Время наточить ножи, Кенджи-сан! 6

Глава 15

Прошёл месяц с тех пор, как Юто стал шеф-поваром «Жемчужины», и ресторан превратился в легенду Токио. Его блюда — рамен с трюфельным мисо, тэмпура из корня лотоса с юдзу и мятой, сашими с соусом из ферментированного шисо — заставляли гостей затаивать дыхание, а зал был забит каждый вечер. Я видел, как Юто оживал: его глаза, всё ещё хранившие тень прошлого, теперь горели, когда он нарезал имбирь или пробовал новый соус.

Утро началось с новости, которая взбудоражила весь «Спрут». Наоми ворвалась в мой кабинет, её планшет чуть не выпал из рук, а голос дрожал от возбуждения.

— Кенджи, ты не поверишь, — сказала она, ткнув экран мне под нос. — «Золотая Вилка» едет в Токио. Они хотят посетить «Спрут». Это огромно!

«Золотая Вилка» — международная ассоциация ресторанных критиков, чей гид, публикуемый раз в два года, был библией гастрономического мира. Их оценки могли вознести ресторан до небес или стереть его с карты. Один их визит стоил больше, чем все отзывы местных критиков вместе взятые. Я почувствовал, как пульс ускорился, но внешне остался спокойным, откинувшись на стуле.

— Когда они приезжают? — спросил я, скользя взглядом по письму на экране. Оно было официальным, с логотипом «Золотой Вилки» — стилизованной вилкой на фоне солнца.

— Через неделю, — ответила Наоми, её глаза сияли. — Они упомянули «Жемчужину» конкретно. Пишут, что слышали о «новом шеф-поваре, который переписывает правила японской кухни». Это про Юто, Кенджи!

Я кивнул, чувствуя смесь гордости и давления. Юто был моим козырем, но «Золотая Вилка» не прощала ошибок. Их критики, люди вроде Мишель Дюпон или Хироси Танака, могли разобрать блюдо на молекулы, замечая малейший дисбаланс. Это был наш шанс закрепить «Жемчужину» как мировую звезду, но и риск, если что-то пойдёт не так. Я решил сразу: критики пойдут в «Жемчужину», и всё должно быть идеально.

Я нашёл Юто на кухне, где он тестировал новый рецепт — унаги с соусом из чёрного чеснока и кинзы. Кухня пахла дымом и специями, повара вокруг работали как часы, а Тень, охранник Юто, стоял у стены, его глаза следили за каждым движением. Юто выглядел сосредоточенным, но спокойным, его нож мелькал над доской, нарезая зелень с той же грацией, что я пытался повторить и не мог.

— Юто, — сказал я, подходя ближе и отводя его к углу, где было тише. — Есть новости. «Золотая Вилка» едет в Токио. Это ресторанные критики, их гид — как Оскар для нас. Они хотят в «Спрут», и я решил, что мы примем их в «Жемчужине». Через неделю.

Юто замер, его нож остановился над пучком кинзы. Он посмотрел на меня, и я увидел в его глазах вспышку тревоги, быстро сменившуюся решимостью.

— «Золотая Вилка»? — переспросил он, голос был ровным, но я знал, что он взвешивает каждое слово. — Ты шутишь⁈ Я слышал о них. Они… легенда!

— Верно, — сказал я, скрестив руки. — Твои блюда — это то, почему они едут. Мы покажем им баланс, о котором ты всегда говоришь. Я хочу, чтобы ты составил меню для них. Самое лучшее. Каждое блюдо должно быть идеальным, как твоя тэмпура для тех ребят из Киото. Никаких компромиссов.

Юто кивнул, его пальцы машинально теребили рукоять ножа. Я видел, как его разум уже заработал, прокручивая рецепты, ингредиенты, сочетания. Но в его взгляде мелькнула тень сомнения — не в себе, а в том, сможет ли он выдержать давление. Я положил руку ему на плечо, сжав чуть сильнее, чем нужно.

— Ты справишься, — сказал я, голос был твёрдым, но тёплым. — Ты не просто повар, Юто. Ты — сердце «Жемчужины». Мы сделаем так, что эти критики уедут с историей, которую будут рассказывать годы.

Он улыбнулся, слабо, но искренне, и я почувствовал, как напряжение в нём ослабло. Он вернулся к своей доске, но теперь его движения были чуть быстрее, как будто вызов зажёг в нём искру.

