Война Двух Королев

ГЛАВА 6

Это было его кольцо.

Это был его палец.

Это была его часть.

Киеран рванулся вперед, ударив рукой по крышке, но я все еще видела, что лежало внутри. Я никогда не перестану видеть это. Даже если бы прожила тысячи лет. Я не забуду.

Пронзительный вой раздался изнутри Массена, нарушив ошеломленную тишину, когда я уставилась на украшенную рубинами шкатулку. Кто-то заговорил, но я не могла разобрать слов. Шок и горький на вкус ужас давили на мою гудящую кожу. У меня не было возможности отключить свои чувства. Мое ледяное неверие и страдание врезались в чужие, но меня душило то, что скрывалось под этой агонией — кислое, удушливое чувство вины, которое было моим. Только моим.

Потому что это произошло по моей вине.

Это мое послание разгневало Кровавую Королеву. Моя рука держала клинок, отрубивший голову Короля Джалары. Мои действия направили руку Кровавой Королевы. Я пошла на риск, веря, что она не причинит ему вреда. Не тогда, когда он был ей нужен. Я ошибалась.

Я навлекла на него это.

Трещина в моей груди стала разломом и разверзлась. Из расщелины хлынул поток эфира, наполненный необузданной яростью и бесконечной агонией. Заряженная энергия ударила в воздух вокруг меня. Древняя сила всколыхнулась, поднимаясь еще раз, глубоко из агонии, абсолютной и окончательной. Серебристо-белая аура скопилась в уголках моего зрения, когда я вспыхнула светом и…

В серебристой ауре появились нити темного света, которые пульсировали, пока вокруг меня проявлялся эфир. Свет столкнулся с тенями, собравшимися у земли, и закружился вокруг моих ног.

Делано заставил Перри отступить… от меня. Вольвен опустился на землю, его уши прижались к земле, когда Ривер задрал голову к небу, издавая странный, ошеломляющий звук.

В глубине души я понимала, что заставляю их волноваться, что сырая боль призывает ко мне вольвенов. Возможно, я даже пугаю их, а мне этого не хотелось. Но все…

Все, что я видела, это его кольцо — его палец в шкатулке.

Я вздрогнула, и из этой холодной, пологой трещины в моей груди хлынули ледяной гнев и месть.

Это было все, чем я стала.

Не Поппи.

Не бывшей Девой, а теперь Королевой Атлантии.

Больше не будет никаких ожиданий. Никаких тщательно продуманных планов. Никаких колебаний или раздумий. Я прорвусь через Солис, пронесусь по королевству, как чума, которой она была. Ни один город не останется в живых. Я бы разорвала Кровавый Лес на части, чтобы найти ее драгоценного Малека, а потом послала бы ей дар ее любви по крошечным кусочкам. Ей некуда будет бежать. Нигде она не могла бы найти убежища.

Я уничтожу все королевство и ее саму.

Повернувшись, я широко расставила пальцы и начала идти в сторону поместья Колдра… к ожидающему меня на горизонте Оук-Эмблеру. Камыши и высокие стебли лаванды расступались, сжимаясь. Сосны дрожали.

— Поппи! — крикнул голос, и я повернула голову в ту сторону, откуда донесся звук. В нескольких футах от меня остановился вольвен, его широко раскрытые глаза смотрели на меня, синие, теперь светящиеся, зрачки уже не черные, а серебристо-белые. — Куда ты идешь?

— В Карсодонию, — проговорила я, и мой голос был полон… дыма и тени. Полный смерти и огня. — Я собираюсь отрезать каждый палец с рук Кровавой Королевы, один за другим. Я собираюсь содрать плоть с ее тела. — По моей коже пробежала дрожь предвкушения. — Затем я вырву ее язык изо рта и вырву глаза с ее лица.

— Это звучит как чертовски хороший план. — Голос Киерана тоже изменился, огрубел, когда он сделал шаг ко мне. — И я хочу быть рядом с тобой, когда ты это сделаешь. Я не хотел бы ничего больше, чем помочь тебе.

— Тогда помоги мне. Мой голос… он скользил вместе с ветром, разносясь далеко по земле в свете теней. Сквозь высокие, кустистые сорняки и цветы к нам мчались гладкие темные фигуры. Вольвены. Они тоже заполонят города, море когтей, зубов и смерти. — Вы все можете мне помочь.

