Возвращение. Часть II

Глава 19 После

Ли Чжи, в сопровождении нескольких вооруженных бойцов, шел по широкому коридору станции «Звездная», сооруженной в недрах горе. Свойственное мэру хладнокровие, выработанное за многие годы в роли хирурга, сегодня дали заметную слабину, поскольку нельзя было не восхититься окружающей его обстановкой. Это место пророчило огромные перспективы.

Три дня назад он получил срочное сообщение об успешном взятии «Звездной». Связавшийся с ним Кадзумо Хаяси просил немедленно прислать сюда как можно больше людей, поскольку отношение местных к вторженцам по-прежнему оставалось весьма прохладным. В любой миг, по его мнению, могло вспыхнуть восстание, и для его подавления оставшихся в живых тридцати чжуншановцев, включая затеявших это чужаков с «Востока» и «Прогресса» явно не хватит. Ли незамедлительно снарядил дополнительную группу из ста человек и, присоединившись к ним, отправился к восточному берегу.

В «Звездную» он прибыл всего лишь полчаса назад, но увиденное уже дало ему понять, как много всего предстоит сделать.

— Господин мэр! — поклонился встретивший его в коридоре Кадзумо. — С прибытием.

— Кадзумо Хаяси. — Мэр слегка приподнял подбородок. — Ну, что скажете? Есть проблемы с местными?

— Пока ничего существенного. Было несколько стычек и попыток сопротивления со стороны особенно преданных Генералу людей, но до кровопролития не дошло. Многие из местных попросту растеряны и не понимают, что происходит. Они требуют ответов.

— Будут им ответы. — Он прочистил горло. — Надеюсь, для этого все готово?

— Да, господин мэр. Следуйте за мной.

Гулкое эхо множества шагов новой волной прокатилось по коридору.

— До меня дошли неприятные сведения… — прочистив горло, произнес Ли. — что вы и ваш отряд отклонились от поставленной вам прямой задачи?

Краем глаза мэр заметил, как рука Кадзумо скользнула по лбу, смахивая капли пота.

— Мне пришлось так поступить, господин мэр, — отвечал он быстро, словно на объяснение ему выделили ограниченное время. — Наши люди гибли там, на станции. Если бы мы не вмешались, потерей среди чжуншановцев были бы куда значительнее. — Он взглянул на Ли, но тот по-прежнему смотрел на тянущийся вдаль коридор. — Скажу больше, господин мэр: не решись я на это, отряд Юн-Чэня, взявший штурмом корабль, был бы уничтожен. Мы едва успели прийти им на вырочку перед тем, как бойцы «Звездной» вломились на мостик. И кто знает, что было бы, захвати они управление кораблем! Эти люди остались преданы Генералу до последнего вздоха.

Ли остановился, как и следующие за ним бойцы.

— Тем не менее вы нарушили приказ. Подставили под угрозу выполнение основной задачи по устранению главной цели. Ведь ворота позже открылись, вы в курсе этого?

— Да, господин мэр… — смиренно ответил боец, виновато склонив голову.

Ли, размышляя, медленно смерил его взглядом.

— Надеюсь, подобного больше не повторится, — с предупредительным тоном сказал он.

— Разумеется, господин мэр, — не поднимая взгляда, ответил Кадзумо.

Они перебрались на следующий этаж и прошли ещё несколько метров.

— Боже праведный. — Ли не смог подавить удивления, увидев на стенах и полу засохшие пятна крови с чёрными разводами. — Что здесь произошло?

Телохранители за его спиной обменялись настороженными взглядами.

— Работа одной из этих тварей… — ответил Кадзумо. — Всего их было две, выбрались наружу, когда отключили электричество. Одну из них прикончили, вторую удалось вернуть в клетку.

Ли насторожился.

— Клетку?

— Ну… вроде того, — нерешительно произнес Кадзумо, почесав в затылке. — Не знаю, как называется правильно эта штука. Я могу вас проводить туда после вашего обращения, господин мэр. Это тремя этажами ниже, в лаборатории.

— Разумеется, — согласился Ли. Мерзляков он не видел с самого Вторжения, когда застал тех ещё в двадцатилетнем возрасте.

Кадзумо мотнул головой в сторону прохода с отсутствующей дверью.

— Сюда, господин мэр.

Обстановка внутри показалась Ли во многом хуже увиденного в коридоре. Помимо проломленной бетонной стены с кроваво-чёрным пятном в центре помещения, напоминающей жуткую картину, здесь царил форменный беспорядок. Большой дубовый стол лежал боком на ковре, придавив своей тяжестью несколько книг и треснутый планшет. На стене одиноко колыхался закрепленной кнопкой уголок некоей карты, чьи обрывки теперь лежали всюду, как осенние листья.

