Война Двух Королев

ГЛАВА 21

Поппи

Не в силах заснуть следующей ночью, я сидела на валуне возле палатки, свесив ноги над землей, и смотрела, как вдалеке раскачиваются ветви кровавых деревьев. Ночные птицы перекликались с россыпью дубов, под которыми мы спрятали наше маленькое скопление палаток и повозку. Внутри палатки дремал Киеран в своей смертной форме. Я с облегчением увидела это, когда заглянула к нему немного раньше. Ему не нужно было терять сон только потому, что мой разум не отключался.

Я была беспокойна.

Снова хотелось есть.

И жажда.

Мой взгляд скользил по ландшафту. Кровавый лес был странно красив, особенно на рассвете и в сумерках, когда небо окрашивалось в более бледные оттенки голубого и розового. Он был огромен. Вряд ли многие понимали, насколько тот велик: он охватывал расстояние между Масадонией и окраинами Карсодонии. По сути, это была протяженность долины Ниэль, и где-то там был похоронен Малек.

Надеюсь.

Однако лес начал редеть. Сквозь деревья я разглядела крошечные проблески горизонта. А за ним — столицу.

Где ждал Кастил.

Прошло сорок дней с тех пор, как я в последний раз видела его наяву. А казалось, что прошло гораздо больше, каждый день — неделя. По крайней мере, я должна быть благодарна, что мои месячные закончились в Оук-Эмблере, и мне не приходилось иметь дело с этим здесь, в лесу.

Это была наша последняя ночь в лагере за пределами Кровавого леса. Завтра мы должны были добраться до Западного перевала. Затем нам предстояло два дня пути до места, где начинаются на Ивовых равнинах пики Элизиума. По словам Киерана, чтобы пройти через пики и добраться до другой части шахт, соединяющихся с Валом, потребуется всего день… может быть, два. Мое сердце заколотилось от предвкушения.

Но отсюда, если мы продолжим двигаться на юго-запад, то через день доберемся до долины Ниэль, а через полтора — до Карсодонии. Значит, в одном городе с Кастилом мы пробудем не более двух дней. Но не четыре.

Однако мы не могли продолжать идти прямо. Нам никак не удастся миновать ворота. У нас было больше шансов, если бы мы взяли дополнительные дни.

Тогда мы были бы в Карсодонии, и…

По моей шее пробежал внезапный холод, вызвав мурашки на коже. Это был не просто холодный воздух. Скорее, это был тяжелый пресс осознания. В груди пульсировала Первобытная сущность.

Я скользнула вперед, опуская ноги на землю. Осмотрев Кровавый лес в поисках любого намека на туман, я потянулась за своим вольвеньим кинжалом и вынула его. Я шагнула вперед, мои шаги были бесшумными, пока я искала и искала. Не было ни тумана, ни пронзительных криков Жаждущих, нарушающих тишину, но это чувство все еще было здесь, давя на шею.

Подождите.

Было совершенно тихо. Деревья, которые качались несколько мгновений назад, затихли. Я подняла взгляд на вязы. Ночные птицы не пели. Все было неподвижно. Но это ощущение, это тяжелое осознание, продолжало преобладать. Поцелуй холода коснулся моей шеи. Я потянулась за спину и провела рукой по коже. Мне показалось, что на меня смотрят сотни глаз.

Медленно повернувшись, я осмотрела густую тень между деревьями и за ними, но так ничего и не увидела. Еще одна дрожь пробежала по моей плоти, когда я подошла к Винтеру, где поднялась его поникшая голова. Его уши были навострены, ноздри раздувались, как будто он тоже что-то почувствовал.

— Все в порядке, мальчик. — Я погладила его по шее.

Налетел ветерок, зашелестел листьями и принес с собой это гнетущее чувство, что за нами не только наблюдают, но и что я не одна. Такое же чувство я часто испытывала в Массене и Сосновых землях. Ощущение спало с моих плеч. Ледяное прикосновение к затылку исчезло. Птица издала короткую, неуверенную трель, и через мгновение ей ответили. Звук вернулся.

Жизнь вернулась.

Озадаченная, я придвинулась ближе к палатке, не сводя глаз с красновато-черных листьев кровавых деревьев. Минуты проходили без новых странных происшествий. Если бы не реакция лошади, я могла бы подумать, что это мое воображение.

