Война Двух Королев

ГЛАВА 19

Я была прикована к месту, где стояла, и тут Тони улыбнулась.

И сказала.

— Поппи.

Я бросилась вперед, лишь отдаленно осознавая, что Киеран тянется за мной, но я была быстрой, когда хотела.

Я мчалась между палатками и не останавливалась. Как мне показалось, впервые с ней, я ни о чем не задумывалась. Как и она, я обняла ее, и на несколько мгновений это было все, на чем было возможно сосредоточиться. Тони была в моих объятиях. Она стояла на ногах и говорила. Она была жива и здесь. Эмоции забили мне горло, и я запустила руку в ее волосы, зажмурив глаза от нахлынувших слез.

— Я скучала по тебе, — сказала я густым голосом.

— Я тоже по тебе скучала. — Ее руки сжались вокруг меня.

Дрожащим дыханием я втянула воздух, осознавая сразу несколько вещей. Киеран был рядом. Я почувствовала, как Делано прижался к моим ногам и, нечаянно, к ногам Тони. Его настороженность смутила меня, как и реакция Киерана… его попытка остановить меня, но большее беспокойство вызывало то, что чувствовала Тони. Она была стройнее, чем раньше, в плечах и по всему телу, а ведь она и так была стройной. Учитывая, что она столько времени спала, потеря веса была неудивительна, но больше всего меня потрясла ее кожа. Ее холод просачивался сквозь тунику с длинными рукавами.

Я отпрянула назад, переведя взгляд на ее лицо. Все, что я собиралась сказать, отступило на второй план.

— Твои глаза, — прошептала я. Они были бледнее, чем у Восставших, почти белые, за исключением зрачка.

— Мои глаза? — Ее брови взлетели вверх. — Ты видела свечение за зрачками?

— Да. Мои тоже другие. Это…

— Первобытная сущность, — сказала она, посмотрев на меня сзади, где завис Киеран. — Я знаю, что это такое.

— Как…? — Я посмотрела туда, где остановилась Джианна. Не думаю, что вольвен видела мои глаза такими. — Кто-то рассказал тебе о них? О сущности?

— И да, и нет. — Холодные, холодные руки Тони скользнули вниз по моим рукам и сжали их. — А мои глаза? Мои волосы? Я не знаю, почему все это так. Я предполагаю, что это сумеречный камень, но я прекрасно вижу. Да и чувствую себя хорошо. — Она наклонила голову, и белый локон упал на ее смуглую щеку. — Я чувствую себя намного лучше теперь, когда я здесь. — Она посмотрела вниз на Делано, который внимательно наблюдал за ней. — Хотя он выглядит так, будто хочет меня съесть, и не в лучшем смысле.

Из меня вырвался короткий смешок.

— Извини, — сказала я, протягивая руку через нотам, чтобы дать ему понять, что ему не о чем беспокоиться. — Вольвены очень меня оберегают.

— Джианна тоже так сказала, — сказала Тони, и вольвен коротко и неловко помахала мне рукой, что я почувствовала всеми костями.

Я оглянулась через плечо на Киерана. Он не смотрел на меня. Его тело было напряжено. Его внимание было приковано к Тони. Терпкая настороженность собралась в глубине моего горла. Он был не единственным, кто стоял близко. Хиса и Валин стояли прямо за ним. Беспокойство нависло тяжелым облаком, и… подождите. Медленно я повернулась к Тони, пробуждая свои чувства. Я ощущала…

Я ничего не ощущала.

И я знала, что Тони не защищалась от меня. У нее это никогда не получалось. Ее эмоции всегда были близки к поверхности, если не написаны на ее лице. Мое сердце учащенно забилось, когда я надавила чуть сильнее, не обнаружив ничего, даже стены.

Я крепче сжала ее руки.

— Я ничего не чувствую от тебя.

Ее молочно-белые глаза снова обратились ко мне, и я не почувствовала, но увидела щепотку беспокойства, застывшую в тонких линиях ее бровей.

