Война Двух Королев

ГЛАВА 27

Поппи

На следующий день после обеда я расхаживала по спальне, а принесенный одной из менее болтливых Прислужниц обед съела только потому, что не могла позволить себе ослабеть.

Вместе с едой принесли еще один белый наряд. Предпочитая надеть то, что было на мне накануне, я уничтожила платье искрой эфира. Мне не следовало использовать эссенцию для такого детского поступка, но о минутной радости, которую она принесла, трудно сожалеть.

Время от времени я бросала взгляд на двойные двери. Я не видела и не слышала о Кровавой Королеве с тех пор, как они вернули меня в мои покои накануне вечером. Я осталась в этой проклятой комнате только потому, что не хотела рисковать безопасностью Киерана и Ривера, а также Кастила.

Я связалась с Киераном по нотаму, сообщив ему, что мы с Кастилом в порядке. Он обрадовался, но по связи я поняла, что он сомневается в Кастиле.

У меня тоже были сомнения.

Мое прикосновение принесло бы ему облегчение лишь на несколько часов… если бы вообще принесло. Может быть, даже ненадолго. Я могла только молиться, чтобы ему дали кровь и еду. Что исцеление этих ран дало ему более длительную передышку.

Я отчаянно пыталась заснуть. Чтобы добраться до Кастила. Но мне это не удавалось. Комната казалась слишком тихой и слишком большой. Слишком одинокой и слишком знакомой. Слишком…

Я остановила себя.

Ничего из этого не помогло бы. А вот что помогло бы точно, так это сосредоточиться на том, что будет дальше, и именно это я прокручивала в голове уже несколько часов. Наш план состоял в том, чтобы попасть в столицу и освободить Кастила и моего отца. План оставался таковым. Вот только нас технически взяли в плен, и я не знала, где держат моего отца, если не здесь.

Мне придется заставить Избет сказать, где он, когда я вернусь за ним.

Я ненавидела эту мысль… мне ужасно не нравилась идея оставить Айреса позади. Но я должна была вытащить Кастила, и поскорее.

Потому что он был не в порядке.

Я залечила все раны, какие могла, но он был на грани жажды крови и рисковал потерять часть себя. Я не могла этого допустить.

Ища уникальный отпечаток Киерана, я обнаружила богатое кедром ощущение.

— Лисса?

На моих губах заиграла кривая ухмылка.

— Не называй меня так.

— Тогда может, моя королева?

Я вздохнула.

— Как насчет ни того, ни другого?

Его усмешка щекотала мне нервы.

— Что случилось?

— Нам нужно убираться отсюда.

Наступила пауза.

— О чем ты думаешь?

— Нам нужно добраться до одного из храмов. Кастила должны держать где-то рядом. Под землей. — Я подошла к окну. — У нас есть заклинание. Как только мы найдем вход в туннели, то сможем его использовать. А насчет того, что делать дальше, я не уверена.

Прошло несколько мгновений тишины, когда я почувствовала, что меня окружает лесная атмосфера.

— Мы можем попробовать тот способ, которым планировали попасть внутрь.

— Через шахты?

— Да. Мы можем попытаться получить к ним доступ. Или…

Мое сердце сильно заколотилось. Они будут ожидать этого. Должен быть лучший способ.

— Сражаться.

Я остановилась у окна, глядя на столицу.

— Не уверена, что это лучший вариант.

— Борьба будет нашим единственным вариантом, несмотря ни на что, — рассуждал Киеран. — Либо через одни из ворот, либо изнутри Вала и через шахты.

Мы обсуждали это, ходили туда-сюда, пока Киеран не решил.

— Самый быстрый способ — идти прямо к восточным воротам. У нас есть Ривер. У нас есть ты. Мы можем сражаться.

Я поджала нижнюю губу.

— Если мы сделаем это… если я сделаю это… мы рискуем, что люди увидят во мне демиса. Мы рискуем тем, что люди будут верить в худшее о нас и бояться того, что их ждет.

— Мы сделаем это. — Наступила очередная пропасть молчания. — Но сейчас мы не можем об этом беспокоиться. Это не наша забота. А вот Кас — да. Необходимо выбраться отсюда. И если это означает уничтожение части Вала, то мы уничтожим ее, Поппи.

Я закрыла глаза. Сущность в моей груди пульсировала.

— Мы не можем спасти всех, — напомнил мне Киеран. — Но можем спасти тех, кого любим.

