Возвращение. Часть II

Глава 15 Сборы

Арина, закрыв глаза, сидела на койке с поджатыми под себя ногами и раскручивала барабан револьвера, наслаждаясь звуком механических щелчков. Они вгоняли ее в приятный транс и помогали выкинуть из головы лишний сор, позволяя сосредоточиться.

Прямо сейчас она думала только о Бурове. Сержанте Михаиле Бурове, жители станции «Звездной».

Она сосредоточилась, пытаясь проявить в голове его образ. Когда она окажется там, в гуще сражения, нужно выцепить его из сотни других лиц. Со временем его образ размылся, потеряв прежнюю четкость. Виднелись одни только пышные усы, тяжелые надбровные дуги, квадратная челюсть. И эта ублюдская ухмылка, скользящая по его лицу время от времени.

Да, вот и он, портрет ее заклятого врага. Предателя. Виновника всех ее бед.

Она представила, что прямо сейчас Буров стоит здесь, перед ней, в каких-то считаных шагах.

Захлопнула барабан, нажала курок, коснулась спускового крючка подушечкой пальца.

И открыла глаза.

— Арина?

Голос принадлежал не Бурову, а Наде. Она стояла в проходе ее закутка, если, конечно, поставленные друг на друга ящики можно считать таковым.

Арина с досадой вздохнула, откинула голову назад.

— Могу я с тобой поговорить? — спросила Надя пониженным голосом.

Девушка обернулась и указала взглядом на край койки рядом.

— Видела Матвея? — Она вновь принялась раскручивать барабан.

— Что? — Присаживаясь, Надя опешила на секунду. — А, да, он вместе с Лейгуром и этим офицером, Сан-Хи. Кажется, они закрепляют лодку к одному из вездеходов.

У Арины до сих пор дух захватывало от смелой задумки Лейгура. Захватить целый корабль небольшим отрядом… Лишь бы получилось!

— Арина, можешь меня послушать? — Надя намекающим взглядом посмотрела на револьвер. Лицо девушки посуровело на крохотный миг, и она отложила оружие в сторону.

— Послушай, — мягко произнесла Надя, — я хочу извиниться перед тобой, за пощечину.

Арина догадывалась, что она пришла сюда именно за этим.

— Не бери в голову, — дала она быстрый ответ. — Я на тебя не в обиде. Сама напросилась. К тому же мы все тогда были на взводе. Этот мэр та ещё размазня, а? Ломался как девка, прежде чем дать добро.

Ее рука вновь потянулась к револьверу.

— Но теперь у нас появилась возможность расквитаться с одним ублюдком, — мрачно продолжила она. — Кстати, зацени, что мне удалось достать у Рейджи.

Арина потянулась к подушке и вытащила оттуда стальную коробочку. Внутри что-то позвякивало. Она открыла ее и поднесла к Наде, показав с десятка два патронов величиной с мизинец.

— Обменяла их на свой ваттбраслет.

Надя взяла один, пощупала, осмотрела со всех сторон.

— Ваттбраслет, говоришь? — Бросила патрон обратно к остальным. — Рожу бы набить этому старому козлу.

— За что? — Арина забеспокоилась и стала вытаскивать один патрон за другим, тщательно разглядывая. — Они что, плохие? — Она уже и сама была готов эту коробку запихать старику в глотку.

— Нет, они в порядке, только вот точно не стоят целого ваттбраслета. Сама подумай, таким калибром никто не пользуется, следовательно и спроса на него нет. Короче говоря… — Углы её губ приподнялись в легкой насмешливой улыбке. — Старый прохиндей тебя хорошенько обдурил.

— Да и пускай, — отмахнулась Арина. — На пули для этого ублюдка никаких ватт не жалко.

Надя положила руку ей на колено. И вот Арина, уже готовая к очередной отповеди насчет мести, взглянула на подругу, но не заметила в её глазах ничего предвещающего напряженного разговора.

— Знаешь, — хихикнула Надя, — мне вдруг в голову взбрела сумасшедшая идея.

— Какая? — Арина заразилась ее внезапно вспыхнувшим настроение, и сама невольно улыбнулась.

Надя подвинулась к ней ближе, их бедра соприкоснулись.

— Ты когда-нибудь пользовалась макияжем? — шепотом произнесла она.

— Чем-чем?

— Ну делала подводку для глаз? Красила губы? Румянец наносила?

— Это еще зачем?

— Как зачем? Чтобы быть еще красивее! Мы вот с моей… — Она резко замолчала, ее улыбка потускнела, но через миг резко загорелась вновь. — Короче! Давай-ка мы тебя накрасим? Я видела сегодня на рынке одну китаянку, которая делает из угля тушь и все в таком роде.

Арина провела ладонью по волосам, ощущая странное и приятное покалывание в груди. Про макияж она разве только где-то читала, но уж точно никогда не задумывалась воспользоваться им.

— Ну, что скажешь? — Надя чуть пихнула ее локтем в ребро. — Удивим наших мальчишек. Я тоже марафет наведу.

Любопытство Арины дало вверх, и она согласилась.

Закончив с погрузкой лодки на вездеход, Лейгур плюхнулся на стул, вытянул руки и размял шею. Позвонки отозвались приятным хрустом.

Он позволил себе расслабиться ненадолго, отключив тело и разум. Представил, как потянулся к рычажку с названием «Черепная коробка Лейгура Эйгирсона» и потянул его вниз, окутав все вокруг чернильной тьмой. Закрыл глаза, погрузился в дрему, но неожиданно услышал едкий и сладковатый запах. Сначала подумал — это сон. Но, когда открыл глаза, увидел перед собой Тихона с курительной трубкой во рту.

— Эй, пацан.

— А? — отозвался он, не поворачиваясь, наблюдая за суетой в гараже. Над кудрявой головой парня змейкой ползал густой дым.

— Мне мерещится, или ты и впрямь сидишь и куришь?

— Мерещится, мерещится… — отозвался он, затянулся и закашлялся.

Лейгур выхватил у него трубку.

— Эй! — запротестовал парень, держась за горло. — Отдай!

— Где взял-то? — полюбопытствовал он и затянулся.

— Если скажу, обещаешь вернуть?

Лейгур ощутил легкое головокружение. Содержимое трубки ударило по башке железным кулаком.

— Ага, — бросил он, чувствуя, как саднит горло. Но все же закурил еще разок.

— Один местный торговал. Ну я и купил. — Парень испытывающе глядел на него некоторое время, не выдержал и взвизгнул хрипловатым голоском: — Теперь отдай! Обещал отдать!

