Возвращение. Часть II

Глава 17 Все пошло не по плану

Уильям Морган наблюдал в окно за последним катером, спущенным с палубы ледокола. Очередные шестеро преданных ему последователей отправились выполнять важную миссию, во имя Братства и будущего всего человечества.

Путь до «Звездной» отнял несколько недель. Покинув станцию «Палмер» они двинулись к проливу Дрейка, затем обогнули северную кромку Антарктического полуострова и вошли в море Уэдделла. Оттуда корабль пошёл дальше на восток, вдоль ледяного побережья континента, продираясь через суровые моря Лазарева и Космонавтов. И вот теперь Уильям Морган здесь, по Его приказу.

Прежде чем отправиться в рейд он долго сомневался. Но это «Копье», этот вирус, о котором упоминали те грешники, не давали ему покоя, мешая спать по ночам. Так длилось несколько дней, пока однажды, в процессе очередного бессонного размышления, за иллюминатором его каюты не показался буревестник. Эта птица — он был в этом абсолютно уверен, — была именно той самой, что однажды спасла ему жизнь, подведя его к пути истинному. И тогда, чистя свои перья, будто говорила ему: «Уильям Морган, вот она — твоя очередная возможность продемонстрировать Господу нашему Иисусу Христу свою преданность и отвагу. Не думай о яде, а завладей им. Сделай его оружием Божьим. Приведи своих братьев и сестер к светлому будущему».

На следующее утро и без того твердое решение Уильяма укоренилось еще сильнее, когда пришла ответная весточка от их единственного последователя на станции «Звездная», служивший ему вот уже несколько лет. Этот храбрый человек занимал должность радиста. Он подтвердил существование сержанта Бурова, упомянутого сбежавшими грешниками, и рассказал о секретной базе в горе, построенной еще до Вторжения. Там, с его слов, находилась лаборатория, в которой делалось что-то секретное, к чему он не имел доступа.

«Копье» — заключил тогда Уильям, сопоставив человека по фамилии Буров с записями из дневника той дерзкой девочки грешницы.

Все совпадало. Токсин существовал.

И он должен принадлежать Братству.

Оставалось только решить проблему с «Твердыней»: так, со слов шпиона-радиста, звездные прозвали боевой корабль, охраняющий подступы к морю и суше.

— Отец Морган, — к нему подошел Оливер, его помощник. Склонив голову, он торопливо доложил: — Командир штурмового отряда сообщил, что наблюдает большой пожар у главного входа на станцию. Посмею предположить, что это результат того самого грохота, который мы слышали несколько минут назад.

— Взрыва, ты хочешь сказать?

— Именно так, — заключил Оливер, не поднимая опущенного взгляда. — Это еще не все.

— Слушаю.

— Также докладывают, что слышна перестрелка. Думаю, нас опередили и на «Звездную» уже напали.

— Вот значит как… — Уильям почесал подбородок, поглядывая на гору, загораживающую вид на станцию. Его ум нащупывал, как следует ему поступить со столь неожиданными известиями. Интересно, кто эти смельчаки, отважившиеся отнять у него добычу? Не замешаны ли в этом те самые грешники, дерзнувшие сбежать из его плена?

— Выведи меня на общую связь с абордажной командой и всеми, кто находится на корабле, — велел он. — И поскорее.

Оливер спешно настроил частоту и передал микрофон.

— Мои дорогие братья и сестры, — раздался бархатный голос Уильяма в передатчиках, вставленные в ушные раковины бойцов, которые плыли на абордаж корабля. Слышали его и десятки пассажиров ледокола, вооруженные и готовые брать «Звездную» штурмом как только для этой цели обезопасится путь. — Узрите, как становится явью мое пророчество! Господь вновь оказывает поддержку вам, избранным. Как некогда Он навёл смятение на войско Мадиамское рукою Гедеона, так и сейчас наш Господь посеял страх и хаос на этой станции, чтобы вы вошли туда беспрепятственно. И все во имя того, чтобы вы, именно вы, дети мои, стали проводниками к миру без греха.

Он предал голосу решительный тон:

— Сегодня вы станете судьями, которые выносят окончательный вердикт! Но прежде необходимо взять под контроль этот корабль, направить его пушки на станцию, и показать ее жителям, кто теперь их новый хозяин!

— А это еще кто? — Сержант навёл бинокль в сторону траулера, быстро плывущего к «Твердыне» в окружении десятка катеров и квадроциклах, облепившие судно как пчелы улей.

— Кажется, это Братство, товарищ сержант, — срывающимся от волнения голосом, сообщил Чернецов. Он тоже отыскал себе бинокль и наблюдал за разворачивающимся сражением. — Видите нарисованную птицу на том траулере? Если не ошибаюсь, это их символ.

— Братство? — Буров окинул помощника пренебрежительным взглядом. — Та самая шайка придурков, грабящая антарктический полуостров? — Он вспомнил, как разнёс один из их кораблей почти год назад, когда те пытались брать их на абордаж. — Они-то чего здесь забыли?

— Может, действуют заодно с нападающими? — осторожно предположил Чернецов.