У стены слева, используя широкие ящики с оборудованием в качестве рабочего стола, трудился один из механиков. Заметив мэра, он оторвался от дела и поприветствовал его, чуть поклонившись. Ли кивнул ему, переступил порог и почувствовал хруст разбитого стекла под ногой.

— Видите вон то пятно, господин мэр? — Кадзумо указал в сторону красивого резного буфета, под которым Ли и впрямь увидел чёрное пятно. — Там лежал труп Генерала. Нам пришлось вынести его останки и показать местным по их требованию. Не все из них верили до конца, что он действительно мёртв.

— Мерзляк прикончил его? — спросил мэр, хоть и сам прекрасно понимал, какой будет ответ.

Кадзумо утвердительно кивнул.

— Всё готово, господин мэр, — послышался голос механика. Он отступил на шаг от своего оборудования, освобождая место рядом с микрофоном. — Нажмите вон на эту кнопку, и вас услышат все внутри станции и снаружи.

Ли подошел к ящикам, подвинул к себе микрофон и коснулся пальцем кнопки. Минуту он перебирал в голове предложения, вырезал ненужное, добавлял необходимое. Главное, решил он для себя, это подарить жителям «Звездной» надежду на благополучное будущее и хотя бы не время развеять их заволочённые туманом сметения головы. Ну а дальше он будет действовать с точностью хирурга: вырезать злокачественные опухоли, если в том будет нужда, и зашивать раны во имя спасения жизней.

Подчиненные замерли на месте, не издавая ни звука. Волнительное ожидание зашило им рты, приковало к полу по рукам и ногам.

Ли облизал губы, нажал на кнопку. Интеркомы в коридоре издали длинный писк.

— Жители «Звездной», говорит мэр станции «Чжуншань» Ли Чжи…

Кольцо Маша нашла в испачканном кровью рюкзаке. Выпав из кармашка, украшение звякнуло об пол и закатилось за угол, сверкая золотом. Подобрав его, она вдруг поняла: это всё, что осталось от Матвея, не считая оставленного им на «Востоке» метеорологического оборудования. Поглаживая подушечкой пальца неброское украшение, мысли о любимом вновь накрыли её горьким дождём, и она разрыдалась, крепко сжав в ладони печальную находку.

Так продолжалось вот уже несколько дней. Она не выходила из лаборатории, лежала в кровати и, с редкими перерывами на сон, нескончаемо плакала. И только по жесткому настоянию Нади позволила подпустить к себе одного из чжуншановских врачей, осмотревший её раны от пыток.

Но сегодня, спустя три дня, ей стал чуточку легче. Упала первая капля примирения в море утраты. И теперь она сидела за столом, за которым успела поработать всего ничего, и осторожно размышляла, как ей быть дальше, пока вдруг сзади не раздался стук в дверь.

— Мария Вадимовна?

Она обернулась и увидела мэра Ли. Как-то незаметно тому удалось войти в лабораторию.

— А, господин мэр.

— Могу я войти?

Маша кивнула.

Ли отыскал стул и сел напротив неё, положив ногу на колено. Он задержал взгляд на её перебинтованных пальцах, медленно поднял его к покрытой синяками шее.

— Вам сильно досталось…

Маша не ответила, желая опустить разговор о последствии пыток.

— Хорошая речь. — Она указала взглядом на динамик, висевший на потолке в углу, ещё недавно дребезжащий голосом мэра.

— Благодарю, — улыбнулся глазами Ли. — Надеюсь, сказанное мною убедит местных, что мы пришли с миром. Да и я со своей стороны сделаю всё необходимое для этого.

— Уж вы постарайтесь, — устало отозвалась Маша, чувствуя, как тяжело дается этот разговор. — Эти люди больше всего нуждаются в надежде на хорошее будущее. Они не виноваты, что их держали на поводке все эти года, не давая возможности увидеть остальной мир. — Немного задумавшись, она прибавила: — И ещё они нуждаются в правде. Нуждаются в ней как утопающий в глотке воздуха.

Ли закивал соглашаясь.

Оба затихли в робком молчании, походя на двух незнакомцев, волей случая запертых в комнате один на один.

— Вы, наверное, пришли взглянуть на мерзляка, не так ли? — предположила Маша, пытаясь развеять молчание, осевшее плотной тучей над их головами. — Или на «Копье», в которое вы так упорно отказывались верить?

— Это подождёт, — ответил Ли и сцепил ладони, опустив их на колено перекинутой ноги. — На самом деле, я пришел сюда за другим.

Он подвинул к ней стул, на котором сидел, и стал к Маше ещё. Его рука легла на её колено.

— Хочу выразить вам свои соболезнования, — послышался глубокий голос Ли. — Я знаю, как дорог для вас был Матвей.