— Хорошо, — сказал он, нарезая кинзу. — Меню будет готово завтра. Я хочу попробовать кое-что новое — суши с ферментированным манго и васаби, а на горячее… может, утку с соусом из сакуры. Но надо проверить баланс. Нужны свежие ингредиенты, Кенджи. Самые лучшие.

— Будут, — пообещал я, уже мысленно составляя список поставщиков, которых проверю лично. — Я позабочусь об этом. Ты сосредоточься на блюдах. И, Юто… никаких сомнений. Ты — лучший.

Он кивнул, его глаза снова были прикованы к работе, но я видел, как его плечи расправились. Я вышел из кухни, чувствуя, как адреналин пульсирует в венах. «Золотая Вилка» была шансом, которого мы ждали, но и испытанием. Я знал, что Юто готов, но где-то в глубине души ворочалось предчувствие, что эта неделя будет не только про еду. Я отогнал эту мысль, вызывая Волка, чтобы усилить проверку поставок. «Жемчужина» должна сиять, и я не позволю ничему — никому — это изменить.

На следующий день после новости о визите «Золотой Вилки» я вошёл в кухню «Жемчужины», где уже витали ароматы, от которых кружило голову. Юто стоял у центрального стола, его длинные волосы были собраны в тугой хвост, а глаза горели той сосредоточенной страстью, которую я видел, когда он говорил о балансе. Кухня была пустой — он попросил всех выйти, чтобы сосредоточиться, и даже Тень, его охранник, стоял у двери, как молчаливая статуя.

На столе перед Юто выстроились три блюда, каждое — как произведение искусства, сложное, многослойное, созданное для того, чтобы поразить критиков. Он кивнул мне, его лицо было серьёзным, но в уголках губ пряталась лёгкая улыбка.

— Я готов, Кенджи, — сказал он, голос был спокойным, но в нём чувствовалась уверенность. — Это моё предложение для «Золотой Вилки». Три блюда: закуска, основное и десерт. Попробуй. Скажи, что чувствуешь.

Я подошёл ближе, чувствуя, как сердце бьётся чуть быстрее. Юто не просто готовил — он бросал вызов, и я знал, что эти блюда станут либо триумфом, либо риском. Я взял ложку, вилку и приготовился, понимая, что сейчас увижу его баланс во всей красе.

Первое блюдо, закуска «Эхо моря», выглядело как миниатюрный подводный сад. На чёрной керамической тарелке лежал кусочек морского ежа, укрытый тончайшей вуалью из желе из водорослей, переливавшегося зелёными искрами. Рядом — крошечные сферы из икры форели, каждая лопалась при нажатии, а сверху — пена из копчёного мисо, лёгкая, как облако. Юто украсил композицию микрозеленью шисо и хрустящими чипсами из сушёной креветки, добавлявшими текстуру.

Замысловато, ничего не скажешь. Я даже засомневался — не слишком ли мудренно? Но сначал решил попробовать, прежде чем выносить вердикт.

Я подцепил ложкой немного всего, стараясь захватить каждый элемент. Первый вкус был солоноватым, как морская волна, от ежа и икры, но тут же смягчился сладковатой глубиной мисо, которая обволакивала язык. Желе из водорослей добавило травянистую свежесть, а чипсы креветки хрустели, внося дымную ноту, словно от далёкого костра. Послевкусие было долгим, сложным — сначала яркая кислота шисо, потом тёплая умами, которая оставалась, как воспоминание о море. Я закрыл глаза, чувствуя, как вкусы переплетаются, будто мелодия, где ни одна нота не заглушает другую.

— Чёрт, Юто, — выдохнул я, открывая глаза. — Это… как будто я нырнул в океан, но остался сухим. Как ты это сделал?

Он улыбнулся, но не ответил, только кивнул на следующее блюдо.

Основное блюдо под названием «Танец сакуры» было как картина весны. На белой фарфоровой тарелке лежал тонко нарезанный кусок утки, приготовленный су-вид, с хрустящей кожей, покрытой глазурью из сакуры и чёрного перца. Под уткой — пюре из корня таро, смешанное с ферментированным чесноком, гладкое, как шёлк. Рядом — карамелизированные грибы шиитаке, пропитанные соусом из сливового вина, и спирали маринованного дайкона, добавлявшие яркость. Всё это было украшено пудрой из сушёных лепестков сакуры, которая осыпалась, как розовый снег.

