Время наточить ножи, Кенджи-сан! 6

Глава 16

За три дня до приезда «Золотой Вилки» «Жемчужина» гудела, как перед бурей. Я стоял у входа в зал, поправляя воротник чёрной рубашки, и смотрел, как официанты расставляли последние тарелки на столах, украшенных ветками сакуры и льняными салфетками. Сегодня был закрытый ужин для местных влиятельных гостей — владельцев отелей, блогеров с миллионами подписчиков и одного токийского критика, Чжоу Сакамото, чьи статьи в «Gourmet Tokyo» могли поднять или утопить ресторан. Это был пробный забег перед главным событием — визитом «Золотой Вилки», и я хотел, чтобы всё прошло идеально. Юто работал над своим меню сутками напролет, и этот вечер должен был показать, что «Жемчужина» готова к мировой сцене.

Зал сиял: хрустальные люстры отбрасывали мягкий свет, а за панорамными окнами Токио искрился неоном. Наоми, в тёмно-зелёном платье, скользила между столами, проверяя каждую деталь, её улыбка была тёплой, но глаза — как у ястреба, не упускающего ни одной мелочи. Я поймал её взгляд, и она кивнула, давая понять, что всё под контролем. Но я чувствовал, как напряжение сжимает грудь. Юто был гением, но даже гении могут оступиться.

Кухня была в полном разгаре, когда я зашёл туда перед подачей. Юто стоял у центральной плиты, его длинные волосы были собраны в хвост, а руки двигались с той хирургической точностью, которая до сих пор сводила меня с ума. Он готовил три блюда из своего нового меню: закуску «Эхо моря», основное «Танец сакуры» и десерт «Сон под звёздами». Повара вокруг него работали как оркестр, но я заметил, как Хиро, молодой парень, суетился чуть больше обычного, а Акира, новый повар, слишком долго возился у ящика с икрой. Тень, охранник Юто, стоял у двери, его глаза следили за каждым движением, но ничего подозрительного не замечали. Я отогнал предчувствие и подошёл к Юто.

— Всё готово? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, хотя внутри всё кипело. — Сегодня важный день, Юто. Эти люди — наши билеты к «Золотой Вилке». Один неверный шаг, и Сакамото разнесёт нас в пух и прах.

Юто поднял взгляд, его лицо было сосредоточенным, но в глазах мелькнула искра уверенности. Он вытер руки о фартук и кивнул.

— Готово, Кенджи, — сказал он, голос был тихим, но твёрдым. — Я проверил каждый ингредиент дважды. Блюда… они говорят сами за себя. Это мой баланс. Доверься мне.

Я хлопнул его по плечу, чувствуя, как его слова успокаивают, но не до конца. Я знал, что он вложил в эти блюда всё — свою боль, свою надежду, свой поиск гармонии. Но я также знал, что такие вечера, как этот, — минное поле, где одна ошибка может стоить всего.

Гости начали прибывать, и зал ожил. Владелец отеля «Ханами Палас», пожилой мужчина в строгом кимоно, занял центральный стол, его взгляд был цепким, как у человека, привыкшего оценивать всё. Блогерша Аяко, чьи посты собирали миллионы лайков, уже снимала зал на телефон, её ярко-розовые ногти мелькали в кадре. Сакамото, худощавый, с очками в тонкой оправе, сидел в углу, его блокнот был открыт, а ручка уже что-то царапала. Наоми приветствовала каждого, её голос был как музыка, и я видел, как гости расслаблялись под её обаянием.

Я вернулся к кухне, где Юто заканчивал первую подачу. «Эхо моря» выглядело как подводный мир: морской ёж, желе из водорослей, икра форели, пена мисо. Я смотрел, как официанты уносят тарелки, и чувствовал, как пульс бьётся в висках. Это был наш момент. Я бросил взгляд на Акиру, который помогал с соусом, и заметил, как он быстро отвёл глаза. Что-то в его движениях показалось мне резким, но я не успел задуматься — Наоми позвала меня в зал, чтобы поприветствовать гостей.

— Сегодня вы попробуете нечто особенное, — сказал я, стоя перед столами, заставляя голос звучать уверенно. — Наш шеф-повар, Юто Хаяси, создал меню, которое говорит о балансе — между традицией и новаторством, между землёй и морем. Добро пожаловать в «Жемчужину».

Гости зааплодировали, Аяко подняла телефон, снимая меня, а Сакамото лишь слегка кивнул, его глаза были прикованы к тарелке, которую только что поставили перед ним. Я вернулся к кухне, чувствуя, как пот стекает по спине. Юто смотрел на меня, его лицо было спокойным, но я знал, что он тоже чувствует давление.