— Я не знаю, почему. То есть, я знаю, но… — Ее глаза ненадолго закрылись. — Сейчас это не имеет значения. Есть кое-что, что я знаю. — Ее грудь поднялась при глубоком вдохе. — Есть кое-что, что я должна сказать тебе наедине. Это связано с Виктером.

Моргнув, я отпрянула назад.

— Виктером?

Тони кивнула.

— Я видела его.

***

Уединение было не совсем уединенным.

Мы с Тони удалились в одну из приемных комнат, и я не была уверена, что сам Никтос не помешал бы Киерану находиться там. Он сел рядом со мной, а Делано остался в своей вольвеньей форме, сидя у моих ног. Джианна стояла позади, казалось, искренне беспокоясь о благополучии Тони. Та не протестовала против их присутствия, но явно нервничала, ее колени были плотно прижаты друг к другу, и она непрерывно накручивала локон на палец — такая привычка у нее была всегда, когда она волновалась.

Жесткая поза и спокойное наблюдение Делано и Киерана, вероятно, имели к этому самое непосредственное отношение. Киеран остановил меня перед входом в комнату и отозвал в сторону. Он говорил негромко, но слова все равно прозвучали как гром, когда я посмотрела на Тони.

— Она выглядит неважно, — сказал он. — Все мы это чувствуем.

И он был прав.

Тони выглядела неправильно, но это была она. Волосы и глаза, холодная кожа и моя неспособность прочитать ее были не такими, как я помнила, но все остальное было ее. И то, что она не чувствовала себя нормально, не означало, что она была какой-то не такой. Это просто означало, что она изменилась.

И я, как никто другой, это понимала.

— Как только я проснулась, то сразу поняла, что должна найти тебя, — сказала Тони, сжимая стакан с водой. — Думаю, все решили, что я немного не в себе. Уилла, мать Кастила, — сказала она, взглянув на Киерана. — Я не могу винить их за то, что они так думали. Я была немного…

— Истеричкой? — за нее вступилась Джианна.

Тони усмехнулась.

— Да, немного. Они не хотели, чтобы я уходила, но ты знаешь, что я могу быть довольно настойчивой, когда дело доходит до выполнения моих желаний.

Боже, неужели.

— В любом случае, Джианна вызвалась отправиться со мной, — добавила Тони.

— Она собиралась сделать это с кем-то или без. — Джианна села на диванчик. — Было слишком опасно совершать такое странствие в одиночку, особенно когда никто не знал, где ты окажешься.

— Спасибо, — сказала я ей, чувствуя себя немного неловко из-за угрозы скормить ее барратам.

Джианна кивнула.

— Как получилось, что ты проснулась? — спросил Киеран у Тони. — Это что-то, что смогли сделать Уилла или Элоана?

— Я… я действительно не знаю, кроме того, что, по-моему, я не должна была проснуться. — Рука Тони дрогнула, выплеснув парообразную жидкость в кружку. — Я знаю, что это бессмысленно, но я чувствовала, что умираю. Я знала, что умираю, пока не увидела Виктера. Думаю, либо он, либо судьбы сделали что-то, чтобы предотвратить это.

— Судьбы, — пробормотала я, почти смеясь. — Ты имеешь в виду Эра́э? Ты никогда не верила в них.

— Да, ну, это определенно изменилось, — признала она, расширив глаза.

У меня снова перехватило дыхание.

— Как ты увидела Виктера?

— Я видела его во сне, который не был сном. Я не знаю, как еще это объяснить, кроме как так. — Тони сделала глоток. — Я помню, что произошло в Оук-Эмблере — боль от удара ножом. А потом долгое время ничего не было, пока не появилось что-то. Серебристый свет. Я думала, что попала в Долину, пока не увидела его. Виктера.

По мне пробежала мелкая дрожь.

Делано прислонился к моим ногам, когда Киеран спросил:

— А откуда ты знаешь, что это был не просто сон?