Исландец увернулся от худой руки, пытающейся вырвать трубку.

— Ватты то откуда взял? — с любопытством осведомился Лейгур.

— Где взял, там их уже нет.

Лейгур строго посмотрел ему, как бы намекая: «Не скажешь — точно трубку не получишь».

Пацан, набрав воздуха в грудь, протяжно выдохнул, закатив глаза, ответил:

— Ну ладно, ладно, я самую малость заряда позаимствовал из батареи нашего вездехода. Вообще капельку. Ну, теперь доволен? Отдавай трубку.

— Не-а. — Лейгур вошел во вкус и уже дымил вовсю, привыкнув к горечи табака (или бог весть чего).

— Ты же обещал! — мальчишка аж вскочил, вперив злющий взгляд в вора. Но вор, выше его на две головы, и не шелохнулся, продолжая курить с нарочитым наслаждением.

Здесь к ним подошел Матвей.

— Ну, поговорил с ним? — Лейгуру стало не до Тихона.

Собиратель кивнул:

— Сан-Хи приказал своим людям не распространяться касательно завтрашней вылазки, весь инструктаж останется тайной. Ну и сам пообещал приглядывать за подопечными.

— Это хорошо, — сказал Лейгур. — Будет совсем некстати, если звезданутые прознают про нападение еще до того, как мы окажемся у них на базе.

— Я прикрою твою спину, — вмешался Тихон, хлопнув себя по правому карману. Там у него обычно хранился нож. — Даже несмотря на то, что ты наглым образом спёр у меня трубку.

Матвей с Лейгуром переглянулись. Оба уже знали, что пацан никуда с ними не отправится. Все было обговорено еще этим утром, когда пришло известие о долгожданной помощи мэра. Только вот сам Тихон этого еще не знал.

— Как скажешь, парень, — подмигнул мальчику Лейгур, прикусывая мундштук. — Матвей, а сам ты что думаешь на счет этих парней?

— Ну, ребята они с виду крепкие, — Матвей взял ведро, положил его вверх дном и сел. — Большинство из них военную подготовку, как Надя не проходили, но стрелять могут.

— Те двадцать ребят, с которыми ты пойдешь в гору, должны быть самыми лучшими из этой сотни. — Жесткие голубые глаза исландца посмотрели на Матвея. — Они обязаны не просто бездумно палить из пушек, а умело координировать свои действия. Вы должны быть той самой стрелой, пущенной в пятку Ахиллеса. Только от них зависит успех всей этой затеи.

— Да… — соглашался Матвей, кивая, — да, ты прав. Мне стоит это обсудить с Сан-Хи.

— Пусть отберет лучших, — сказал он подчеркнуто громко.

— А кто такой этот Ахиллес? — неуверенно спросил парень.

Исландец и собиратель посмотрели друг на друга и ухмыльнулись.

— Ответишь себе сам на свой вопрос, — сказал Лейгур, — когда в следующий раз потратишь ватты на книжку вместо этой дряни.

— Так, ладно, — сказал Матвей, вставая, — пойду еще раз переговорю с Сан-Хи.

— А я с малым отправлюсь на рынок, — Лейгур вытряхнул содержимое трубки. — Поможет мне нести того здоровенного клыкача, которого я заприметил этим утром.

— Че это я должен? — пробурчал мальчишка насупившись. — Сам иди за своей рыбой.

— Так ты не только поможешь мне ее нести, пацан, — он спрятал трубку в карман, — но еще и готовить. Поучишься у дяди Эйгирсона, пока он жив. Потом будешь девчонок своих угощать.

Исландец обернулся к Матвею и объяснил:

— Хочу устроить пирушку сегодня вечером. Зажарю этого клыкача так, что пальчики оближешь. Еще и с картошечкой… Надеюсь, они ее здесь выращивают в этих теплицах.

— Не знал, что ты умеешь готовить рыбу, — удивился Матвей.

— Я же исландец, — с хитрецой ответил Лейгур, положив руки себе на колени. — Уметь вкусненько рыбу приготовить у меня в крови, хе-хе.

Очнувшись, Маша обнаружила себя туго привязанной к металлическому стулу по рукам и ногам. Страшно кружилась голова, и картинка перед глазами расплывалось, как в дурмане. Виднелся лишь тусклый свет огня, находившийся не то близко, не то далеко.

Где она? И как здесь оказалась? Последнее, что помнила, прежде чем вокруг все почернело — это как в лабораторию ворвалась шайка солдатни. Оставаясь равнодушными к ее возмущениям, они принялись переворачивать лабораторию и все оборудование вверх дном.

А затем, откуда не возьмись объявился Буров и его кулак, стремительно приближающийся к ее лицу. Когда он ударил ее, вспыхнул белый свет, который постепенно угасал, сменившись долгой тьмой.

И вот она здесь. Ее колотил озноб. Спину щекотали капли пота. Сердце стучало как сумасшедшее.

Где-то впереди раздался знакомый до ужаса голос:

— С добрым утром.

Маша подняла взгляд и увидела вышедшего на свет Железнова. За его спиной стоял Буров. На лице сержанта застыла кривая ухмылка, которую отчетливо подчеркивали его усы.

— Ч-что происходит? — только и смогла выдавить из себя Маша. В горле скребло так, словно песка насыпали.

Генерал вытащил откуда-то из темноты табуретку и сел напротив нее. Его рука потянулась в нагрудный карман.

— Вот и я хочу знать, Мария Вадимовна, — он бросил что-то на металлическую тумбочку возле ее кресла, — что же здесь такого происходит?

Маша медленно повернула голову налево и увидела ключ-карту Гриши. И вот теперь она поняла, что влипла по-крупному.

— Вынужден признать вашу храбрость, — произнес Железнов кивая. — Пройти через клетку с мерзляками, пускай и парализованными, это нужно иметь стальную выдержку!

Холодные пальцы страха, сжимающие ее плечи, стремительно превращались в ледяные когтистые лапы.

— А между тем рядовой Сенкевич едва не попал под раздачу из-за вашей ночной вылазки, — говорил генерал. — Мы уже было заподозрили его в измене, и если бы не проверка лога компьютера, отвечающего за охлаждение клетки, то сейчас мог бы пострадать невинный человек…

Маша молчала.

Пальцы генерала взяли её подбородок и приподняли голову, заставив посмотреть ему в глаза.

— Я дам тебе один-единственный шанс выйти отсюда, — требовательно произнес Железнов, — но только при условии, что ты расскажешь мне с кем пыталась связаться прошлой ночью по радио. Здесь и сейчас. Как тебе такой расклад?

