Возвращение. Часть II

Глава 13 Три шага

К ней представили охранника, здоровенного детину выше ее на голову, вооруженного до зубов так, будто его вот-вот пошлют на Захваченные Земли биться с мерзляками. Здоровяк молча следовал за ней всюду, буравя ее затылок хмурым взглядом. Однажды она попыталась разговорить его методом Арины Крюгер и спросила, отчего он такой сукин сын? На что гигант ответил безразличным мычанием.

Постоянное прибывание рядом её нового компаньона в лице Тихони — такой кличкой она нарекла его после того, как тот за все сутки прибывания с ней разве только откашлялся, — существенно осложняло ее новоиспеченную затею из трех шагов. По крайне мере один из них, второй по счету самый трудный. Третий же, последний шаг, для неё оставался скрыт завесой тайной, и чтобы ее снять, необходимо выполнить шаг первый. Именно к его исполнению она приступила прямо сейчас, велев Тихоне, дежурившего возле входа в лабораторию, сопроводить ее до места, где она может воспользоваться радиосвязью.

Тихоня, конечно же, не исполнил её просьбу, а просто загнал ее обратно в лабораторию и запер. Вернулся он только полчаса спустя вместе с Буровым.

— И зачем это тебе понадобилась радиосвязь? — с порога спросил он.

— Мне нужно связаться с дядей, — решительно заявила она.

— Вот как? И зачем же?

— Я пообещала ему, что обязательно сообщу о своем прибытии сюда. Чтобы он не волновался. — Всю причину она выдумала и отрепетировала заранее и сейчас прилагала все усилия, чтобы её речь звучала вполне естественно.

Буров сложил руки на груди.

— Ты уже третий день здесь. — ухмыльнулся он. — Почему именно сейчас?

Маша знала, что он спросит нечто подобное.

— Вспомнила только сегодня утром. Видишь ли, эти несколько дней стали такими насыщенными на события вроде мерзляков за соседней стеной и убийством у меня на глазах моего коллеги, чья помощь, к слову, мне сейчас очень бы пригодилась, что я совершенно запамятовала об обещании, данном дяде.

Буров повел плечам.

— Хорошо. Я свяжусь с ним лично и сообщу…

— Нет. — резко оборвала она. — Дядя должен услышать мой голос, иначе как он поверит, что со мной все в порядке?

Сержант задумчиво потер свои пышные усы. Молчал.

— Можешь стоять рядом, если хочешь, — настаивала Маша и переняла его позу, сложив руки на груди. — Слушай каждое мое слово, можешь даже в блокнотик записывать. Мне скрывать нечего.

Буров задумался на минуту, разглядывая её с головы до пят и словно выгадывая, в чем здесь может скрываться подвох? Потом поглядел на Тихоню, кивнул ему.

— Ну что же, идем.

Вышли из лаборатории, и Маша, стараясь не подавать виду, сосредоточилась, запоминая маршрут: По коридору налево, затем вправо, рядом с разбитой лампой над входом. Потом…

— Чем это от тебя так воняет? — пробубнил сержант.

— Что? — отвлеклась Маша.

— Что это за вонь? — Он сморщил нос. — Вроде как от твоего халата. Что это?

…идем дальше, никуда не поворачиваем. Вроде здесь не так людно.

— Ты таких слов не знаешь.

Последнее, чего ей хотелось — это иметь хоть малейшую беседу с этим человеком.

По-прежнему вперед.

— Кстати, я же все забываю поинтересоваться: как поживают остальные? — произнес сержант так, словно они были парочкой неожиданно встретившихся друзей.

Маша посмотрела на него и заметила, как его левый ус согнулся дугой в ухмылке.

— Матвей, и эта девчонка… — продолжал он и обернулся к ней. — Арина, кажется?

Маша молчала.

Третья дверь налево… Снова длинный коридор.

— Соболева тоже выжила, это хорошо. Отличный солдат! — Он негромко хохотнул. — Это правда, что с ней был ребенок? Совсем малыш?

Значит, ее догадки о крысе на «Прогрессе», сливающей всю информацию на «Звездный», оказались правдивы. Иначе откуда Буров мог прознать даже про ребенка?

— Не поделишься секретом, кто папаша?

Маша не отвечала, усиленно сосредоточившись на дороге.

Так, здесь прямо и прямо…

— Молчишь… — улыбнулся. — Дай-ка я попробую угадать, а?

Боковым зрением Маша заметила, как он уставился на нее.

— Беляев?

Ее кулак в кармане сжался.

— Нет, не похоже на то. Неужели Эйгирсон? Этот психопат-детоубийца?

