Война Двух Королев

ГЛАВА 49

Темные глаза Избет расширились, когда взглянули на мои. Ее губы шевелились, но я не могла расслышать, что она говорит. Кастил обернулся, в воздух брызнула кровь, когда в храм ударила молния — и ударила в меня.

Боль Кастила и страх Киерана врезались в меня, когда доспехи и сапоги взорвались. Моя одежда порвалась, каждая клетка моего тела засветилась, а боль — она была всепоглощающей. Она убила бы меня. Это убьет их.

Мои легкие сжались.

Мое сердце колотилось.

Во рту скопилась кровь. Зубы расшатались, и из моего открытого рта выпали два зуба. Храм не дрожал. Сотрясалось само царство. В моих лопатках поселилась тяжесть, глубоко укоренившись, проникая туда, где пульсировал и клубился эфир. Моя кровь то остывала, то нагревалась. В костях появился гул, который распространился по мышцам. Моя кожа вибрировала. Над головой раздался оглушительный раскат грома. Воздух зарядился, и мое тело… изменилось. Это началось с гула внутри меня, а затем переросло в рев, похожий на звук тысяч лошадей, мчащихся ко мне, но ни одна лошадь или солдат не устояли на ногах. Он нарастал и нарастал, пока я поднималась на свои теперь уже голые ноги. По всей поверхности моих рук и кистей мелькали пятна тени и света. Я подняла глаза и увидела перед собой странную тень — очертания головы, плеч и двух… крыльев. Совсем как статуи, охраняющие город Далос, которые когда-то защищали Первородных. Вот только они были сделаны из эфира, клубящейся массы света и тьмы. Вся моя сущность вдруг оказалась лишь трещащим, пылающим серебристым светом и бесконечными тенями.

Я смутно заметила Кастила и Киерана, их широко раскрытые глаза и благоговейный трепет, бурлящий в моем горле и на моей коже.

Появились густые, наполненные тенями облака. Ветер хлестал, отбрасывая назад мои волосы и трепая мою изорванную одежду. И ветер, он пах свежей сиренью.

Тогда сам воздух раскололся, выплевывая трещащий свет, и из него просочился густой белый туман, проливаясь на меня, на разрушенную землю и покрывая тела.

Из пропасти в воздухе вылетела огромная черно-серая фигура в несколько раз больше Сетти, ее крылья были настолько массивными, что на мгновение закрыли восходящую луну. Воздух разорвал оглушительный рев, когда дракен пронесся над храмом, раскрыв мощные челюсти. Вырвался поток сильного серебристого огня, закручиваясь в воронку, которая врезалась в существ, карабкавшихся на Вал.

— Нектас, — прохрипел Кастил.

Все мое внимание сосредоточилось на Избет. Она стояла за алтарем, почти застыв. И бесконечная ярость, которую я чувствовала от нее, присоединилась к моей.

Она.

Серафена.

Истинная Первородная Жизни.

Та, от кого я получила дар жизни и исцеления. Не от Никтоса. Его даром были тени на моей коже, смерть в моих прикосновениях и холод в моей груди.

Моя воля вырвалась из меня и устремилась к Костяному храму, к земле внизу и за его пределами. Я сделала шаг, и сделала его как нечто бесконечное. Нечто Первородное.

В воздухе разлилась сила, аура отступила настолько, что я увидела, как светящийся блеск улегся и превратился в перламутровое, серебристое и теневое сияние. При каждом шаге камень дрожал и трескался, а туман следовал за мной, оседая и обнимая тела.

Я шла вперед, ступая босыми ногами по крови, разбитым щитам и сломанным мечам. А потом скользнула, поднимаясь с земли. Изломанные тела солдат, вольвенов и дракенов… моих друзей и тех, о ком я заботилась… поднялись вместе со мной. Делано. Нейл. Эмиль. Хиса…

— Слишком рано, — вскрикнула Избет, и ее страх… ее ужас… был так же силен, как и ее горе, осыпая меня горьким ледяным дождем. Она споткнулась о тело даккаи и прижалась к алтарю, на котором лежал Малек. — Что ты сделала?

Я почувствовала, что поднимаюсь, когда тела Ривера и Малика выплыли из луж крови, моя голова запрокинулась назад. А потом все остановилось. Ветер. Стоны. Мое сердце. Единственным движением был Нектас, который летел вниз по длине Вала, оставляя за собой волну огня, подпитываемого сущностью. Мои пальцы раскинулись по бокам.

Я дала волю своему гневу. Ее. Крик, вырвавшийся из моего горла, был не только моим. Он был нашим.

