Возвращение. Часть II

Глава 16 Куница, акула и вепрь

Они сидели перед Матвеем, все до одного покойники.

Ясир Раджани со станции «Тахадди». Вадим Георгиевич Зотов, начальник. Жак Дюран, известный по прозвищу Шаман — некогда живая легенда среди собирателей. Эрик, ярл Шпицбергена. Юдичев, капитан «Тумана». Трое мальчишек, его бывших учеников: Максим, Стефан и Гарри.

Ближе всех сидели двое: Йован слева положил ему руку на колено, словно подбадривая. А сидевший справа Дэн Шутер, запрокинув голову, насвистывал печальный мотив.

Кто-то из них прошептал:

— Матвей.

Собиратель очнулся и увидел, как место Йована заняла Надя. И насвистывал, как выяснилось, не Дэн — а Лейгур. Да и остальные в вездеходе вовсе не были покойниками, а чжуншановцами. На левых плечах каждого из них привязаны красные отличительные повязки.

— Приехали, — волнительно произнесла Надя.

Как и планировалось, конвой остановился в десяти километрах от «Звёздной». Здесь им предстояло разбиться на три группы.

Сан-Хи, находившийся с ним в одном вездеходе, принялся раздавать указания по рации. Остальные чжуншановцы, сидевшие бок о бок с Матвеем и его друзьями всю дорогу, пустились в перешёптывания на родном языке.

— Сколько до заката? — спросил Матвей и всмотрелся в бледное небо.

— Полтора часа, — немедленно ответил Лейгур, даже не сверившись со временем на ваттбраслете. — Мы как раз вовремя.

Сан-Хи поднялся с сиденья и направился к ним. Все головы повернулись в его сторону. Он обратился к бойцам, и те, быстро закивав, ответили четким согласием (по крайне мере Матвею так показалось, судя по их тону).

— Эти люди, — внезапно заговорил Сан-Хи по-русски, указывая на сидевших рядом чжуншановцев, — и те, что внутри за нами вездехода, одни из лучших моих людей. Они будут заходить с тыла, в тайный проход.

— Со мной, — на всякий случай напомнил Матвей.

Сан-Хи подтвердил сказанное кивком.

— Ваш отряд называться «Куница». Главный там Кадзумо Хаяси, вот он, — офицер большим пальцем указал на сидевшего слева от него мужчину с грубыми чертами лица и заметным шрамом на лбу. — Я держать связь через него.

Матвей встретился с ним взглядом, поприветствовал. Тот сухо ответил тем же.

— «Акула», — так будет называться ваш отряд, мистер Эйгирсон, — возглавлять его Юн-Чэнь. Я познакомлю вас с ним минуту на минуту. Ну а вы, госпожа Соболева, сегодня быть под моим командованием в штурмовой отряд «Вепри».

— Поняла, — подтвердила Надя.

— Быть готовы, через десять минут все три отряда начать выдвигаться на свои позиции, — предупредил Сан-Хи. — Госпожа Соболева, вас я ждать через три минуты снаружи. Двинуться к одному из вездеходов нашего отряда. Вас это тоже касаться, господин Эйгирсон. — И вернулся на своё место.

— Уверена, что хочешь участвовать в штурме? — обратился Матвей к Наде. — Там будет горячее всего.

— Знаю, именно поэтому и собралась пойти туда с самого начала, — с легким оттенком неуверенности ответила она. — Много открытого пространства. Я буду там куда полезнее со своей снайперской винтовкой. — Она хлопнула по длинному чехлу из кожи у нее под ногами, где хранилось оружие.

— Как скажешь, — ответил Матвей.

До них донесся голос Сан-Хи:

— Господин Эйгирсон, госпожа Соболева, нам пора.

Надя подвинулась к Матвею и крепко обняла его.

— Найди ее, слышишь? — коснулось шеи собирателя горячее дыхание.

У Матвея сдавило грудь.

— Конечно. Я найду ее.

Надя поцеловала собирателя в щеку и пошла к Сан-Хи.

Лейгур протянул Матвею руку.

— Да пребудут с тобой Боги, Беляев Матвей.

— И с тобой, друг мой, — ответил он с легкой улыбкой. — Удачи в захвате корабля.

— Удача мне не понадобится, — подмигнул он и нарочито пошевелил плечом, с закрепленной на нем на ремне карабином. — Скоро увидимся.

Двое его друзей вышли наружу и, прикрывая лица от встречного ветра, последовали за Сан-Хи к позади стоящим вездеходам.

Матвей, проводив их взглядом, вскоре обернулся к своим нынешним компаньонам. Все они, мирясь с теснотой, молча проверяли снаряжение.

Десять минут спустя вездеход с отрядом «Акулы» двинулся вперед. И Матвей, наблюдая, как он уходит за горизонт, еще раз мысленно пожелал близкому другу удачи.

Чжуншановцам нужно отдать должное — действовали они весьма шустро.

Надувная лодка, еще несколько минут назад закрепленная на крыше вездехода, уже лежала на прибрежном льду. Все девять человек выполняли финальную проверку снаряжения: прикручивали к стволам винтовок глушители, пересчитывали запасные магазины, повторяли план действий, сопровождая разговоры густыми клубами пара. Командир Юн-Чэнь оставался в вездеходе, докладывая по рации.

Лейгур смотрел на небо и радовался густым облакам, медленно ползущим в сторону севера — они помогут скрыть лишний свет. Бросил взгляд на часы ваттбраслета. До заката оставалось всего ничего.