— Это вряд ли, — задумчиво пробормотал сержант. — Уж слишком они торопятся попасть на борт уже захваченной «Твердыни». — Он перевел бинокль в сторону военного корабля. Посланная им группа захвата теперь находилась на палубе, цепочкой следуя к мостику. — Отдай приказ старшему в штурмовом отряде переключить все внимание на пиратов. Пусть перестреляют эту шваль на подходе. Если начнут штурмовать мостик сейчас, рискуют оказаться под перекрёстным огнём.

— Понял, товарищ сержант.

Чернецов связался с группой захвата. Буров проследил через бинокль исполнение приказа. Все двадцать человек побежали к носовой части корабля, встречать пиратов встречным огнем.

— Отлично, — прошептал себе Буров в мокрые от инея усы и сместил внимание на главный вход в станцию. Дым от взрыва еще не рассеялся, загораживая обзор. Однако один за другим возобновились щелчки выстрелов.

— Чернецов, жителям уже раздали оружие?

Помощник вновь воспользовался рацией, связываясь с Рогачёвым, ответственным встречать вторженцев у главного входа.

— Да, товарищ сержант. Все, кто способен держать оружие, брошены на оборону.

Сбитый с толку Лейгур наряду с остальными наблюдал за бойцами «Звездной», занимающие огневые позиции на носу корабля. Не успел последний из них присоединиться к остальным, как они уже во всю палили из винтовок короткими очередями в направлении надвигающихся фанатиков из Братства. Гидроциклы завиляли, пытаясь увернуться от пуль, а со стороны моторных лодок и траулера раздался ответный огонь.

Странно было наблюдать, как враг встал на защиту врага. Но, разумеется, Лейгур понимал, что местные это делали не из-за внезапно вспыхнувшего желания примириться. Бойцы «Звездной» (или тот, кто ими руководил) дураками не были, и, пользуясь более выгодной позицией, заранее отстреливали стервятников, пытающихся покуситься на их добычу. Понимал это не только Лейгур, но и Юн-Чэнь, который решил использовать открывшуюся для него возможность ударить звездным в спину.

Он уже раздавал своим людям распоряжения спускаться и готовиться к бою (по крайне мере Лейгур понял это, наблюдая, как все они быстро продвигаются к выходу). На полу лежали связанные по рукам и ногам экипаж «Твердыни». Следить за ними поручили самому молодому китайскому бойцу — тот не сдвинулся с места и беспокойным взглядом наблюдал, как уходят его товарищи, — и Лейгуру.

Только вот Лейгур понимал, что затея Юн-Чэня если и выгорит, то существенной пользы явно не принесет. Допустим, перестреляют они звездных, и кто тогда будет оборонять корабль от нашествия пиратов? И потом было еще кое-что, о чем он должен был сообщить прямо сейчас…

— Юн-Чэнь, стой, — обратился исландец к командиру, схватив его за рукав. — Давай-ка не будет торопиться.

Тот, хоть и не владел хорошим русским, вполне понял сказанное — это было заметно к быстро сошедшим к переносице тонким бровям, рисующие на его лице выражение возмущения.

Командир захотел вырваться, но Лейгур сжал его рукав еще крепче, не давая ступить и шагу.

— Послушай сюда, враг прямо сейчас делает нам одолжение, отстреливая пиратов…

— Отпусти.

— … и пока мостик под нашим контролем, мы можем воспользоваться этим.

К Юн-Чэню уже возвращалось несколько его людей, подозрительно поглядывающие на исландца. Они говорили с командиром на китайском, наверняка спрашивая разрешения вмешаться.

Лейгур указал в окно мостика:

— Юн-Чэнь, эти люди доставят нам куда больше хлопот, чем звездные, поверь мне. Я уже имел с ними дело и не раз. Ты же не думаешь, что они намерены захватить всю «Звездную» таким крохотным составом? Их больше, гораздо больше!

— С чего ты… взять, что они взять станция? — Он все же вырвался из его хватки. — Может, только корабль хотеть взять?

Но Лейгур догадывался, что они пришли сюда не за одной лишь «Твердыней». Корабль — приятный бонус к основной добыче, о которой главарь этих пиратов был прекрасно осведомлен. Только вот объяснять все причины, почему Уильям Морган наверняка бросил на «Звездную» все имеющиеся при нем силы, попросту не было времени.

— Да не корабль им нужен, а то, за чем нас сюда послали! — пытался переубедить китайца Лейгур. — И если мы сейчас их не остановим, чжуншановцы будут в меньшинстве, ты это понимаешь?

Один из бойцов встрял между Лейгуром и Юн-Чэнем, и на исландца вылился поток неизвестных ему иностранных слов, сопровождаемых громким и возмутительным голосом.

Лейгур, не обращая на него внимание, пытался достучаться до Юн-Чэня:

— Все эти моторные лодки и гидроциклы сюда явно доставили на корабле побольше! Он наверняка где-то близко, вероятно прячется вон за той горой, вместе с кучей других фанатиков на борту, которые попросту ждут, когда предоставиться возможность ступить на берег. Вы хотите подраться с этой кучкой звездных, а потом, если повезет выжить, принять бой с сотнями пиратов на станции⁈ — Про сотню он не был уверен, их вполне могло быть и больше. Братство росло неумолимыми темпами последние несколько лет и уже наверняка насчитывало более тысячи человек. — Ну, подумай ты головой! Разве не очевидно, что пираты хотят захватить корабль, чтобы расчистить путь для штурмового отряда. Совсем как это сделали мы, к счастью, опередив их буквально на полчаса. С одной лишь разницей, что мы действовали тише, а они прут напролом.

