Время наточить ножи, Кенджи-сан! 6

Глава 8

Я вошёл в офис «Спрута», и запах свежесваренного кофе ударил в ноздри, как старый друг, возвращающий к жизни. Стеклянные стены открывали вид на залив Минато, где небоскрёбы сверкали под солнцем, а гул кондиционеров был как пульс моего мира, который я оставил ради больницы и нескольких дней дома. Моя левая рука, всё ещё в лёгкой повязке, ныла от ожогов, рёбра болели при каждом вдохе, но здесь, среди стекла и бумаг, я оживал. Идея «Баланса», ресторана, где простые ингредиенты станут искусством, горела во мне, но Юто Хаяси, исчезнувший из больницы, оставил пустоту, которую не могли заполнить ни контракты, ни планы. Работа была моим лекарством, единственным способом заглушить мысли о парне с шрамами и ножом, чей вкус фруктов всё ещё жил на моём языке.

Ичиро ждал в моём кабинете, его костюм был безупречен, но глаза — усталые, с тёмными кругами, выдававшими ночи за компьютером. Он встал, оглядев меня с ног до головы, как врач, а не мой стратег.

— Кенджи-сан, — сказал он, и в его голосе сквозила тревога. — Как ты? Выглядишь лучше, чем в больнице, но будто дрался с грузовиком и проиграл.

Я усмехнулся, бросив пальто на кресло, и сел за стол. Кожа сиденья скрипнула подо мной, знакомый звук, возвращающий к реальности.

— Лучше, чем кажется, Ичиро, — отмахнулся я, стараясь звучать бодро. — Неси дела. Я готов.

Ичиро поднял бровь, скрестив руки, его взгляд стал острее, как будто он видел меня насквозь.

— Может, всё же отдохнёшь? Только из больницы, неделя дома… Дела подождут. Ты не железный. И, помнится, в отпуск собирался.

Я покачал головой, глядя через стеклянную стену на Токио, где корабли в заливе казались игрушками. Дома я чуть не свихнулся, прокручивая в голове Юто — его слова о диссонансе, его грусть, его нож, танцующий над фруктами. Тишина пентхауса была хуже боли, она давила, как бетон.

— Устал сидеть, — сказал я твёрже, возвращая взгляд к Ичиро. — Тишина хуже рёбер. Работать лучше — отвлекает. Давай, что у нас?

Ичиро вздохнул, но кивнул, признавая моё упрямство. Он достал папку из портфеля, положил её передо мной, страницы шуршали, как обещание действия. Бумаги, графики, контракты — это была моя стихия, где я мог дышать.

— Ладно, — сказал он, садясь напротив. — Главное — покупка цеха соусов в Кавасаки. Семья Нисида, двадцать лет бизнеса, хотят на пенсию. Цех перспективный: оборудование современное, контракты с ресторанами, выручка стабильная. Цена — 300 миллионов иен, но можно сбить до 270, если надавить.

Я открыл папку, пробежал глазами отчёт: таблицы продаж, список клиентов, фото цеха — чистого, с блестящими чанами и конвейером. Свой цех мог бы дать контроль над поставками для «Жемчужины» и, возможно, для «Баланса», если я найду Юто. Идея зажглась ярче, но я подавил её, сосредоточившись на цифрах.

— Неплохо, — сказал я, постукивая пальцем по отчёту. — Подвох? Почему продают, если всё гладко? Могли бы передать детям.

Ичиро пожал плечами, его глаза сузились, как у охотника, чующего след.

— Нисида-старший болен, дети не хотят продолжать. Нюанс: контракты с клиентами истекают через полгода, нужно перезаключить. И они настаивают, чтобы ключевые технологи остались — три человека, знают рецепты и процессы.

Я кивнул, мой разум уже считал риски. Цех — актив, но я не любил сюрпризы, особенно с людьми, которых навязывают.

— Контракты — не беда, если клиенты лояльны, — сказал я, откидываясь в кресле. — Но сотрудники… не хочу, чтобы мне диктовали, кого держать. Цена — 270 реально, но ни йены сверх, пока не увижу бухгалтерские книги и не поговорю с Нисидой. Что они за люди?

Ичиро листал блокнот, его ручка скользила по бумаге.

— Нисида-старший — жёсткий, но честный. Построил цех с нуля, гордится качеством. Жена ведёт бухгалтерию, сын помогает с поставками, но больше для вида. Они хотят гарантий, что цех не превратится в бездушную фабрику. Для них это наследие.

Я хмыкнул, уголок губ дрогнул. Семейный бизнес, принципы — я знал этот тип. Нисиды будут торговаться не только за деньги, но и за душу своего дела.

— Организуй встречу, — сказал я, закрывая папку. — Хочу видеть их, говорить напрямую. Выясни, кто эти технологи и нужны ли они. Если всё чисто, берём, но без встречи не подпишу.