Хлопнула дверь вездехода, к отряду вышел Юн-Чэнь. Все бойцы резко обернулись к нему. Командир обратился к ним с небольшой речью, прозвучавшей весьма вдохновляюще даже несмотря на то, что Лейгур не разобрал из нее ни слова.

Солнце между тем уже наполовину утонуло за горизонтом, отбрасывая последние лучи. И прежде серые облака обрели фиолетово-оранжевый оттенок — зрелище, вне всякого сомнения, завораживающее.

Чжуншановцы по одному начали ступать на лед и усаживаться в лодку, покачивающуюся на легких волнах. Места хватило всем впритык. Лейгур занял позицию рулевого в конце, взялся за румпель и принялся выжидать приказа.

Юн-Чэнь сидел впереди, вглядываясь в горизонт. На скрытые шарфами и масками лица вооруженных бойцов лег мягкий свет заходящего солнца.

Командир посмотрел на Лейгура и махнул рукой. Исландец нажал на ручку газа и лодка, постепенно набирая скорость, тихо вышла в воду, расталкивая ледяную шугу. Они обогнули возвышенность, за которой спрятали вездеход, стараясь держаться как можно ближе к берегу, к заснеженным горам. Как-то незаметно все вокруг накрыли сумерки, и от горевшего ярким светом солнца, осталась лишь огненная полоса.

Отчет начался.

Плыли, по прикидкам, минут пять, пока впереди не показалось нечто большое, заставив одного из чжуншановцев охнуть.

Лейгур мало чего понимал в военных кораблях, но даже имевшиеся при нем худых знаний хватило распознать в «Твердыне» подкласс десантного судна. Об этом подсказывал широкая и пустая палуба, большая корма и видневшиеся отсюда платформы для площадки вертолетов. Надстройка, — главная цель их операции, — выглядела как неприступная крепость из железа и стали. Когда подплыли еще ближе, Лейгур заметил главные орудия, направленные в сторону моря — огромные пушки, способные одним выстрелом разнести в клочья среднего размера траулер. А ежели ударить таким по земле, например, в конвой из штурмового отряда, так от него и мокрого места не останется.

Приближаясь к стальному гиганту, им постепенно стал открываться вид и на «Звездную». Вся станция утонула в сумерках, и лишь пара десятка огоньков из окон жилых модулей подсказывала, что это место обитаемо.

Ближе к берегу, в тени «Твердыни», покачивались суденышки поменьше, в основном рыболовные. Глядя на их едва различимые силуэты, Лейгур гадал: есть ли среди них его траулер, похищенный Буровым?

Находясь метрах в ста от корабля, Юн-Чэнь жестом приказал сбавить скорость. Их лодку почти не было слышно. Оставалось только уповать на сгустившиеся сумерки и на отсутствие патрульного с острым зрением, решившим вдруг выйти на корму в этот собачий холод и разведать обстановку.

К счастью, этого не произошло.

Вскоре их надувная лодка шла вдоль борта «Твердыни», с противоположной стороны от станции. Они подплыли к середине корабля, ближе к надстройке, и заглушили двигатель. Шепотки чжуншановцев сменились жестами. Двое бойцов прицелились взглядом в сторону планширя и забросили самодельные крюки-кошки, зацепив их с первого раза.

Юн-Чэнь отдал жестом приказ, и первая двойка принялись ловко забираться по прочному канату. Не прошло и минуты, как они уже очутились наверху и, быстро разведав обстановку, большим пальцем сообщили командиру, что путь чист.

Оставшиеся семь чжуншановцев забрались следом. Лейгур оказался последним и, увы, самым медлительным. Ему, черт возьми, никогда не давалось умение быстро забираться по канатам.

На палубе было пусто: ни патрулей, ни света, ничего, кроме легкого ветра, гоняющего снежную насыпь. Звездные, должно быть, и не предполагали, что кто-то может покуситься на абордаж этой громадины. А может причина крылась в промозглом холоде, на котором не каждый отважится расхаживать хотя бы полчаса.

Отряд разбился на пары и выстроился в цепочку. Впереди шел Юн-Чэнь, разведывая обстановку. Лейгур, держа карабин наготове, прикрывал с тыла. Открыли дверь, ведущую в надстройку, и зашли во внутренний коридор: теплый и ярко освещенный. Командир поднял над головой ладонь — приказ остановиться. Задержались на секунду, прислушались, ни звука, ничего, кроме биения собственного сердца.

Ровная ладонь Юн-Чэня сделала несколько взмахов. Настала пора двигаться дальше.

Добрались до лестницы, поднялись на второй этаж, третий…

Послышались голоса. Шаги, ступающие на железные ступени. Кто-то шел прямо на них. Встречи не избежать.

Юн-Чэнь замер, нацелившись в сторону лестничного пролета, и когда патрульный оказался в перекрестии прицела, хладнокровно выстрелил тому в голову, прямо между глаз. Бедолага, должно быть, и не успел понять, что произошло. Громко рухнул и скатился мертвым грузом на лестничную площадку.

Рисковать нельзя. Если на корабле загремит тревога, — вся эта вылазка считай впустую.

Поднялись до последнего этажа, где дальше по коридору их ожидал мостик. И здесь вдруг на пути у них образовались двое патрульных, — словно сквозь стены прошли. Увидев перед собой до зубов вооруженный отряд парочка округлила глаза, открыли рты, и, в целом, это было все, что они успели сделать, прежде чем схлопотать пули, прямиком в головы. Хлопков от выстрелов их глушителя прозвучало предательски громко. Вдалеке послышались чьи-то торопливые шаги. Юн-Чэнь ускорился, а за ним и его живой хвост из семи подчиненных — шли как единое целое. Лейгур только и успел заметить, как за углом исчез убегающий патрульный, наверняка спешащий предупредить мостик.