— Мы не можем, — сказал Киеран, сухожилия на его шее резко выделялись. — Ты не можешь. Ты не можешь этого сделать.

Я остановилась. Все остановилось. Слабая дрожь под ногами. Вольвены, которые остановились на своем пути. Я уставилась на того, кто стоял передо мной.

— Я не могу?

Он вытянул шею, его грудь поднималась и опускалась.

— Нет, ты не можешь.

Я наклонила голову.

— Думаешь, ты сможешь остановить меня?

Сухой смех разорвал его тело.

— Черт, нет. Но это не значит, что я не буду пытаться. Потому что я не могу позволить тебе сделать это. — Он придвинулся ближе, глупо храбрясь. Глупо преданный. Потому что он был не просто вольвеном. Я заставила себя сосредоточиться на Киеране, на его словах. На том, что он значил для меня. Советник. Друг. Больше всего за последние недели. — Я знаю, что тебе больно и ты злишься. Ты боишься за Каса…

Вокруг меня клубились серебристые тени. Кас. Он любил, когда я называла его Касом. Он говорил, что так его называют только те, кому он больше всего доверяет. Это напоминало ему о том, что он человек. Я содрогнулась, горло горело от ярости, вины и агонии.

Киеран был уже в пределах досягаемости, всего в нескольких дюймах от клубящейся массы силы, излучаемой мной. В его лице накапливалось напряжение, сжимая черты лица.

— Ты хочешь заставить ее заплатить за то, что она сделала. Я тоже хочу. Мы все хотим. Но если ты сделаешь это… если ты пойдешь куда-нибудь в таком виде, умрут люди. Невинные, которым ты хочешь помочь. Люди, которых хочет защитить Кас.

В груди заклокотало. Кас. Кто защищал его? Никто. По мне пробежала дрожь и ударила в землю. Сосны задрожали сильнее.

— Мне все равно.

— Чушь. Тебе не все равно. Касу не все равно, — сказал он, и я вздрогнула. Не от звука имени, а от правды. — Это то, чего вы оба пытались избежать. Вот почему у нас есть планы. Но если ты сделаешь это? Те, кого ты не убьешь, будут бояться тебя… всех нас. Если они даже увидят тебя сейчас такой, то уже никогда не увидят ни в каком другом виде.

Я посмотрела вниз на кружащиеся тени и свет, танцующий на моей коже. Следующий вздох, который я сделала, был слишком сильным.

— Она причинила ему боль.

— Я знаю. Боги, я знаю, Поппи. Но никогда не будет мира, если ты сделаешь это, — прохрипел он, его губы снова сжались в плотную линию. — Даже если ты уничтожишь Кровавую Корону и положишь конец Обряду, ты станешь тем, чего боятся смертные и атлантийцы, и ты никогда не простишь себя.

Я не чувствовала страха, когда он поднял руки, без колебаний пронзая трепещущую вокруг меня ауру силы. То, что расцвело в глубине моего горла, ослабляя нарастающее там жжение, было мягким и сладким. По его рукам заструился эфир и пополз вверх по предплечьям, когда его ладони прижались к моим щекам… к неровному шраму вдоль левой стороны.

Его руки… они дрожали.

— То, что ты чувствуешь — это ты, а то, что ты хочешь сделать — нет. Это она. Это то, что сделала бы Кровавая Королева. Это то, что она хотела бы, чтобы ты сделала. Но ты не она.

Я не была похожа на нее.

Я не была жестокой или грубой.

Я не получала удовольствия от чужой боли. Я не выходила из себя в гневе…

Вообще-то, в гневе я была склонна бросаться острыми предметами, но не была злобной. Я бы не сделала того, что сделала она: не стала бы вымещать всю боль и обиду, которую она чувствовала после потери Малека и их сына, всю ненависть к бывшей Королеве Атлантии, и обращать ее не только на сыновей Элоаны, но и на целое королевство, целое царство.

И это было бы именно то, что я бы сделала. Не оставив после себя ничего, кроме кладбищ с привидениями. И я не была бы такой, как моя мать.

Я была бы чем-то гораздо худшим.

Руки Киерана дрожали. Все его тело дрожало, как будто тряслась земля, но это был он сам.