Ужин в «Жемчужине» был в самом разгаре, и зал сиял, как драгоценный камень. Гости наслаждались атмосферой: звон бокалов, шёпот разговоров, аромат блюд, доносившийся из кухни. Наоми скользила между столами, её улыбка разряжала любое напряжение, а я стоял у входа в кухню, наблюдая, как официанты разносят первое блюдо Юто — «Эхо моря». Тарелки, с морским ежом, икрой форели и пеной копчёного мисо, выглядели как подводные пейзажи, и я чувствовал, как гордость смешивается с тревогой. Это был наш пробный забег перед «Золотой Вилкой», и всё должно было быть безупречно.

Но когда гости начали пробовать закуску, я заметил, как несколько лиц изменились. Владелец отеля «Ханами Палас» нахмурился, отложив ложку. Аяко, блогерша с миллионной аудиторией, сморщила нос и потянулась за телефоном. Сакамото, сидевший в углу, поднёс ложку ко рту, замер, а затем сделал пометку в своём блокноте, его лицо осталось непроницаемым, как маска. Я почувствовал, как холод пробежал по спине. Что-то было не так.

Аяко уже стучала по экрану телефона, и через минуту я увидел её пост в соцсетях: «Что-то не так с икрой в „Жемчужине“, ожидала большего. #ГастрономияТокио». Мой желудок сжался. Я бросился в кухню, где Юто, только что попробовавший блюдо сам, стоял у стола, бледный, как полотно. Его глаза, обычно спокойные, метались, а пальцы сжимали ложку так, будто это было оружие.

— Дисбаланс, — пробормотал он, голос дрожал. — Икра… она неправильная. Металлический привкус. Но я проверял всё утром, Кенджи-сан. Всё было идеально.

Он рванулся к ящику с ингредиентами, выхватил контейнер с икрой форели и осмотрел её. На вид она была свежей, ярко-оранжевой, без подозрительных следов. Затем он схватил юдзу для соуса, понюхал и поморщился — фрукт отдавал солью, как будто его вымочили в рассоле. Юто посмотрел на меня, его взгляд был полон смятения.

— Юдзу испорчен, — сказал он, почти шёпотом. — Как это произошло? Я… я не понимаю.

Кухня превратилась в хаос. Повара перешёптывались, их голоса были как жужжание пчёл. Хиро, молодой парень, которого Юто учил, покраснел до корней волос, уставившись в пол, как будто ждал выговора. Акира, новый повар, стоял рядом, его лицо выражало сочувствие, но я заметил, как его глаза мелькнули, когда он заговорил.

— Юто, может, ты слишком увлёкся экспериментами? — сказал он, голос был мягким, но с лёгкой язвительностью. — Все эти сложные сочетания… иногда простота лучше. Я же говорил, надо было проверить юдзу ещё раз.

Юто повернулся к нему, его губы сжались, но он ничего не ответил. Я видел, как он борется с собой, как сомнения, которые он подавлял с той ночи на крыше, снова поднимают голову. Повара замолчали, их взгляды метались между Юто и мной. Тень, охранник, шагнул ближе, его рука лежала на поясе, но я вскинул ладонь, останавливая его. Это была не та угроза, с которой справится сила.

— Хватит, — сказал я, голос был резким, как удар ножа. — Юто, расскажи, что ты проверял. Акира, Хиро, кто трогал ингредиенты после него?

Хиро вскинул голову, его глаза расширились.

— Я… я только принёс юдзу из хранилища, — пробормотал он. — Но я ничего не делал, клянусь!

Акира пожал плечами, его лицо было невинным, как у ребёнка.

— Я помогал с икрой, но всё выглядело нормально, — сказал он, разведя руками. — Может, поставщик ошибся?

Я сжал кулаки, чувствуя, как гнев смешивается с подозрением. Что-то было нечисто, но времени разбираться не было — зал ждал, а пост Аяко уже собирал лайки. Юто смотрел на меня, его лицо было смесью вины и решимости, и я знал, что если не остановлю это сейчас, его баланс, за который он так боролся, треснет.

— Юто, — сказал я, понизив голос, чтобы слышали только мы. — Это не твоя вина. Мы разберёмся. Сосредоточься на следующем блюде. Покажи им, кто ты.