— Дерьмо… — прошептал исландец.

Про осторожность пришлось забыть. Заметно ускорили шаг, и теперь топот множества ног отчетливо слышался в проплывающих мимо каютах. Лейгур шел спиной вперед, не сводя прицела с отдаляющегося коридора. Как выяснилось несколько мгновений спустя — не зря. Один из звездных вышел наружу с вытянутым пистолетом в руках, проверить источник шума, и был уложен выстрелом в горло. Он лежал на полу, схватившись за шею, корчился, издавали хрипящие звуки.

Вся тихая операция постепенно превращалась в долбанный штурм со всем сопутствующим его шумом.

Впереди раздался голос, на русском:

— Эй, на помощь! Здесь…

Хлоп. Звук грохота. Упало тело.

Ускорились.

Из каюты слева высунулся автомат, и держащая его рука вслепую начала поливать свинцом коридор, заставив чжуншановцев инстинктивно пригнуться. Искры отскакивали от стен, звякнули пули, запахло порохом и большими неприятностями. Один из бойцов резко дернулся, взвыл, свалился на пол и схватился за окровавленное лицо. Стоящие впереди двое, включая Юн-Чэня, открыли огонь по автомату и выбили оружие из руки. Затем настигли неприятеля в два широких шага и закончили дело.

С каждой минутой становилось только хуже и хуже.

Теперь бежали. Один из здешних, прознавших про атаку на корабль, все еще нёсся сломя голову к мостику, и остановить его вдруг стало прерогативной задачей. И еще надеется, что на всем корабле еще не слышали грохота пальбы.

Добрались до входа в мостик, куда уже со всей дури колотил патрульный.

— Открой, быстро! У нас нарушители!

Тяжелая дверь открылась, и вышедший оттуда высокий мужчина вскинул от удивления брови. На него упало пронзенное несколькими пулями тело патрульного, свалив его с ног. И пока дверь не успели закрыть, Юн-Чэнь первым оказался на мостике.

Трое звездных немедленно сдались, подняв руки. Один из них, наиболее храбрый, пытался связаться по рации. Но не успел и рта открыть, как радиостанция перед ним уже окрасилась в красный.

Но было поздно.

— «Твердыня» прием, — слышался голос из динамика. — Почему вышли на связь?

Лейгур заметил на лице одного из звездных с поднятыми руками норовивший вырваться наружу порыв храбрости. Быстро подошел к нему вплотную, приложил указательный палец к губе и сказал так мрачно, как умел это только Лейгур Эйгирсон:

— Издаешь хоть звук — сдохнешь.

И на неудавшегося храбреца угроза подействовала. Он немедленно стушевался, глаза испуганно забегали в валившийся на мостик отряд и убитому радисту.

— «Твердыня», прием! — теперь более настойчиво звучал голос из динамика. — Что у вас там происходит? Почему не отвечаете?

Лейгур, конечно же, мог рискнуть и велеть одному из заложников ответить на вызов, но предпочел этого избежать: мало ли расхрабриться и выложит о захвате корабля. Он быстро подошел к радиопередатчику, коснулся кнопки связи, и, предварительно прочистив горло, ответил:

— Ложная тревога, — он откашлялся, пытаясь скрыть слово «штаб», «начальник», «главный» или как там они еще обращались к связному на той стороне? Выяснять этого времени не оставалось. — Тут человеку стало плохо… — Он покосился на лежащий под ногами труп. — Подумали, понадобиться врач. Но мы привели его в чувство, и теперь ему вроде как лучше. — Спешно добавил: — В обморок упал.

Лейгур понял, как же глупо прозвучала эта наскоро придуманная отговорка. Но что еще оставалось делать?

И вот наступило оно — томительное и тревожное ожидание ответа. Лейгур был готов поклясться, что слышал мысли говорящего на той стороне: «Дурить меня вздумал, да?».

Но вместо этого раздался раздраженный голос:

— С подобными пустяками следует связываться с медблоком, а не со мной, черт бы вас побрал.

Связь оборвалась, и Лейгур Эйгирсон облегченно выдохнул. Он взглянул на Юн-Чэня и показал ему большой палец, мол, все хорошо. Как раз в этот момент на мостик затащили раненного в голову чжуншановца.

Командир вынул из кармана рацию, перевел на нужную частоту и, подойдя к окошку, откуда открывался вид на главный и единственный проход к станции, окруженный горой и холмами, вышел на связь с Сан-Хи.

Надя выжидающе наблюдала за разговором Сан-Хи по рации, отбивая пальцами тихую дробь по прикладу винтовки. Стоило ему только отчеканить нечто отдаленно похожее на слово «отбой» или «конец связи», — так, по крайне мере показалось Наде, — как она немедленно привстала и спросила:

— Какие новости?

Сан-Хи удивился ее поспешности, вскинув бровь.

— Они взять мостик корабля.

У нее от сердца отлегло. Самая первая и важная часть этого безумного плана позади.

— Начинаем штурм, — твердо произнес Сан-Хи, потянулся к рации и начал раздавать указания.