Глаза сержанта так и впились в нее. Хладнокровие медленно покидало Машу.

— Тоже не он! Хм… — Его пальцы поскребли подбородок. — Круг подозреваемых медленно сужается, а? Может, капитан из твоей команды успел обрюхатить ее? Я всегда подозревал, что у Соболевой хреновый вкус на мужиков, но чтоб настолько?..

Ублюдок чертов. Грязный…

— Ты погляди-ка, и он здесь не при делах! Остается… — Черные как смоль брови вздернулись. — Неужели этот верзила с тупыми шутками? Дружок Матвея?

— Может, ты уже наконец закроешь свою поганую пасть?

Она не выдержала, больше не выходило. Ублюдок вывел ее, за что она немедленно поплатилась.

Стальные, пахнущие кислым металлом пальцы впились в её горло, мешая вздохнуть. Ей захотелось закричать, позвать на помощь, но изо рта вырывалось лишь хриплое клокотание.

— А теперь слушай меня очень и очень внимательно, — произнес он до ужаса ледяным голосом. — Я нутром чую, ты и твои дружки что-то затеяли. Собираетесь свести счеты со злым сержантом Бурову за то, что он бросил вас там, да? Так вот, советую тебе крепко подумать, прежде чем ты соберешься выкинуть какой-нибудь фокус. Иначе…

Его пальцы сомкнулись еще сильнее, полностью лишив ее возможности дышать.

— … пострадает не только «Прогресс», но и шестеро твоих дружков. А ублюдка Соболевой я голыми руками придушу во сне. Моргни два раза, если тебе это понятно.

Маша моргнула больше двух раз.

Его хватка ослабла, и она очутилась на полу, держась за горло и пытаясь откашляться. Взор размыла влажная и тёплая пелена.

Он встал на ноги и накрыл её собственной тенью. Маша, в полной мере убежденная, что он её сейчас прибьёт голыми руками, попятилась задом, пока не уперлась в стенку. Потом открыла рот, чтобы закричать, но по комнатке разнеслось лишь булькающий хрип.

Тихоня, стоявший позади сержанта, оставался совершенно безразличным к происходящему.

— Мы на месте, — строго молвил Буров и указал на Машу. — Помоги ей встать.

Тихоня взял её под локти и резко поднял. Она не сопротивлялась, по-прежнему пытаясь набрать воздуха в грудь. Пальцы Бурова как будто бы до сих пор сжимали ее тонкую шею.

Они зашли в небольшую комнату. Вдоль стен по старинке висели полки, забитые папками и бумажными журналами. В углу стоял верстак с наваленной на нем кучей разных приборчиков. Ну и сердцем всего этого помещение был стол с радиоаппаратурой, за которым сидел низенького роста радист с колючей, седой щетиной.

— Свяжи меня с мэром «Прогресса», — с порога бросил Буров.

Радист, не вдаваясь в излишние детали, принялся настраивать частоту, приложив наушник к левому уху.

— Станция «Прогресс», говорит станция «Звездный». Как слышите меня, прием?

Вскоре они получили ответ и велели подождать. К тому времени Машина шея перестала ныть, и она еще раз тщательно в мыслях проговаривала про себя весь пройденный ими маршрут до этого самого места.

Дядя вышел на связь спустя минут пятнадцать.

— Говорит мэр «Прогресса», Михаил Зотов.

Радист подвинул к Маше микрофон.

— Дядя, это я, Маша. — Она покосилась на Бурова, внимательно наблюдающей за ее разговором.

— Машенька! — раздался удивленный голос с той стороны.

И пока дядя не успел ляпнуть чего лишнего, что непременно могло вызвать подозрение у сержанта, Маша спешно ответила:

— Со мной все хорошо. Прости, что сразу не вышла на связь. На меня столько всего навалилось…

— Эм… да! Ничего страшного, дорогая! Я понимаю! Это большая ответственность.

— Отключай, — вдруг велел Буров радисту.

Тот вопросительно взглянул на него.

— Маша, прием? — стучало из динамиков.

— Делай, что говорю, — тверже произнес Буров.

— Дядя, мне пора… — успела произнести Маша, прежде чем радист щелкнул рычажком, отключив связь.

— Полагаю, твой дядя в полной мере убедился, что с тобой все в порядке, — заключил сержант и перевел взгляд на Тихоню. — Отведи ее обратно.

Маше даже захотелось сказать Бурову спасибо за то, что по его инициативе разговор с дядей прошел значительно быстрее. Она понятия не имела, о чем с ним можно было еще поговорить, его она ненавидела примерно так же, как и Железнова.