Меня пронзила дрожь. В разговоре с генералами я понимала, что есть вероятность того, что наши планы могут рухнуть. Что нам придется уничтожить Восставших. Что это повлечет за собой неисчислимые потери. Что мы станем монстрами, которых боялись жители Солиса.

И сейчас это было правдой.

Киеран, должно быть, почувствовал мое согласие, потому что дальше он сказал:

— Нам просто нужно отвлечение.

Отвлекающий маневр. Серьезный, который даст нам время пройти через Вэйфер и добраться до храмов.

Мои глаза открылись, и я сосредоточилась на черном камне Возвышения, маячившего вдалеке.

— У меня есть идея.

***

Мое терпение было на пределе, когда я сидела в мягком кресле в алькове главного этажа Большого зала. Дюжина рыцарей и Прислужниц выстроились вдоль стены позади меня.

Солнце только начало садиться, когда Кровавая Королева призвала меня к себе. И все же я сидела здесь, пока она развлекалась.

Я окинула взглядом заполненный зал: лица многих смертных сливались воедино, они болтали и боролись за несколько мгновений ее времени. Она двигалась среди них, сопровождаемая Миллисентой и еще одной Прислужницей. Подобно яркой птице, сияя рубиновой короной, она милостиво улыбалась, когда смертные кланялись. Сегодня она не надела белое. Она, как и Миллисента, была облачена в пунцовое одеяние.

Я не совсем поняла, как это платье оставалось на ее теле. Или же верхняя половина была сделана из какой-то краски для тела. Оно было настолько облегающим и без рукавов, что бросало вызов гравитации. Декольте доходило до пупка, открывая гораздо больше, чем я когда-либо хотела видеть, учитывая… независимо от того, хотела ли я это признать… что она была моей матерью. Нижняя часть платья была более свободной, но я не осмеливалась слишком долго смотреть на сплетение ткани. Мне не нужна была эта травма в моей жизни.

— Ты выглядишь так, как будто получаешь удовольствие.

При звуке голоса Малика я напряглась еще больше.

— Я наслаждаюсь временем своей жизни.

Раздался короткий грубый смешок, когда он прошел мимо моего кресла и сел на одно из двух пустых, стоявших по обе стороны от меня.

— Не сомневаюсь.

В течение нескольких мгновений никто ничего не сказал.

— Я понятия не имею, зачем она вызвала меня в Большой зал.

— Она хотела, чтобы ты увидела, как ее любят, — ответил Малик. — На случай, если демонстрации в Большом зале было недостаточно.

Взглянув на него, я увидела, как он подносит к губам бокал с красной жидкостью. Я не была уверена, что это вино. Он говорил тихо, но рыцари и Прислужницы были достаточно близко, чтобы услышать его. Больше никого рядом не было. То, что я почувствовала от него накануне, не давало мне покоя, когда я вернула свое внимание к полу.

— Конечно, они любят ее. Они — элита Карсодонии. Самые богатые. Пока их жизнь легка, они будут любить того, кто сидит на этом троне.

— Они не единственные. Ты сама это видела.

Я сказала:

— Только она дает Благословения вместе с атлантийской кровью. — Я снова посмотрела на него. Он пожал плечами. — Что-то, что не может иметь длительного эффекта.

Он сделал еще глоток.

— И она заставляет их бояться…

— Тебя, — проговорил он. — Предвестника.

Я заставила себя медленно, ровно вздохнуть.

— То, что она сказала людям вчера, было ложью. Те, кто живет в Оук-Эмблере и других городах, не подвергались насилию. Ты, что бы сейчас ни думал, должен знать, что атлантийцы… твой отец… никогда бы не сделали того, что она утверждала.

Малик снова ничего не ответил.

— Люди здесь в конце концов узнают правду, — продолжила я в тишине. — И я не верю, что все смертные в Карсодонии считают ее благосклонной королевой. Они также не поддерживают Обряд.

Малик опустил свой бокал.

— Ты была бы права, если бы не верила в это.

Я внимательно наблюдала за ним, открывая свои чувства, пока он смотрел на пол. В щитах все еще были трещины.

— Я видела вчера Кастила.

Его лицо ничего не выражало, но я уловила внезапный привкус кислого. Стыд.

— Он был не в лучшей форме. — Я понизила голос, вцепившись в ручки кресла. — Он был почти потерян из-за жажды крови. Он был ранен и…

— Я знаю. — Его челюсть была твердой, и когда он заговорил, его голос был едва выше шепота. — Я привел его в порядок, как мог, после того, как королева прислала тебе такой прекрасный подарок.

Малик приходил к нему.