Ичиро кивнул, записывая, его лицо стало спокойнее, как будто работа вернула его в зону комфорта.

— Сделаю. Завтра поговорю с юристом, назначу встречу. Ещё что-то?

Я взглянул на папку, но мысли скользнули к Юто. Цех мог бы стать частью «Баланса», где соусы, сбалансированные до совершенства, дополнили бы блюда Юто. Я тряхнул головой, отгоняя видение.

— Пока всё, — сказал я, заставив себя улыбнуться. — Спасибо, что не даёшь мне скучать.

Ичиро усмехнулся, собрал бумаги и вышел, оставив меня с папкой и видом на Токио, где залив сверкал, как обещание. Но в глубине души пустота, оставленная Юто, шептала, что работа — лишь временное спасение.

На следующее утро мы с Ичиро подъехали к цеху в Кавасаки на рассвете. Небо было серым, воздух сырым, с привкусом соли от близкого порта. Нисида-старший настоял на встрече здесь, и я уважал это — человек, построивший бизнес, хочет показать его сердце, а не цифры в офисе.

Цех был приземистым зданием с жестяной крышей, окружённым складами и грузовиками. Внутри пахло соевым соусом, уксусом и чем-то кисловато-тёплым, как кухня, где готовят с душой. Нисида-старший, невысокий старик с морщинистым лицом и цепким взглядом, встретил нас у входа. Его седая борода топорщилась, рабочая куртка была в пятнах, как медали за годы труда. Рядом стояла его жена, худая, с аккуратным пучком, сжимавшая папку с документами, и сын, Хиро, лет тридцати, в модной рубашке, с видом человека, которому всё это неинтересно. Нисида пожал мне руку, его ладонь была шершавой, как наждачка.

— Господин Мураками, — хрипло сказал он, его голос был пропитан гордостью. — Добро пожаловать. Это моя душа. Если хочешь купить, пойми её.

Я кивнул, чувствуя его страсть, как отражение моей собственной. Я знал, что значит строить империю и защищать её.

— Покажи, — сказал я, мой тон был спокойным, но твёрдым. — Хочу видеть, что беру.

Нисида повёл нас внутрь, его шаги были уверенными, несмотря на возраст. Цех гудел: чаны из нержавейки блестели, рабочие в белых халатах мешали смеси деревянными лопатками, пар клубился, оседая на стенах. Запах ферментации — солёный, глубокий, с ноткой ореха — окутывал, как воспоминание. Нисида остановился у ряда бочек, покрытых плёнкой, и указал на них с почти религиозным трепетом.

— Наш соевый соус, — сказал он. — Ферментация — три года. Соя, пшеница, соль, вода. Дрожжи дышат, как люди. Торопить нельзя, иначе умрёт. Традиция — это терпение.

Он снял плёнку с одной бочки, и аромат ударил в ноздри — море, орех, тепло. Рабочий зачерпнул тёмную жидкость, Нисида протянул мне ложку, его глаза следили за каждым моим движением. Я попробовал: вкус был чистым, сладость растворялась в соли, баланс был совершенным, как блюдо, которое мог бы создать Юто. Я замер, воспоминание о фруктах в больнице вспыхнуло, но я подавил его.

— Впечатляет, — сказал я, возвращая ложку. — Как держите качество?

Нисида нахмурился, будто мой вопрос был оскорблением.

— Люди, — сказал он резко. — Мои технологи знают бочки, знают вкус. Без них цех — просто железо. Хочу, чтобы они остались.

Ичиро кашлянул, записывая, его взгляд метнулся ко мне. Госпожа Нисида сжала папку крепче, её губы дрогнули, а Хиро закатил глаза, уткнувшись в телефон. Семья была единой, но с трещинами, которые я уловил сразу. Я кивнул, но моё внимание переместилось к конвейеру, где бутылки маринадов двигались по ленте, звеня стеклом. Всё выглядело чисто, но что-то в поведении Хиро насторожило.

— Покажи маринады, — сказал я. — И бухгалтерию. Хочу видеть всё.

Нисида повёл нас к чанам с уксусом и травами, объясняя, как выдерживают маринады с имбирём, кунжутом, юдзу. Его голос пылал страстью, но он бросил быстрый взгляд на жену, когда я упомянул бухгалтерию. Ичиро заметил это, его ручка замерла над блокнотом.

— Книги покажем, — буркнул Нисида. — После осмотра.

Мы подошли к чанам с маринадами, где запах был острым, уксусным, с пряной ноткой трав. Нисида объяснял: рисовый уксус, имбирь, кунжут, выдержка месяцами для глубины вкуса. Рабочие мешали смеси, пар поднимался, оседая на лицах. Ичиро задавал вопросы о сроках и объёмах, но я заметил, что Хиро отстал. Он стоял у конвейера, где бутылки соусов двигались по ленте, и смотрел в телефон, его пальцы летали по экрану.