Юн-Чэнь молчал, и когда стоявший рядом с ним боец, явно стремящийся ринуться в бой, обратился к нему, командир осадил его грозным тоном.

— Что ты предлагать? — слегка вздернув подбородок, сказал Юн-Чэнь к Лейгуру.

Исландец жестом поманил его за собой, к боковому окну. Когда оба они подошли, и перед ним раскинулся вид на окутанную дымом станцию, Лейгур указал на стоявшие неподалеку от вертолетной площадки пушки, грозно уставившиеся в сторону горы.

— Воспользуемся ими… — прошептал он, и рукой плавно нарисовала полукруг в воздухе, — и вдарим по кораблю Братства, прикончим большую угрозу одним прицельным выстрелом. — Он ударил кулаком по раскрытой ладони. — Руку даю на отсечение, они стоят вот за этой горой и просто-напросто ждут, когда абордажная команда обезопасит им путь для высадки. Это нужно сделать, прежде чем сюда нагрянут звездные.

Большая часть пиратов уже сблизились с кораблем и шли на абордаж, пользуясь крюками-кошками. Стрелкам из «Звездной» удалось подбить только одну лодку и пару гидроциклов. Они уже меняли позицию для встречи противника на борту.

— Команда для управления этой посудиной у нас под рукой… — Лейгур кивнул в сторону лежащего лицом вниз экипажа из пяти человек. — Их придется развязать и дать в руки управление, только вот одному мне за всей этой сворой не уследить. Нужны твои люди.

Юн-Чэнь насупился, посмотрел на пленников, свою команду, Лейгура…

— Хорошо, — ответил он. — Ты говори с экипаж, мы проследить.

Исландец одобрительно хлопнул командира отряда «Акулы» по плечу и спешно обратился к экипажу:

— Сейчас вас всех развяжут. — Услышав русскую речь, уткнутые в пол головы обернулись в сторону исландца. — И вы сдвинете эту хреновину с места так, чтобы пушки смогли ударить по кораблю, который прячется вон за той горой. Полагаю, мне не стоит лишний раз напоминать, что в процессе этого вы все должны быть паиньками…

— С чего это я буду подчиняться тебе, дерьма кусок? — рявкнул один из них, самый молодой.

— Потому что у тебя нет выбора, парень, — совершенно спокойно ответил исландец. — Ну и еще хотя бы потому, что пытающиеся взять ваш корабль ублюдки, именуемые себя Братством, в сто крат хуже нас. Сумасшедшие фанатики, которые кишки из вас живьем выдернут. Ну а мы же вас пальцем не тронем, если, конечно, вы не задумаете сопротивляться.

— И с чего бы нам тебе верить? — не унимался молодой.

— Закрой пасть, Захаров, — рявкнул на него лежащий рядом мужчина с грубой щетиной и квадратной челюстью. Он поглядел на Лейгура. — Я не ослышался, или ты сказал Братство?

Лейгур кивнул.

— Я много чего слыхал про них, — ответил щетинистый. — И уж не знаю, кто такой ты и эта кучка узкоглазых, но лучше я побуду на вашей стороне, чем дамся в руки этим психам.

— Отличный выбор, — сказал Лейгур, окликнул Юн-Чэня и жестом велел развязать пленников. Все чжуншановцы нацелили винтовки, готовясь в любой миг пресечь какую-нибудь глупость.

— Кто из вас рулевой? — обратился к экипажу Лейгур.

— Так вон он, — кивнул щетинистый в сторону лежащего в луже крови трупа, потирая запястья.

Хреново.

Оставалось только одно.

— Ну что ж, — Лейгур похрустел пальцами рук и направился к штурвалу, — всегда мечтал поуправлять подобной громадиной…

Чжуншановцы из отряда «Куница» вот уже долгое время наблюдали за ползущим все выше к небу черным дымом, заволакивающим собой все вокруг.

Сначала раздался грохот, и несколько десятков камней скатились по горе, упав им под ноги. Один из них угодил по вездеходу, отскочил и ударил зазевавшегося бойца. К счастью, обошлось без серьезных травм. Когда это произошло, канонада выстрелов стихла, но ненадолго. Теперь она вновь раздавалась со стороны станции.

Кадзумо неохотно делился с Матвеем вестями с полей, и причина этого до сих пор оставалась для собирателя загадкой. Вероятно, командир считал его прибыванием среди отряда лишним, или, говоря проще — он видел в нем обузу, однорукого мужика, путающегося под ногами. А может быть причина скрывалась в обыкновенной неприязни, которую порой испытывает человек к другому человеку без всякой на то причины.

Так или иначе, Матвею удалось вытащить из Кадзумо неприятные известия о гибели Сан-Хи. Собиратель вновь заволновался из-за Нади, которая ехала вместе с командиром всех чжуншановцев в одном вездеходе. Жива ли она?..

Помимо этого образовалась куда более серьезная проблема, в этот раз заключающаяся в самом отряде «Куница». Все бойцы сидели как на иголках, барабаня пальцами по оружию, отбивая нервный ритм ногами, и без конца что-то бормоча себе под нос. И не нужно было владеть китайским, корейским, японским, или на каких еще языках разговаривали люди «Чжуншаня», для распознавания давящего на их головы напряжения. Матвей понял это сразу: они чувствовали себя бесполезным. Сидели и думали о друзьях, участвующих в бою прямо сейчас, на расстоянии чуть больше километра отсюда, и не могли сделать ничего.