Маша шмыгнула и усилием воли подавила так и норовившие прыснуть из глаз слёз. Боже, сколько их ещё там? Кажется, она выплакала целое озеро за эти дни, но они до сих пор так и лезут наружу.

Она ощутила, как мэр чуть сильнее сжал её коленную чашечку.

— Он умудрился провернуть невозможное: заставил меня пойти против своих принципов, — продолжал Ли с грустной улыбкой. — Ещё никому этого не удавалось.

— Мне не нужны ваши соболезнования, — отозвалась Маша, держа себя в руках из последних сил. — Теперь вы, возможно, один из самых влиятельных людей во всей Антарктиде. Вам принадлежат не только две крупные станции, но и, вполне вероятно, ключ к спасению всего человечества. И потому все, о чем я вас прошу, так это сделать так, чтобы гибель Матвея… — она осеклась, в глазах защекотало. — … не была напрасной, понимаете? То же самое касается вашего сына.

Маша резко поднялась со стула.

— Простите…

И направилась к выходу, оставив Ли Чжи наедине с собой.

Лейгур Эйгирсон блуждал по собственному судну и в какой-то момент вообразил себя священником с кадилом: ходит от угла к углу, прогоняя нечестивые силы, поселившиеся здесь за время его отсутствия. Особенно исландец противился чужому запаху, осевшему на мостике. Только потом его поставят в известность, что его траулер использовали по прямому назначению рыбаки, уплывая на промысел далеко в Индийский океан.

А ещё звездные основательно постарались, избавляясь от всех вещей, связанных с прежним владельцем. Исчезла даже ни в чём не виноватая посуда, сменившись алюминиевыми плошками и столовыми приборами из нержавейки. С кубриком тоже поработали основательно, выбросив стопки книжек с журналами, скопленные за долгие годы. Сорвали карту мира с множеством нанесенных его рукой отметок, оставив пустую стену. Короче говоря, превратили жилое помещение в стерильное и безликое местечко для сна. Но всё же в одном Лейгур был благодарен звездным — они починили выломанную мерзляком дверь и залатали дыры от пуль.

Лейгур около часа бродил по судну, осматривая его вдоль и поперек, пока не вышел на палубу, где застал Арину. Девушка стояла у самого носа, всматриваясь в плавающие неподалеку айсберги. Он встал рядом, облокотился о бортовое ограждение и заметил в её руке костяной нож. Исландец знал, какую роль по итогу сыграло это лезвие из кремня.

— Приятно видеть его невредимым, — не оборачиваясь, заговорила Арина.

— М-м? — не понял Лейгур.

— Твой корабль, — объяснила девушка, поглаживая стальную перегородку. — Здесь хранится столько воспоминаний, если так подумать…

— Это да… — протяжно выдохнул Лейгур, поглаживая фальшборт. — Мы с ним многое пережили. Приятно увидеть старичка в целости, пускай и с некоторыми переменами. — Теперь его ладонь ласково похлопала поручень, словно пса, правильно выполнившего команду.

Арина коснулась кремневого лезвия и медленно провела вдоль него подушечкой пальца.

— Правду говорят, что там нашли порядка тысячи батарей? — спросила она, мотнув головой в сторону горы.

— О да. — Лейгур вспомнил гигантский склад с ящиками, начиненных батареями заряженные до максимума. Настоящее сокровище их непростого времени. — Тамошних запасов хватит для целого кругосветного путешествия, ещё и лишних штук триста останется. Эти их ветряки хорошенько поработали за прошедшие годы, много электричества они сгенерировали… — И осторожно предположил: — Будто готовились к чему-то…

Арина смолчала.

— Слушай, — Он подошел к ней ближе, положил руку на плечо. — Не хочешь со мной? Мне бы пригодился рядом человек, которому я смогу доверять. А то сама понимаешь, я буду окружен этими звездными и чжуншановцами…

Арина взглянула на него, натянула улыбку, и Лейгур, ещё прежде чем она произнесла хоть словечко, уже заранее знал её ответ.

— Прости. — Она коснулась его холодной руки. — Думаю, хватит с меня приключений. К тому же меня ждут другие дела, дома, на «Востоке».

— Понимаю, — ответил он.

Сзади послышался Надин голос:

— Эй, ребят!

Они одновременно повернулись, увидев одетую в тёплую парку Надю.

— Всё готово.

— Хорошо, — ответил ей Лейгур и посмотрел на Арину, которая с виду не торопилась уходить. — Ты как, идешь?

— Иди, я вас догоню.

Лейгур вновь чуть сжал её плечо и направился к Наде.

Спускаясь с судна, он увидел причину Арининой задержки: девушка, размахнувшись как следует, бросила костяной нож, утопив его в ледяной воде.