Я подошёл к нему, мои шаги были осторожными, чтобы не спугнуть. Хиро, высокий, с зализанными волосами, выглядел так, будто предпочёл бы быть где угодно, только не здесь.

— Хиро, — сказал я, мой голос был спокойным, но твёрдым. — Твой отец хвалит цех. Не хочешь посмотреть?

Хиро убрал телефон, его улыбка была натянутой, почти высокомерной.

— Господин Мураками, — сказал он, пожав плечами. — Это не моё. Соусы, бочки — скука. Папа любит это, а я за город, за тусовки. Здесь воняет, каждый день одно и то же. Ненавижу этот рыбный запах!

Я посмотрел на него внимательнее, мои глаза сузились. Хиро был слабым звеном — не в деле, не в семье, не в бизнесе. Он мог быть проблемой.

— Скука? — сказал я, мой тон стал чуть резче. — Эти бутылки стоят в ресторанах Токио. Это вкус, который цепляет. Ты мог бы раскрутить это.

Хиро хмыкнул, его губы скривились в полуулыбке.

— Может, — сказал он, но его взгляд говорил: «Мне плевать». — Папа хочет, чтобы всё осталось, как есть. А я хочу жить. Не хочу всю свою жизнь жертвовать ражи этого завода. Я жить хочу.

Я кивнул, запоминая каждое слово. Хиро был не просто равнодушным — он был риском. Если цех перейдёт к «Спруту», этот парень может саботировать сделку или выдать секреты. Я повернулся к Нисиде-старшему, который всё ещё говорил о маринадах, его голос эхом отдавался в цехе.

— Господин Нисида, — сказал я, прерывая его. — Давай о бухгалтерии. И о твоих технологах. Хочу знать всё, прежде чем говорить о цене.

Нисида нахмурился, но кивнул, его жена шагнула вперёд, открывая папку. Ичиро записывал, его взгляд метался между семьёй и мной. Цех был золотой жилой, но я чувствовал, что под поверхностью таится что-то ещё — не в цифрах, а в людях. Мысль о Юто вспыхнула снова: баланс, которого здесь не хватало, был тем, что я искал. Но Юто исчез, и теперь я должен был найти его — или хотя бы его след — в этом мире соусов, бочек и семейных тайн.

Шоссе тянулось серой лентой, уводя нас из Кавасаки обратно в Токио. Я сидел на заднем сиденье, глядя, как склады и грузовики сменяются пригородами, а затем — небоскрёбами, вырастающими, как вызов. Ичиро вёл машину, его пальцы постукивали по рулю, но он молчал, давая мне пространство. Он знал, что после таких встреч я копаюсь в деталях, как хирург в ране.

Цех Нисиды был золотой жилой — чистый, с крепкими контрактами и соусами, которые могли бы дополнить «Жемчужину» и, возможно, «Баланс». Но Хиро, сын Нисиды, был как ржавчина: равнодушный, отстранённый, с его тусовками. Его слова — «это не моё» — эхом звучали в голове, и я чувствовал, что он может стать проблемой. Уклончивость с бухгалтерией тоже настораживала. Нисида-старший был честен, его страсть к делу горела, как моя к «Спруту», но семья была расколота, и это пахло риском. Я потёр виски, пытаясь сложить пазл, но Юто, его нож, его слова о диссонансе, лезли в мысли, как непрошеный гость.

Ичиро кашлянул, его взгляд мелькнул в зеркале заднего вида, ловя мои глаза.

— Кенджи-сан, — сказал он, его голос был осторожным, как будто он шёл по тонкому льду. — Что думаешь о сделке? Цех, Нисиды, цена… стоит ввязываться?

Я выдохнул, откидываясь на сиденье. Кожа скрипнула, и я посмотрел на Токио, где залив сверкал под серым небом. Ичиро заслуживал честности — он был не просто моим стратегом, он был тем, кто держал «Спрут» на плаву, пока я валялся в больнице.

— Цех — находка, — начал я, мой голос был хриплым, но твёрдым. — Соусы — высший класс, особенно соевый. Три года ферментации, вкус, как у Юто… — я осёкся, поймав себя на мысли, и тряхнул головой. — В смысле, баланс идеальный. Контракты с ресторанами — это поток денег, если перезаключим. Оборудование свежее, рабочие знают дело. За 270 миллионов иен это выгодно, даже с учётом рисков.

Ичиро кивнул, его пальцы перестали стучать, но он ждал продолжения. Он знал, что я не останавливаюсь на плюсах.

— Но? — спросил он, его тон был мягким, но настойчивым. — Я видел твой взгляд, когда Нисида говорил о технологах. И Хиро… он тебе не понравился.