Вездеходы один за другим выстраивались в шеренгу. В салоне с новой силой оживились разговоры, щелкнули вставляемые в емкость магазины, звякнули передергиваемые затворы. Тем временем голос Сан-Хи раздавался из динамиков всех вездеходов, готовых к атаке. Речь командира звучала весьма грозно и воинственно и Надя, не поняв ни слова, все равно ощутила прилив боевого духа. Окружающие ее чжуншановцы хором издали грозный клич, взвесив над головой кулаки.

Вездеходы дрогнули.

Надя взяла в руки снайперскую винтовку и положила на колени. Рейджи расставался с этим оружием как с родной дочерью, умоляя Надю быть с ней поласковее. Она, как он выразился: «самая меткая в его оружейном семействе».

За лобовым стеклом показалась заснеженная вершина той горы, о которой рассказывала Ева. Отсюда ни за что нельзя было догадаться, что в ее недрах скрывается целая секретная база, построенная черт знает когда.

Они приближались. Гора все росла и росла, пока возле ее подножия один за другим не стали появляться жилые модули. А вдали тот самый боевой корабль с громадными пушками на борту.

Не будь она сейчас под контролем Лейгура, безумный штурм «Вепрей» уже подошел бы к концу, едва начавшись.

Вездеходы ускорились.

Один из чжуншановцев поднялся и, покачиваясь, подобрался к середине салона. Протянул руку к потолку, дернул за цепь и открыл люк. Ворвавшийся внутрь поток студеного воздуха ударил в лицо; затрепыхались тканевые чехлы на стенах. Потом этот самый чжуншановец принял из рук своего товарища крупнокалиберный пулемет. Боец обхватил его обеими руками, кое-как протиснул в люк и закрепил сверху.

Надя взглянула на движущиеся сбоку вездеходы, где уже разместили похожие мобильные пулеметные расчеты, отличающиеся разве только по виду самого оружия — где-то оно было здоровенное, а на других поменьше.

«Звездная» неумолимо приближалась. И в рассветном свете солнца жилые модули стали заметны еще лучше.

Она глубоко вздохнула и закрыла глаза. Сосредоточилась.

Теперь есть только ты, и эта винтовка.

Ты и эта винтовка.

Вы — одно целое.

Вы…

Звонкие щелчки один за другим обрушились на вездеходы. На лобовом стекле нарисовались паутины трещин. Водитель машинально пригнулся, и транспорт завиляло из стороны в сторону.

Пулеметчик открыл огонь на подавление. В салон посыпался дождь из гильз…

… дзынь, дзынь, дзынь…

Все согнулись, прижали головы к коленям и закрыли ладонями затылки.

Голос Сан-Хи не замолкал, становясь все громогласнее.

…дзынь, дзынь, дзынь…

Со стороны «Звездной» моргали оранжевые точки встречного огня. Десятки огоньков. Пришли в движение вражеские вездеходы, баррикадируя проход на станцию.

…дзынь, дзынь.

Тело пулеметчика рухнуло в салон. Верхняя часть головы отсутствовала, ее словно снесли кувалдой, оставив лишь болтающуюся челюсть.

Внутри раздался яростный крик одного из чжуншановцев.

Сан-Хи орал, указывая на лестницу к пулемету.

Гильзы перекатывались по салону, и когда колеса вездехода наезжали на очередной ухаб, подпрыгивали, обрушиваясь на голову звонким дождем.

«Звездная» была уже близка. Надя успела заметить, как она приближается.

К пулемету никто не подходил. Все сидели, сжавшись в комки, боясь лишний раз поднять голову.

Надя положила винтовку на сиденье, перешагнула труп, добралась до лестницы, крепко вцепилась в нее руками и полезла на крышу. Высунувшись наполовину, увидела окровавленный пулемет. И, не имея понятия сколько еще патронов в ленте, вцепилась в рукоятки, нацелилась в десятки сверкающих огоньков и нажала на спуск.

Огненные полосы разрывали воздух. С каждой минутой их становилось только больше.

«Звездная» была ещё ближе. Она видела ее. Она стреляла в ее сторону. Осталось метров двести, если не меньше…

В ушах стоял невыносимый звон.

В какой-то момент, когда до вражеского транспорта, образовавшегося стену, оставалось всего ничего, она почувствовала, как ее сильно тряхнуло. Картинка впереди вдруг развернулась на девяносто градусов, и вездеход, за пулемет которого она держалась, потерял управление, свалившись набок.

Слабое эхо выстрелов раздавалось уже несколько минут. С его начала отряд «Куница», состоявший из двух вездеходов, успели преодолеть более половины пути к горе.

Рация в руках Кадзумо Хаяси не умолкала. Сначала там слышался голос Сан-Хи, но потом он резко затих, утонув в громком дожде выстрелов (вся присутствующая в вездеходе команда обменялась настороженными взглядами) и на место командирского голоса пришли другие.

Из всего этого балагана переговоров Матвею удалось узнать от Кадзумо только две вещи: Лейгур таки взял «Твердыню», и отряду «Куница» отдали приказ проникнуть в гору.

Матвей сразу начал думать о Наде, ведь она была в одном вездеходе с вдруг замолкшим Сан-Хи. Жива ли она?..

А между тем они приближались к назначенной точке. Матвей, уцепившись за поручень, подошел ближе к водителю и вгляделся в подножие горы, выискивая тот самый проход, о котором упомянула Ева.

— Ну где же ты, где… — шептал он себе под нос.

Водитель указал куда-то вправо и быстро заговорил на китайском. Кадзумо наклонился, прищурил взгляд. Матвей сделал то же самое и разглядел едва заметный среди камней стальной прямоугольник. Это были они — ворота, вход в гору.