Беспокойство нарастало, отбивая жестокий прилив эмоций.

— Почему ты дрожишь? Я причиняю тебе боль?

— Нет. Это… это нотам, — выдохнул он. — Это заставляет меня хотеть измениться. Я борюсь с этим.

Мой взгляд искал напряженные линии его лица.

— Почему это заставляет тебя хотеть этого?

Он натянуто усмехнулся.

— Ты думаешь, это важный вопрос сейчас? — Он коротко покачал головой. — Потому что в таком виде я могу защитить тебя лучше. И да, я знаю, что ты не нуждаешься в нашей защите, но нотам распознает эмоции, которые ты испытываешь, как сигнал тревоги. Я… я не думаю, что смогу долго бороться с этим.

Я перевела взгляд через его плечо туда, где среди сорняков виднелись очертания множества вольвенов. Не может быть, чтобы все они уже были в своих формах. Они были вынуждены это сделать.

Я заставила их, и от этого у меня заболел живот.

Лед покрыл мою кожу, и холод заглушил огонь. Я зажмурила глаза. Контроль. Мне нужен был контроль. Для меня не было угрозы. Тот, кто был в опасности, находился в Карсодонии. Потеряв его, я абсолютно ничем ему не помогу, и Киеран был прав. Я повторяла это снова и снова. Не стоило тратить последние недели на планирование того, как обезопасить людей, чтобы потом развернуться и стать причиной тысяч, если не миллионов смертей.

Это была не я.

Не такой я хотела стать.

Меня сотрясла еще одна дрожь, когда вибрация в груди ослабла и гул отступил от моей кожи. Ярость все еще была там, как и чувство вины и агонии, но гнев и жажда мести были заперты, вернувшись в те холодные, пустые места внутри меня, где, как я боялась, они могли разгореться.

— Все в порядке, — сказал Киеран, и я медленно осознала, что он говорит не со мной. — Просто дайте нам немного времени, хорошо? — Наступила пауза, а затем он придвинулся ближе, прижимая мою голову к своей груди. Я не сопротивлялась, приветствуя тепло и знакомый, земляной запах. Он говорил о коробке, о том, что в ней было. Затем прочистил горло.

— Никому не говори об этом. Никому… никому не нужно знать.

Кто-то подошел к нам, и рука Киерана скользнула к моему затылку, а другая опустилась на мою щеку.

— Спасибо, — сказал он.

В наступившей тишине взмах крыльев принес порыв воздуха с ароматом лаванды. Несколько мгновений спустя что-то коснулось моих ног. Делано. Я крепко зажмурила глаза, чтобы не почувствовать укол. Я хотела сказать ему, что мне жаль, если я волновала или пугала его, но слова не могли пройти через комок в горле. Подбородок Киерана опустился и лег на макушку моей головы. Некоторое время продолжалась тишина.

Потом Киеран сказал низким голосом:

— Ты меня немного напугала, Поппи.

Давление сжало мою грудь.

— Прости. Я не хотела.

— Я знаю. — Его грудь прижалась к моей. — Я не боялся тебя. Я боялся за тебя, — добавил он. — Я… я никогда не видел этого раньше. Тени в эфире. А твой голос? Он был другим. Как тогда, когда ты говорила с Герцогом Сильваном.

— Я не знаю, что это было. — Я сглотнула.

— Твои способности все еще меняются. Растут, — сказал он, заставив меня задуматься о том, чем поделился Ривер.

Было ли это… тени в эфире, новым проявлением из-за того, что я все еще проходила Выбраковку? Я не знала. И в данный момент не могла тратить энергию на то, чтобы зацикливаться на этом.

— Ты знаешь, что он все еще жив, — сказал Киеран через несколько мгновений. Мысли о постоянно меняющихся способностях улетучились. — Отпечаток все еще на твоей ладони. Он жив.

Я сомкнула левую руку, прижав ее к груди Киерана.

— Но он… — Я не могла закончить.

— Он сильный. Ты знаешь это.

Боги, я действительно знала это. Но это не изменило того, что с ним сделали.

— Ему должно быть так больно, Киеран.

— Я знаю, но он переживет это. Я знаю это. И ты пройдешь через это. — Его рука крепко сжала мою распущенную косу волос. — Он все еще твой. Ты все еще его.