Или?..

Один из бойцов резко поднялся с кресла и обратился к Кадзумо. Тот встретил его слова сдержанным взглядом, легкими кивками.

Матвей догадался, о чем просил его боец и потому поспешил вмешаться.

— Дайте ей еще немного времени, — обратился он ко всем, хоть и догадывался, что никто не понимает и слова, сказанного им. — Маша обязательно откроет эти ворота.

Ему ответили нетерпеливые взгляды, тяжелые и напряженные вздохи.

Тот самый боец, который обращался к Кадзумо, переключил свое внимание на Матвея, заговорив на английском с легким акцентом:

— Там происходит черт знает что, — он указал на дым, — а мы здесь сидим сложа руки и все ждем, когда эти долбанные ворота откроются!

— Таковы был изначальный план, или ты не слушал инструктаж? Мы все…

Боец больно ткнул пальцем Матвея в грудь.

— Слушай сюда, чужак, это из-за тебя и мои друзья сейчас рискуют жизнями, так что не тебе указывать…

— Мои друзья тоже там! — взревел Матвей и тут же постарался себя взять в руки, успокоился, выдохнул, продолжил: — И они, как и твои товарищи, прямо сейчас делают все, чтобы мы беспрепятственно вошли внутрь базы и положили конец этой бойне, прикончив Генерала. — Теперь он обратился к остальным: — Молю вас, наберитесь терпения. Скоро ворота откроются. Я знаю это.

Бунтовщик еще немного посверлил взглядом собирателя, после чего недовольно плюхнулся обратно на сиденье, продолжив нервно почесывать костяшки пальцев.

Услышавший же весь разговор Кадзумо смолчал и вновь посмотрел на станцию.

Даже глядя ему в затылок Матвей ощущал, как быстро испаряется терпение этого человека.

На крики больше не было сил. Оставалось лишь тихо вопить от беспомощности.

И вдруг Маше все стало безразлично: не волновало «Копье» и спасение человечества, не давала знать о себе боль десятки порезов, отрезанного пальца, вырванных ногтей. Всё это меркло в сравнении с желанием помочь друзьям.

Она тихо шептала себе под нос их имена:

— Матвей, Надя, Лейгур, Тихон, Арина…

И даже вспоминала умерших:

— Папа, Жак, Юдичев…

— Что ты там бормочешь? — рявкнул ее новый надзиратель, усевшийся на стуле. — Заткнись наконец, пока я тебе опять не врезал.

Он заметно нервничал: то и дело потирал большим пальцем морщинистый «браслет» на запястье и постоянно озирался через плечо в сторону двери, словно ожидая, когда вернется наконец сержант.

— Отпусти меня… — без толики надежды прохрипела Маша, глядя в пол.

— Что? Что ты сказала?

Маша не поняла, прозвучал ли его вопрос как грядущая угроза, или он впрямь не расслышал. И всё же решила рискнуть и повторить сказанное. В конечном счёте, что она теряла?

— Отпусти меня, пожалуйста.

Она почувствовала жгучий удар слева, заставивший ее подбородок соприкоснутся с плечом. Боль возникла как яркая вспышка и тут же исчезла, оставив после себя лишь постепенно удаляющееся эхо. Эти шлепки в ее представлении теперь казались мелким баловством в сравнении с тем, какую агонию она терпела эти два дня.

— За-ткнись, — сухо отчеканил ее обидчик.

Они встретились взглядами, и Маша заметила жуткий огонек в глазах этого ублюдка. Потом его рука вдруг потянулась к ней, пальцы коснулись шеи и начали медленно спускаться, вызывая холодную дрожь по всему телу.

Маша задышала быстрее, грудь протестующе вздымалась.

— Думаю, сержант еще не скоро вернется… — он еще раз оглянулся через плечо, на дверь. — У него там наверняка полно забот.

Он провёл длинным ногтем по её коже, очерчивая ареолу. От его прикосновений все Машино тело свело судорогой, а в животе словно поселились жуки, ставшие мерзко копошиться своими лапками по ее внутренностям.

Внезапный стук в дверь заставил надзирателя вздрогнуть и резко отдернуть руку от груди. И Маша вовсе не почувствовала облегчения, ведь если сейчас в дверях покажется Буров, это будет означать как минимум две плохие новости: ее продолжат пытать, и, вероятнее всего, «Звездный» одержал победу, поскольку надобность в сержанте там, на станции, отпала.

Однако, когда дверь открылась, она увидела в проходе человека, которого совершенно не ожидала.

Тихоня бросил на нее быстрый взглядом, и Маша заметила, как в едва уловимый миг его лоб прорезали глубокие морщины от удивления.

— Сенкевич? — раздраженно бросил встретивший Тихоню надзиратель. — А тебе че надо? Разве ты не…

— Мне приказали забрать тебя.

— Вот как? Это кто же? — спросил надзиратель с подозрительным прищуром.

— Сержант. Нам не хватает людей снаружи, особенно водителей вроде тебя. Поэтому…

— Ну раз такое дело, — деловито положил руки на бедра, — так пускай Буров сам сюда и приходит. Он мне дал четкое распоряжение оставаться здесь до его присутствия, ясно тебе, сопляк?