Матвей вернулся на место и, пока еще оставалось время, решил напоследок потренироваться с перезарядкой пистолета, как это делал последние три дня, сразу после того, как Ли вызвался помочь. Тряска вездехода, конечно, заметно усложняла задачу, но выбора не оставалось. Своей единственной левой рукой (как же он жалел, что не был левшой!) он извлек заряженный магазин — тот упал ровно в кресло, — и вернул пистолет в поясную кобуру. Затем поднял магазин и, придавив культей выпирающую рукоятку к бедру, вставил его обратно, до щелчка. Оставалось самое трудное: он вытащил оружие, крепко сжал ствол в правом локте и, обхватив рукоятку, с усилием взвел затвор.

Закончив, он заметил, как на нем собрались все взгляды чжуншановцев.

Смотревший на него через плечо Кадзумо, на удивление Матвея превосходно владеющий английским языком, сказал ему:

— Когда войдем внутрь, не мешайтесь под ногами.

Матвей ответил робким кивком. Он понимал, что со своим увечьем лишний в этой компании, но и не присутствовать среди них не мог. Не имел права.

Не успел он и глазом моргнуть, как они оказались на месте. Ева не преувеличивала, когда неоднократно в своем рассказе подчеркивала прочность этих ворот. И даже идея выстрелить в них зарядом из пушки захваченной «Твердыни» — нечто подобное тоже всплывало во время обсуждения плана нападения на «Звездную», — оставила бы одну только вмятину и пятно сажи.

Теперь приходилось лишь ждать и надеется, что ворота откроются как можно скорее.

— Давай, Маша, ты сможешь… — шептал Матвей куда-то туда, в сердце горы.

Из приятного забытья Марию Зотову выбил горячий удар пощечины.

— Просыпайся, — донесся откуда-то издалека голос.

Собственные веки чудились ей неподъемными булыжниками. Да и открывать их не сильно хотелось. Еще вчера, прежде чем вновь отключиться, она пожалела, что не слепая.

Ледяная вода — набранная не иначе как из океана, — ударила ей в лицо, заставив ахнуть от неожиданности. Тело знобило. Мозг как будто бы сжимался и разжимался, грозясь убраться из ее черепной коробки куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Буров подцепил ногой табуретку и сел напротив. Долго, чуть ли не с наслаждением, с мерзкой ухмылкой, он наблюдал за ее прерывистым дыханием, слушал ее кашель, выжидал. Потом вытащил из кармана металлическую коробочку, положил на тумбочку перед ней и снял крышку.

— Вот, полюбуйся на плоды своего молчания, — заговорил он наставническим тоном и подвинул коробочку ближе. — Все двадцать ногтей, кончик мизинца руки и два зуба: клык и боковой резец. — Он поднес жуткие результаты его не менее мерзкого труда прямо к ее лицу, чуть ли не ткнул ей в нос, как ложку рыбного жира сопротивляющемуся его выпить маленькому ребенку. — И это не говоря обо всех этих порезах на бедрах, животе, спине…

Он захлопнул крышку.

— Знаешь… — он лениво встал и направился к инструментам для пыток. Ее тело по привычке задрожало сильнее, а в горле затесался удушающий страх. — Прежде чем отрезать очередной кусок от тебя, хорошенько думаю, что именно это будет. Ведь мы же не должны навредить твоей светлой головушке, так? У тебя еще столько работы…

Маша задышала сильнее, чаще, в основном через нос, плотно зажав рот.

— Сегодня я намереваюсь отрезать тебе твои соски, вот этой штукой. — В его руке сверкнул скальпель. — И если ты так и будешь молчать, я медленно отрежу твои сиськи целиком. Это не будет проблемой. Но у тебя как и всегда есть возможность этого избежать, Зотова. И ты прекрасно знаешь как.

Звякнуло стекло. Бутылка со спиртом. Отныне именно так звучало для нее приближение неминуемой боли и последующей за ней ожогом. И прямо сейчас Маша не знала, сможет ли вытерпеть эту.

Надежда на появление Матвея и друзей таяла с каждым днем… нет, с каждым часом. Она понимала, что долго не выдержит. Еще немного и Буров добьется своего.

— И снова ты молчишь… — отозвался ее мучитель, разминая шею. — Знаешь, у меня начинает складываться впечатление, что тебе это приносит удовольствие.

Он приблизился к ней, взялся за воротник халата и рывком содрал его, обнажив грудь и десятки порезов, оставленных ножом возле ее пупка, ребер, таза…

Маша обессиленно сопротивлялась, вопила и начала предпринимать очередную бестолковую попытку вырваться из этих проклятых пут, оставившие кровоподтеки на ее кистях.

— Нет, нет, нет! — истошно зарыдала она. — Пожалуйста… прошу…

— Просто ответь на мой вопрос. — Холодное лезвие скальпеля плашмя коснулось ее соска. — И все закончится, понимаешь? И ты сможешь вернуться к работе, со своим милым личиком, потому что в следующий раз я собираюсь взяться именно за него. Изуродовать его так, что ты будешь проходить мимо зеркал с таким ужасом, что…

Резкий и не предвещающий ничего хорошего стук в дверь послышался за спиной Бурова, чье лицо исказила гримаса злобы и разочарования. Он отложил скальпель на хирургический лоток, развернулся и открыл дверь.