На глаза навернулись слезы.

— Всегда, — хрипло прошептала я, и заставила себя сделать глубокий, спокойный вдох. — Спасибо, что… что удержал меня.

— Тебе не нужно благодарить меня за это.

— Нужно. — Я подняла голову, и его рука опустилась на среднюю часть моей косы. — И мне жаль, что я побеспокоила тебя… побеспокоила всех. Я просто… просто сорвалась.

— Любой бы так сделал, Поппи. — Киеран убрал руку и поднял свою ладонь так, что она оказалась между нами. Он взял мою левую руку и прижал что-то прохладное и твердое к моей ладони. У меня перехватило дыхание, потому что я знала, что он положил мне в руку. — На случай, если ты этого не знаешь, что бы ни сделали с Касом, он не пожалеет о своем выборе.

Я снова попыталась сглотнуть, чтобы остановить слова, но не смогла.

— Я жалею. Я жалею об этом каждый миг… — Душераздирающее чувство потери снова поднялось, перехватив мое дыхание. Мне потребовалось все, чтобы не рухнуть под его тяжестью и не позволить ярости и боли снова поглотить меня. Выплеснуть все то, что разъедало меня, на всех, кто стоял на моем пути.

Чтобы выплеснуть всю боль, пока не останется ничего, кроме костей и крови.

— Почему он это сделал, Киеран? Почему? — прошептала я, мой голос срывался.

Киеран сжал мою руку.

— Ты знаешь почему. По той же причине, по которой ты поступила бы так же, как он, если бы кто-то причинил ему боль.

Боги, я действительно знала ответ. По мне пробежала дрожь. Я бы сделала все. Потому что я любила его. Потому что он был моим, а я — его. Моя вторая половина. Часть меня, хотя я не произносила его имени уже много недель. Я не позволяла себе даже думать о нем, потому что это было больно.

Но его имя было любовью.

Оно было силой и мощью.

Оно никогда не сломит меня.

Кастил. Меня покинул прерывистый вздох. Кастил. Я заставляла себя повторять это снова и снова в своем сознании. Кастил Хоуктрон Да'Нир. Мою грудь словно снова пронзила стрела, но я повторяла его имя про себя, пока оно не перестало вызывать у меня желание кричать. Пока я не смогла сказать:

— Кастил не потерян для нас.

— Нет. Не потерян, — согласился Киеран, убирая свою руку от моей.

Медленно, я раскрыла кулак. Его… кольцо Кастила лежало на моей ладони, сильное и красивое. На нем не было ни следа крови. Либо Эмиль, либо Перри вытерли его, когда доставали из шкатулки.

— Что они сделали с…? — Я не могла заставить себя сказать это.

— Это зависит от тебя. — Голос Киерана был хриплым. — Ты можешь сжечь или закопать его. Или один из нас. Ты никогда не должна видеть его снова. Тебе не нужно, Поппи. Для этого нет причин.

Я не хотела видеть это снова. Заставляя себя сделать это, я лишь причиняла себе вред. Взглянув на Киерана, я почувствовала, что он снова сдерживает свои эмоции. Я знала, что он сделал это, чтобы не усугублять то, что чувствую я.

Киеран был… он был слишком хорош.

— Сожги его, — заставила я себя сказать. — Но я не хочу, чтобы ты это сделал. Я не хочу, чтобы ты находился рядом с ним.

Он резко вдохнул и кивнул.

Я сжала кольцо. Всегда и навечно.

— В коробке было что-то еще?

— Открытка.

— Ты успел ее посмотреть?

— Только мельком.

— Что…? — Мой желудок скрутило от тошноты. — Что там было написано?

— Там было написано, что она сожалеет, что причинила тебе боль, — сказал он мне.

С ней было что-то такое, такое неправильное. Но я сразу же поняла, что мне нужно делать. Я знала, что должно быть дальше.

Потому что ждать было нельзя.

Со следующим вдохом мне стало легче.

— У нас есть планы… важные для Солиса и Атлантии. Следующие слова было трудно произнести, хотя они и были правдой. — Планы, которые больше, чем… Кастил и я.