Вскоре после этого Ривер поднялся из своей повозки, чтобы подежурить до конца ночи. Я попыталась сказать ему, что он может поспать, но тот просто указал в сторону моей палатки и отвернулся.

Я подошла, но не вошла. Вместо того чтобы идти спать, я снова начала метаться. Мой разум все еще не отключался, и я была очень голодна.

И я знала, что это значит.

Мне нужно было поесть.

Боги.

Закрыв глаза, я откинула голову назад. Мое тело говорило мне, хотя я никогда раньше не испытывала такого голода. И я знала, что, если буду ждать, ситуация только ухудшится. Я ослабею. А если я пройду через это? Мне вспомнилось, что это сделало с Кастилом. И хотя он не упал с того уступа, я никому не помогу, если впаду в жажду крови. Я знала, что не могу медлить.

Я застонала.

Но в то же время испытывала около семи различных видов неловкости. Конечно, Киеран предложил себя, и не потому, что я считала, что питаться от него будет неправильно или неудобно. Просто опыт кормления… тот, который я действительно помнила, был связан с… другими вещами.

То, что я чувствовала только к Кастилу… с Кастилом.

Что, если кровь Киерана вызывала те же реакции, что и кровь Кастила, которая была ничем иным, как афродизиаком? Нет, сказала я себе. Таков был эффект атлантийской крови. Кастил никогда не упоминал, что кровь вольвенов обладает тем же эффектом.

Мой подбородок опустился, когда мне пришла в голову одна мысль. Была ли у Кастила такая же внутренняя реакция, когда он питался от других атлантийцев? Например, от Нейла? Эмиля?

Мне было очень любопытно узнать об этом… в исследовательских целях.

Повертев в руках кольцо, я поднесла его к губам. Кормление должно быть интенсивным, несмотря ни на что. Но что, если мне не понравится вкус крови Киерана? Я бы не хотела обидеть его…

— Что ты делаешь?

Я проглотила писк удивления, когда повернулась на звук голоса Киерана, а затем опустила кольцо. Приглушенный свет газовой лампы отбрасывал мягкие тени на его лицо, когда он, согнувшись в талии, стоял босиком в проеме. Одна его рука была вытянута вперед и придерживала ткань навеса.

— Что ты делаешь? — спросила я.

— Смотрю, как ты шагаешь последние тридцать минут…

— Не тридцать минут. — Я отпустила кольцо, позволив ему упасть на лацкан моего пальто.

— Твоя неспособность осознать, сколько прошло времени, немного беспокоит. — Он отошел в сторону. — Тебе нужно отдохнуть. Мне нужно отдохнуть.

— Никто тебе не мешает, — пробормотала я, прекрасно зная, что это я мешаю ему. Если я спала, то и он спал. Если я бодрствовала, то и он тоже. Это означало, что я должна быть по крайней мере в три раза более раздражающей, чем обычно. Поэтому я… громко и тяжело, затопала вперед и, просунувшись под его руку, вошла в палатку.

— Это должна быть веселая ночь, — пробормотал Киеран.

Он даже не представляет, подумала я, стряхивая с себя пальто, позволяя ему упасть, куда попало, а затем, не раздумывая, бросилась на постель.

Киеран уставился на меня, отпустив лоскут палатки. Он медленно подошел ко мне, вынужденный идти полусогнувшись.

— Что случилось?

— Ничего.

— Давай попробуем еще раз. — Киеран сел, скрестив ноги, рядом с подстилкой, совершенно не беспокоясь о холодной, набитой земле. — Я собираюсь спросить тебя, в чем дело…

— Что ты уже и сделал.

— И ты ответишь честно. Мгновение спустя я почувствовала, как он дергает меня за косу. — Верно?

— Верно. — Я повернула голову в его сторону, чувствуя, как по щекам ползет тепло, а желудок переворачивается, когда я сосредоточилась на воротнике его туники. — Я голодна.

— Я могу принести тебе… — Челюсть Киерана отвисла. — О.

— Да, — прошептала я, поднимая взгляд на него. — Думаю, мне нужно поесть.

Киеран пристально посмотрел на меня.

— Так вот почему ты бросилась на землю?

Мои глаза сузились.