— Что? — рявкнул он в лицо вставшему перед ним мужчине с огромным родимым пятном на левой щеке.

Ему ответил дрожащий от волнения голос:

— Товарищ сержант, на станцию напали.

Маша ощутила, как волоски на ее руках встали дыбом.

— Генерал срочно требует вашего присутствия у главного входа, — спешно докладывал вошедший. — Руководить обороной.

Буров резко взглянул на пленницу, и та быстро опустила голову, боясь, что он увидит радость в ее глазах.

— Твоих рук дело? — злобно прошипел сержант, обращаясь к ней.

Маша молчала. Услышала, как он приблизился к ней, недовольно шаркая подошвой. Затем ощутила, как его пальцы грубо вцепились ей в подбородок и сжали так сильно, что, казалось, она вот-вот лишится челюсти.

— Не переживай, скоро я вернусь, и мы закончим начатое.

Он грубо отпустил ее, снял с крючка куртку.

— Проследи за ней, — велел сержант.

Родимое пятно попытался запротестовать:

— Но, товарищ генерал велел мне…

— Я разберусь с ним, — осадил его сержант стальным голосом. Он уткнулся взглядом в собеседника, их лбы почти соприкоснулись. — Не спускай с нее глаз. Если накосячишь — будешь иметь дело со мной. И не смей отсюда выходить, пока я не приду, понял?

— Д-да, товарищ…

Буров вышел, и мимолетное чувство облегчение немедленно переросло в тревогу.

— … сержант, — выдохнул родимое пятно.

Ворота. Она вспомнила. Ей нужно открыть чертовы ворота. Если «Звездную» прямо сейчас атакует Матвей (а иначе просто быть не могло), то они не справятся без ее поддержки.

Маша вновь пыталась вырваться из пут, раскачивать стул под собой, вертеть ногами.

— Сиди тихо! — выкрикнул родимое пятно.

Но она не сдавалась. Визжала, сжимала зубы и мечтала, чтобы ее руки и ноги на мгновение исчезли, позволив ей вырваться из веревки.

— Да заткнись ты наконец! — Мужчина отвесил ей оплеуху, отдавшуюся болью в челюсти.

И тогда Маша зарыдала. Горячие слезы тяжелыми каплями падали на оголенную грудь, сползая вниз, к бедрам.

Теперь ей хотелось лишь одного — умереть.

Громкоговорители отовсюду вещали голосом Железнова:

— Гордые и храбрые сыновья и дочери станции «Звездная»! С вами говорит Генерал. Вынужден сообщить, что ваш дом подвергся вероломной атаки…

— Еще не выяснили, кто они? — сказал Буров, захлопывая дверь внедорожника. Он нажал на кнопку и завел двигатель.

— Нет, товарищ сержант, — быстро ответил ему помощник, усаживаясь на место рядом с водителем. — Шесть вездеходов, в каждом человек по восемь — десять. Один из них не добрался, потерял управление. Но наших сил все равно не хватает. Враг медленно и верно пробивается сквозь этих доходяг с наружной части станции.

В гараже один за другим вспыхивали фары, заводились двигатели. Слышался топот ног, перекличка, свист, дрязг передаваемого оружия. Всех бойцов с горы, по меньшей мере человек пятьдесят, умеющих обращаться с огнестрелом, срочно мобилизировали на защиту главного входа.

— Почему «Твердыня» не открыла по ним огонь? — осведомился сержант, когда они уже ехали по тоннелю.

— Последний раз из корабля выходили на связь пятнадцать минут назад, сообщали, что кому-то из членов экипажа стало плохо. С тех пор молчат, не отвечают.

— Пошли туда отряд, человек двадцать. Сейчас же.

— Так точно.

Боец немедленно взялся передать приказ по рации.

— … призываю встать на защиту своей родной станции! — живо, с возросшим воинственным возбуждением кричал голос из динамиков. — ЗА «ЗВЁЗДНУЮ»!

Через несколько минут из открытых ворот, главного входа в горную базу, один за другим хлынули вездеходы.

Сержант приказал остановиться и попросил у помощника бинокль. Отсюда открывался отличный вид на место, откуда шла атака.

Буров припал к окулярам. Маленькие человеческие фигурки, штук пятьдесят, уверенно продвигались вперед под прикрытием пулеметов, установленных на крышах вездеходов. Оставалось еще немного, прежде чем они приблизятся к жилым блокам.

Сержант отвел бинокль правее и увидел упомянутый помощником вездеход, рухнувший на подходе. Тот лежал опрокинутый на правый бок. Один из наглецов, осмелившийся на эту безрассудную атаку, валялся мертвым человечком среди засыпанных снегом камней.

— Чернецов, — обратился Буров к помощнику, продолжая наблюдать за обстановкой.

— Слушаю, товарищ сержант.

— Свяжись с кем-нибудь из гаража и вели начинить один из вездеходов нанотермитом, который я привез с собой прошлой весной. И поживее.

— Так точно.

Первый из вездеходов, вышедший из горы, резко затормозил недалеко от атакующих, взяв на себя первый удар. Один за другим они покидали вездеход с оружием, но не успели выйти и половиной состава, как их внезапно толкнула горячая волна. Враг применил РПГ, и вездеход сию секунду превратился в груду горящего железа с поджарившимися внутри людьми, не успевшими вовремя выйти.

Сержант заключил про себя, что кем бы ни была эта наглая шайка, подготовлены они весьма неплохо.

Уже последующие солдаты «Звездной» действовали более осторожно, стараясь не приближаться столь близко к упорно наступающему противнику.