Киеран ничего не сказал, но я знала, что он согласен. Даже если бы Кастил стоял сейчас рядом со мной, Кровавая Корона все равно бы существовала. Обряды продолжались бы. Детей забирали бы из семей, чтобы либо вознестись, либо стать не более чем скотом для Вознесенных. Невинных людей по-прежнему убивали бы. А в Атлантии по-прежнему не хватало бы земли и ресурсов.

Все это было больше, чем мы.

Кровавая Корона должна быть уничтожена.

Я прижала кольцо к груди, подняв взгляд на Киерана.

— Но Кастил для меня важнее. Я знаю, что это неправильно. Знаю, что не должна так думать, а тем более говорить это вслух, но это правда.

Киеран ничего не сказал, но стал совершенно неподвижен.

— Она не собирается его отпускать. — Ветерок поймал распущенные пряди моих волос и бросил их мне на лицо. — Она снова причинит ему боль. — Во мне вспыхнул гнев, угрожая снова разгореться. — Ты знаешь, что сейчас она может делать с ним что угодно. Ты знаешь, что она сделала с ним в прошлый раз.

Его челюсть сжалась.

— Знаю.

— Я не могу позволить ей завладеть им на недели и месяцы. Именно столько времени нам понадобится, чтобы провести атлантийские армии через Солис. У Кастила нет столько времени. У нас нет столько времени.

Киеран пристально посмотрел на меня.

— Я знаю, о чем ты думаешь. Ты хочешь отправиться в Карсодонию.

— После того, как мы возьмем Оук-Эмблер, — поправила я. — Кровавая Корона должна быть уничтожена, и мы должны сделать это правильно. Я должна быть здесь, чтобы убедить Валина и генералов в правильности нашего плана. Я должна быть здесь, чтобы довести начатое до конца.

— А потом?

— А потом я отправлюсь в Карсодонию, а ты поведешь армии в другие города.

Его бледно-голубые глаза застыли.

— А если тебя захватят в плен?

— Это риск, на который я готова пойти. Со мной все будет в порядке. Избет не хочет моей смерти, — рассудила я. — Если бы она этого хотела, у нее было достаточно возможностей сделать это. Она… я нужна ей, если она хочет контролировать Атлантию. Именно это мне и нужно сделать.

Киеран сложил руки на груди.

— Я согласен.

Мои брови взлетели вверх.

— Согласен?

— Да. Каса нужно освободить, но в твоем плане есть одна проблема. На самом деле, — сказал он, нахмурившись, — есть много проблем. Начиная с того, что я сомневаюсь, что у тебя вообще есть план, кроме как дойти до Вала Карсодонии.

Я было открыла рот, но тут же закрыла. Его взгляд стал понимающим. На меня накатило разочарование.

— Я придумаю план, который не включает в себя мой поход к Валу Карсодонии. Я не дурочка, Киеран.

— Ты дурочка, если думаешь, что я буду где-то еще, кроме как рядом с тобой, — ответил он. — Ты ни за что на свете не поедешь в Карсодонию без меня.

— Это слишком опасно…

— Ты шутишь?

— Это слишком опасно для всех остальных.

Он пристально посмотрел на меня.

— Ты понимаешь, что мы находимся в состоянии войны? Поэтому любой из нас, включая меня, может погибнуть.

Я напряглась, когда это заявление выбило воздух из моей груди.

— Не говори так…

— Это правда, Поппи. Все мы знаем о риске, и мы здесь не только ради тебя. Он наш Король. — Он встретил мой взгляд своим. — Кроме того, я не верю, что, когда у тебя будет пара минут, чтобы подумать об этом, ты всерьез не передумаешь в одиночку противостоять всей этой чертовой Кровавой Короне.

Возможно, он был прав. Но в данный момент мне этого очень хотелось.

— Хорошо, я пойду не одна. Я посмотрю, кто захочет отправиться со мной. Но ты нужен мне здесь. Я доверяю тебе проследить, чтобы Валин и остальные следовали нашим планам. Потому что на этот раз перемирия быть не может. Никакого тупика. Я доверяю тебе убедиться, что у нас есть шанс на мир, когда мы уничтожим Кровавую Корону. Как Советник Короны, они должны следовать твоим приказам.

— Я ценю твое доверие. Это честь для меня. Польщен. Неважно, — сказал он, и мне показалось, что он вовсе не выглядел польщенным. — Но ты можешь доверять другим, чтобы обеспечить выполнение наших планов.