— Хм… — промычал Тихоня, поджав губы, — как скажешь…

Кулак внезапного визитера устремился в лицо надзирателю, нанеся молниеносный удар. Тот взвизгнул и попятился к стене, спрятав в ладонях нос, и вытаращил глаза в сторону своего обидчика. Тихоня же устремился прямо в сторону надзирателя, который уже потянулся к пистолету за поясом, но не успел вытащить его и наполовину, как получил точный удар ногой по руке. Пистолет оказался на полу и скользнул прямо к Маше — только вот дотянуться до него, как бы она ни пыталась, не представлялось возможным.

А высокий Тихоня тем временем уже сидел верхом на человеке с родимым пятном и обрушал ему на лицо удар за ударом, выбивая зубы и ломая нос. Потом вдруг его кулак замер в воздухе, напоминая зверя, ожидающего команды хозяина. Несколько долгих секунд он смотрел на обмякшее под ним тело и резко встал на ноги. Подошел к открытой двери в комнату, высунул голову в коридор и, убедившись, что никого нет поблизости, осторожно ее закрыл. Потом взглянул на Машу, не понимающую какого черта здесь вообще происходит.

— Вы действительно с ними заодно? — вдруг спросил он. — С теми, кто напал на станцию?

У Маши к горлу подступил комок ужаса. Неужели пытка продолжается? Только теперь место сержанта занял другой, возможно, более изощренный в издевательствах маньяк?

Но даже если это и так, то какого дьявола он избил (возможно, и убил вовсе!) ее предыдущего мучителя?

И тут Тихоня, словно мысли ее прочитав, ответил:

— Все позади, я вас не обижу. — Он поднял руки, демонстрируя свои мирные намерения, и его взгляд случайно скользнул по ее груди, и щеки немедленно залились краской. — Вот, дайте-ка я… — Он снял с себя куртку и накрыл ее дрожащее тело. Потом взял с лотка скальпель и начал перерезать путы, сковывающие ее ноги.

— Так скажите, вы с ними заодно?

Маша так и норовила закричать: «Да! Я с ними! Пожалуйста, освободи меня как можно скорее!». Но врожденная предосторожность, выручавшая ее постоянно, не позволила довериться этому человеку вот так сразу. А уж особенно, когда ее голову посетила вполне закономерное подозрение:

— Это все какой-то хитроумный трюк, да? — ухмыльнулась она и почувствовала, как засохший уголок рта отдался жгучей болью от полученного несколько минут назад удара. — Решили разыграть спектакль с нападением и избиением этого урода… — Она косо взглянула на окровавленное лицо с родимым пятном.

— Что? — Тихоня поднял голову и проследил, куда она смотрит. — Да нет, кажется… я его того…

Они встретились взглядами, и Маша увидела в его глазах печальную правду.

Тихоня продолжил избавлять её от пут. Первая нога уже была свободна.

— Тогда почему ты это делаешь?.. — выдохнула Маша.

— А сами как думаете? — Он встал с корточек и принялся за освобождение ее рук. — Я хочу помочь. И не только вам, но и всей «Звездной». — Он сильнее надавил на скальпель, и пластиковая стяжка лопнула, упав на пол. — Не все из ее жителей, знаете ли, поддерживают методы этого ублюдка Железнова. Так что если вы пришли помочь нам…

Скальпель в его руке угрожающе замер.

— Ведь вы пришли помочь нам, ведь так?

Если это и правда трюк, подумала Маша, то этот высокий юноша справляется со своей ролью на пять с плюсом.

— Я не доверяю тебе… — прошептала она сквозь стиснутые зубы.

— Послушайте… — он крепко зажмурил глаза, — четверо хороших людей добровольно отдали свои жизни, чтобы я оказался здесь, внутри этой проклятой базы, и прикончил Железнова. — Он вцепился пальцами в подлокотники. — С тех пор прошло два года, но мне так и не удалось даже близко к нему подобраться.

— Вот значит как? — Маша рывком подалась вперед. — А что же случилось несколько дней назад, когда ты стоял у него прямо за спиной, пока этот псих Буров устраивал мне очную ставку? Чего же не воткнул ему нож в шею или не пустил пулю в затылок этого сукина сына?

— Потому что просто убить его недостаточно! — возразил Тихоня. — Нужно показать всем звездным, что он действительно мертв, и убедить, что на его место не явиться очередное его протеже, и запустит всю эту тиранию по кругу. Убив я его там, это ничего бы не изменило! Меня схватили бы, казнили на месте, и место Генерала занял бы Буров, запустив это безумие с самого начала!

Маша признала про себя, что довод этого юноши прозвучал убедительно, хоть внутри ее по-прежнему перекатывалось сомнение.

— Я просто хочу помочь заблудшим жителям станции «Звездная», — продолжал Тихоня чуть сдавленным голосом. — Показать им, что существует мир, где их выбор не сходится на вынужденном подчинении лишь одному выжившему из ума старику.

Лезвие пинцета разрезало последнюю стяжку, полностью освободив Машу. Она сразу начала растирать красные борозды на запястьях, поглядывая снизу вверх на своего освободителя.

— Хотите, оставайтесь здесь, дожидаться сержанта. — Он протянул ей руку. — Или мы можем помочь друг другу. Выбор за вами.