В любом случае первый шаг к осуществлению ее сумасшедшей затеи был успешно завершен, если не считать отпечатка красных пальцев на шее и невозможности вдохнуть полной грудью еще несколько часов.

Теперь она знала, где находится центр связи.

Шаг первый сделан. Он был самым простым. Оставалось еще два, в этот раз чертовски трудных.

Очередной день на станции «Звездная» близился к завершению. Об этом подсказывали затихшие в коридоре шаги, умолкнувшие голоса, порой проносящиеся мимо ее двери, и страшная усталость, прижимающая Машину голову к рабочему столу, за которым она провела весь день.

Она то и дело поглядывала на дверную щель, где иногда мелькала тень ее надзирателя. Ждала, когда он, наконец, войдет убедиться, что она никуда не испарилась. Маша засекала и узнала, что он совершал подобную проверку каждые двадцать минут.

И вот послышался писк электронного замка, и в дверном проеме появилось хмурое лицо. Глаза-щелки осмотрели лабораторию и остановились на сидевшей за столом пленницы, разглядывающей в микроскопе образец, и голова Тихони вернулась в коридор. Двери отозвалась отчетливым щелчком, и Маша спешно отпрянула от окуляра и нажала на кнопку ваттбраслета, где заранее был выставлен таймер в двадцать минут. Потом побежала в уборную, щелкнула включателем и пустила воду в душе — это должно убедить Тихоню, что она все еще здесь, моется. Не ввалиться же он проверять, как она там?

Ведь так?..

Маша быстро умыла лицо. Взглянула на себя в зеркало:

— Сделай это.

Залезла под раковину и вытащила из-под треснутой плитки под столом Гришину ключ-карту.

Пришла пора для второго шага — выбраться из лаборатории незамеченной. И для осуществления этого был только один способ. И боже мой, как её бросало в дрожь на протяжении всего дня, когда она думала, что ей предстоит.

Увы, другого пути нет.

Быстрым и одновременно тихим шагом она направилась в сторону Гнезда. Кажется, это единственное придуманное Гришей название, с которым она была готова согласиться и принять. Поднявшись на платформу, она активировала сенсорный экран и первым делом избавилась от затенения стекла. Мерзляки как по команде бросились в ее сторону, с громким грохотом ударившись о невидимую преграду. Их горячее дыхание оставляло большие испарины, свирепые визги шуршали из динамиков над головой.

Маша прочесала взглядом их клетку и, наконец, нашла то, что искала. Широкие ворота, соединяющие тоннель и Гнездо, находилась в самом центре помещения.

Туда ей было и надо.

— Ну что, Жучок и Паучок… — прошептала она, — пора баиньки…

Она коснулась поворотной ручки и сместила ее к показанию пять градусов Цельсия, совсем как это делал Гриша. В пределах желтой шкалы Дежнева. Опускать еще ниже она не решалась, боясь прикончить пришельцев. Делать этого ей не хотелось как минимум по двум причинам, самая веская из которых — два мерзлячьих трупа обязательно вызовут подозрение. Ну а вторая — ей хотелось, чтобы как только с Железновым и его шайкой будет покончено, у нее оставалось два живых подопытных для создания токсина.

Все повторялось точь-в-точь как в ее первую встречу знакомства с Жучком и Паучком. Оба мерзляка начали покачиваться, и один из них…

— Нет-нет-нет!

…свалился прямиком возле дверей.

— Дерьмо!

Маша быстро взглянула на таймер. Время таяло, как кубик льда под палящим солнцем. Оставалось всего пятнадцать минут.

Может, перезапустить? Попробовать немного позже после очередной проверки Тихони? А если он снова свалится на том же месте⁈

Дерьмо! Дерьмо!

Сердце протестующе стучало, отговаривая ее от всего этого безумия. Она даже вообразила себе картину, как Тихоня заявляется в лабораторию через пятнадцать минут и, не отыскав ее в уборной, в конечном счете находит ее здесь, размазанную кровавым пятном по стеклу — все, что осталось от Марии Зотовой, надежды человечества. Трагичный конец, ничего не скажешь.

И все же она решила рискнуть. Не было никаких гарантий, что в следующий раз мерзляк соизволит упасть чуточку левее, уступив ей немного пространства. Даже если бы это произошло, это все равно не помешает ему добраться до нее за считаные секунды.

Зафиксировав ручку на нужном количестве градусов, Маша подошла к двери, ведущей прямиком в клетку. Дрожащей рукой провела ключ-картой по считывателю и почувствовала, что вот-вот описается от страха.