— Я доверяю другим. Твоей сестре. Нейлу. Делано. Эмилю… я могу продолжать перечислять имена. Но они не имеют такого авторитета, как ты, как советник. Ты — продолжение Короны. Ты говоришь от имени Короля и Королевы. Ни у кого из остальных нет такого авторитета.

— Но любой из них может, — настаивал он. — Ты можешь сделать одного из них регентом — человеком, которого ты, как Королева, можешь назначить. Того, кто будет действовать от твоего имени в твое отсутствие. Обычно это Советник Короны, но нет закона, который бы гласил, что это должен быть именно Советник. Регент Короны будет временно действовать от твоего имени, и его слова должны выполняться не иначе, чем если бы ты отдавала приказы.

— О. — Я моргнула. — Я… не знала этого. Но…

— Нет никакого «но».

— Но это так. — В душу начала закрадываться паника. — Если с тобой что-то случится.

— Касу не за что было бы прощать тебя, если бы что-то случилось, — оборвал он меня. — Он бы ожидал только того, что я буду рядом с тобой.

Я в недоумении уставилась на него.

— Если бы ты позволил мне закончить предложение, я бы хотела сказать, что никогда не прощу себя.

Его взгляд смягчился.

— И я никогда не прощу себе, если ты отправишься в сердце Вознесенных без меня. — Он прижался к моей шее. — Точно так же, как я не простил того, что отпустил Каса все эти годы назад.

О, боги.

— Киеран…

— Не забывай, что он значит для меня, Поппи. Я знаю его всю свою чертову жизнь, — сказал он. — Чаще всего мы лежали в одной кроватке. Мы делали наши первые шаги вместе. Сидели за одним столом большую часть ночи, отказываясь есть одни и те же овощи. Мы исследовали туннели и озера, притворялись, что поля — это новые, неоткрытые королевства. Мы были неразлучны. И это не изменилось, когда мы стали старше. — Его голос огрубел, и он опустил свой лоб на мой. — Он был и остается частью меня.

Я закрыла глаза от жжения, сопровождающего образы, которые вызвали его слова. Они бегали вместе, Киеран на двух ногах и на четырех.

Они обнимали друг друга, когда дремали. Возвращались домой, покрытые грязью и боги знают чем еще.

— Куда бы я ни пошел, Кас был там. Где он путешествовал, я следовал за ним. Единственный раз, когда мы были разлучены и не могли вернуться друг к другу, это когда его держали в плену… и сейчас. Но и после этого я был рядом с ним. Наблюдал за ним ночь за ночью, просыпаясь в панике и думая, что он снова в той камере. Я видел, что с ним сделали. Как он не выносил прикосновений. Даже вид воды в ванной заставлял его замирать.

— Вода в ванне? — спросила я, наполовину испугавшись.

— Они хотели, чтобы он был чистым, когда им это было нужно.

О, боги.

Тошнота накатывала волнами. Я дрожала, охваченная яростью, отчаянием и шоком от того, что моя мать была одной из его обидчиц. Как Кастил мог даже смотреть на меня?

Я остановила себя, чтобы не пойти по этому пути. Он знал, кто я.

— То, что он значит для меня, не имеет ничего общего с проклятыми узами, — сказал Киеран. — Мне нужно идти так же, как и тебе, и я нужен ему там так же, как и ты.

Кастил действительно нуждался в Киеране.

— Прости, — прохрипела я. — Я забыла.

— Это понятно, что ты забыла.

— Нет, на самом деле нет. — Мое горе принадлежало мне, и оно было сильным. Но не более разрушительное, чем то, что испытывал Киеран или любой другой, кто заботился о Кастиле. — Я больше не забуду об этом.

Киеран прижался лбом к моему, кивнув.

— Значит, мы на одной волне.

— Да. — Я смахнула слезы.

— Тогда кто будет Королевским регентом, Мейя Лисса?

Было трудно сосредоточиться, когда все, что я хотела сделать, это обнять Киерана и рыдать. Мне хотелось сесть и хорошенько выплакаться, но на это не было времени.