— Он подтвердил, кто ты — что ты бог, и я знала это. Избет проговорилась, но я ей не поверила, хотя Йен поверил. И, боги, Поппи, мне так жаль, что с ним случилось.

— Да, — вздохнула я сквозь жжение. — Мне тоже.

— Что именно ты знаешь об Избет и ее планах? — Киеран сразу же перешел к делу.

— Немногое, кроме того, что она верила, что Поппи поможет ей перестроить царства, — сказала она, и я резко вдохнула, услышав эти слова еще раз. — И я не понимала, что это значит. Меня не было рядом с ней так часто. Я даже не понимала, почему меня вызвали в Карсодонию, кроме того, что они сказали, что боялись, что меня тоже заберут, потому что было известно, насколько мы с тобой близки. Это не имело смысла, но, когда я приехала в Вэйфер и увидела этих… Прислужниц и Восставших, — добавила она с содроганием, — ничто в этом месте не казалось мне нормальным. И когда Избет сказала мне, что ты ее дочь, я подумала, что она не в своем уме, — сказала Тони, покачав головой. — Но Виктер рассказал мне то, чего я не могла знать. Например, историю о боге, который пробудился достаточно давно, чтобы помешать тебе пострадать в горах Скотос. Он сказал, что твои подозрения были верны. Что это Айос остановила тебя. Он также сказал мне, что не только Никтос дал свое согласие на ваш брак. Это были он и Супруга.

Я открыла рот, но не могла найти слов.

— Я тоже одобряю. Не то чтобы кто-то спрашивал. — Тони одарила меня быстрой, дразнящей ухмылкой, такой знакомой, что во мне что-то сжалось. Но она быстро угасла. — Виктер также сказал мне, что он… что Кастил был похищен?

Жжение в моем горле усилилось.

— Да, но я собираюсь вернуть его…

— Ты собираешься отправиться в Карсодонию и освободить его, — перебила она, и я моргнула. — Знаю. Виктер сказал, что ты это сделаешь.

— Хорошо. — Я сделала глубокий, дрожащий вдох. Тони никак не могла знать всего этого. — Виктер был духом?

— Нет. — Тони покачала головой. — Он — виктор.

Я вздрогнула. Что-то в том, как она это сказала, пробудило воспоминание, которое оставалось для меня недосягаемым.

— Что ты имеешь в виду?

— Надеюсь, я смогу объяснить это достаточно хорошо, чтобы меня поняли. — Тони выдохнула. — Виктор рождается с целью охранять того, кто, по мнению судеб, призван принести великие перемены или цель. У меня сложилось впечатление, что не все знают о своем долге, и в итоге они все равно оказываются рядом с этим человеком — судьбы сводят их вместе. Полагаю, другие викторы знают об этом и участвуют в жизни тех, кого они защищают. Когда они умирают, либо выполняя свое предназначение, либо по другой причине, их души возвращаются на гору Лото.

— Куда? — Мои брови приподнялись.

— Это место, где обитают Эра́э, — объяснила она. — Их души возвращаются на гору Лото, где они ждут перерождения.

— Это место начертано в Илизеуме, — сказал мне Киеран, но все, что я могла сделать, это уставиться на Тони.

— И ты сказала, что Виктер был одним из них? — Когда Тони кивнула, мои мысли пустились вскачь. — Значит ли это, что он все это время знал, что я бог? Что с ним случилось?

Тони наклонилась вперед, поставив свой стакан на маленький столик. — Виктер объяснил мне, что когда викторы перерождаются, у них нет воспоминаний о предыдущих жизнях, как это происходит, когда их души возвращаются на гору Лото, где они снова обретают смертную форму. Но некоторым викторам, по сути, предопределено понять, кто они такие и кого они посланы защищать или вести за собой. Например, Леопольд. Виктор сказал, что он понял это, и именно поэтому он искал Коралину еще до твоего рождения.

Еще одно потрясение пронеслось через меня, снова подталкивая к странному чувству в глубине моего сознания. Ощущение, что я каким-то образом уже знала это. Но это было не так.