Молчание. Маша чувствовала, что это молчание дорого ей обойдется. Дороже всех молчаний в ее жизни.

— Ну что ж… — Генерал встал со стула. — Если не хочешь говорить со мной… Сержант!

— Да, товарищ генерал-полковник, — отрапортовал он, выйдя на свет.

— Отдаю госпожу Зотову в твое полное распоряжение.

— Будет сделано.

Маша почувствовала, как задрожали колени. Она стиснула рот, сдерживая рыдание. Ну как они прознали о ее ночной вылазке⁈ Где она ошиблась?

— И еще раз, примите мои искренние извинения, Михаил, — обратился к Бурову генерал. — Мне стоило довериться вашему чутью.

Сержант ответил понимающим кивком.

Генерал открыл дверь, за которым виднелась стена с облупленной краской.

— Не переборщите, сержант, — сказал он, стоя в дверях. — После того как госпожа Зотова сознается, ей предстоит еще много работы в лаборатории. Ее ум должен быть ясен как и прежде.

— Разумеется.

Железнов вышел.

И Маша вдруг захотела окликнуть генерала, попросить его не уходить. Какая-то совершенно дурацкая идея легла ей в голову: будто если старик останется здесь, Буров не причинит ей вреда.

А между тем сержант медленно, словно предвкушая удовольствие, подошел к ней и сел напротив.

— Что ты собираешься делать? — сипела она, наблюдая за каждым его движением. Все тело напряглось.

Вместо ответа Буров смотрел ей в глаза, долго, будто желая ее загипнотизировать или научиться читать мысли. Потом он с совершенно ледяным спокойствием потянулся к той самой металлической тумбочке рядом и выдвинул верхний шкафчик. Послышался угрожающий грохот всяких железяк. Маша боялась взглянуть туда, поскольку все ее худшие опасения медленно и верно подтверждались. Но как она не старалась, увести взгляд от Бурова не выходило.

А в его руке между тем появились плоскогубцы.

Впервые она предприняла попытку вырваться: начала раскачиваться на стуле, дергать руками, ногами. Бесполезно.

— Только притронься ко мне, грязный ты…

Он заткнул ее увесистой затрещиной. В ушах зазвенело, вены на висках запульсировали.

— Я тебе так скажу, Зотова, — впервые заговорил сержант ледяным голосом и защелкал плоскогубцами. — Когда мне отдают приказ, я делаю все возможное, чтобы он был выполнен без сучка и задоринки. — Холодные глаза посмотрели на неё. — Этот приказ не будет исключением.

Буров придавил ее беспомощно сопротивляющуюся кисть к подлокотнику.

— Как там велел генерал? После признания ты должна в состоянии продолжить работу над токсином?

Железные челюсти плоскогубцев сомкнулись на кончике ногтя ее указательного пальца.

— Полагаю, ноготочки не играют существенной роли в твоей работе.

Маша зарыдала. Дышать стало невыносимо трудно, она задыхалась.

— С кем ты пыталась связаться?

Она ничего ему не скажет, ни словечка. Пусть слышит только ее вопль, крик, плач, все что угодно — но не признание. Она не станет ничего выдумывать — ублюдок обязательно почувствует ее ложь, — и не будет умолять его прекратить.

Прямо сейчас Маша дала себе зарок — держать рот на замке. До тех пор, пока сюда не явится Матвей вместе с ее друзьями и не спасет ее.

Она уже не думала о воротах, которые нужно открыть. Нет. Все мысли и чувства сосредоточились на предстоящей боли, которая наверняка станет самой невыносимой в ее жизни.

— Молчишь… — Буров печально улыбнулся. — Ну что ж…

Холодные челюсти плоскогубцев, вцепившиеся в её ноготь, резко дернулась вверх.

Аккуратно разрезанные порции рыбного филе украшали небольшой стол крохотного офиса, где они решили закатить пирушку. Помимо основного блюда в пяти мисках лежала и свежесваренная картошка, обсыпанная купленной на рынке зеленью. Аромат от застолья успел распространиться по всему коридору старых офисов, останавливая чжуншановцев, проходящих мимо. Все как по немому приказу всматривались сквозь стеклянные стены, пожирая взглядами богатое кушанье.

— Я щас сдохну, — прошипел Тихон, сжимая вилку и нож. Он посмотрел на Лейгура, разливающего воду в стаканы. — Можно уже пожрать или нет, в конце концов?

— Сразу, как только подтянуться дамы, — ответил он чуть усталым голосом и покосился на вход в офис, откуда эти самые дамы должны были объявиться еще минут десять назад. — Тебе надо бы поучиться терпению, малой, не находишь?

— Чего они там застряли, не понимаю? — продолжал негодовать Тихон, проигнорировав совет. — Самим, что ли, есть не хочется? У меня вот весь день во рту ни крошки, и я…

Лейгур уже не слушал болтовню пацана, взглянув на Матвея. Тот сидел в углу на стуле, задумчиво уставившись в стену. Вид у его товарища был совсем потерянный.

— Матвей?

Не отозвался.

— Эй, Матвей?

Собиратель быстро проморгал, взглянул на него.

— Ты в порядке? — сказал Лейгур. — Вдруг замолчал.

Тот едва слышно ответил:

— Ничего, все в порядке.

Лейгур и без умения читать мысли знал, что именно беспокоит его товарища прямо сейчас: о Маше он думал, наверное, каждую минуту с тех пор, как они разошлись на «Прогрессе». И Лейгур в полной мере понимал его беспокойство, ведь кто, как не он, знал, как это мучительно трудно — расставаться с тем, кого ты любишь. А всяко хуже — расставаться навсегда.

По-хорошему, думал Лейгур, сейчас Матвею не помешало бы выпить и забыться хоть ненадолго. Но от крепких напитков они все же решили воздержаться по вполне ясной причине, назревающей завтрашним утром.

Двери в офис открылись, и на пороге показались долгожданные гостьи.

Тихон воскликнул:

— Ну наконец-то! И где вас только…

И резко умолк, когда разглядел девушек повнимательнее.

Яркий макияж подчеркивал строгость карих глаз Арины, но в их влажном блеске все равно читалась теплая, едва уловимая доброта. Легкий, почти незаметный румянец на щеках немного скрыл худобу ее лица.

Надя тоже смотрелась иначе. Кончики ее черных волос теперь выглядели острее. Губы сверкали загадочной розовинкой. Куда-то исчезла призрачная бледность, прилипшая маской к ее лицу с тех самых пор, как Лейгур впервые ее увидел. Теперь ее кожа даже отсюда казалась мягкой, как шелковое одеяло.