— Товарищ сержант, — донесся голос Чернецова сзади, — они начали погрузку нанотермита. Через пять минут все будет готово.

— Через три минуты, — поправил его Буров.

Чернецов намек понял и вернулся на переднее место внедорожника, к закрепленной на торпеде рации.

Сержант наблюдал за боем издалека. Это атака виделась ему каким-то сумасшествием. Неужели эти мерзавцы намерены вот так в лоб взять всю станцию столь маленьким составом? На что они рассчитывают?

Что-то здесь нечисто…

Надя внезапно очнулась от жуткого грохота и принялась быстро дышать. Первое, что попалась ей на глаза лежащие в кучу трупы, как в братской могиле. У одного из них — он находился от нее на расстоянии вытянутой руки, — содрало с головы кожу до самого черепа. Чуть дальше валялся чжуншановец с оторванной ногой. Пристегнутый водитель вездехода свисал набок словно тряпичная кукла, из его головы капала кровь. Из нагромождения тел раздавался стон боли.

Сейчас больше всего на свете Надя боялась пошевелиться. Несомненно кроме как чудом ее положение не назовешь, особенно глядя на бедолаг вокруг нее. Однако страх того, что вот она сейчас попытается дернуть ногой, и та никак не отзовется, пугал ее до мурашек.

Слышались выстрелы, воздух пропитал запах пороха и гари. Штурм «Звездной» начался, и было непонятно, одерживают ли они верх? Удается ли продвигаться дальше? Чтобы это узнать, надо было все же заставить себя пошевелить ногой. И она это сделала.

Пальцы двигались, кости целы.

Вздох облегчения.

Рука тоже.

Еще большее облегчение.

Она попыталась подняться и почувствовала острую боль в ребрах, заставившую ее вскрикнуть.

Надеялась отделаться лишь одним испугом, милочка? Вот уж нет.

Она опустила взгляд и увидела торчавший в правом боку железку бывшей частью вездехода. Все выглядело так, словно его намеренно кто-то воткнул, пока она оставалась в отключке.

— Сука, сука… — шептала она, сжимая зубы от едва терпимой боли.

Кое-как перевернулась на другой бок и поползла в сторону разбитого окна, царапая ладони о стеклянную крошку. Висевшая на плече винтовка стволом шкрябала пол. Она подвинула перегородившую путь руку мертвеца, свешенную сверху, и выбралась наружу.

Утренние сумерки исчезли, сменившись на синее небо с пушистыми облаками. Солнце словно и не уходило на те полчаса, вновь освещая яркими лучами все вокруг. И если бы не отчетливо слышные выстрелы неподалеку, Надя могла бы с уверенностью сказать, что прямо сейчас это было одним из самых тихих мест на планете Земля.

Ей как никогда захотелось спать. Да, холодно, да под головой нет подушки, а вместо матраса или хотя бы кучи тряпья — каменистая земля, заваленная редким снегом. Пускай и так.

А потом в очертании медленно плывущих облаков она увидела своего сына, его отца, друзей…

Вставай, дура. Вставай.

Неподалеку лежало распластанное вниз головой тело. Надя, взял волю в кулак, поднялась на ноги, доковыляла до него и вытащила из-за пояса покойника нож. Увидела профиль мертвого, уткнувшегося носом в камни, и узнала в нем одного из сидевших впереди чжунашновцев. Бедняга вылетел через окно и сломал шею.

Посмотрела в сторону «Звездной». До нее было рукой подать, и даже отсюда она видела спины атакующих чжуншановцев, использующие медленно идущие вездеходы в качестве укрытия.

Она должна быть там, участвовать в бою, прикрывать их.

Ножом отрезала клочок ткани куртки с покойника, потом разорвала рукав на две равные части — будущая повязка.

Наступил решительный момент.

Она прижала клочок ткани к ране и, стиснув зубы, нащупала один конец разорванного рукава. Перебирая пальцами, подтянула его под бок и ловко просунула под себя, чтобы свободный край оказался с другой стороны. Согнувшись так низко, насколько позволяла боль, она перехватила оба конца и стянула их узлом, затягивая повязку до онемения. Каждый вдох отдавался вспышкой боли, но она обматывала себя, пока ткань наконец не остановила кровь.

На первое время сгодится.

Сняв винтовку с плеча, она, прихрамывая, направилась к атакующим. Обойдя вездеход, увидела Сан-Хи, мертвым — махина прижала большую часть его тела.

Все складывалось хуже некуда. И кто теперь командовал штурмом?

Надя глубоко вздохнула, взяла автомат Сан-Хи, повесила его на второе плечо и направилась к своим, приближая грохоты выстрелов. Один из чжуншановцев заметил ее и крикнул, указывая на укрытие рядом с ним в виде медленно ползущего в сторону «Звездной» вездехода. Когда сблизилась с ним вплотную, сняв винтовку, он указывал ей за спину и, пытаясь перекричать голоса из раций (кажется, кто-то все-таки взял командование на себя) и град выстрелов, заговорил с ней на китайском. Из нескончаемого потока неизвестных ей слов Надя различила только имя «Сан-Хи».

— Нет. — Она выпятила перед ним скрещенные руки. — Он мертв. Погиб.

Чжуншановец, судя по опущенному взгляду, понял ее. Он сорвался с места и, пригнувшись от летевших над головой пуль, побежал куда-то вперед под прикрытием дружественного огня.