— Значит, они были вместе не потому, что любили друг друга? — спросила я.

— Не знаю, но у них был Йен. Он сказал мне, что они были его родителями, — сказала она. — Это не значит, что они были влюблены, конечно, но там определенно что-то было, и я не думаю, что быть виктором означает, что ты не можешь любить.

Я медленно кивнула. Мне было известно, что Виктер был влюблен в свою жену. Горе, которое он испытывал всякий раз, когда говорил о ней, было слишком реальным, чтобы не быть порожденным любовью. И в тот момент я решила поверить, что Коралена и Леопольд… мои родители, действительно любили друг друга.

— Однако Виктер должен был знать. — Глаза Киерана встретились с моими. — Он стал королевским гвардейцем — стал твоим личным гвардейцем, и он убедился, что ты можешь защитить себя. Что ты можешь сражаться лучше, чем большинство гвардейцев Вала. Кроме всего прочего, его имя не может быть совпадением.

Я всегда считала, что Виктер обучал меня, потому что знал, что я никогда не хочу быть такой беспомощной, как в ночь в Локсвуде, но он мог убедиться, что я знаю, как сохранить себе жизнь, пока не вознесусь и не завершу Выбраковку.

— Если он знал, в чем его предназначение, почему не сказал ей? — Киеран снова повернулся к Тони. — Это могло бы многое упростить.

— Если он знал, то не мог, потому что, несмотря на то, что викторы существуют, чтобы защищать своих подопечных, они не могут раскрывать свои причины. Он многого не мог мне рассказать, говоря, что это связано с судьбами и равновесием, поэтому он был очень осторожен и обдуманно подбирал слова, — пожав плечами, сказала Тони. — По той же причине они рождаются без воспоминаний, и, насколько я поняла, даже у смертных, которые совершают ужасные поступки, тоже могут быть викторы. Он не смог бы сказать правду.

Я не знала, как относиться к тому, что Виктер мог знать, кто я на самом деле, или знать, что Хоук на самом деле Кастил. Или что он пришел в мою жизнь с одной целью: защитить меня. Некоторые из его последних слов вернулись ко мне тогда, сжимая мое сердце на куски. Прости, что не защитил тебя. Его вера в то, что он подвел меня, теперь приобрела совершенно новый смысл. Я протянула руку и провела пальцами между ушами Делано, когда он положил голову мне на колено. — Он хорошо выглядел? Например, он выглядел так же?

— Он выглядел… — Тони отвела взгляд от Делано. — Он выглядел так, как я помню. Не в последний раз, когда мы его видели, а до этого. — Тони улыбнулась, и это было лишь немного грустно. — Он выглядел хорошо, Поппи, и он хотел, чтобы я сказала тебе, что да, он гордится тобой.

Я судорожно вдохнула, когда сырые эмоции поднялись и забили мне горло. Я закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы.

— Он сказал тебе что-нибудь еще?

— И да, и нет, — ответила она.

— Это не очень-то помогает, — ответил Киеран.

Бледные глаза Тони метнулись к Киерану, и она посмотрела на него таким взглядом, какой я видела у многих лордов в прошлом. Она оценивала его и не была уверена, впечатлило ли ее увиденное или нет.

— Это не так.

— Значит, Виктер смог рассказать тебе все о викторах и ввести тебя в курс дела, что произошло в жизни Поппи, но он не смог сказать ничего важного относительно планов Кровавой Короны?

— Не уверена, что ты внимательно слушал, или просто не понял, когда я сказала, что он не мог ничего сказать из-за равновесия и судеб, — сказала Тони знакомым мне тоном. Джианна сжала губы, чтобы скрыть улыбку, в то время как я даже не боролась со своей. — Так что, очевидно, он не мог раскрыть все секреты.

Глаза Киерана сузились.

— Очевидно.

Тони подняла на него брови.