Погребальный костёр соорудили на отдалённом от станции берегу. В ход пошли обломки старой мебели, найденной в заброшенной горе хлама: доски, стулья без ножек, перекошенные дверцы шкафов. Всё это уложили в кучу. Матвея положили наверх, но перед этим отмыли его лицо от засохшей крови, переодели в чистую одежду и навсегда закрыли веки. Рядом положили видавший виды рюкзак, висевший у него на спине последние десять месяцев.

Первым попрощаться вышел Лейгур. Медленно приблизился он к покойному и долго стоял над его телом, прежде чем произнести короткое:

— Удачной дороги, мой друг. И спасибо… спасибо за всё.

Следом вышел Тихон. Ему пришлось приподняться на носочках, чтобы лучше видеть мёртвого. Мальчик не плакал, но то и дело шмыгал. Он вытащил нож с аббревиатурой «ВМФ» на рукоятке и вложил его в пальцы собирателя.

— Я подумал, он будет тебе нужнее… — всхлипнув, проговорил мальчишка.

Потом ещё долго не отходил, вспоминая его первую встречу с Матвеем.

— Прости, что называл тебя тогда ишаком. — Затем припомнил и ещё одно неприятное обстоятельство: — И ещё за то, что убежал тогда в ту школу… И ты потом спас меня. Ах да, и случай на Шпицбергене, помнишь, как ты поехал за мной вместе с Надей?

Тихон неожиданно для себя понял, что Матвей спасал его тощую задницу за прошедший год как минимум два раза.

— Прощай… — сказал последнее слово Тихон и почувствовал, как внутри распространилась холодная пустота.

Настала очередь Нади.

— Я лишь хочу сказать… — прошептала она, глядя на лик мертвеца. — что не встречала человека храбрее на всем белом свете, чем ты, Матвей Беляев.

Надя поцеловала умершего в лоб и удалилась.

К погребальному костру подошла Маша. Она крепко стиснула окоченевшие пальцы Матвея, коснулась их губами, но не заплакала несмотря на содрогающуюся подступающим рыданием грудь.

— Я нашла это в твоём кармане, — произнесла она надтреснутым голосом и раскрыла ладонь с помятым комком бумаги. Написанное там неровным подчерком поселила вечную печаль внутри нее. — Боже, Матвей… — Слёзы всё же хлынули из её глаз. — Ну почему? за что?

Она уткнулась головой ему в плечо, сделала глубокий вдох, успокоилась.

— Ты никого не подвёл, слышишь? Никогда не подводил. И я люблю тебя, Матвей. — Она сильнее сжала кольцо в левой ладони, которая не решалась отдать обратно владельцу, как хотела изначально. — И всегда буду любить.

Маша отпрянула от мертвеца и вернулась к остальным, покачиваясь словно пьяная. Надя заметила её худое состояние и поспешила встретить, предложил руку помощи.

Последней подошла Арина. Залитые замерзшими слезами щеки покусывал разбушевавшийся ветер. Да и сама она шла так, будто сближалась с краем пропасти.

Подойдя к нему, она легла головой на его грудь, которая теперь была холодной и твердой подобно камню. Ей так хотелось вновь услышать, как бьется его сердце. Ощутить теплоту плеча, на котором она так любила засыпать, когда её мучила бессонница.

— Ты же помнишь последний день рождения Йована? — шептала она обветренными губами. — Знаешь, последние два дня я мечтала только об одном: чтобы тот день никогда не заканчивался. Чтобы мы с тобой танцевали до тех пор, пока ноги не перестанут держать. А Йован будет стоять у стойки, травить свои глупые шуточки, и все будут смеяться… Ты будешь смеяться. И никто не зайдёт в «Полярный переполох» в этот день, кроме восточников.

Арина откинула у него со лба прядь волос. Тонкие пальцы погладили по его отвердевшей щеке, по заскорузлой шее. И вдруг она разразилась рыданием, сквозь которого смогла лишь проговорить:

— Я буду очень и очень скучать…

Она простояла над телом до тех пор, пока не почувствовала, как на её дрожащее от рыдания плечо легла тяжелая ладонь.

— Пора, Арин, — сочувственно произнёс Лейгур. В руке он держал факел, чьё тепло приятно ласкало кожу.

Она медленно кивнула, ещё раз посмотрела на бледное, словно бумага, лицо умершего и вернулась к остальным.

Вскоре все они наблюдали, как пламя жадно взялось за старую мебель, поднимаясь всё выше. Раздался треск, и в небе пустились в пляс сотни искр. Подгоняемый прибрежным ветром огонь медленно карабкался вверх, пока не вцепился горячими когтями в покойника.

А после остался лишь пепел. Ветер подхватил его за собой, разнёс по снежному плато, дотащил на вершину прибрежных холмов, разбросал в ледяные воды.

Матвей Беляев и Антарктида стали одним целым.