Надя лихорадочно выискивала позицию для стрельбы, но нигде не могла приметить подходящего для этого возвышения. Пришлось использовать автомат Сан-Хи, и отстреливаться от звездных почти вслепую.

Они уже прошли через главный вход, преодолели останки взорванного вражеского вездехода и обугленные тела. Медленно подбирались к жилым блокам, оставалось всего ничего.

Надя не была уверена, но, кажется, никто из встреченных ей по мере продвижения трупов не принадлежал к чжуншановцам — об этом подсказывали отсутствующие на их плечах красные повязки.

До ближайшего жилого блока оставались считаные шаги, когда через мушку прицела Надя увидела медленно едущий в их сторону вездеход врага. Чжуншановцы сразу открыли по нему огонь. РПГ не использовали, по всей видимости, боясь зацепить осколками своих — так близко находился этот вездеход. Потому весь огонь сосредоточили на водителе.

Надя поняла, что пришла пора воспользоваться снайперской винтовкой. Только ее калибр смог бы пробить толстое, бронированное стекло.

Она быстро сняла оружия, приложилась щекой к прикладу, взглянула в оптику, согнула указательный палец возле спускового крючка…

Водитель. Его не было.

Надя отпрянула от прицела и посмотрела на таинственный вездеход собственными глазами, пытаясь понять, не сходит ли она с ума?

— Здесь что-то не так, — шептала она кому-то, — что-то…

Почва под ногами вздрогнула от оглушительного взрыва, толкнувшего Надю назад. Лежа на спине, она успела заметить, как идущий в авангарде вездеход подскочил вверх, словно его пнул невидимый гигант, и упал на крышу жилого модуля. С неба посыпался огненный дождь из осколков и горящей ткани.

Гигантский ком пламени на мгновение закрыл собой все небо, а после превратился в черный дым, ползущий все выше и выше.

Надя помнила похожий взрыв, узнала это чёрное и густое облако. На такое был способен лишь…

— … долбанный, мать его, нанотермит, — охнул Лейгур, наблюдая за штурмом станции в широкое окно мостика.

Два дружественных вездехода, идущих впереди, снесло подчистую. От взрывной волны вырвало одну из свай близстоящего модуля, и вся конструкция накренилась, а затем рухнула — точно конь, чья передняя нога вдруг сломалась в движении. Десятки вспыхнувших ярким пламенем человеческих фигур разбежались в разные стороны, махали руками, падали на землю, визжа как сумасшедшие (Лейгур не слышал их криков отсюда, но догадывался, что именно так они кричат). Еще несколько человек, бывшие ближе всего к эпицентру, превратились в пепел. Взрыв был такой мощности, что задел не только чжуншановцев, но и звездных. Кто-то явно переборщил с количеством нанотермита, разнеся весь проход к станции в клочья.

Отряд «Акула» смотрел на происходящий ад стеклянными глазами, преисполненные ужасом и непониманием. Один из звездных воспользовался замешательством и попытался завладеть винтовкой стоявшего рядом чжуншановца, но тот оказался проворнее и, выйдя из ступора, огрел его прикладом в лоб. Он уже опустил ствол оружия, прицеливаясь оглушенному в затылок.

— Нет! Не нужно! — вмешался Лейгур.

Чжуншановец — с виду, самый молодой в отряде, — посмотрел на него с неприкрытым осуждением. Потом взглянул на Юн-Чэня, который рявкнул ему что-то на китайском, и тот опустил оружие.

В рации командира, висевшей на груди, прошуршал испуганный голос. Лейгур понадеялся, что это был Сан-Хи, который уже долгое время не выходил на связь, но то оказался один из парней, посланный командиром отряда следить за коридором.

Когда Юн-Чэнь закончил говорить по рации, он принялся быстро отдавать распоряжения бойцам.

— Что происходит? — спросил Лейгур, поймав командира за рукав. Языковой барьер вдруг стал его жутко выбешивать.

— Враг. Зайти на борт, — ответил на корявом русском Юн-Чэнь и вернулся к своим ребятам.

Лейгур проследил за их действиями: четверо ушли в коридор, занимая позиции, другие остались на мостике, следить за заложниками и главным проходом. Получается, решили обороняться.

Исландец взглянул на последствия взрыва, на огромное кострище, и понял, что должен быть там, с Надей. Она ведь сейчас где-то там, возможно, нуждается в его помощи. От бессилия выругался на родном языке, не понимая, как ему выйти из сложившийся ситуации.

За спиной раздался встревоженный голос того самого парня, огревшего звездного прикладом. Обернувшись, Лейгур увидел, как он указывает в окно, на запад.

Оттуда, прямо из-за горы, один за другим выплывали гидроциклы, моторные лодки и небольшого размера траулер. Вся эта свора двигалась прямиком в сторону «Твердыни». Человек тридцать, не больше. На бойцов «Звездной» они не были похожи.

У Лейгура закралось страшное предположение о том, кто именно эти люди, но чтобы убедиться наверняка, стоило взглянуть на них поближе.

Он обратился к одному из заложников, мужчине с черной бородой.

— Мне нужен бинокль.

Тот нехотя кивнул в сторону нижней кромки переднего окна.

Лейгур отыскал бинокль в специально созданном для него углублении, навел на загадочных чужаков и указательным пальцем стал поворачивать кольцо, настраивая фокус. Когда картинка в оптике улучшилась, он заметил на боковой части символ в виде птицы, на борту единственного идущего в их сторону траулера. Он и подтвердил окончательно его догадку.

К ним на всех парах мчались пираты из Братства.