Матвей неловко поднялся со стула.

— Выглядите… иначе, — сказал он и сглотнул.

Арина чуть пихнула локтем Надю.

— Говорила тебе, что это тупая затея.

— Нет, нет! — поспешил добавить Матвей. — Выглядите…

Матвей долго не мог подобрать подходящего слова, и Лейгур решил ему подсобить, заодно выразив и свое мнение:

— Сногсшибательно?

— Да, именно так, — подытожил растерянно собиратель. — Сногсшибательно. Скажи же, Тихон?

Тихон молча смотрел на них с полуоткрытым ртом.

— Эй, пацан? — окликнул его Лейгур, щелкнув пальцем.

— А? Че? Да круто! Выглядят круто! Нет, правда! Честное слово. — И посмотрел на Лейгура: — Теперь-то можно пожрать?

Всех накрыло неловкое молчание. В основном мужскую половину.

— Ну что! — Надя хлопнула в ладоши. — Мы прибыли по зову аппетитного запаха. И не знаю как вы, а я умираю с голоду.

Надя подошла к столу, но прежде чем успела сесть, Лейгур подошел к ней и услужливо выдвинул стул. Отчего-то ему сегодня хотелось побыть джентльменом.

— Ох, благодарю, — улыбнулась Надя.

Матвей, в свою очередь, подошел к Арине, взял ее за руку.

— Нет, ну скажи правду, — прошептала она ему, — я похожа на пингвина с этими кругами на глазах?

Матвей улыбнулся:

— Вот тебе правда — ты выглядишь превосходно.

Сказанный комплимент усилил румянец на щеках девушки. Она в край засмущалась.

Матвей провел ее к столу, и, последовав примеру друга, выдвинул ей стул и сел рядом.

— Ну что, налетай! — объявил Лейгур, потирая ладони.

Приготовленный клыкач был превосходным. Не прошло и часа, как во всех мисках лежали одни только рыбьи кости. Тихон не постеснялся рыгнуть, довольно поглаживая живот. Надя облизывала жирные пальцы, восхваляя скрытый талант Лейгура в поварском искусстве. Потом пустые миски со стола исчезли, и на их место пришли игральные карты. Тихон, этот пройдоха, умудрился купить у барахольщика с рынка не только трубку, но и старую колоду карт, да не просто какую, а с полуголыми девицами.

— Только попробуй их у меня отнять, рыжая ты скотина, — пригрозил малец Лейгуру.

На что исландец лишь взорвался хохотом. Кажется, впервые в жизни Матвей видел, как тот от души смеялся.

Играли около часа, не упуская по возможности случая комментировать пышные формы изображенных на картах дам.

— Что у тебя там вышло, парень? Стрит? — покосился Лейгур на сложенную комбинацию на столе, когда пришла пора раскрывать карты. — А как тебе эти две сочные попки? — И выложил две карты: даму и королеву (не короля!) бубновой масти. — Флэш!

Все загоготали, и лишь один Тихон беспомощно хлопал глазами, глядя на двух сексуально подмигивающих ему с карточек дам. Никогда не проигрывающий в покер парень аж побледнел от неожиданности.

— Сволочь! — возмутился он. — Ты же мухлевал, да? Вот признайся, мухлевал!

Когда играть в карты надоело, принялись болтать о всяком. В основном разговаривали о местном рынке. Пришли к выводу, что если хорошенько поискать, у кого-нибудь из здешних торгашей обязательно будет на продажу ядерная боеголовка. Кажется, все собранное за эти тридцать лет собирателями каким-то магическим образом по итогу оказывалось здесь, на «Чжуншане».

Затем разговор плавно перетек в рассказы о мире до Вторжения. Само собой, ввиду своего возраста, главным повествователем был Лейгур. Говорил он о самолетах, с помощью которых люди добирались с одной части света до другой за считаные часы. О городах, где ютились практически плечом к плечу миллионы людей. Много чего. Одним словом, говорили обо всем, кроме завтрашнего утра. Все собравшиеся как будто бы дали тайный обет — не упоминать вслух «Звездную», отдалиться мыслями от нее хоть ненадолго. И как они не старались, все же избежать этой темы не удалось.

Первым нарушителем стала Надя:

— Могу я вам кое в чем признаться?

Все замолчали, прервав ленивый разговор о музыке прошлого, и взглянули в сторону Нади, склонившей голову.

— Сегодня, когда я сказала, что иду с вами на «Звездную» ради будущего моего сына, это была лишь доля правды, — говорила она полушепотом, щелкая ногтем. — Я делаю это не только ради Йована, — ее влажный взгляд обратился ко всем, — но и ради вас. Мы начали это вместе, понимаете? И я решила, что буду просто последней сволочью, если останусь в стороне и не помогу вам закончить начатое. Ведь не будь вас рядом все это время, не было бы Йована, не было бы моего сына. — Слезы прыснули из ее глаз. — Я вам так благодарна…

Арина вскочила с места и бросилась ее обнимать. Потом робко подтянулись остальные, обняли Надю сзади, и уже через мгновение слепили впятером тесные объятия.

— Ребят, дайте мне слово, — сказала Надя, ее голос приглушался телами остальных, — выживите, хорошо? Хватит смертей. Просто выживите.

— И ты тоже дай слово, — всхлипывая, сказал Тихон. — Так нечестно будет, если мы дадим, а ты — нет.

— Обещаю, — отозвалась она. — Ради вас, ради сына, я выживу. Этим ублюдкам не взять меня.

Остальные ответили согласием.

Когда напряжение спало, они еще немного поболтали о всяком-разном, пока не стали слышаться первые зевки.

— Ну, думаю пора нам всем на боковую, — сообщил Лейгур, хлопнул себя по коленям и поднялся со стула. — Нужно как следует выспаться перед завтрашним днем.

— Еще раз большое спасибо за ужин, Лейгур, — сказала Надя. — Ничего вкуснее в жизни не ела.

— Всегда пожалуйста, — тепло улыбнулся он.

Все стали потихоньку расходится к своим спальным закуткам. Тихона уже и вовсе ноги не держали, и он чуть лбом не впечатался в дверной косяк, но все же успешно покинул офисное помещение. Следом за ним вышла Надя. Матвей с Ариной помогли Лейгуру прибраться и сложить все миски с вилками и кружками в мешок. Вскоре и он покинул место бывшего пира.

Вдвоем остались только Матвей с Ариной.

— Ну, — вздохнул Матвей, погладив ее по плечу, — до завтра.

И когда он уже почти было вышел, девушка поймала его за руку.