Маша понимала, что прямо сейчас принимает, наверное, самое ответственное решение в своей жизни. Время таяло, и ей пришлось делать выбор как можно скорее.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Саша.

Она взяла его руку, и он помог ей встать. От долгого сидячего положения она почувствовала сильную слабость в ногах.

— Нам нужно открыть ворота, чтобы они прошли сюда, в гору, — спешно проговорила Маша. — Ты сможешь это сделать?

Он замотал головой.

— У меня нет кода доступа. Они известны лишь старшим по званию, которые сейчас снаружи.

Маша стиснула зубы. Чувство бессилия теперь ощущалось ею похуже всякой боли.

— Хорошо, а что насчет аварийного генератора? Я должна была отключить его вместе со всем электричеством на базе, тем самым открыв ворота, — сказала она, совсем не заметив, как выдала себя с потрохами.

Саша посмотрел в сторону, отошел к двери, задумчиво почесал подбородок.

— А вот это мне под силу, — уверенно заявил её спаситель.

Надя увидела, как из черного дыма вышел чжуншановец. Он шел пригнувшись, придерживая за шкирку раненого собрата с единственной уцелевшей ногой, висевшей на обрывке плоти. Затем появился ещё один пострадавший от взрыва: вышел раскачиваясь как пьяный, лицо черное от сажи, из ушей текла дорожка крови, а глаза пустые, лишенные жизни. Надя подбежала к нему, схватила за рукав и спрятала за вездеходом.

— Слышишь меня?

Молчит. Только смотрит мёртвым взглядом в одну-единственную точку.

Из дыма раздался истошный женский вопль, молящий о помощи. На русском языке.

Надя сняла с плеча оружие и быстро, насколько только позволяла острая боль в боку, направилась прямиком в пучину густого дыма, прикрыв рот и нос сгибом локтя. Пока шла на крик, раздалось еще несколько, чуть дальше, откуда именно сразу и не разобрать. Возобновлялась перестрелка, и тусклые белые огни порой вспыхивали в постепенно рассеивающейся пелене дыма.

Внезапно горло стали карябать тысячи когтей, заставив ее упасть на колени. Пытаясь откашливаться, она щурилась мокрыми глазами, рассматривая обстановку, и вдруг увидела извивающуюся в агонию женщину, лежащую на спине.

— П-помогите, пожалуйста!

Надя поползла к ней на четвереньках, заметила рядом с ней автомат. Красной повязки не было, говорила на русском. Значит, местная.

— Я здесь, здесь… — чувствуя жжение в горле, пробормотала Надя. — Я помогу…

Голова женщины обернулась в ее сторону: половина лица изуродована, превратившись в сморщенную от ожога плоть. Её рука вдруг вцепилась в Надину куртку.

— Моя дочь… — ниточка слюны повисла над широко открытым ртом, — я не успела забрать ее, прошу… моя комната…

— Мы найдем ее, но для начала вам нужно подняться.

— Лицо… Боже, как болит лицо.

Надя смолчала, взяла ее за локоть и заставила подняться. Женщину ноги не слушались, и приходилось придерживать ее одной рукой, а другой прикрываться от дыма, пытаясь выбраться из его удушающего плена. Ей удалось вновь вернуться к вездеходам, где она усадила женщину рядом с тем самым чжуншановцем, продолжающим смотреть сквозь завесу смерти.

— Я скоро вернусь, и мы поищем вашу дочь, — попыталась успокоить она стонущую от боли женщину.

Что же они натворили? Взорвали гребанный нанотермит, даже не подумав, что могут зацепить обыкновенных жителей? Какой только ублюдок до этого додумался?

Внутри у Нади бушевал гнев, и она лишний раз убедилась, что не зря отправилась в это место. Людей, использующих нанотермит в подобных целях, нужно остановить. Таких людей, как Буров нужно остановить. Кто знает, может, именно он ответственен за это? Он уже помогал макмердовцам с этой мощной взрывчаткой и наверняка приложил руку и к этому взрыву.

Надя подобрала с земли винтовку и пошла на звуки выстрелов. Шла долго, не видя ни зги в этом чертовом дыме. Чуть погодя наткнулась на лестницу, ведущую к одном из жилых блоков. Скрипя зубами от боли, поднялась по ней, открыла дверь и вошла внутрь, ощутив прилив тепла, исходящее от старых кондиционеров. Внутри моргал свет, в пустых до безобразия коридорах из динамиков звучал голос, по всей видимости, принадлежавший тому самому Генералу:

— …встаньте на защиту нашей станции! Наших идеалов!

Она направила дуло винтовки вперед и сделала несколько шагов. Услышала, как за дверями жилых комнат раздавались шепотки, детский плач, разговоры… В голове сразу вспыхнули рассказы Евы о местных, обитающих ВНЕ горы — обыкновенные люди, пытающиеся выжить.

Впереди показалась лестница. Не теряя бдительности, она поднялась на последний, третий этаж. Там, зайдя в коридор, из одной из комнат она услышала приглушенные стенами выстрелы. Пришлось обойти все десять имеющихся здесь дверей, чтобы отыскать, в какой именно раздавался шум. Разумеется, нужная оказалась последней.

Надя тихо открыла дверь, зашла внутрь и увидела возле окна мужчину с автоматом, стреляющим по кому-то снаружи. Рядом с ним, приставленные к стене, лежало еще парочка винтовок и заряженных магазинов.