Бог мой, это просто… слов нет!

Я отрезал кусочек утки, захватив пюре и грибы. Первый вкус был сладко-пряным от глазури, с лёгкой цветочной нотой сакуры, которая тут же уступила место глубокому, землистому аромату шиитаке. Пюре из таро смягчало всё кремовой текстурой, а чеснок добавлял тёплую, почти ореховую глубину. Дайкон внёс хрустящую кислинку, очищая вкус, а пудра сакуры оставляла тонкое, едва уловимое послевкусие, как запах весеннего ветра. Каждый элемент танцевал на языке, переходя от сладости к умами, от мягкости к хрусту, создавая гармонию, которая казалась невозможной.

Я посмотрел на Юто, потрясённый.

— Это не еда, — сказал я, качая головой. — Это… история. Весна в тарелке. Я чувствую, будто гуляю под сакурой, но ем утку. Как, Юто?

Он пожал плечами, но его глаза блестели от удовольствия.

— Последнее, — сказал он, указывая на десерт.

Десерт «Сон под звёздами» был как космос на тарелке. На тёмно-синей керамике лежала сфера из белого шоколада, покрытая золотой пылью, внутри которой скрывался мусс из юдзу и базилика. Рядом — гель из чёрного кунжута, густой и блестящий, и хрустящие меренги с ароматом звёздного аниса. Всё это было усыпано крошкой из карамелизированного мёда и фиолетовыми лепестками сушёной лаванды.

Я разбил сферу ложкой, и мусс вытек, как жидкое золото, смешиваясь с гелем. Даже представить сложно что это будет!

Первый вкус был ярким, цитрусовым от юдзу, с травяной свежестью базилика, которая тут же сменилась глубоким, почти смолистым ароматом кунжута. Меренги хрустели, внося пряную сладость аниса, а карамельная крошка добавляла тёплую, медовую ноту. Лаванда оставляла лёгкое, цветочное послевкусие, как будто я лежал под ночным небом, вдыхая прохладный воздух. Вкусы были смелыми, но сбалансированными, каждый слой открывался постепенно, как звёзды, появляющиеся на закате.

Я отложил ложку, чувствуя, как горло сжимается от эмоций. Эти блюда не просто впечатляли — они трогали, рассказывали истории, которые я не мог объяснить словами.

— Юто, — сказал я, глядя на него. — Это… я не знаю, как сказать. Каждое блюдо — как путешествие. Море, весна, звёзды. Если ты подашь это «Золотой Вилке», они не просто напишут о нас. Они будут петь.

Юто улыбнулся, на этот раз широко, его лицо озарилось гордостью, но и лёгкой уязвимостью.

— Я старался, Кенджи, — сказал он тихо. — Это мой баланс. Но я волнуюсь. Что, если они не почувствуют того же?

Я встал, подошёл к нему и хлопнул по плечу.

— Они почувствуют, — сказал я твёрдо. — Потому что ты вложил в это всё. Теперь давай доработаем детали. Ингредиенты, подача, всё должно быть идеально. Мы покажем им, что «Жемчужина» — это не просто ресторан. Это твой мир.

Юто кивнул, его рука снова потянулась к ножу, как будто он уже видел следующую задачу. Я смотрел на него, чувствуя, что эти блюда — не просто еда, а его душа, и знал, что «Золотая Вилка» никогда не забудет эту ночь.

Такео Кобаяси сидел в своём ангаре на окраине Токио, в помещении, где пахло ржавчиной, маслом и деньгами. Стены из гофрированного металла гудели от далёкого шума порта, а тусклый свет лампы освещал деревянный стол, заваленный пачками йен. Перед ним стоял бандит с татуировкой пса на шее, его кожаная куртка блестела от мороси, а лицо было каменным, несмотря на свежий синяк под глазом. Он только что принёс выручку от очередной сделки «Курама Фудс». Кобаяси пересчитывал купюры, его длинные пальцы двигались с механической точностью, а глаза, холодные, как сталь, не отрывались от пачек. Деньги были его языком, его оружием, и сегодня они пели о контроле.