Я отстранилась, заставляя себя обдумать то, что предложил Киеран. Обиженно поджав нижнюю губу, я посмотрела на свою закрытую руку. Кольцо нагрелось на моей коже. Я не знала, в каком состоянии будет Кастил, когда я его найду. Он может быть в порядке или нет, но он захочет, чтобы Киеран был со мной и чтобы я была рядом с ним. Это не могли быть только Киеран и я или несколько других. Ни одна Королева не стала бы путешествовать по королевству без охраны. Но нам нужен был огонь богов.

— Ранее я видела Ривера в его смертной форме.

Киеран изогнул бровь.

— Это… было неожиданно.

— Он блондин.

— Спасибо, что поделилась?

— Он также был полностью обнажен, сидя на столбе, — добавила я.

— Я даже не знаю, что на это сказать.

— Я тоже, — пробормотала я. — Но дело в том, что нам нужно взять с собой дракена. Они могут помочь. Не только… с Кастилом, но и с моим отцом. Нектас хочет его вернуть.

— Я согласен. — Он сделал паузу. — Но у меня такое чувство, что мне не понравится то, что ты собираешься предложить. Взять Ривера с нами. Другой дракен скоро будет здесь. Аурелия изменилась…

— Всего на несколько минут. По крайней мере, я знаю, что Ривер чувствует себя достаточно комфортно в своей смертной форме, чтобы делать это дольше.

— Отлично. — Киеран выглядел так, словно предпочел бы снова сразиться с армией скелетных солдат.

— Ему понадобится одежда.

— Не знаю, зачем ты мне это говоришь.

— Похоже, вы двое примерно одного размера.

Киеран уставился на меня, а затем выругался.

— Неважно. Я посмотрю, что у меня есть.

Я усмехнулась, и это вызвало непонятную смесь эмоций. Это было странно. Даже немного неправильно. Но это было и облегчение… знать, что я все еще могу находить радость, несмотря на то, что держу в руке.

Затем я вспомнила, что еще сказал мне Ривер.

— Возможно, это не лучший момент, чтобы говорить об этом, но когда я разговаривала с Ривером, то выяснила, что рано или поздно мне придется питаться. И, видимо, поскольку я бог, я могу питаться от кого угодно. Кроме дракенов. Даже от смертных. Кто бы мог подумать? — Я сказала, а затем пересказала ему мнение Ривера о том, как часто мне нужно будет питаться. — Но есть еще кое-что. Кажется, использование эфира может ослабить меня. Он не знает, сколько я могу использовать, прежде чем это возымеет эффект. Не думаю, что это включает в себя что-то, что я могла делать раньше…

— А питаться от кого-либо означает, что ты можешь питаться от вольвена? — вклинился он.

— Да. — Вольвен входит в это число, кроме дракенов.

— Тогда питайся от меня, если тебе это нужно.

Я резко вдохнула.

— Киеран…

— Я знаю, что ты не хочешь питаться ни от кого, кроме Каса, — сказал он, и у меня перехватило дыхание. — И я знаю, что кормление может стать… весьма напряженным, но со мной ты будешь в безопасности. — Его глаза искали мои. — Ты прекрасно знаешь, что Кас не хотел бы, чтобы ты питалась от кого-то, кроме меня.

Меня покинул придушенный смех. Кастил, вероятно, оторвал бы конечности тому, от кого бы я ни питалась… любому, кроме Киерана, во всяком случае, оставив в живых только потому, что знал, что мне нужна кровь.

— Дело не в этом, — сказала я, откидывая прядь волос с лица. Кормление могло быть интенсивным, и я не была уверена, что питание от кого-то может вызвать такое же нечестивое удовольствие, как укус. Но это было не то… ну, не совсем то. Я даже не начинала обдумывать возможность того, что мое питание от кого-то, кроме моего мужа, может принести им удовольствие.

Может принести удовольствие мне.

И я не собиралась начинать думать об этом прямо сейчас.

— Я не хочу, чтобы ты думал, будто должен предлагать себя.

— Я предлагаю не потому, что должен. — Киеран сжал мою шею. — Я предлагаю, потому что хочу.

— Правда? Ты уверен, что дело не в нотаме? Что дело не в вашей дружбе с Кастилом?

— Это может быть отчасти из-за нотама. И это из-за моей дружбы с Касом. Но это также и моя дружба с тобой. Ни одна из этих вещей не является взаимоисключающей, — сказал он мне. — Я бы предложил то же самое Касу. Я бы предложил то же самое любому, кто мне дорог. Так же, как, я знаю, ты бы сделала это для меня, если бы я нуждался в этом.