Стрелок прекратил пальбу, облокотился спиной к стене, потянулся к магазину…

— Куски пингвиньего дерьма, ну я вам устрою…

…и увидел стоявшую от него в нескольких шагах Надю.

— А ты ещё кто такая? — Его глаза округлились в изумлении.

Она уловила его взгляд, обращенный на испачканную грязью красную повязку на её предплечье — и Надя все поняла. Стрелок сразу же вслепую потянулся за одним из приставленных к стене автоматов, но не успел и пальцем их коснуться, как был поражен выстрелом в грудь.

Не теряя ни минуты, она подошла к окну и увидела чжуншановцев, человек сорок, отстреливающихся от местных. Преимущество было явно на стороне врага, по крайне мере в количестве.

Все они, и друзья, и противники, с этой позиции были как на ладони.

Надя и положила ствол снайперской винтовки на подоконник и коснулась пальцем спускового крючка. Но прежде чем прильнуть к наглазнику оптического прицела, обратила взор в сторону «Твердыни» и заметила, как эта железная громадина постепенно удалялась от берега.

Взять под управление «Твердыню» Лейгура виделось всё равно, что оседлать кита: медленного, неповоротливого, но чертовски сильного.

Долгие годы он провел за штурвалом своего небольшого траулера, привыкнув к его изъянам — к едва заметному люфту руля, который он парировал опережающим движением, и к упрямому крену на левый борт. И в какой-то момент недостатки его родного суденышка перестали донимать, и в его глазах даже превратились в характерную черту траулера. Он знал его как свои пять пальцев, мог вести его вслепую, если угодно.

Но этот громадный зверь, за чей штурвал он держался прямо сейчас, производила неизгладимое впечатление. Рулевая система «Твердыни» была до безобразия точной, почти стерильной. Лейгуру даже стало досадно от этой безупречности; он скучал по едва уловимому скрипу старого штурвала, который сообщал ему о состоянии судна прежде, чем это фиксировали датчики.

Скромный экипаж мостика уже стоял на постах. Тот самый дерзкий парнишка, по началу отказывающийся подчиниться, оказался наводчиком и по совместительству стрелком из пушек (Лейгур понятия не имел, как правильно называется его специализация). Прямо сейчас он ловко стучал пальцами по сенсорному экрану, оживляя главные оружия корабля.

Тип с квадратной челюстью, наслышанный о «Братстве», занимал должность старпома. На вопрос Лейгура, где же находится капитан «Твердыни», тот ответил молча: просто метнул взгляд в сторону погруженной в дым станции и вернулся к командованию остальных подчиненных, пребывающих на постах.

Лейгур понимал, что сейчас совершенно не время и не место задумываться об этом, однако не смог не представить, как этот корабль под его управлением вывезет всех тех несчастных шпицбергенцев, прямо сейчас ожидающих спасения.

«Твердыня» будет принадлежать ему, хотя бы на время. Возьмет ее напрокат, если угодно, но обязательно воспользуется этим зверем для путешествия на север.

— Вижу корабль противника! — донесся сбоку рёв старпома.

Лейгур оказался прав (хоть иногда его и беспокоили копошившиеся в голове жуки сомнения) — судно Братства стояло на якоре, спрятавшись за горой. Это был большой ледокол, в недрах которого вполне могло уместиться человек пятьсот. У Лейгура в сердце защемило от осознания того, что его придется уничтожить, но выбора не было: если все, кто находится на его борту, проникнут на «Звездную», у них не будет и шанса на победу.

— Выходим на огневую позицию, — глядя в бинокль, доложил старпом. — Захаров, у тебя все готово?

— Цель в зоне обзора, но угол маловат, — ответил парень, не отрывая взгляда от экрана. Его пальцы лихорадочно бегали по сенсорным кнопкам. — Нужен разворот на двадцать… нет, на двадцать пять градусов влево.

— Принял, — сказал Лейгур и начал разворачивать корабль.

Уильям Морган наблюдал через бинокль, как из-за горы быстро появляется боевой корабль «Звездной».

— Отец Морган, — послышался сдавленный голос Оливера где-то рядом, — абордажная команда не смогла приблизиться к кораблю из-за плотного обстрела. Траулер вместе с бойцами и еще две моторные лодки вынужденно отступили к берегу…

Но Уильям не слышал слов своего помощника, продолжая неотрывно наблюдать, как так называемая «Твердыня» медленно разворачивается к ним боком. Той самой стороной, где находилось ее главное орудие.

В груди заклокотало, а вцепившиеся в бинокль пальцы вдруг стали холодными. Все пошло не так, как он задумывал изначально. Боевой корабль должны были взять его люди прежде, чем тот придет в движение. Во всем виноваты эти проклятые стрелки, помешавшие абордажу! Грязные сукины…

— А это ещё что… — взволнованно пролепетал Оливер, схватившись за бинокль. — Корабль? Он что, движется?..

— Разворачивай судно… — упавшим голосом произнес Уильям, его грудь надувалась и сдувалась от тяжелого дыхания.

— Но, что нам делать с абордажной…

— Разворачивай чёртов корабль! — рявкнул Уильям, сверкнув в сторону помощника ожесточенным взглядом. — Живо!