Звук ударил в воздух, как ударная волна, сокрушая камень и опрокидывая недавно укоренившиеся кровавые деревья. Кастил повернулся, пытаясь заслонить Киерана, но в этом не было нужды. Они не пострадали бы, пока моя ярость бушевала над нами, разрывая небо. Пошел дождь, кроваво-красный и проливной.

И окончательный.

Миллисента медленно села, ее бледные глаза расширились, когда из дыма выбежали даккаи — два, потом четыре и пять, их когти выбивали куски камня. Я повернула голову в их сторону, и все. Даккаи просто исчезли посреди бега или прыжка, уничтоженные одним лишь взглядом. От них ничего не осталось. Даже пепла не осталось, когда волна энергии распространилась, настигая оставшихся даккаи и Восставших, превращая их в пыль.

Кровавый дождь прекратился, и ни одна капля не коснулась меня, когда я вновь обратила свое внимание на Избет.

— Ты. — В одном этом слове было столько силы, столько едва сдерживаемого насилия, что по позвоночнику пробежала холодная дрожь. Потому что это была я… и это также была Серафена. Ее сущность… ее сознание… шевелилось во мне.

— Слишком поздно, — сказала Избет. И я почувствовала, что это одновременно и так, и не так. Она провела рукой по окровавленному лицу. — Все уже свершилось.

— Она знала, что ты замышляла, — сказала я ей. — Она видела это во сне. Видела все.

Ужас Избет задушил меня, когда та покачала головой.

— Тогда она должна знать, что я сделала это ради Малека. Это все ради ее сына и внука, которых они забрали у меня!

— Все это было напрасно. — Я подняла руку, и тело Избет напряглось, ее рот открылся, но не издал ни звука. Никаких слов. Ничего. Облака сгустились еще больше, и она поднялась, зависнув в нескольких футах над землей. — Это была любовь, которая создала тебя. Она бы простила Малека за то, что он сделал, создав тебя. Но твоя ненависть? Твоя скорбь? Твоя жажда мести? Она разложила твой разум сильнее, чем это могла бы сделать кровь бога. То, чем ты стала… то, что ты принесла в царства… не спасет тебя.

Правая рука Избет дернулась назад. Треск кости был громким, а вспышка боли, которую я ощутила, была раскаленной.

— То, что ты сотворила и принесла в эти царства, не исцелит тебя и не избавит от боли, — сказала я, и ее вторая рука дрогнула. — Это не принесет тебе ни славы, ни мира, ни любви.

Левая и правая ноги Избет переломились в колене, и я впитала боль, позволив ей стать частью меня.

— И за то, что ты сделала с теми, кто принадлежит к ее крови, ты будешь стерта, — провозгласила я. Кровь сочилась из глаз Избет. Ее носа. Изо рта. — Ничто о тебе не будет написано в истории, которую еще предстоит написать. Ты не будешь известна ни за те деяния, которые совершила как смертная, ни за твое бесславие как королевы. Ты недостойна памяти.

Позвоночник Избет сломался. Верхняя часть ее тела отклонилась назад, и боль… она была абсолютной.

На меня навалилось внезапное осознание. Пробуждение. Оно отозвалось эхом не в этом царстве, а в Илизеуме и в глубине Города Богов, когда Нектас приземлился позади меня. Меня наполнило присутствие, и когда я заговорила, это был голос истинной Первородной Жизни.

— Когда-то меня учили, что все существа достойны почетной и быстрой смерти. Я больше не верю в это. Ибо твоя смерть будет бесчестной и бесконечной. Никтос ожидает начала твоей вечности в Бездне.

Присутствие отступило от меня, когда крылья Нектаса расправились, развеяв прах тех, кто был уничтожен. В последующие секунды я чувствовала лишь противоположности. Безразличие и печаль. Ненависть и любовь. Облегчение и ужас. Я жалела стоящую передо мной разбитую женщину, которая была сломлена давным-давно. Я ненавидела то, во что она позволила себе превратиться.

Избет никогда не была матерью, но я… я когда-то любила ее, а она любила меня по-своему, извращенно. Это что-то значило.

Но этого было недостаточно.

Я опустила руку, и на коже Избет появились кровавые пятна. Ее поры кровоточили. Я дрожала, глядя, как трескается и отслаивается ее плоть, как рвутся мышцы и связки, как трещат кости и падают волосы, больше не держась за кожу.

— Не смотри, — услышала я слова Кастила, когда он пытался дотянуться до меня. — Закрой глаза. Не…

Но я смотрела.

Я заставила себя смотреть, как моя мать, Кровавая Королева, испустила последний вздох. Я заставляла себя смотреть, пока Избет больше не стало… пока от меня не отступило царство.