У меня перехватило дыхание. Я бы предложила себя, если бы он нуждался в питании, и напоминание о том, как далеко мы с Киераном зашли, заставило меня вздрогнуть совсем по-другому. Я была уверена, что, когда мы впервые встретились, я ему не понравилась. Или, по крайней мере, я раздражала его до крайности. Но теперь…? Я моргнула от влаги, собравшейся в моих глазах.

Киеран начал хмуриться.

— Ты сейчас заплачешь?

— Нет.

— Не похоже на то.

— Тогда перестань смотреть, и этого не произойдет.

— Это даже не имеет смысла, Поппи.

На кончике моего языка собрался приторно-сладкий смешок. Я посмотрела на него.

— Это не смешно.

— Я знаю. — Его губы дернулись. — Но отчасти это так.

— Заткнись, — прошипела я.

На мгновение появилась ухмылка.

— Мы на одной волне, верно? Когда тебе нужно будет поесть, ты придешь ко мне? — Теперь все следы юмора исчезли. — И ты не допустишь, чтобы это привело к твоему ослаблению?

— Мы на одной волне.

Его хватка на моей шее снова усилилась.

— А что насчет регента?

Прошло несколько мгновений.

— Вонетта. Я бы назначила Вонетту Регентом Короны.

Одобрительно хмыкнув, он опустил стены вокруг себя, почувствовав вкус маслянистых пирожных.

— Хороший выбор.

Я кивнула.

— Ты ведь знаешь, как попасть в Карсодонию? Я сомневаюсь, что вы с Кастилом прошли через ворота Вала.

Он фыркнул.

— Нет. Мы вошли через Пики Элизиума.

Мой желудок опустился до самых кончиков пальцев ног. Пики были огромными… все, что можно было увидеть на западе и юге от Карсодонии. Они простирались до Ивовых Равнин. Они даже построили Вал в… И тут меня осенило.

— Вы все прошли через шахты.

Киеран кивнул.

Входы в шахты находятся прямо внутри Вала. Туннели охраняются, но не так, как ворота. Конечно, Малик попал туда именно так. Именно так Кастил и… — Его рот сжался. — Так Шиа вытащила его из Карсодонии. Оттуда он попал на пляжи Страудского моря.

Шиа. Раньше, когда я думала о ней, меня охватывал гнев. Теперь была только грусть.

— Мы сможем выйти так же, как и войти, когда найдем Кастила и моего отца?

Киеран кивнул.

— Сможем. Но, Поппи, чтобы выбраться из этих шахт, потребуется время. Помимо вероятности того, что они охраняют эти входы сейчас, Кас был в них некоторое время, ища выход. Может, он и говорил, что это не займет много времени, но так оно и было.

— Боги, — прошептала я, с болью в сердце вспоминая прошлое, которое не могла изменить. — Есть ли лучший способ?

— Кроме замаскированного прохода через ворота, нет. Если нас поймают в шахтах, мы сможем отбиться, а потом исчезнуть в городе гораздо легче, чем если нас обнаружат у ворот.

Это было правдой. Карсодония представляла собой лабиринт узких улочек и увитых виноградом переулков, проходящих через районы и кварталы, раскинувшиеся по холмам и долинам.

Он вздохнул.

— Я не знаю, как это сказать, кроме как просто заявить. Мы не знаем, в какой форме будет Кас, но мы знаем, что твоему отцу, скорее всего, будет хуже.

Он больше ничего не сказал, но я знала, что он имел в виду. Мы не могли освободить их обоих.

— Мы все равно освободим его, — тихо сказал Киеран. — Освободив Каса, мы не закончим войну. Нам придется вернуться в Карсодонию.

Я кивнула, ненавидя идею быть так близко к отцу и ничего не делать. Но он был прав. Опять.

— Значит, это план? — спросил Киеран.

— Да.

Я сделала еще один вдох, и он был менее болезненным, чем все предыдущие, потому что мы найдем и освободим Кастила. И я позабочусь о том, чтобы любая его частичка, которую он потерял, была вновь обретена. Он будет точно знать, кто он, когда я увижу его снова.

Я позабочусь об этом.