— Постой.

Собиратель вопросительно взглянул на нее.

— Тебе правда нравится? — Она натянута улыбнулась, указывая застенчивым жестом на свой макияж. Матвей не успел и звука произнести, как она торопливо, с легким придыханием добавила: — Я это сделала для тебя.

Матвей, растерянный от подобного ответа, погладил ее по плечу.

— Ты красавица в любом виде, клянусь тебе. И с короткими волосами, и длинными, и чумазая…

Он поцеловал ее в лоб, пожелал спокойно ночи, вновь направился к выходу.

— Матвей!

Ее холодная рука стиснула его запястье. Он обернулся и встретил на себе застенчивый взгляд карих глаз. Щеки Арины зардели пуще прежнего, по лицу проскользнула неуверенность. И потом — произошло это совершенно неожиданно, — она резко поцеловала его. Матвей оторопел, когда ее зубы ласково покусывали его обветренные губы, когда холодные и нежные ладони закрыли его небритые щеки, и в груди Матвея стало медленно разливаться приятное тепло.

— Нет, перестань… — Матвей сжал ее плечи и нежно отодвинул. Арина заробела, отвернулась и обхватила себя руками.

— Прости, не знаю, что на меня нашло… — дрожал её голос.

А для Матвея вдруг всё встало на свои места, в особенности вся эта неприязнь к Маше, так и сочившаяся от Арины в ее адрес при любом возможном случае. Выходит, за всем этим скрывалась самая обыкновенная ревность.

Арина показалась ему совершенно чужим человеком, и ему стало страшно неуютно с ней.

Он подошёл к ней, положил руку на плечо и почувствовал, как хрупкое тело девушки дрогнуло.

— Это неправильно, Арин, — шепнул он ей, чувствуя, как саднит в горле. — Ты же мне как…

— Сестра. Знаю я, знаю!.. — испуганно голосом произнесла она. Из глаз, подчёркнутых макияжем, по щеке скользнула чёрная струйка.— Просто… ты столько сделал всего для меня. И я… я теперь не могу представить жизни, в которой рядом не будет тебя. И ничего не могу с этим поделать, понимаешь? Не могу вот так раз — и отковырять это, как болячку.

У Матвея засосало под ложечкой. Это ж надо — Аринка влюбилась в него, во взрослого мужика, годящегося ей чуть ли не в отцы! И как теперь ему быть? Где-то глубоко внутри себя он догадывался о подобном уже давно, но боялся открыть мысленную дверь и взглянуть на неприятную правду всерьез. Боялся поговорить с Ариной об этом начистоту, с глазу на глаз, пока дела не стали только хуже.

И вот, пожалуйста, дождался.

Он крепко обнял девушку, чувствуя, как ее лопатки чуть содрогались от тихого плача. Шершавой рукой погладил ее по волосам и поцеловал в макушку.

Так они и стояли, согреваясь в любящих объятиях.

Всю ночь Матвей не смыкал глаз, раз за разом возобновляя в памяти случившееся минувшим вечером. Чувствовал он себя в крайней степени паршиво.

Потом, когда наступило раннее утро, и осознание того, что высыпаться ему придется в трясущемся вездеходе на пути Звездной — и то это если повезет, — он поднялся с койки, прихватил вещь-мешок и спустился к гаражу. Там застал Сан-Хи в компании дюжины своих людей. Все делали последние приготовления: проверяли состояние вездеходов, оружия, наличие патронов и гранат. Никто из них даже не обратил внимание на вошедшего внутрь гостя.

Матвей, сев на скамейку, наблюдал за сборами и все не мог выкинуть из головы отчетливого подозрения, что все это ему сниться. Ему вдруг вспомнилось, как однажды от своего отца он слышал, будто если взглянуть на часы во сне, они не будут показывать точного времени: стрелка будет вилять из стороны в сторону, исчезать, а циферблат искажаться. К счастью, в гараже висели большие часы. И, взглянув на них и понаблюдав за стрелкой, четко отсчитывающие каждые секунды, он понял: никакой это не сон. Все это происходит взаправду.

Неожиданно в гараже показался еще один гость, сам мэр Ли. Он поздоровался с Сан-Хи и его людьми (их за последние пятнадцать минут прибавилось еще человек на десять) и крепко пожал многим из них руки, обращаясь на китайском. После он заметил Матвея.

— Не рановато вы здесь? — обратился он к нему приближаясь. — Отправка только через два часа.

— Не спится.

Ли сел рядом.

— Волнение не дает сомкнуть глаз? — полюбопытствовал он. — Хотя глупо спрашивать об этом. Разумеется, без волнения в таком деле не обойтись.

Матвей кивнул соглашаясь.

— Еще раз спасибо вам за помощь, — сказал Матвей. — Без Сан-Хи и его людей у нас не было бы и шанса.

— Очень хочу надеется, что это безрассудство приведет к успеху. Вы уж меня простите, мистер Беляев, но я по своей природе закоренелый скептик, и до сих пор отказываюсь верить в существование этого самого волшебного токсина. — Он посмотрел на него. — Но я верю вам. Что-то мне подсказывает, что вы человек слова. Называйте это чутьем, интуицией, предчувствием, как угодно, но именно вы повлияли на меня принять это решение. — Ли перевел взгляд на Сан-Хи, отдающий распоряжением. — В большей степени…

Мэр замолчал недоговорив. И Матвею оставалось лишь предполагать, что вторым таким человеком, наверное, был его сын.

— Господин мэр, могу я вас попросить еще об одной услуге?

— Если только она не заключается в выделении вам дополнительных сто человек.

— Когда вы увидите этот токсин и убедитесь в его существовании, — задумчиво произнес Матвей, — используйте его силу, чтобы несите добро. Понимаю, «добро» — понятие растяжимое, и кто-то считает его таковым, когда убивает человека из-за какого-то недостатка, или потому, что другой думает не так, как положено ему думать…

Матвей кончил, не зная, как продолжить.

И тогда Ли спросил:

— А что добро для вас, мистер Беляев?

Собиратель призадумался.

— Наверное, минувший вечер, — сказал он, подняв взгляд к потолку, — когда я со своими друзьями сытно поел, и мы разговаривали, смеялись, плакали, вспоминали… — Матвей взглянул на мэра. — Думаю, это и есть добро. По крайне мере таковым оно является в моем представлении.

Ли тихонько покивал головой.

— Пожалуй, я пойду будить остальных, — сказал Матвей, поднимаясь со скамейки.

— Что ж, пожалуй, и мне пора отправится по своим делам.

Мэр протянул ему руку.