Кастил не сказал об этом, но у него было не так много возможностей передать информацию. Кто-то перевязал ему руку. Это должно было что-то значить. Это, а также сырая агония, которую я чувствовала от Малика. Что именно это значило, я не понимала.

Я наклонилась к нему, и плечи под белой рубашкой напряглись.

— Значит, ты знаешь, как его найти, — прошептала я. — Скажи мне…

— Осторожно, Королева Плоти и Огня, — пробормотал Малик с хрупким изгибом губ. — Это очень опасный путь, на который ты ступаешь.

— Я знаю.

Его взгляд скользнул к моему.

— Ты многого не знаешь, если думаешь, что я отвечу на этот вопрос.

Я подавила поднимающуюся волну гнева.

— Я почувствовала твою боль. Попробовала ее на вкус.

В его челюсти запульсировал мускул.

— Это было, кстати, очень грубо с твоей стороны, — сказал он через мгновение. — И это было больно.

— Ты остался жив.

Он издал короткий смешок.

— Да, остался. — Он взял еще один бокал. — Именно так.

Сардоническая изюминка его слов заставила меня изучать его черты.

— Почему? Почему ты здесь. С ней? Это не потому, что она открыла тебе глаза на что-то, не говоря уже о правде. Она не настолько убедительна.

Малик ничего не сказал, глядя вперед, но я увидела, как его внимание переключилось с Кровавой Королевы на темноволосую Прислужницу. Это было мимолетно. Я бы не заметила этого, если бы не наблюдала за ним так пристально.

— Это она.

Его взгляд метнулся к моему, а затем его выражение лица превратилось в полуухмылку.

— Королева?

— Миллисента, — тихо сказала я.

Он снова рассмеялся, очередным коротким всплеском сухого звука.

Я села обратно.

— Может быть, я спрошу Кровавую Королеву, думает ли она, что ты здесь ради нее или ради ее Прислужницы.

Медленно, Малик склонился над небольшим между нами пространством.

— Спроси ее об этом, — появилась одинокая ямочка, — и я заверну тебя в кости божества и брошу в проклятое Страудское море.

— Это немного чрезмерная угроза, — ответила я, чувствуя, как во мне просыпается удовлетворение. Так и было. Оставалось совсем немного причин для этого. Ему должно быть не все равно. — Именно такая реакция была бы у меня, если бы ты угрожал Кастилу.

Малик посмотрел на меня.

Я улыбнулась.

— Только в моей реакции не было бы ни костей божества, ни моря. И это не была бы пустая угроза.

Он допил свой напиток.

— Принято к сведению. — Его взгляд переместился на пол. — Она идет.

Кровавая королева приблизилась. Малик поднялся. Я не встала. В зале раздался ропот, пока я смотрела на нее. Черты лица Избет заострились, когда она пронеслась мимо меня и опустилась в кресло по другую сторону от меня. Только после этого Малик сел. Десятки глаз наблюдали за тем, как Миллисента осталась стоять перед нами, к ней присоединились остальные Прислужницы. Их прямые спины создавали довольно впечатляющий заслон для уединения.

Кто-то протянул Кровавой королеве бокал с пузырящимся вином. Она подождала, пока слуга не скрылся в тени, и сказала:

— За нами наблюдают, и они считают твое неуважение к королеве… твое поведение, позорным.

— А если бы они узнали правду о тебе? О том, что ты сделала? — спросила я, наблюдая, как молодая пара говорит, глядя на статую того, кого я всегда считала Никтосом, но, судя по всему, это был не он.

— Сомневаюсь, что для большинства в этой комнате что-то изменится, — заметила она. — Но мы знаем, что они сделают, если узнают, кто ты.

— Бог, а не Предвестник.

— Для многих это одно и то же, — пробормотала она.

Я напряглась.

— Возможно, но я готова доказать им, что им нечего бояться меня.

— И как же ты это сделаешь?

— Ну, я могла бы начать с того, что не стала бы забирать их детей и использовать их как скот, — ответила я.

— А Тони использовали как скот? — Она жестом указала на толпу украшенной драгоценностями рукой. — Или кого-нибудь из лордов и леди, присутствующих сегодня вечером?

— Нет, их просто превратят в существ, которые потом будут охотиться на других без особых угрызений совести.

Ее темный взгляд скользнул к моему.

— Или они будут отбирать слабых из общей массы.

Я скривила губы.

— Ты действительно в это веришь?

— Я знаю это. — Она взяла бокал.

Мне стоило больших усилий удержаться от того, чтобы не выбить хрустальный бокал из ее руки.