Я хмыкнул, уголок губ дрогнул. Ичиро читал меня, как открытую книгу, и это одновременно раздражало и успокаивало.

— Хиро — проблема, — сказал я, мой взгляд скользнул к окну, где небоскрёбы уже закрывали горизонт. — Он не в деле. Соусы, цех, наследие отца — ему плевать. Он хочет тусовок, маркетинга, «жить». Если мы купим цех, он может саботировать — из лени или обиды. Или, хуже, сольёт рецепты конкурентам. Я не доверяю ему.

Ичиро записал что-то в уме, его брови сдвинулись.

— Согласен, — сказал он. — Хиро — слабое звено. Можно вывести его из сделки, но Нисида-старший привязан к семье. Он не продаст, если сын не получит свою долю. Именно про него он и говорил — хочет оставить его в цеху в любой должности, лишь бы он там был. Надеется старик, что сыно кего одумается. Но это вряд ли.

— Тогда надо нейтрализовать Хиро, — сказал я, мой голос стал холоднее. — Дать ему деньги, но держать подальше. Или найти на него рычаг. Выясни, чем он живёт — долги, связи, что угодно. Если он риск, я хочу знать всё.

Ичиро кивнул, его лицо стало серьёзнее. Он привык к моим методам, но я видел, что он всё ещё беспокоится за меня.

— А что с бухгалтерией? — спросил он. — Ты заметил, как Нисида и его жена переглянулись, когда ты про неё заговорил.

— Да, — сказал я, потирая повязку на руке. — Они что-то скрывают. Может, долг, может, махинации с налогами. Я не подпишу, пока не увижу каждую цифру. Организуй аудит, независимый. И поговори с их клиентами — лояльны ли они, или контракты висят на волоске.

Ичиро сделал пометку, его ручка скользнула по блокноту, который он достал из кармана.

— Сделаю, — сказал он. — Но, Кенджи… ты уверен, что хочешь ввязываться? Цех хорош, но с семьёй Нисида будет морока. И ты… — он замялся, его взгляд снова метнулся ко мне в зеркале, — ты только что выписался. Может, не стоит брать всё на себя?

Я стиснул зубы, чувствуя, как раздражение вспыхивает. Ичиро был прав, но я ненавидел, когда мне напоминали о слабости. Больница, рёбра, Юто — всё это было как цепи, которые я хотел сбросить.

— Я в порядке, — сказал я, мой голос был резче, чем я хотел. — Работа держит меня на плаву. Если я остановлюсь, тишина добьёт меня. Цех — это шаг вперёд, для «Жемчужины», для… — я запнулся, чуть не сказав «Баланса», и продолжил: — для «Спрута». Мы берём, если всё чисто. Но без сюрпризов.

Ичиро кивнул, но его глаза говорили, что он не до конца верит. Он знал, что Юто всё ещё в моей голове, как заноза, но не стал давить. Вместо этого он сменил тему, его голос стал деловым.

— Хорошо, — сказал он. — Аудит, клиенты, Хиро — я займусь. Встречу с Нисидами назначу на следующую неделю, после проверки. Если всё сойдётся, 270 миллионов — наш потолок. Что скажешь о технологах? Оставить их, как хочет Нисида?

Я задумался, глядя на Токио, где огни начинали загораться, как звёзды. Технологи были сердцем цеха — Нисида не лгал, их руки создавали вкус, который я попробовал. Но я не любил, когда мне навязывали людей.

— Проверь их, — сказал я. — Кто они, как работают, есть ли у них свои игры. Если они так хороши, я поговорю с ними сам. Но если они лояльны только Нисиде, это риск. Я хочу людей, которые будут работать на нас, а не на его память.

Ичиро кивнул, записывая, его лицо стало спокойнее. Он любил, когда всё раскладывалось по полочкам, и я ценил это в нём.

— Ещё мысли? — спросил он, когда мы въехали в город, где пробки уже сжимали улицы.

Я покачал головой, но мои мысли снова скользнули к Юто. Его баланс, его грусть, его нож — всё это было как эхо, которое я не мог заглушить. Цех мог бы стать частью «Баланса», где соусы дополнили бы его блюда, но без него это был просто бизнес, а не мечта. Я стиснул кулак, чувствуя, как повязка врезается в кожу.

— Пока всё, — сказал я, мой голос был тише. — Но копай глубже, Ичиро. Если Нисиды что-то скрывают, я хочу знать до подписи. И… — я замялся, но всё же добавил: — если что-то всплывёт про Юто Хаяси, дай знать. Любая зацепка.

Ичиро взглянул на меня в зеркале, его брови дрогнули, но он лишь кивнул.

— Понял, — сказал он. — Про Юто… я проверю ещё раз. Но, Кенджи, будь осторожен. Не всё, что мы ищем, стоит находить…