— Я не бросалась на землю. Я плюхнулась на эту подстилку. Но, да. Вот почему.

Его губы дернулись.

Я еще больше сузила глаза.

— Не смейся.

— Хорошо.

— Или улыбайся.

Одна сторона его губ приподнялась.

— Поппи, ты ведешь себя…

— Нелепо. — Я села так внезапно, что Киеран отпрянул назад. — Знаю.

— Я собирался сказать «мило», — ответил он.

Я закатила глаза.

— Нет ничего милого в том, чтобы пить кровь моего друга. Того, кто также является моим советником и лучшим другом моего мужа. Это неловко.

Он подавил смех, и я потянулась, чтобы ударить его по руке, как зрелый взрослый человек. Он поймал мою руку.

— В этом нет ничего неловкого, кроме того, что ты тут порхаешь.

— Вау, — пробормотала я, ощущая его приторное веселье в задней стенке горла.

Его ветреные глаза сверкнули, когда он наклонился и опустил подбородок.

— То, что тебе нужно, естественно. Возможно, сейчас это не кажется таким, потому что для тебя это в новинку, в то время как я всю жизнь был рядом с атлантийцами. В этом нет ничего неловкого или плохого. — Его взгляд искал мой. — На самом деле я горжусь тобой.

— За что?

— За то, что ты сказала мне, что думаешь, что тебе нужно питаться, — сказал он. — Честно говоря, я не думал, что ты это сделаешь. Думал, что ты будешь ждать, пока не наступит момент, когда ты ослабнешь или еще хуже.

— Ну, спасибо, — сказала я. — Наверное.

— Это комплимент. — Он переместил свои пальцы с моего запястья на мою руку. — Знаешь, я бы хотел, чтобы у тебя было столько хлопот, когда ты просила меня зарыть тебя в могилу.

— Я не хотела просить тебя об этом. Но…

— Знаю, — сказал он со вздохом. — Ты питалась от Каса, верно? Кроме того, когда ты вознеслась?

Я кивнула, опустив взгляд на наши соединенные руки. Его рука была такого же размера, как у Кастила, кожа лишь на несколько оттенков темнее.

— На корабле, по пути в Оук-Эмблер, — сказала я ему. — Я не чувствовала себя так, как сейчас… голодной, с пересохшим горлом или с больной головой, я даже не уверена, что это имеет какое-то отношение к делу.

— У Каса иногда болела голова. Обычно перед тем, как он проголодается.

Ну, тогда это все объяснило.

— Он кормил меня на всякий случай. Мне повезло, что он так сделал, потому что, возможно, мне пришлось бы питаться раньше.

— Ты много пользовалась эфиром, особенно тренируясь с ним, пока мы были в Помпее. — Киеран сжал мою руку. — Полагаю, без тренировок ты, вероятно, смогла бы продержаться дольше.

— Я знаю, что Кастил мог обходиться без пищи больше месяца, если он не был ранен, хорошо питался и… — Я втянула дрожащий воздух. — Ты думаешь, ему разрешили питаться?

Глаза Киерана встретились и задержались на моих.

— Так было в первый раз.

— Но в первый раз они держали его впроголодь. До такой степени, что он убивал, когда питался. Мы оба это знаем. Мы оба знаем, что это с ним сделало. — Я закрыла глаза от прилива боли. — В первый раз, когда он мне приснился, он был худым. По всему телу были порезы. В этот раз я не видела его таким, но думаю… думаю, он смог изменить свой облик, потому что знал, что мы ходим душа в душу, и не хотел, чтобы я волновалась.

— Он питался на корабле, верно?

Я кивнула.

— Тогда, в худшем случае, прошло сорок дней с тех пор, как он питался в последний раз, — сказал Киеран.

Моя голова дернулась вверх.

— Ты считал.

— Правда?

— Да, — прошептала я.

Он улыбнулся, но я почувствовала привкус терпкой, горькой печали.

— Мы знаем, что он ранен, но мы близки. Мы почти у цели. С ним все будет в порядке. Мы позаботимся об этом.

Я сжала его руку.