— А дети, которых забрали во время последнего Обряда? Те, что были повешены под Редроком?

— Служили богам.

— Ложь, — прошипела я. — И мне не терпится увидеть твое лицо, когда вся эта ложь будет разоблачена.

Она усмехнулась, глядя на пол.

— Ты думаешь, я позволю твоим армиям осадить столицу, как осаждала другие города? Города, которые я даже не считаю потерянными? — Она повернула голову ко мне. — Потому что они не являются потерями. Но то, что произошло в этих городах, не произойдет здесь. Если твои армии прибудут к Валу, я украшу эти стены и ворота новорожденными. И какие бы дракены у вас ни остались, какие бы армии ни стояли на ногах, вам придется сжигать и разрезать их.

Я могла только смотреть, медленно осознавая, что она говорит серьезно. Мои пальцы вцепились в ручки кресла, когда во мне глубоко запульсировала Первобытная сущность. По телу пробежала слабая дрожь, когда я уставилась на статую, но видела только смертных на воротах Оук-Эмблера и тех, кто находился под Редроком. Рядом со мной Малик вытянулся вперед, а Миллисента слегка повернулась. Пара, стоявшая перед статуей, нахмурилась, глядя вниз, где вибрировали только что упавшие лепестки ночных роз.

Это была я.

Мой гнев.

Я это делала.

На мгновение закрыв глаза, я обуздала свои эмоции, и это было очень похоже на все те времена, когда я надевала вуаль и представала перед герцогом Тирманом. Когда я должна была просто стоять и принимать все, что он скажет. Это также было похоже на отключение моих чувств к другим. Вместо этого я закрылась от своих эмоций. Только когда эфир в моей груди успокоился, я снова открыла глаза. Лепестки осели на пол.

— Умница, — прошептала Кровавая Королева, когда Малик расслабился. — Я вижу, ты научилась в какой-то степени контролировать эту силу.

Я заставила себя ослабить хватку на подлокотниках кресла.

— Это то, о чем ты хотела поговорить со мной? О том, как ты будешь убивать еще больше детей и невинных людей?

— Не я буду убивать этих смертных, — заявила она. — Это будут делать армии под твоим командованием. — Ее взгляд был напряженным. Я чувствовала, как он прослеживает каждый дюйм моего лица. — Или это просто сделаешь ты. Поэтому, если хочешь избежать этого, позаботься о том, чтобы твои армии отступили.

Я перевела взгляд в ее сторону.

— Теперь мы собираемся обсудить будущее королевств? Неужели ты думаешь, что я буду вести с тобой переговоры, если ты планируешь действовать именно так? — Эти слова вырвались из меня в спешке. — Я не отдам тебе Атлантию. Я не прикажу своим армиям отступить. И я не позволю тебе использовать невинных людей в качестве щита.

Ее внимание переключилось на принца.

— Малик, если ты не возражаешь, мне нужно поговорить с дочерью наедине.

— Конечно. — Малик поднялся, поклонился, когда его глаза ненадолго встретились с моими. Он спустился по коротким широким ступеням, проходя мимо Миллисенты, и сразу же был завален улыбающимися дамами и лордами.

— Они так очарованы им, — сказала Кровавая Королева. — Если бы он захотел, то отбил бы их тростью.

Прислужница отвела взгляд от Малика, ее внимание устремилось дальше по Большому залу.

— Знаешь ли ты, что помогло мне выжить? — спросила она через несколько мгновений. — Месть.

— Это… весьма банально, — заметила я.

Ее смех был мягким и коротким.

— Как бы то ни было, это правда. И я думаю, причина, по которой это стало таким клише, в том, что месть помогла многим остаться в живых в самые мрачные моменты их жизни. Моменты, которые длятся годами и десятилетиями. Я получу это.

— Подавляющее большинство атлантийцев не имеют никакого отношения к тому, что было сделано с тобой или твоим сыном, — сказала я ей. — И все же ты думаешь, что контроль над Атлантией каким-то образом даст тебе возможность отомстить. Это не так.

— Я… я должна признаться тебе кое в чем. — Кровавая Королева наклонила свое тело к моему. До меня донесся аромат роз. — У меня никогда не было намерения править Атлантией. Мне не нужно королевство. Я даже не хочу его. Я просто хочу увидеть, как оно сгорит. Конец. Я хочу видеть каждого атлантийца мертвым.

