросто отравить могут.

– Я ей не муж и становиться им не собираюсь, – решительно отверг такое предположение я. – Сама прицепилась, как банный лист. Я ей поводов никаких не давал и ничего не обещал.

– К тому же, на неё Гирнер виды имеет, – предостерёг Ган. – С ним тоже не стоит связываться, у него целая ватага под рукой. Поговорил бы с ними обоими, пока чем-нибудь плохим всё это не закончилось.

– Поговорю, – мной овладело какое-то безразличие. Мой приятель прав, тысячу раз прав. Пусть у меня инженерное образование и множество общих знаний Земли, в этом мире я их применить просто не могу. Нет у меня денег и ресурсов, чтобы начать строить мануфактуры и пытаться заново изобрести телеграф или порох. Которые, может, вообще не получатся, потому что знаю я только общую часть. Те же области, где я разбираюсь хорошо, возникнут через сотни лет развития. А может, вообще не возникнут.

Опять же, статус слуги. Я сейчас собственность империи, раб, по сути. Хоть положение моё куда лучше, чем у барона, но принципиально ничего не изменилось. Весь результат моего труда принадлежит хозяину. Уж не знаю, кто там за него: наш начальник, какое-нибудь министерство или конкретный лорд. Ну, хорошо, пусть даже получится сделать порох. Что я за это получу? Да ничего, рецепт попросту отнимут. Хорошо, если не прибьют попутно. А то возьмут, да и запрут где-нибудь в подвале и пытать начнут, чтобы рассказал, откуда подобное знаю. Прогрессорством надо заниматься потихоньку и только когда за тобой стоит реальная сила, с которой будут считаться.

Как я могу добиться всего вышеперечисленного? Да никак, Ган прав – это не детская сказка. И не книжка про попаданца-нагибатора, на которого через каждые три страницы рояли из кустов выскакивают.

Да черт с ним, с прогрессорством. Обошёлся бы как-нибудь без него, в этом мире множество другого интересного. Но встретить подобную девушку, воплощённую мечту о второй половинке и не иметь даже малейшего шанс завоевать её внимание… очень обидно.

Ган поглядел на мою кислую физиономию, затем кинул взгляд на заходящее солнце и махнул рукой:

– Ладно, пойдём уже, рыцарь метлы. Ужин скоро.