Экипаж мостика оживился: штурман склонился над монитором, Оливер вцепился за штурвал, остальные подошли к окнам, в ужасе наблюдая за «Твердыней».

Ледокол лениво начал приходить в движение.

— Быстрее, быстрее! — голос Уильяма сорвался до вопля. — Если мы сейчас же не уберемся отсюда, то…

Со стороны «Твердыни» раздался грохот, и Уильяма Моргана вместе с его командой ослепила яркая вспышка, сжегшая их дотла.

Надя как раз поймала в прицел очередного звездного и приготовилась выстрелить, как вдруг винтовку увело в сторону, и выпущенная пуля угодила в стену жилого блока.

Она спряталась, чувствуя, как от внезапно прогремевшего грохота дрожат стоящие рядом койки, стулья и стеклянная крошка от разбитого окна. С металлическим лязгом упали прежде приставленные к стене винтовки.

Когда она набралась храбрости выглянуть в окно, то увидела гигантский огненный шар, нависший над горой — огромный, словно раскалённый ужас проснувшегося вулкана, готового низвергнуться на станцию.

Последствия взрыва почувствовал на себе и отряд «Куница». От грохота зазвенело в ушах, а пол отозвался легкой дрожью. Чжуншановцы, включая Матвея, повыскакивали из вездеходов и уставились на идущий от вершины горы черный дым.

Рация в руках Кадузмо разразилась диким воплем: кричали на китайском. И не успел командир поднести переговорное устройство к губам, как голос резко замолк, сменившись на треск из летящих пуль.

Кадзумо крепко сжал рацию, посмотрел на запертые ворота, затем на команду. Руки превратились в кулаки, и он решительно бросил в сторону подчиненных короткую фразу, после чего быстрым шагом направился к вездеходу. Его люди встретили сказанное одобрительным кличем.

— Стой! — умолял Матвей, хватая Кадзумо за рукав. — Мы должны…

Но командир оттолкнул Матвея в снег.

— Мы ждать достаточно! — прикрикнул он, презрительно взглянув на собирателя. — Можешь ждать сам, мы ехать помогать нашим.

Раздвижные двери захлопнулись, прожужжали моторы, и два вездехода с парой десятков бойцов на большой скорости проехали мимо пытающегося подняться на ноги Матвея.

— Вернитесь, чтоб вас! — закричал он им вслед, прекрасно понимая, что все это бесполезно.

Собиратель упал на колени и подобрал пистолет, выскользнувший из кобуры. Чувствовал он себя отвратительно: кишки связались в тугой узел, а рёбра сжимались, будто пытаясь захлопнуться, как створки морской раковины. И когда он уже почти окончательно потерял надежду, большие ворота за его спиной пропели металлический стон. Обернувшись через плечо, он не мог поверить своим глазам: те медленными рывками поднимались, открывая его взору проход в густую тьму тоннеля. Он вскочил на ноги как ошпаренный и принялся размахивать руками, пытаясь привлечь внимание уходящие к станции вездеходы.

— Вернитесь! Они открылись!

Но никто из них не остановился и не развернулся, продолжая упорно двигаться к «Звездной». Матвею подумалось, что даже заметь они сейчас, как ворота открываются, всё равно не повернули бы назад.

Выбора не оставалось, теперь он один.

Матвей сжал рукоять пистолета и двинулся навстречу тьме.

В этот же самый миг сержант Михаил Буров наблюдал в бинокль, как посланный им отряд менял позицию и перемещался внутрь надстройки для захвата мостика «Твердыни», только что совершившей смертельный залп. Всё шло неплохо, даже хорошо, пока вдруг за спиной не послышался металлический стон.

Ворота, которые еще несколько секунд назад были надежно заперты, медленно открывались. Стоявший рядом с ним Чернецов, прекратив на мгновение переговоры по рации, тоже смотрел на открывающийся в базу проход.

И тогда сержанту все стало понятно. Лишь отдаленно посетившая его догадка об истинной цели штурма подтвердилась прямо у него на глазах и подчеркнулась несколькими жирными линиями.

Все это нападение в лоб не что иное, как отвлекающий маневр, с целью выманить всех бойцов «Звездной» наружу.

— Чернецов, кто-нибудь еще остался на базе?

— Д-да, кажется небольшой отряд, в гараже, человек десять… — прошептал тот, не спуская глаз с образовавшегося входа в тоннель.

Сержант уже направлялся к внедорожнику, когда сказал:

— Вели им немедленно отыскать Железнова и охранять его. И предупреди самого генерала, что у него могут быть гости. Пускай отыщет безопасное место.

Буров размышлял: «Как им удалось открыть ворота? Неужели Зотова, эта хитрая сука, умудрилась слинять?»

— Я не могу, товарищ сержант… — Чернецов нажимал на кнопки портативной радиостанции.

Услышавший это Буров уже сидел на половине водительского кресла.

— Что? Это еще почему?

— Нет сигнала. Кажется, на всей базе отсутствует электричество… — Он продолжал нажимать какие-то кнопки.

— А что с рацией?

— Ее мощности недостаточно для связи с базой. Сигнал не пробьет…

— А, дерьмо! — прошипел сержант и хлопнул дверью. Он вдавил педаль газа, развернул внедорожник на сто восемьдесят градусов и нырнул в темноту, предварительно включив дальний свет фар.