— Берегите себя, Матвей. И удачи.

Матвей ответил крепким рукопожатием.

— И вам того же, господин Ли.

— Нам пора, — сообщил Лейгур, взваливая на себя тяжеленный рюкзак. — Сан-Хи и его люди готовы, ждут только нас.

— Тогда поторапливаемся, — добавил Матвей, прихватывая со стола и свои вещи.

Арина ходила рядом. С самого утра они не обменялись ни то что словом, даже не переглянулись. Собиратель чувствовал себя крайне неловко перед ней.

— Пацан, дуй за мной, нужна твоя помощь, — щелкнул пальцами Лейгур.

Тихон поплелся вслед за исландцем.

Потом Матвей незаметно от Арины махнул Наде, привлекая ее внимание. Когда взгляды их встретились, он подал ей сигнал. Она кивнула.

— Черт, вот я дура, совсем забыла, — с досадой прошептала Надя, подушечками ладоней растирая себе глаза.

— Что такое? — обернувшись, произнесла Арина.

— Рейджи. Я вчера ходила к нему за винтовкой, и он просил меня передать тебе кобуру для револьвера. Не таскать же тебе его все время за поясом?

— Оу… — Арина слегка опешила. — Спасибо.

— Я оставила ее в той подсобке, где настраивала оптику. Шкаф в углу, верхний ящик слева.

— Хорошо, я сбегаю прямо сейчас, — сказала она, заправляя револьвер за пояс.

— Я с тобой, — сказал Матвей, — всё равно это по пути к гаражу.

Арина только кивнула.

До входа в подсобку дошли в неловком молчании, от которого Матвей чувствовал себя еще хуже прежнего. Но ему не нашлось для нее ни единого слова. По крайне мере сейчас.

Как только зашли внутрь, Арина подошла к обозначенному Надей шкафу и потянулась к верхнему ящику. Но не успела она его открыть, как в дальней части помещения, среди разного наваленного друг на друга хлама, раздался рассерженный голос Тихона:

— Не вижу я здесь никаких чертовых сапог, слышишь? Куда ты меня вообще затащил⁈

Вдруг Арина резко повернулась к Матвею, и тот понял: она догадалась, что он намеревался сделать. Девушка даже не стала проверять шкаф, бросилась к нему, но не успела. Матвей закрыл тяжелую металлическую дверь возле ее носа и повернул толстую щеколду.

— Что ты делаешь⁈ — раздался приглушенный голос девушки вперемежку с дробью ударов. — Открой дверь, слышишь? Открой немедленно!

Из-за угла вышел Лейгур, прислонился к стене и сжал руки на груди.

— Прости, Арин, — печально отозвался Матвей, коснувшись лбом о холодный металл.

— Открой, сейчас же! — ее голос готов был вот-вот сорваться.

— Эй, что здесь происходит! Эй! — присоединился Тихон.

— Тебе там не место, Арин. Вам обоим, — говорил Матвей холодной двери. — Вы должны…

— ОТКРОЙ ЭТУ ЧЁРТОВУ ДВЕРЬ! — визжала Арина, неустанно колотя по металлу.

— Я не могу Арин, не могу. — В глазах защекотало. На плечи легло какое-то тупо бессилие.

— Ты обещал, что не оставишь меня одну! — Теперь за дверью слышались слезы. Боже, как же отвратительно он себя чувствовал! — Дал слово, что мы прыгнем в этот ад вместе, рука об руку! А теперь ты… — Голос ее начал содрогаться от рыдания. — Ты поступаешь со мной вот так⁈

Лейгур положил ему руку на плечо, намекая, что пора идти.

Матвей хотел так многое ей сказать! Ну почему он так мало с ней говорил все это время? Почему именно сейчас ему хотелось говорить с ней долгие часы?

— Рейджи скоро придет сюда и откроет дверь, — выдавил из себя Матвей.

Арина совсем пустилась в слезы.

— Люблю тебя, Арин, — сказал он и быстро зашагал прочь.

— Нет! — крикнула она. — Открой! Я должна быть с тобой и покончить с ним! Я должна это сделать! МАТВЕЙ!

Ее голос теперь едва слышался, как только они повернули за угол, а потом исчез вовсе.

— Ты все сделал правильно, — тихо утешал его Лейгур. — Ей там не место.

Матвей смолчал.

Он вообще не произнес ни слова с этой самой минуты и вплоть до станции «Звездной», к которой прибыли двое суток спустя.

Те два дня были самыми долгими в его жизни.

Тихон нашел старое кресло на колесиках, вцепился в его спинку и принялся ударять им по двери.

— Дурить меня вздумал⁈ — пыхтел он ударяя. — Рыжий недоносок! Чтоб у тебя мать сдохла, ты… Эй, кто-нибудь! Откройте! Слышите меня? — Снова грохнул ножками со всей одури: — Мы здесь!

Минут пять он нещадно лупил дверь, оставил на ней вмятины, пока крестовина от кресла не упала ему под ноги. Он откинул тяжелую спинку, взялся за железяку и продолжил бить ей, пока вскоре, задыхаясь, не свалился на пол.

— Ублюдок… — глотал он воздух. — Рыжий ублюдок. Говорит, сапоги достать надо. Я еще подумал, какие к черту сапоги? Ведь догадывался, сука — здесь что-то нечисто. Догадывался…

Он посмотрел на Арину. Девушка сидела в углу, обхватив руками колени и положив на них голову. Когда Матвей ушел, она еще долго рыдала, что еще сильнее разозлило Тихона, что и заставило его пустить в ход это кресло. Не мог он смотреть на девичьи слезы. В такие редкие моменты ему обязательно надо было что-нибудь предпринять.

Несмотря на не утихшую до конца обиду, он все же подполз к ней на четвереньках, сел напротив и долго не решался заговорить.

— Поверить не могу, что они кинули нас, — прошептал он.

Тихон заметил торчащую из ее пояса рукоятку револьвера.

— Слушай, а может, мы того, бахнем из этой штуки в дверь?

Тылом ладони она вытерла опухшие глаза.

— Ты как всегда, одна идея тупой другой.

Тихон вновь обозлился на нее и весь напрягся. Он обязательно бы ответил ей что-нибудь язвительное, но сейчас, наблюдая ее измученный вид, не осмелился решиться на подобное.

— Дерьмо… — Парень сел рядом с ней и запрокинул голову, морщась от света лампы. После он принялся причитать: — Бросили нас, гады. Взяли и бросили, словно мы дети какие.