Фоном гудел старый телевизор, стоявший на ящике в углу. Диктор тараторил о новостях Токио — очередной фестиваль, пробки в Синдзюку, — и Кобаяси почти не слушал, пока голос не сменил тон, становясь торжественным. Он поднял взгляд, когда на экране появился логотип «Золотой Вилки» — стилизованная вилка на фоне солнца.

— … и, по нашим источникам, знаменитая ассоциация ресторанных критиков «Золотая Вилка» планирует визит в Токио, — говорил диктор, его лицо сияло энтузиазмом. — Их цель — один из ресторанов корпорации «Спрут», которая в последние месяцы взбудоражила гастрономический мир. Какой именно ресторан, пока неизвестно, но слухи указывают на «Жемчужину», где новый шеф-повар творит настоящие чудеса…

Кобаяси замер, его пальцы остановились на пачке йен, которую он только что взял. Деньги выпали из рук, шурша, как осенние листья, но он не заметил. Его глаза сузились, губы дрогнули в хищной улыбке. «Жемчужина». Юто. Это был знак, момент, которого он ждал. Он оттолкнул пачку денег, не глядя на бандита, который всё ещё стоял, ожидая приказа, и схватил телефон со стола. Его пальцы быстро набрали номер Акиры, повара, которого он подкупил для работы в «Жемчужине». Сигнал гудел, и Кобаяси барабанил пальцами по столу, его сердце билось быстрее, чем он хотел признать.

— Да, — раздался голос Акиры, тихий, но с ноткой нервозности, как будто он прятался где-то в подсобке ресторана.

— Это я, — сказал Кобаяси, его голос был гладким, но с ледяной остротой. — Только что слышал про «Золотую Вилку». Они идут в «Спрут». Это «Жемчужина»?

Акира помедлил, и Кобаяси услышал, как тот сглотнул. Затем голос стал увереннее, пропитанный жадностью, которую Кобаяси так умело разжёг.

— Да, — ответил Акира. — Вчера Кенджи объявил. Они приезжают через неделю, и он хочет, чтобы Юто готовил для них. Говорит, всё должно быть идеально. Юто уже тестирует меню, какие-то безумные блюда. Все в кухне на ушах.

Кобаяси вскочил с места, его стул скрипнул, отъезжая назад. Он сжал телефон так, что костяшки побелели, а улыбка стала шире, почти маниакальной. Это был его шанс — не просто подорвать Юто, а раздавить его, сломать его баланс, его репутацию, его душу перед глазами всего мира. «Золотая Вилка» была сценой, где он мог унизить Юто так, чтобы тот никогда не поднялся. Он начал расхаживать по ангару, его шаги эхом отдавались от металлических стен, а мысли уже складывались в план.

— Отлично, — сказал он, голос стал ниже, почти мурлыкающим. — Слушай внимательно, Акира. Это твой момент. Убедись, что Юто провалится. Пересоленный соус, испорченная рыба, что угодно — но чтобы критики ушли разочарованными. И шепни поварам, что Юто слишком давит, что его «баланс» — просто блажь. Я хочу, чтобы кухня треснула изнутри. Сделаешь это, и следующая пачка будет вдвое толще.

— Понял, — ответил Акира, его голос дрожал от предвкушения. — Я уже начал. Вчера подсыпал чуть больше соли в его мисо. Никто не заметил, но он был не в себе, проверял всё дважды. Я сделаю, господин Кобаяси. Они не напишут о «Жемчужине» ничего хорошего.

Кобаяси кивнул, хотя Акира не мог его видеть. Он остановился, глядя на телевизор, где диктор всё ещё болтал о «Золотой Вилке», и его улыбка стала холодной, как ночь за стенами ангара.

— Молодец, — сказал он. — Не подведи. Юто думает, что нашёл своё место. Мы покажем ему, что его место — в тени.

Он сбросил вызов, бросил телефон на стол и вернулся к деньгам, но теперь его пальцы двигались медленнее, а глаза блестели. Бандит с татуировкой пса всё ещё стоял, ожидая, но Кобаяси махнул рукой, отсылая его. Он не нуждался в нём сейчас. Его разум был занят Юто, «Жемчужиной» и моментом, когда баланс, о котором тот так мечтал, рухнет под аплодисменты критиков. Кобаяси сел, взял пачку йен и начал пересчитывать снова, но теперь он считал не деньги, а шаги к падению своего врага.