— Что он смог сказать? — спросила я, прежде чем спор, который, как я чувствовала, разгорался, мог выйти из-под контроля.

— Он рассказал мне о пророчестве, о котором говорила богиня Пенеллаф.

Разочарование нарастало, как и страх. Я чертовски устала от этого пророчества.

— Я знаю, что это за пророчество.

— Но знаешь ли ты, что представляет собой все пророчество? — спросила Тони. — Не думаю, что знаешь. Или, по крайней мере, я не думаю, что Виктер верил, что ты знаешь.

Снова было шоком услышать имя Виктера и снова получить доказательство того, что Тони говорила с ним или с кем-то, кто знает чертовски много.

— Что он тебе сказал?

— Я прекрасно помню. Понятия не имею, как я обычно не могу вспомнить, что ела на ужин через несколько часов после еды, — сказала она, а ее память, как известно, была субъективной. — Из… из отчаяния золотых корон и рожденная из смертной плоти, великая первобытная сила восстает как наследница земель и морей, неба и всех царств. Тень в тлеющих углях, свет в пламени, чтобы стать огнем во плоти. Когда звезды упадут из ночи, великие горы рухнут в моря, и старые кости поднимут свои мечи рядом с богами, ложный будет лишен славы, пока двое, рожденные от одних и тех же злодеяний, не родятся от той же великой и первобытной силы в смертном царстве. — Она глубоко вздохнула. — Первая дочь, с кровью, полной огня, предназначенная для некогда обещанного короля. И вторая дочь, с кровью, полной пепла и льда, вторая половина будущего Короля. Вместе они переделают царства, предвещая конец. И вот, когда прольется кровь последнего Избранного, великий заговорщик, рожденный из плоти и огня Первородных, пробудится как Предвестник и принесет смерть и разрушение в земли, дарованные богами. Берегитесь, ибо конец придет с запада, чтобы разрушить восток и уничтожить все, что лежит между ними, — закончила Тони и закрутила чистый белый локон. — Вот и все.

— Да, — пробормотал Киеран, прочищая горло. Он посмотрел на меня. — Это намного длиннее.

Так и было.

— Первая и вторая дочь? Меня называли второй дочерью, но кто первая? И в каком контексте?

— Я не знаю. Мне жаль. — Брови Тони нахмурились. — Он не мог сказать мне, что это значит, только то, что ты должна это услышать. Он сказал, что ты сама догадаешься.

Я подавила смех.

— Он слишком много мне доверяет, потому что я… — Я запнулась, мои мысли сосредоточились на одной части того, что она сказала. — Подожди. Некогда обещанный король?

Киеран отступил назад.

— Малик?

— Когда ты находилась в Карсодонии, ты когда-нибудь видела Малика? — спросила я.

Тони покачала головой.

— Нет. Я не знаю никакого Малика.

— Это должен быть он, если речь идет о второй дочери, — сказала я. — Кастил — король.

Киеран кивнул.

— Да, но что это за кровь, полная пепла и льда?

Я подумала о холоде в моей груди, смешивающемся с эфиром. — Не знаю, что это значит и как я буду переделывать царства и приближать конец, в одиночку или вместе с кем-то. Я не собираюсь ничего начинать.

— Я тоже не знаю, — сказала Тони. — Или кто этот ложный.

Мне что-то пришло в голову, и я напряглась.

— Ты сказала, что викторы будут охранять даже тех, кому суждено что-то сделать…

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — вклинился Киеран, и я поняла, что он думает о том, о чем я спросила его накануне вечером. — Тебе не суждено совершить ничего ужасного.

— Он прав, — быстро сказала Тони. — У меня не сложилось впечатления от Виктера, что он считает, что тебе суждено совершить что-то злое.

Я кивнула, чувствуя на себе пристальный взгляд Киерана. Потом прочистила горло.

— И это все, что он сказал?

— Нет. Было еще кое-что, но он сказал мне, что это должна услышать только ты и никто другой. — Она посмотрела на Киерана, потом на Делано. — Мне жаль.