— Можешь ты уже, наконец, заткнуться? — рявкнула Арина и поднялась с пола. — Я из-за тебя собственных мыслей не слышу.

Тихон замолк, но только на минуту. Сверля ее гневным взглядом, он, не выдержав, вскочил с места и гаркнул:

— Слушай, а ты всегда была такой стервозной сукой?

— Я же велела тебе, закрой свой…

— Нет, это ты свою пасть захлопни, ясно⁈ — Он грубо пихнул ее в плечо. — Мне уже надоело, что ты на меня постоянно орешь, а потом извиняешься, а потом снова орешь…

— Да потому что с тобой иначе никак. Вот сейчас, к примеру!

— Ты иначе и не пробовала! Все время со мной разговариваешь, как с пятилеткой.

— Потому что ты и есть пятилетка! — огрызнулась она и схватилась за голову. Потом зашипела: — Безмозглая, раздражающая и тупая пятилетка! Уж не знаю, кто в этом виноват: ты сам или твой братик-фанатик, который не привил тебе элементарной…

Арину перебил раздавшийся со стороны Тихона крик. Мальчик с разбегу врезался в нее, обхватил за талию и повалил на пол. Его кулаки принялись колотить ее по груди, по плечам, задел подбородок.

— Заткнись! — звонко вопил он. — Не смей говорить плохо про моего…

Она с усилием сбросила его с себя и откинула в сторону сложенных друг на друга стульев. Те с железным лязгом упали.

Арина встала на ноги, почувствовала на языке металлический привкус. Коснулась губы и заметила кровь, от вида которой стала только злее. Со кулаками она направилась в сторону мальчишки, но тот вдруг перевернулся на спину с вытянутым вперед револьвером. Её револьвером. Засранец незаметно стащил его, пока они боролись.

Девушка инстинктивно выпятила ладони вперед.

— Он заряжен… — предупредила она.

— Да ладно? Не врешь? — с издевкой, раздражением и гневом одновременно выкрикнул Тихон.

— Ты не посмеешь.

Парень отвел курок двумя большими пальцами. Его руки тряслись, длинное дуло револьвера заходило ходуном.

— Мой брат не фанатик. — На переносице Тихона легли две глубокие морщины. — В отличие от тебя. Ты только и думаешь о мести. Даже вон ножик специальный сделала. — Он кивком указал на рукоятку, торчащую у нее за поясом.

Арина нахмурилась, отвела взгляд в сторону.

— Разве это не фанатизм? — все говорил Тихон.

Потом он заметил, как лицо девушки сменилось на удивление. Ничего не сказав, Арина вдруг зашагала к стене, где стояло еще с десяток наставленных друг на друга стульев. Тихон перевернулся набок, не выпуская револьвера из рук, и проследил, как она сваливает башню из стульев на пол. Он почти спросил: «Что ты делаешь?», но решил, что спрашивать ее сейчас о чем-либо выше его достоинства. К тому же ответ на свой вопрос он получил через несколько секунд, как только Арина села на колени возле вентиляционной решетки.

Девушка вытащила свой костяной нож и кончиком коснулась в резьбу одного из четырех шурупов. Попыталась повернуть — тщетно. Стала обыскивать взглядом все вокруг, но, так и не найдя ничего подходящего, смиренно опустила голову и тяжело вздохнула.

Не поднимая взгляда, она с тихим раздражением обратилась к Тихону:

— Тот нож, что дал тебе Матвей, он еще у тебя?

С величайшей неохотой он заставил руку потянуться к карману, положил нож на пол и подтолкнул его к ней. Она схватила оружие и быстро, походя на вора, принялась использовать его в качестве отвертки. Не прошло и минуты, как все четыре шурупа лежали на полу вместе с вентиляционной решеткой.

Арина заглянула внутрь, попыталась пролезть, но ничего не вышло.

— Что, жирная слишком, да? — язвительно заметил Тихон.

Даже не видя её лица, он так и видел, как дергаются мышцы на ее лбу, как дрожит ее челюсть, в желании в очередной раз его заткнуть. Только вот она держала рот на замке, поскольку теперь он ей был нужен.

— Нам нужно выбираться отсюда, — сдержанно и холодно прошептала она.

Тихон и не думал это оспаривать. Больше всего на свете ему хотелось выбраться из этой комнатенки, и как можно скорее. К тому же даже отсюда он видел, что вполне сможет пролезть.

Он спрятал револьвер за пояс, подошел к ней и встал на четвереньки. Взглянул внутрь пыльной кишки из стали. В сравнении с «Палмером» эта вентиляция выглядела как легкая прогулка.

Арина протянула ему нож.

— Она должна выйти в коридор…

— Без тебя знаю, — огрызнулся Тихон и влез внутрь.

— Открой мне дверь снаружи.

На эту просьбу он предпочел умолчать.

Через несколько минут Тихон уже дополз до следующей решетки, за которой виднелся знакомый коридор. Повозился немного с шурупами и вылез наружу. Кто бы что ни говорил, а маленький рост иногда весьма кстати.

Он дошел до двери подсобки и ударил два раза костяшкой указательного пальца.

— Тихон, это ты? — раздался с той стороны голос.

— Ага.

Короткое молчание.

— Ну чего ждешь? Открывай!

— Сначала извинись.

— Чего⁈

— И дай слово, что никогда больше не будешь разговаривать со мной как с ребенком.

Ему ответил одиночный удар в дверь.

— Черт тебя возьми, нашел время! Сюда в любую минуту могут прийти.

— В таком случае советую тебе поторопиться. — Он знал, что рискует, но не мог не воспользоваться подвернувшимся ему случаем поставить Арину на место.

С той стороны раздалось неразборчивое бормотание.

— Что, прости? — Тихон наигранно приложил ухо к двери.

— Прости меня. Я даю слово, что больше не буду хамить тебе, — сообщил ему едва сдержанный и холодный голос по ту сторону двери.

— Честное слово?

Тихон расслышал раздраженный вздох:

— Честное слово.

Он коснулся щеколды и сдвинул ее. Дверь открылась.

Арина вышла наружу, озираясь по сторонам. Когда убедилась, что опасности нет, протянула раскрытую ладонь.

— Отдай револьвер.

Тихон покачал головой.

— Нет уж, пока он побудет со мной. На случай если ты решишь нарушить слово.

Арина стиснула зубы. На кистях рук заходили сухожилия.

— Боже, какой же ты…

Парень указал на нее пальцем предупреждая.

— Ладно, черт с тобой, — бросила она и зашагала прочь.

— Ты куда? — сказал он ей вслед.

— А сам как думаешь?

Тихон нагнал ее и теперь быстро шел с ней рядом.