«Соберись, родная…» — мысленно утешала она себя.

Дверь пискнула и открылась.

Ноги Маши налились свинцовой тяжестью, когда она переступала порог. Сердце теперь не просто протестовало, а клокотало как сумасшедшее, грозясь вот-вот прорвать грудную клетку.

Жучок лежал всего в паре метров от нее, издавая странный звук, напомнивший ей свист сквозняка, просачивающийся в комнату через едва заметную щель. Передняя конечность с острым концом подергивалась в судороге, царапая пол. Бледный глаз едва заметно моргал тусклым светом жизни, на мгновение становясь ярче и затухая.

Не упуская ни на секунду мерзляка из виду, Маша вжалась в стену. Выступивший по всему телу пот стал холодным; пальцы, нащупывающие путь, озябли. Плотно зажатые губы не выпускали просящийся наружу воздух, который своей громкостью заставит проснуться эту тварь. Отчего-то Маша была в этом абсолютно уверена.

Расстояние между ней и Жучком сокращалось. Сначала два метра, полтора, метр…

В этот короткий промежуток Маша уверовала в бога. Вспомнила все молитвы, которые отец бормотал себе под нос с поводом и без. Мысленно обратилась к старцу с длинной, седой бородой где-то там, на небе, прося ниспослать на её голову немного удачи.

Метр увеличился до полутора, затем до двух, трех…

Она позволила себе медленно выдохнуть, ощутила крохотное облегчение.

Впереди оставался Паучок. Самая смертоносная из всех известных человечеству тварей, не считая Тени, само собой. И она, Маша Зотова, медленно подбиралась к ней.

Вытянутая морда, походившая на ножницы, была направлена прямо на нее. В белесых глазах считывалась пустота, отчего трудно было догадаться, парализована эта тварь холодом, или же просто притаилась в ожидании, когда глупый человек подойдет еще ближе.

Маша подошла к воротам, вытащила из кармана ключ-карту, и ты выскользнула из ладони, упав прямиком рядом с когтем Паучка.

Она стала материть себя на чем свет стоит, мысленно, разумеется. Неужели подцепила заразу неуклюжести у ныне покойного Гриши? Иначе как еще объяснить это…

Успокойся, милая. Успокойся. Дыши глубже…

Она села на корточки и протянула вперед руку.

Паучок хрипнул, издал не то рык, не то бульканье. Острый как нож конец конечности вздрогнул, прочертив царапину на полу.

Маша задержала дыхание…

Сейчас!

Быстрым движением схватила ключ-карту, подошла к воротам и, не с первого раза попав ею в считыватель, открыла ворота. Быстро вбежала в открывшуюся перед ней тьму тоннеля, и вновь воспользовалась картой, ограждая себя от опасных тварей толстыми слоем стали.

Когда ворота заперлись с характерным щелчком, из ее груди вырвался сдавленный стон. Она упала на пол и быстро задышала, чувствуя себя так, будто сбежала из само́й преисподней. Все тело щекотали мурашки облегчения.

Она смахнула выступившую слезу и взглянула на таймер. Осталось всего лишь одиннадцать минут! Неужели она провела наедине с этими тварями так долго?..

Маша быстро поднялась и принялась искать выход из тоннеля. Увидела под ногами рельсы и догадалась, что именно по ним и перевозили сюда мерзляков.

Вскоре отыскала дверь, ведущую в основной комплекс. Пройдя через нее, узнала знакомый поворот, который запомнила сегодня утром.

Центр связи был совсем рядом.

Пришло время для шага номер три.

У входа в радиорубку Маша сверилась со временем. Семь минут. Четыреста двадцать секунд. Боже!

Оставалось тешить себя лишь одной надеждой, что Тихоня не ввалится в уборную, и работающий душ поможет выиграть ей немного времени.

Маша поцеловала ключ-карту.

— Давай, милая, сработай.

Провела ею по считывателю и дверь ободрительно пискнула. Преследующие ее на протяжении всего дня сомнения, что карта не подойдет, разлились приятным теплом облегчения. Однако стоило ей войти внутрь радиорубки, как это самое приятное тепло в мгновение превратилось в жгучий холод.

На расстоянии метров двух от нее в кресле сидел тот самый радист. Его рука уже тянулась снять наушники. Кресло на колесиках медленно поворачивалось к ней. И вот уже она увидела профиль его лица, ограненное блеклым светом мониторов. Слышала, как он ноздрями втягивает воздух.