Он кивнул, но его руки дрожали, когда он взял нож. Кухня затихла, повара вернулись к работе, но шепотки не прекратились. Акира отошёл к плите, и я заметил, как он бросил взгляд на Хиро, слишком долгий, чтобы быть случайным. Я сделал мысленную пометку проверить его, но сейчас мне нужно было спасти вечер. Наоми уже ждала меня в зале, её глаза говорили, что она видела пост Аяко. Я выдохнул, готовясь к битве, которую не ожидал.

В зале «Жемчужины» гости перешёптывались, вилки звякали нерешительно, а пост Аяко в соцсетях, критиковавший икру, уже собрал сотни лайков. Я стоял у входа в кухню, сжимая кулаки, пока Юто в смятении проверял ингредиенты, а повара шептались, бросая взгляды на Хиро и Акиру. Но Наоми, как всегда, была на шаг впереди. Она скользила между столами, её тёмно-зелёное платье мерцало в свете люстр, а улыбка, тёплая и уверенная, действовала как заклинание. Я видел, как она остановилась у стола блогерши Аяко и что-то сказала, отчего та отложила телефон и рассмеялась.

Наоми поймала мой взгляд и слегка кивнула, её глаза говорили: «Держись, я разберусь». Она подняла бокал с саке, привлекая внимание зала, и заговорила, её голос был мягким, но прорезал гул, как нож через масло.

— Дамы и господа, — начала она, обводя гостей взглядом. — Сегодня вы не просто пробуете еду. Вы становитесь частью истории. Наш шеф-повар, Юто Хаяси, — человек, который видит в каждом ингредиенте душу. Он говорит о балансе — не просто между вкусами, но между сердцем и миром. Позвольте мне рассказать, как он создал наше следующее блюдо, вдохновившись цветением сакуры, которое видел в детстве, когда жизнь казалась проще.

Гости затихли, их лица смягчились. Владелец отеля «Ханами Палас» наклонился вперёд, а Чжоу Сакамото, токийский критик, отложил блокнот, его брови приподнялись. Наоми продолжала, рассказывая о Юто с такой теплотой, что даже я, знавший его историю, почувствовал ком в горле. Она говорила о его пути, о том, как он учился слушать ингредиенты, о его мечте создать еду, которая соединяет людей. Аяко снова взяла телефон, но теперь снимала Наоми, её лицо светилось восторгом.

Наоми повернулась ко мне, её взгляд был ясным: пора. Я вернулся в кухню, где Юто стоял у плиты, его руки всё ещё дрожали, а глаза были полны сомнений. Я положил руку ему на плечо.

— Юто, — сказал я тихо, но твёрдо. — Наоми подготовила зал. Они ждут тебя. Подашь «Танец сакуры» сам. Расскажи им, что это значит для тебя. Покажи свой баланс.

Он посмотрел на меня, его губы сжались, но затем он кивнул, выдохнув, как будто сбрасывал груз. Он поправил фартук, взял поднос с тарелками, где утка в глазури из сакуры лежала на пюре из таро, украшенная пудрой лепестков, и вышел в зал. Я последовал за ним, чувствуя, как пульс бьётся в висках.

Юто остановился в центре зала, его худощавая фигура казалась уязвимой под светом люстр, но когда он заговорил, его голос был чистым, наполненным страстью.

— Это блюдо, «Танец сакуры», — начал он, держа тарелку, — родилось из воспоминания. Я был ребёнком, смотрел, как лепестки падают в реку, и думал, что жизнь — это баланс между красотой и скоротечностью. Утка — это сила, пюре таро — нежность, сакура — мимолётность. Я хотел, чтобы вы почувствовали это. Надеюсь… надеюсь, вам понравится.

Его искренность была как вспышка. Гости замерли, а затем Аяко первой захлопала, её глаза блестели. Остальные присоединились, аплодисменты прокатились по залу, как волна. Официанты начали разносить тарелки, и я видел, как гости пробуют «Танец сакуры». Владелец отеля закрыл глаза, смакуя, Аяко снимала блюдо, её пальцы летали по экрану. Сакамото, попробовав утку, кивнул, его ручка снова заработала, но теперь его лицо смягчилось, уголки губ приподнялись.

Я вернулся к Наоми, которая стояла у стойки, наблюдая за залом. Она показала мне телефон — Аяко удалила свой пост про икру и заменила его новым: «Танец сакуры в „Жемчужине“ — это магия. Юто Хаяси, ты гений! #ГастрономияТокио». Я выдохнул, чувствуя, как напряжение отпускает, но не до конца.

— Ты спасла нас, — сказал я, глядя на неё. — И Юто… он был настоящим.