— Я знаю, что ты предпочитаешь питаться от Каса, и я бы хотел, чтобы он был здесь. По множеству причин, Поппи. Но его нет, а тебе нужно питаться. — Он поднял другую руку и прижался к моей щеке. Его кожа была теплой. — Не только ради Каса. Конечно, ты будешь нужна ему, когда мы его освободим, но еще важнее — для себя. Так что давай сделаем это. — Он убрал руку с моей щеки. — Хорошо?

— Хорошо. — Я могла сделать это, не создавая неловкости. Я была королевой. Я выпрямила спину. Я была богом. Мои плечи расправились. Я могу сделать это, не делая это странным.

Или более странным, чем я уже сделала.

Киеран все еще держал мою руку, пока тянулся за кинжалом, лежавшим в куче оружия. Он поднял тонкий стальной кинжал, который обычно носил в сапоге.

— Кормление может быть интенсивным, — напомнил он и перевел взгляд на меня. — Что бы ты ни почувствовала или не почувствовала во время этого, это не имеет значения. Важно, чтобы ты знала, что это… все это — естественно. Здесь нет стыда. Нет осуждения. Я знаю это. Кас знает это. Ты должна это знать, Поппи.

Все это было новым для меня. Все было новым, но я знала, что мне нечего стыдиться, когда дело касалось Кастила или Киерана. Напряжение ослабло в пояснице, а затем в груди, где я даже не заметила, что оно там поселилось. Выпустив длинный, медленный вдох, я кивнула.

— Здесь ты в безопасности.

И я тоже это знала.

Киеран перевернул наши руки. Мой желудок слегка подпрыгнул, когда он прижал край лезвия к внутренней стороне запястья. Какая-то часть меня не могла поверить в то, чему я была свидетелем… что это теперь моя жизнь. А другая часть меня все еще оставалась человеком шестимесячной давности, который никогда бы даже не подумал о том, чтобы пить кровь, и которого, вероятно, стошнило бы при одной мысли о кормлении.

Но та другая я из прошлого не мешала мне быть той, кем я была сегодня, или делать то, что мне нужно было делать.

Я не привыкла питаться. Я не привыкла быть королевой или богом. Я даже не привыкла к тому, что могу свободно принимать решения за себя, не говоря уже о других людях. Ко многому мне еще предстояло привыкнуть, и, как и во всем остальном, у меня не было много времени, чтобы смириться с этим.

Я просто должна была это сделать.

Киеран не двигался, вдавливая лезвие в кожу, и кровь хлынула, когда он сделал короткий, быстрый разрез вдоль запястья. Я вздрогнула. Я ничего не могла поделать. Даже пожалела, что у меня сейчас нет клыков. Укус должен был быть гораздо менее болезненным. С другой стороны, поскольку я понятия не имела, что делаю, укус от меня, вероятно, был бы еще хуже.

Но этот двухдюймовый разрез напомнил мне о том, что я видела на Кастиле, и теперь жалела, что не подумала об этом.

Все еще держа меня за руку, Киеран поднял запястье. В какой-то момент мое сердце начало колотиться. Когда именно, я не знала. До меня донесся запах его крови, и в нем не было тяжелого, железного запаха. Нет, кровь Киерана пахла лесом… земляным и насыщенным, как и его отпечаток.

Я не знала, чего ожидать. Что у меня начнет течь изо рта? Желудок заурчит? Ни того, ни другого не произошло. То, что произошло, было… обычным. Это был единственный способ, которым я могла описать это. Как будто новый инстинкт мягко пробудился без тревоги, утихомирив беспокойство. Древнее знание овладело мной, направляя меня. Я опустила голову.

Осторожно, губами, а затем кончиком языка я коснулась теплой крови, и это было потрясение… почти такое же сильное, как когда я попробовала Кастила. Но кровь Киерана на вкус напоминала его отпечаток, как дыхание в земляном, лесном воздухе. Как только его кровь попала мне в горло, неослабевающая сухость уменьшилась, а в груди потеплело, напоминая первый глоток виски. Это тепло отбило холод… холод, который, как я боялась, имел очень мало общего с потребностью в питании.

Мои глаза закрылись. Густое тепло сползло ниже и коснулось моего живота, когда желание прижаться к его коже и по-настоящему насытиться накрыло меня с головой. Я дернулась, когда резкий вихрь мурашек пронесся по моим венам, а затем ударил по коже. Это было похоже… как будто ощущения вернулись к моей коже, когда я даже не заметила, что они исчезли.