***

Кастил

Она умрет в твоих объятиях…

Слова Миллисенты постоянно крутились у меня в голове. Я не спал с тех пор, как она была здесь. Я не мог перестать думать о том, кем она была, чем поделилась. Я не мог отрицать, что она сестра Поппи. Они были слишком похожи. Черт, если бы их волосы были одного цвета, а у Миллисенты было меньше веснушек, их можно было бы принять за близняшек. А то, что она сказала о Поппи? То, что она сказала, что мне нужно сделать?

Я зарычал во все горло.

К черту.

Даже если бы Поппи была достаточно могущественной, чтобы посеять такой хаос, о котором предупреждала Миллисента, она никогда бы этого не сделала. В ней не было такого зла.

Может Миллисента и была сестрой Поппи, но я не доверял ей. И я не доверял ни единому слову из ее уст.

В коридоре послышались шаги, и я резко поднял голову. Вошел Золотой Мальчик. Один. У него не было с собой ни еды, ни воды.

— Какого черта тебе нужно? — прорычал я, мое горло пересохло.

— Хотел узнать, как у вас дела, Ваше Величество.

— Чушь.

Он улыбнулся, его краска на лице и одежда были такими чертовски золотыми, что он сиял, как лампочка.

— Ты снова начинаешь выглядеть… не очень хорошо.

Мне не нужно было, чтобы этот осел указывал на то, что я и так знал. Голод грыз мои внутренности, и я готов был поклясться, что видел пульс у него на шее.

Но Восставший просто стоял и смотрел.

— Если ты здесь не для того, чтобы рассказать мне о погоде, — пробурчал я, — можешь выметаться к чертовой матери.

Каллум хихикнул.

— Впечатляет.

— Я? — ухмыльнулся я. — Я знаю.

— Твое высокомерие, — сказал он, и низкий гул вырвался из моей груди, когда он шагнул вперед. Его улыбка расширилась. — Ты прикован к стене, голоден и грязен, не в состоянии сделать ничего, чтобы помочь своей любимой девушке, и все равно остаешься таким высокомерным.

Еще один рык когтями впился в мое горло.

— Она не нуждается в моей помощи.

— Думаю, нет. — Он коснулся своей груди. — Она заколола меня вчера. Моим собственным кинжалом.

Из меня вырвался грубый смех.

— Это моя девочка.

— Ты, должно быть, очень гордишься ею. — Он медленно опустился на колени. — Посмотрим, как это изменится.

— Это никогда не изменится, — поклялся я, моя челюсть кипела. — Несмотря ни на что.

Он изучал меня несколько мгновений.

— Любовь. Такая странная эмоция. Я видел, как она уничтожает самых могущественных существ, — сказал он. Слова Миллисенты снова зазвучали у меня в голове. — Я видел, как она придавала другим невероятную силу. Но за все те многие… многие годы, что я прожил, лишь однажды видел, как любовь останавливает смерть.

— Это так?

Каллум кивнул.

— Никтос и его Супруга.

Я уставился на него.

— Ты настолько стар?

— Я достаточно стар, чтобы помнить, как все было раньше. Достаточно стар, чтобы знать, когда любовь — это сила или слабость.

— Мне все равно.

— А зря. Потому что для тебя это слабость. — Эти бледные, немигающие глаза были чертовски тревожными. — Ты знаешь, почему?

Мои губы оттопырились.

— Держу пари, ты собираешься мне рассказать.

— Ты должен был питаться от нее, когда у тебя был шанс, — сказал он. — Ты будешь жалеть, что не сделал этого.

— Неверно. — Я никогда не пожалею о том, что не поставил под угрозу безопасность Поппи. Никогда.

— Это мы еще посмотрим. — Восставший долго смотрел на меня, а затем двинулся с места.

Он был быстр. Я отшатнулся назад при виде блеска стали. Отступать было некуда. Мои рефлексы были дерьмовыми.

Боль взорвалась в моей груди, огненной волной забрав с собой воздух в легких. Металлический привкус мгновенно заполнил мой рот. Я посмотрел вниз и увидел кинжал глубоко в центре моей груди и повсюду красное, стекающее по животу.

Я поднял голову и выругался:

— Промахнулся мимо сердца, тупица.

— Я знаю. — Восставший улыбнулся, выдергивая кинжал. Я зарычал. — Скажите мне, Ваше Величество. Что происходит с атлантийцем, когда в его жилах больше не течет кровь?

Рана словно горела, но внутри меня все было покрыто льдом. Мое сердце вяло забилось. Жажда крови. Полная и абсолютная. Вот что произошло.

— Я слышал, что это делает человека монстром, как Жаждущие. — Поднявшись, он поднес кинжал ко рту и провел языком по пропитанному кровью лезвию. — Удачи.