Наоми улыбнулась, но её глаза были серьёзными.

— Он был собой, Кенджи, — ответила она. — Но что-то было не так с икрой и юдзу. Это не ошибка Юто. Кто-то играет против нас.

Я кивнул, мои мысли уже кружились вокруг Акиры и его слишком невинного лица. «Танец сакуры» стал триумфом, гости аплодировали, а Сакамото явно изменил мнение. «Золотая Вилка» была впереди, и я не собирался дать кому бы то ни было сломать наш баланс.

Ужин в «Жемчужине» закончился, и зал опустел, оставив за собой лишь эхо смеха и звон бокалов. Гости разошлись в приподнятом настроении, всё ещё обсуждая «Танец сакуры», который Юто подал с такой страстью, что даже Чжоу Сакамото, токийский критик, ушёл с лёгкой улыбкой. Аяко, блогерша, заполнила соцсети восторженными постами, а владелец «Ханами Палас» намекнул на сотрудничество. Наоми сияла, но я не мог разделить их радости. Я стоял в кабинете на втором этаже, глядя на тёмные окна Токио, и хмурился. Что-то было не так с «Эхо моря», и Юто тут ни при чём. Металлический привкус икры, испорченный юдзу — это не его ошибка. Кто-то подставил нас, и я собирался выяснить, кто.

Я спустился в комнату охраны, где хранились записи камер. Экран мерцал, показывая кухню за несколько часов до ужина. Повара сновали туда-сюда, Юто проверял ингредиенты, Хиро суетился у плиты. Но моё внимание привлек Акира. Он задержался у ящика с икрой форели, его руки двигались слишком медленно, будто он что-то прятал. Он оглянулся, убедился, что никто не смотрит, и провёл там почти минуту — слишком долго для простого осмотра. Я перемотал запись назад, затем вперёд, но угол камеры не давал чёткой картины. Доказательств не было, только подозрение, которое жгло, как уголь в груди. Акира казался идеальным: вежливый, исполнительный, но что-то в его взгляде — слишком скользком, слишком расчётливом — не давало мне покоя.

Я вызвал Волка по рации. Он вошёл через минуту.

— Проблема? — спросил он, голос был низким, как гул мотора.

— Возможно, — ответил я, ткнув пальцем в экран, где замер кадр с Акирой. — Этот парень, Акира. Он слишком долго возился с икрой перед ужином. И юдзу испортили. Я не верю в совпадения, Волк. Усиль контроль на кухне. Поставь ещё одного человека на вход в хранилище и следи за Акирой. Не спугни его, но я хочу знать, что он делает. Каждый шаг.

Волк кивнул, его лицо не дрогнуло.

— Сделаю, босс, — сказал он и вышел, уже набирая кого-то по телефону.

Я вернулся в кухню, где Юто всё ещё был, несмотря на поздний час. Он стоял у стола, нарезая имбирь для нового соуса, его движения были такими же точными, но я заметил, как он дважды понюхал ломтик, прежде чем отложить. Успех «Танца сакуры» вдохновил его — я видел это в том, как он выпрямил плечи, как его глаза загорелись, когда гости аплодировали. Но провал с икрой подточил его уверенность. Он проверял каждый ингредиент, открывая банки с мисо, нюхая травы, как будто боялся, что они предадут его снова. Его баланс, за который он так боролся, был под ударом, и это разрывало мне сердце.

— Юто, — сказал я, подходя ближе. — Поздно уже. Иди домой, отдохни. Меню для «Золотой Вилки» уже идеально.

Он поднял взгляд, его лицо было усталым, но упрямым.

— Ещё немного, Кенджи, — ответил он тихо. — Я хочу быть уверен. Сегодня… что-то пошло не так. Я должен понять, что.

Я хотел сказать ему, что это не его вина, что кто-то играет против нас, но не стал. Он не нуждался в моих подозрениях — ему нужен был покой, чтобы творить. Я кивнул, сжав его плечо.

— Завтра продолжишь, — сказал я. — Мы справимся. Ты справился сегодня, и справишься с «Вилкой».

Юто слабо улыбнулся, но его руки всё ещё держали нож, как спасательный круг. Я вышел из кухни, бросив последний взгляд на него, и почувствовал, как решимость затвердевает внутри. Кто-то — Акира, «Курама», или сам Кобаяси — пытался сломать нас. Я смотрел на Юто, на его сосредоточенное лицо, и поклялся себе: я защищу «Жемчужину» любой ценой. «Золотая Вилка» была нашим шансом, и я не позволю никому украсть его у нас.