— Тебе нужно пить. — Рука Киерана сжалась на моей. — Не по глоточку. А ты именно это и делаешь. Ты потягиваешь.

Он был прав, что раздражало, но я поддалась этому порыву, закрыла рот вокруг раны и пила, втягивая его кровь в себя. Это был еще один толчок, более яркий и по-своему мощный. Не такой, как у Кастила, но все равно звенящий. И он сопровождался странным переливом цветов, которые двигались за моими веками… зеленых и голубых, которые вихрились и кружились. Напряжение в руках и ногах исчезло, когда я сглотнула. Его вкус был землистым и сырым. Диким. Я пила глубже. Его кровь…

Внезапно передо мной возник образ, порожденный бушующими красками. Два молодых человека. Без рубашек и с закатанными до колен штанами, они пробираются через мутную воду. Смеялись. Они смеялись, наклоняясь, погружая руки в воду, чтобы схватить рыбу. Несмотря на то, что они были стройнее, а их кожа еще не была отмечена жизнью, я сразу поняла, что это Кастил и Киеран. Воспоминание о том, как они были молодыми парнями… возможно, прямо перед тем, как Кастила забрали или сразу после.

Кастил внезапно вскочил на ноги, держа в руках извивающуюся рыбу.

— А я-то думал, ты опытный охотник, — поддразнил он.

Киеран рассмеялся, толкнул его, и каким-то образом они оба упали в воду, а рыба выплыла на свободу.

Картинка рассыпалась и исчезла, как дым. Я уловила короткие вспышки других образов, картинки появлялись и исчезали слишком быстро, чтобы я могла их понять, как бы ни старалась. А потом я увидела огонь.

Костер.

Ночное небо, полное мерцающих звезд, пьянящей, одурманивающей музыки и мечущихся, извивающихся теней. Пляж — тот, что в бухте Сайона. Я ухватилась за это воспоминание. Движимая любопытством, я открыла свои чувства шире, следуя за танцующими звездами и дымом, пока не увидела… себя.

Я увидела себя на пляже, в потрясающем кобальтово-синем платье, которое почти заставило меня почувствовать себя такой же прекрасной, как тогда, когда Кастил смотрел на меня так… в нем было тепло и тяжесть его любви. И я была в объятиях Кастила, прислонившись к его груди.

Мой пульс колотился, и в дальних уголках сознания я знала, что должна закрыть свои чувства, найти способ избавиться от воспоминаний Киерана. Но не могла.

Я… я не хотела этого, наблюдая, как Кастил опускает голову к моей шее и увидела его руку под складками халата, его пальцы скользят между моих бедер. У меня перехватило дыхание, когда я увидела, как отвечаю на его прикосновения, двигая бедрами в тугих кругах. Наш образ был столь же декадентским, сколь и скандальным — пышным, развратным и свободным.

На том пляже все казалось свободным.

И Киеран… он не просто видел, как я наблюдаю за ним и Лирой. Он сам наблюдал. Пряный запах возбуждения заполнил мое горло. Мои вены. Мой желудок забурчал так, что я вспомнила, что стою слишком близко к краю отвесной скалы, потому что это было не единственное, что я видела… или чувствовала в памяти Киерана. Я видела, как Кастил щиплет кожу на моем горле и поднимает взгляд, прижимаясь губами, чтобы успокоить жжение. Он тоже смотрел, и это биение пульса ударило мне в грудь, в живот и…

— Такая любопытная, — пробормотал Киеран.

Потеряв контроль над воспоминаниями, я открыла глаза и посмотрела на Киерана. Его глаза были закрыты, черты лица расслаблены. Его полные губы были раздвинуты в легкой, едва заметной ухмылке.

— Я должен был догадаться, что ты будешь любопытной, — продолжил он, но в его голосе не было злости. Его это забавляло, как будто он только что проснулся.

Я смутно осознавала, что он больше не держит меня за руку. Я держала его и его руку, чуть ниже того места, где мой рот прижимался к его коже.

Густые ресницы приподнялись, и голубые глаза под тяжелыми веками встретились с моими.

— В твоих глазах так много серебра. — Он коснулся кончиками пальцев моего лица. — Я едва вижу зеленый цвет.