Маша схватила первое, что попалось под руку — большую колонку, величиной с ведро. Занесла устройства над головой и обрушила радисту на голову. Колонка разлетелась на части. Стул на колесиках упал на спинку, наушники повисли на краю стола, болтаясь на проводе.

Радист не успел издать и звука. На его макушке блестела свежая кровь. И Маша вдруг с ужасом осознала, что убила человека. Вот так просто, ударив его какой-то гребаной колонкой.

Дыхание перехватило, ей вновь стало трудно устоять на ногах. Она пришла в себя лишь когда таймер пискнул, напомнив ей, что у неё в запасе осталось жалких пять минут.

Теперь обратного пути точно не было.

Обретя второе дыхание, она подняла стул, подвинулась ближе к оборудованию и пробежала взглядом десятки, если не сотни разных непонятных ей кнопок. Она пыталась вспомнить, что именно сегодня нажимал этот несчастный, лежащий сейчас у нее возле ног.

Наконец надела наушники и закрутила рычажок, подбирая частоту. Подвинула к себе микрофон.

— Меня слышно? — шептала она.

Ей ответило шуршание.

— Ну же, давай, давай…

«Только бы тот приемник был рядом с Матвеем, только бы…»

— Маша⁈ — ответил ей едва слышный сквозь помехи голос.

— Матвей? Это ты⁈

По ее щеке потекла слеза.

— Да! Боже, ты цела?

— Со мной все хорошо. — Она покосилась на радиста, почувствовав, что прямо сейчас нагло соврала. До «со мной все хорошо» на деле же ей было как до Венеры. — Матвей, у меня очень мало времени, слышишь? Я не могу говорить долго.

— Конечно, я…

Остальное она не разобрала из-за помех.

— Вы добрались до «Чжуншаня»?

— Да! Мы говорили с Ли…

— Он согласился помочь?

— Нет. Он боится за своих людей, не хочет рисковать.

— Я так и знала, черт бы его побрал!

Маша поняла, что не зря решилась на эту отчаянную авантюру.

— Матвей, слушай меня внимательно. Я не нахожусь на самой станции. У них здесь есть секретная база прямо в горе…

— Я знаю о ней.

— Но… откуда… — недоумевала она, но поняла, что на лишние расспросы нет времени. — Неважно. Матвей, я могу обесточить всю станцию и открыть главные ворота — это единственный известный мне способ, как сюда можно попасть. Вы сможете проникнуть внутрь, разворошить это гнездо изнутри. Но сперва я должна знать, когда именно вы…

Она услышала разговоры в коридоре, сняла наушник, напрягла слух. Подошла к дверям и увидела вырастающие на стене тени.

Голос Матвея шептал ей в правое ухо:

— Сперва мы должны… об этом Ли. Прямо сейчас я не могу сказать…

Связь прервалась.

— Матвей, сюда кто-то идет.

— Мы придем…шишь? Клянусь тебе, мы…

Тени вырастали.

Она вдруг вспомнила нечто важное:

— Матвей, вам нужно опасаться мерзляков. Они сюда умудрились перевезти проклятых мерзляков! Как только я обесточу станцию, они окажутся на воле. Вам нужно быть готовыми!

Вместо ответа из рации вырвалось едва понимаемое шипение.

— Кусок неработающего дерьма! — вызверилась она на рацию, отбросила ее и выскользнула наружу.

Дверь в радиорубку за ней заперлась аккурат, как рядом показалось двое охранников.

Маша тем временем уже неслась по коридору, совершенно не опасаясь быть замеченной.

У нее в запасе оставалось еще три минуты.

Тягучий писк таймера вывел Тихоню из дремы.

Медленно он поднялся со стула, размял шею, плечи, и зашел внутрь лаборатории. Оглядевшись по сторонам, увидел лишь заставленный всякими непонятными ему приблудами ученых стол и висевший на спинке стула халат. Потом заметил, как из дверной щели уборной пробивается теплый свет. Оттуда же доносился плеск воды.

Он медленно зашагал в ту сторону, предварительно вытащив из кобуры пистолет. Коснулся дверной ручки, нажал на нее, открыл дверь.

Она стояла к нему спиной, совершенно обнаженная, поблескивая влагой худых ягодиц.

— Какого хрена⁈ — крикнула она, оглянувшись через плечо, и спрятала в руках свои груди.

Тихоня почувствовал щекочущую оторопь и спешно закрыл дверь, чувствуя легкий угол стыда. Затем стыд сменился спокойствием, а после и полной уверенностью, что он все сделал правильно.

В конце концов следить за этой девицей входило в его прямые обязанности.