На челюсти Киерана дрогнул мускул.

— Мне это не нравится. — Он быстро взглянул на Тони. — Без обид.

Она подняла плечо.

— Мне бы это тоже не понравилось. Я слишком любопытная.

На губах заиграла лукавая ухмылка.

— Мне нужно услышать, что это. Виктер не сказал бы ей ничего такого, что могло бы причинить мне боль.

— А если бы и сказал… чего не было, я бы не стала повторять, — добавила она, а затем поджала губы. — Если только это не было что-то, что она должна была услышать. Например, когда она собиралась сделать плохой жизненный выбор, не вернувшись в Красную Жемчужину, чтобы найти Хоука… или Кастила. Кто бы там ни был. В любом случае, я сказала ей сделать это.

— О, боги, Тони. — Я повернула голову в ее сторону.

Киеран наклонил голову.

— Ты на самом деле не собиралась возвращаться?

— Нет. — Я слегка подтолкнула его. Джианна усмехнулась, поднимаясь вместе с Делано. — Мы не будем сейчас в это влезать. Извините. Все на выход.

Киеран вскинул бровь.

— Это приказ?

— Да, — сказала я. — И ты знаешь, что так оно и было.

— Неважно, — пробормотал он, поднимаясь. — Я буду ждать снаружи.

— Хорошо.

— Итак, — протянула Тони. — Почему он ведет себя так, как я ожидаю от твоего мужа?

Мои щеки запылали.

— Он советник Короны.

Тони пристально посмотрела на меня.

— И друг. Близкий друг, но не настолько, — быстро добавила я, когда на лице Тони промелькнул интерес. — Честно говоря, я не знаю, как это. Все сложно.

— Можно и так сказать, — пробормотала она. — И мне не терпится услышать об этом осложнении в мучительно болезненных подробностях.

Я рассмеялась и поняла, что близка к тому, чтобы расплакаться, потому что это была Тони. Моя Тони.

— Я расскажу тебе все.

Она кивнула.

— Но позже?

— Позже. Завтра мне нужно уехать, — сказала я ей, ненавидя то, что я уеду, и у нас будет мало общего времени. Это казалось несправедливым, но я была благодарна, что она сейчас здесь. — Мне нужно освободить Кастила.

— Понимаю. — Ее глаза искали мои. — Я просто рада, что мы добрались до тебя, когда это произошло.

— Я тоже. — Я начала говорить, потом остановилась и попыталась снова. — Ты узнала о Вознесении? Что на самом деле случилось с третьерожденными?

— Узнала, — прошептала она. — Йен рассказал мне после того, как я приехала в Вэйфер. Знаешь, я не хотела ему верить. Я не хотела признавать, что купилась на эту ужасную ложь… что я была частью этого.

— Но ведь ты не знала. Никто из нас не знал.

— Тем не менее, это не улучшает ситуацию, не так ли?

Встретив ее взгляд, я покачала головой.

— Нет, не улучшает.

Тони подалась вперед, пока ее колени не уперлись в кофейный столик.

Кажется, я знаю, почему ты ничего не чувствуешь от меня. Я думаю, это потому, что я умирала, Поппи. Что бы ни сделали Эра́э или Виктер, они могли только остановить процесс. Но посмотри на меня. Мои волосы. Мои глаза. Моя кожа такая холодная. Мне кажется, что я мертва, но… нет.

Мое сердце заколотилось.

— Ты не умерла, Тони. Ты дышишь, верно? Ешь? Думаешь? Чувствуешь? — Когда она кивнула, я глубоко вздохнула. — Значит, ты жива во всех смыслах, которые имеют значение.

— Верно, — пробормотала она. — Но Вознесенные могут делать все эти вещи.

— Ты не Вознесенная. — Мой взгляд искал прекрасные, тонкие черты ее лица. — Мы выясним, что с тобой случилось. Кто-то должен знать.