Мои чувства были открыты, и под вкусом его крови было что-то дымчатое… что-то, в чем я не была уверена, было ли это связано с прошлым или настоящим, и знала, что должна была закрыть свои чувства перед этим. Я сделала это и подумала…

Я подумала, что надо остановиться. Этого было достаточно. Сухость в горле прошла. Грызущая боль в животе исчезла. Все чувства были обострены, но в то же время расслаблены. Насыщение. Я представила, что Киеран должен был знать, что я приняла достаточно, но он не остановил меня. Постепенно я поняла, что он и не остановит. Киеран не позволил бы мне взять у Кастила слишком много, как он делал это раньше. Но сейчас? Как и Кастил, он позволит мне питаться и питаться.

И крошечная часть меня хотела продолжать питаться. Утонуть в его земляном вкусе. Но я не могла. Я не хотела ослаблять его. Мне пришлось оторвать рот от его руки.

— Спасибо, — прошептала я.

Грудь Киерана поднялась от глубокого вздоха.

— Тебе не нужно благодарить меня, Поппи.

Мое сердце все еще билось. Как и мое тело. Я чувствовала себя раскрасневшейся, как будто свитер, который я носила, был слишком толстым. Не так жарко, как было с Кастилом, когда я воспламенилась и загорелась. Это было по-другому. Больше похоже на приятную дымку за несколько секунд до засыпания.

Я все еще держала руку Киерана и не знала, что заставило меня сказать то, что я видела. Была ли это кровь или ощущение легкости, тепла и пустоты.

— Я видела твои воспоминания. Я забыла, что такое может случиться. — Я внимательно наблюдала за его лицом. — Я видела тебя и Кастила, когда вы были моложе…

— Мы пытались поймать рыбу руками, — закончил он за меня. — Малик нас отвадил. Я даже не знаю, почему я об этом подумал. Просто пришло в голову. — Он сделал паузу. — Это не все, что ты видела.

— Нет.

В его чертах не было и намека на смущение. Никакого стыда.

— Ты будешь раздражена.

Я не думала, что способна чувствовать это в данный момент.

— Почему?

— Когда я понял, что ты была в моей голове, то изменил свои мысли, — сказал он, и я подумала, не были ли те быстрые, краткие образы, которые я не могла уловить, его перелистыванием воспоминаний. — Я специально подумал о пляже. Решил, что это тебя шокирует.

— Придурок, — пробормотала я.

— Но дело в том, — продолжал он, словно не слыша меня, — не думаю, что это тебя шокировало. Думаю, это тебя заинтриговало.

Я ошибалась.

Я была способна чувствовать раздражение. Отпуская его руку, я заметила, что из раны все еще сочится кровь.

Приблизив пальцы к порезу, я почувствовала покалывающее тепло, танцующее по моим рукам, которое ничем не отличалось от того, что я чувствовала от его крови. Мягкое серебристое сияние разлилось по его предплечью, просачиваясь в порез, который он сделал.

Киеран слегка вздрогнул.

— Это… другое ощущение.

Я поняла, что никогда раньше не исцеляла Киерана.

— Это неприятно?

— Нет. — Он с трудом сглотнул.

— Будем надеяться, что тебе больше никогда не придется это чувствовать. — Я отпустила его руку, и он посмотрел на свое запястье. Там не было ничего, кроме тонкой линии крови, которую он быстро стер, оставив слабый розовый след, который, скорее всего, исчезнет к утру.

— Ты не собираешься признать мои слова о твоей заинтригованности? — спросил он.

— Нет. — Я откинулась на подстилку и легла на бок.

Ухмыляясь, он поднял взгляд от своей руки.

— Ты собираешься притвориться, что не знаешь, что я наблюдал за вами обоими и что вы с Кастилом наблюдали за нами?

— Ага. — Я закрыла глаза. Мое сердце замедлилось, как и стук в моей крови. — Кстати, не за что. За то, что залечила твой порез.

Раздалось тихое фырканье, когда я почувствовала, как он отодвинулся. Я услышала щелчок выключаемого фонаря, а затем звук раздевания. Через несколько мгновений я почувствовала, как он лег рядом со мной в своей форме вольвена. Затем я заснула и спала глубоким сном.

Но Кастила там не оказалось.