— Они уже час назад как уехали. Как ты собираешься их догонять?

— На вездеходе, — уверенно заявила девушка.

Им повезло.

В гараже не оказалось людей, и ряд мест, где еще вчера стояли заготовленные к поездке на «Звездный» вездеходы — десять штук, — теперь занимала парочка совершенно других, помельче. На одном из них, с большими колесами, кремового цвета, красными буквами были нанесены китайские иероглифы 松鼠.

Арина решила, что этот вполне подойдет.

— Нужно найти ключи. — Она стала осматриваться в поисках щитка. Она точно видела его где-то здесь еще вчера.

— Вон, может там? — указал Тихон в дальнюю часть.

Чего у этого говнюка не отнять, так это хорошего зрения, мысленно согласилась она.

Ее коробило от злости. Хотелось заехать в морду этому шкету со всего размаху — так он ее взбесил. Еще и револьвер забрал!

Оглядываясь, Арина подошла к щитку, но не успела коснуться дверцы, как внутрь зашли двое чжуншановцев. Она быстро нырнула вниз, спрятавшись за столбом. Посмотрела на Тихона, который притаился за колесом одного из вездеходов. Их взгляды встретились.

Арина решила выглянуть из-за укрытия и только начала подниматься, как Тихон привлек ее внимание взмахом руки, в котором прочитала предупреждение. Она затаилась, и, как оказалось, не зря — один из голосов послышался прямо у нее над головой. Арина быстро юркнула к противоположной части столба и задержала дыхание.

Чжуншановец, разговаривая со своим напарником на китайском, открыл щиток с ключами, позвенел ими и захлопнул крышку. Арина не решалась выглянуть, опасаясь быть замеченным. Она вновь посмотрела на Тихона, наблюдающего из укромного места. Он ответил на её взгляд кивком, сообщая, что путь чист.

Арина гуськом подкралась к щитку, привстала и столкнулась с новой проблемой: ко всем десяткам висящим там ключам прикреплялись брелки с названием вездеходов в виде иероглифов.

— Дерьмо… — прошептала она.

Она посмотрела в сторону нужного им вездехода и постаралась сохранить в памяти образы нанесенных на нем иероглифов. Поднялась и краем глаза заметила, что чжуншановцы были механиками — об этом подсказывали их рабочие комбинезоны, вымазанные мазутом. Оба непринужденно болтали, стоя к ней спиной. Один из них, высокий, ковырялся в ящике для инструментов.

Арина решила рискнуть.

Она встала и быстро стала перебирать ключи, касаясь картонных брелоков. Все иероглифы казались ей одинаковыми. Приходилось постоянно, сверяя с названием. Провозилась она около минуты, пока наконец не отыскала нужный.

Почувствовав долю облегчения, она проверила механиков — оба гоготали над чем-то как чайки — и гуськом вернулась к Тихону.

— У меня чуть сердце не остановилось, — прошептал парень.

Вдвоем залезли в вездеход и уселись на передние места.

— И что дальше? — спросил Тихон, настороженно поглядывая в окно.

Арина взглянула в стекло, один из чжуншановцев вытащил большой гаечный ключ, и оба направились куда-то в дальнюю часть гаража.

— Нужно проверить, заряжен ли двигатель, иначе далеко не уедем.

— А мы вообще хоть заведем эту штуку? — поделился сомнением Тихон. — Ты же ведь не умеешь водить.

— Значит, самое время научиться.

Она приложила ключ к сенсору, и двигатель отозвался тихим гудением. Потом посмотрела на загоревшуюся приборную панель, и среди множества непонятных ей значков нашла знакомую шкалу.

— Заряд полный. — Она взглянула на рукоятку коробки передач, вспоминая, куда там ее переводил Матвей, чтобы тронуться.

— И еще есть две запасные батареи, — сообщил Тихон, заглядывая под свое сиденье. Потом, посмотрев в задние окна, сказал: — Ну ладно, допустим, тебе удастся сдвинуть эту штуку…

Арина нажала на педаль газа, и вездеход дрогнул, прокатившись пару метров вперед.

— Эй, предупреждай хоть! — крикнул хрипловато парень.

— Мы поедем по их следу, — сказала Арина, пытаясь поудобнее усесться. В груди заиграло приятное предвкушение. Ей всегда хотелось побывать в роли водителя. — Десять идущих друг за дружкой вездеходов наверняка порядком наследили, прокладывая безопасный маршрут.

В отличие от бедняжки «Марты» этот вездеход не относился к мезозойскому периоду, и при себе имел электронный планшет. Арина быстро отыскала на нем карту местности (все обозначения были на китайском!), и решила отложить поиск «Звездной» на потом. Для начала нужно было покинуть «Чжуншань».

— Так, надо открыть гараж. — Её взгляд скользнул по обстановке впереди. — Вон та кнопка, видишь? Иди.

Тихон зыркнул на нее, хлопая глазами.

— А чего это я?

— Потому что я за рулем.

Но парень не сдвинулся с места.

— Тихон, черт тебя подери, нам надо сваливать, пока…

— Ты кинешь меня. Сразу, как только я открою этот долбанный гараж, ты дашь дёру и оставишь меня.

Арина устало вздохнула:

— Я этого не сделаю.

— И с какой это стати я тебе должен верить?

Арина крепко сжала руль.

— У тебя мой револьвер. Можешь держать его при себе следующие тридцать секунд, пока будешь нажимать эту чертову кнопку.

— Так себе залог.

— Да что ты за… — Арина едва сдержалась, чтоб не отвесить ему подзатыльник. С большим усилием подавила в груди гнев, уткнулась лбом в руль и прошептала себе в коленки: — Ты, как и я, тоже заслуживаешь там быть, ясно? — Она посмотрела на него. — Мы должны им помочь.

Тихон задумался на мгновение, потом решительно встал с места и пошел к двери, в задней части салона. Выходя, он остановился и сказал:

— Это самое, прости, что ударил.

— Проехали, — буркнула она. — Иди уже, пока нас не хватились.

Мальчишка нажал на кнопку. Зашумел тяжелый механизм, и темнота гаража спряталась по углам, отступая перед натиском яркого света. Белое, походившее на снежный ком солнце, выглядывало сквозь густые облака.

Не успели двери гаража открыться и наполовину, как Тихон уже сидел рядом с Ариной.

— Ну что, готов? — спросила она его, переключив на нужную передачу.

— Поехали, — ответил он с долей скепсиса и сильнее вжался в кресло.

Она нажала на газ, в этот раз плавнее и чуть увереннее.