— Мы выясним. — Она резко вдохнула, встретившись с моим взглядом. — Виктер рассказал мне, почему никому не разрешалось знать имя Супруги, и почему тем, кто знал, не разрешалось повторять его в смертном царстве.

Мои губы разошлись.

— Ладно, этого я не ожидала.

Тони засмеялась.

— Да, я тоже, но Виктер сказал, что ее имя — это сила, и что произнести его — значит вызвать звезды с неба и свергнуть горы в море.

Я замерла, когда она повторила слова Ривера.

— Но только когда его произносит тот, кто родился как она и обладает великой первородной силой.

— Я… я не первородная, — сказала я, все еще не понимая, почему или как Супруга могла быть настолько могущественной, что никто не осмеливался произносить ее имя в смертном царстве.

— Я не знаю. Хотелось бы, чтобы Виктер рассказал мне больше, но он сказал только это. — Тони наклонилась еще ближе, перегнувшись через стол. — Он сказал мне, что ты уже знаешь ее имя.

***

Небо было пасмурным, когда на следующее утро я вышла из замка Редрок, игрушечная лошадка была закреплена в мешочке, лист пергамента и карандаш лежали в сумке, а слова, которые, как сказал Свен, я должна была произнести, чтобы сотворить заклинание Первородного, запечатлелись в памяти. Мои волосы были заплетены в косу и заколоты под широкополой шляпой. Все мы были одеты в коричневую одежду, которую обычно носят егеря Солиса, а на наших плащах красовался малиновый герб Кровавой Короны — круг со стрелой, пронзающей центр, позаимствованный у Стражей Вала. Герб должен был символизировать бесконечность и силу, но он был скорее символом страха и угнетения.

Я ненавидела носить его так же, как и белый цвет Девы, но Охотники были одной из единственных групп, которые свободно передвигались по Солису, переправляя сообщения из города в город или перевозя товары.

Вольвены беспокойно вышагивали, их раздражение от того, что мы не сопровождаем их, было терпким и лимонным. Мне не нравилось, что наши планы вызывают у них беспокойство, но даже если бы они все были в своих смертных формах, это было бы слишком заметно и слишком рискованно.

Избет приказала бы их убить.

Я повернулась к стоявшей рядом со мной Тони. Мы провели остаток вчерашнего дня вместе, я рассказала ей обо всем, что ей еще не успели рассказать, а она поведала мне о том, что было, когда она увидела Виктера. Мне это очень напомнило то, что было, когда я тоже оказалась у дверей Долины и видела во сне Супругу. Я все еще не понимала, почему Виктер решил, что я знаю имя Супруги.

Тони улыбнулась мне.

— Будь осторожна.

— Конечно.

Она взяла мои руки в свои. Холод ее кожи проникал сквозь мои перчатки.

— Так же осторожна, как ты была, когда мы улизнули из замка Тирман и пошли купаться голыми, как в день нашего рождения?

— Даже осторожнее, чем тогда. — усмехнулась я. — А ты? Я хочу, чтобы ты держалась поближе к Вонетте и Джианне.

Она посмотрела туда, где ждала Вонетта.

— Я, наверное, буду действовать ей на нервы.

— Нет, не будешь. — Я сжала ее руки. — Вонетта очень милая. Она тебе понравится.

Тони вмешалась, понизив голос.

— Ты привыкла к ним? И я не имею в виду это в плохом смысле. Я видела, как Джианна обращается уже около дюжины раз, и, кроме того, что она очень обнажена, я не могу понять, как все это работает».

Я засмеялась.

— Ты видела Виктера, который умер у нас на глазах, и ты не можешь понять, что такое вольвен?

Она посмотрела на меня знающим взглядом.

— Ладно, нет, я все еще иногда бываю застигнута врасплох этим. Но подожди, пока не увидишь, как это делают дракены.

Глаза Тони расширились.

— Не могу дождаться.

Она еще не видела ни одного из дракенов, поскольку они оставались вне поля зрения, а Ривер был в своей смертной форме. Скоро все изменится.

— Тебе пора идти, — сказала она, ее нижняя губа дрожала.

— Да, — прошептала я, притягивая ее в объятия. — Все будет не так, как раньше.

— Обещаешь?

— Да. — Я начала отстраняться, но потом остановилась, крепче прижимая ее к себе. — Ты всегда была для меня отличным другом, Тони. Надеюсь, ты это знаешь. Надеюсь, ты знаешь, как сильно я тебя люблю.

— Знаю, — прошептала Тони. — Я всегда знала.

Расставаться с ней было тяжело, но я была вынуждена. Поцеловав ее прохладную щеку, я пообещала увидеться с ней в Трех реках, а затем пошла к месту, где ждала Вонетта с Эмилем. Я заметила, как Ривер, одетый в черные бриджи и простую тунику, которую он, очевидно, позаимствовал у Киерана, запрягал еще одну лошадь в повозку, где под навесом, скрывавшим небольшой арсенал оружия, стояло несколько ящиков с виски. Ликер был идеей Эмиля. Виски можно было использовать как отвлекающий маневр для тех, кто слишком пристально вглядывался или задавал слишком много вопросов.

— Я ненавижу, что не иду с тобой. — Вонетта сжала мои руки. — Ты ведь знаешь это, правда?

— Мне тоже неприятно, но я доверяю тебе руководить в мое отсутствие.

— Эй, — крикнул Эмиль, прижимая руку к груди. — Я стою прямо здесь.

— Как я уже сказала, я доверяю тебе руководить в мое отсутствие, — повторила Вонетта с небольшой ухмылкой.

Эмиль вздохнул.

— Грубо.

Вонетта закатила глаза.

— Он не в себе.

— Тебе же это нравится, — сказал атлантиец.

— Я бы не позволила Киерану услышать это, — поддразнила я, желая обнять ее. И поскольку я этого хотела, то сделала это вместо того, чтобы подумать о том, как сильно мне этого хотелось. — Позаботься о Тони, пожалуйста?

— Конечно. — Вонетта вернула объятия без колебаний. Я закрыла глаза, погружаясь в ощущения, как это было с Тони. — Увидимся в Трех реках.

— Увидимся.

Отстранившись и удивляясь, почему мне вдруг захотелось плакать, я повернулась к Эмилю, и он отвесил мне замысловатый поклон.

— Правда?

— Правда. — Поднявшись, он взял мою руку в свою и шагнул ко мне. Он наклонил голову и прижался губами к моему лбу. — Иди за нашим королем, моя королева, — прошептал он.

У меня перехватило дыхание. Я кивнула, отступая назад, когда он отпустил меня. Отвернуться, когда Киеран разговаривал с сестрой, было трудно, как и остановиться, чтобы попрощаться с Делано, Нейлом и Перри. Делано обнимал лучше всех. Все что угодно могло произойти между этим моментом и тем, как я увижу их в Трех реках. Все, что угодно.

Я подошла к своему коню, взяла поводья. Его звали Винтер. Конь был большой и белый, красивый, но он не был Сетти. Мне казалось неразумным брать его с собой в Карсодонию. Я оглянулась на вход в Редрок и с облегчением увидела Вонетту, разговаривающую с Тони и Джианной. С Тони все будет в порядке. Они все будут в порядке.

Киеран подошел ко мне сзади и коснулся моей руки.

— Ты готова?

— Да, — ответила я, поднимаясь в седло. Мой взгляд пронесся мимо группы, мимо моих друзей и устремился в долину, где внизу располагались величественные поместья. Когда мы выехали из Оук-Эмблера и направились за Вал, ныне увешанный атлантийскими знаменами, какая-то часть меня надеялась, что я никогда не вернусь. Возможно, это покажется мне трусостью, но я больше не хотела ступать ногой в город, хотя и знала, что никогда не уеду оттуда.

Часть меня осталась бы в еще дымящемся пепле храма Теона. Обугленном и разрушенном.