Война Двух Королев

ГЛАВА 35

В ушах зазвенело от грохота. Моя рука упала с руки Кастила. Рожденная из смертной плоти, великая первобытная сила…

— Сначала я подумал, что ты знаешь об этом, — продолжал Ривер, отвлекая меня от моих мыслей. — Ты сумела призвать нас. Ты владела Первородным нотамом, но потом я понял, что ты очень мало знаешь, ну, вообще, обо всем.

Я закрыла рот.

— И ты не подумал рассказать ей? — спросил Кастил. — Как только ты понял, что она не знает?

Дракен пожал плечами.

Кастил выпрямился во весь рост. В то время как мои эмоции были слишком разбросаны, его гнев был раскален до предела.

— Ты просто пожал плечами?

— Да, пожал. — Киеран посмотрел на дракена. — Если бы ты был рядом с ним дольше, это бы тебя не удивило.

— Слушай, я подумал, что ей и так приходится несладко, — рассудил дракен. — Знала она или нет, ничего бы не изменилось. Она уже пережила начало Выбраковки. Сейчас для нее нет никакой опасности или риска для завершения Вознесения.

— Даже не знаю, что сказать. — Я быстро моргнула. — Ты мог бы сказать мне, чтобы я была подготовлена. Чтобы я не узнала об этом в тот же день, когда узнала, что у меня есть сестра. Или, когда я…

— Похоже, ты знаешь, что сказать, — сухо прервал Ривер. — И ты еще не закончила Выбраковку. Так что, поздравляю. Ты будешь подготовлена.

— Ты хуже всех, — прошептала я, внезапно вспомнив его слова о том, что дракен знает, какова моя воля. Так всегда было с Первородными. И когда я сказала, что я не Первородная, он не согласился. Если подумать, вряд ли он когда-нибудь называл меня богом.

— Подожди-ка. Почему нотам должен был быть признаком того, что она Первородная? — спросил Киеран. — Нотам есть и у богов.

— Почему ты так думаешь? — Ривер нахмурился. — Это Первородный нотам. Не нотам бога. Только Первородный может сформировать любой тип нотама — такую связь, как эта.

— Поскольку это…, — выругался Киеран. — Я не думаю, что кто-то действительно знал. Мы просто предположили, что это связано с богами.

— Вы ошиблись в своих предположениях, — категорично заявил Ривер.

Из хаоса, который был моим разумом, кое-что вдруг обрело смысл.

— Вот почему у Малека никогда не было нотама. — Я повернулась к Кастилу, а затем к Киерану. — Я думала, это из-за ослабления его сил, но он не был Первородным. — Моя голова вернулась к Риверу. — Вот почему ты сказал, что я буду более сильна, чем мой отец. Почему мне не нужно будет питаться так часто. А туман? Я ведь не призывала его, верно?

— Только Первородный может создать туман. — Ривер наклонил голову, и занавес из светлых волос упал ему на щеку, когда он взял еще одно печенье. — Это признак того, что ты, вероятно, близка к завершению Выбраковки. Это, и твои глаза.

— Полоски эфира? — спросила я. — Они такими и останутся?

— Они могут стать полностью серебристыми, как у Никтоса, — ответил он. — Или останутся такими.

Чувствуя головокружение, я начала делать шаг назад. Рука Кастила легла мне на затылок. Он повернулся и подошел вплотную.

— Первородная? — На его губах появилась медленная ухмылка, когда он поймал мой взгляд и задержал его. — Я не знаю, как мне тебя называть. Королева? Высочество? Ни то, ни другое не кажется подходящим.

— Поппи, — прошептала я. — Зови меня Поппи.

Он наклонил голову, проведя губами по переносице, когда его рот приблизился к моему уху.

— Я буду называть тебя так, как тебе нравится, если только ты будешь называть меня своим.

Я издала короткий смешок и почувствовала улыбку Кастила на своей щеке. Он успешно оттащил меня от края панической пропасти.

Ривер издал рвотный звук.

— Он что, серьезно это сказал?

— К сожалению, — пробормотал Киеран.

Не обращая на них внимания, я сжала в кулак рубашку Кастила.

— Ты знал?

— Я только сейчас догадался. Некоторые вещи, которые говорили Избет и Миллисента… они были лишены смысла. Или я не мог сразу вспомнить.

Отступив назад, я уставилась на него.

— Например?

Его взгляд искал мой.

— Например, когда обе говорили о планах Избет переделать царства. А когда они дали мне кровь, она сказала… — В его золотистые глаза закрались тени. Он ненадолго закрыл их, а затем посмотрел на Ривера. — Одного я не понимаю. Почему она Первородная, а не Малек или Айрес? — спросил он, запустив руку мне под волосы и погладив по затылку. — И как она стала Первородной, рожденной из смертной плоти?

Ривер замолчал, отложив в сторону недоеденное печенье.

— Это то, на что я не могу ответить.

— Не можешь или не хочешь? — заявил Кастил, его глаза стали золотыми драгоценными камнями.

Ривер уставился на Кастила, затем его взгляд переместился на меня.

— Не могу. Ты — первая Первородная, родившаяся после Первородной Жизни. Я не знаю почему. Только Первородная Жизни может ответить на этот вопрос.

Что ж, маловероятно, что в ближайшее время мы сможем отправиться в Илизеум, чтобы попытаться выяснить это.

— Но еще важнее то, почему Кровавая Королева верит, что она уничтожит царства. — Ривер посмотрел на Малика.

— Она этого не сделает, — без колебаний и сомнений заявил Кастил. — Кровавая Королева настолько поглощена местью, что убедила себя в том, что может использовать Поппи.

— Да, я тоже так думал. Вначале, — добавил Малик. — Но потом я узнал, что Избет была не единственной, кто верил, что последний Избранный пробудится как Предвестник, несущий смерть и разрушение.

— Чушь собачья, — прорычал Кастил, продолжая нежно водить большим пальцем. — Пророчество — полная чушь.

— Не тогда, когда его произносит бог, — отрезал Ривер. — Не тогда, когда его озвучивает богиня Пенеллаф, которая тесно связана с судьбами.

Малик посмотрел на меня.

— Избет назвала тебя в честь богини, которая предупреждала о тебе, не случайно. Она сделала это, думая, что это принесет ей удачу с Эрае.

На мгновение, на секунду, через меня пронесся смерч чистой паники, всколыхнувший эфир в моей груди. Если бы я полностью стала Первородной, я была бы достаточно могущественна, чтобы сделать то, о чем говорилось в пророчестве. Мой взгляд метнулся к Киерану, и он понял, куда ушли мои мысли. Он тоже думал о том, о чем я его попросила. Киеран укоризненно покачал головой.

Я начала делать шаг назад… куда, я не знала. Но я напомнила себе, что я не просто побочный продукт мести Избет.

Я… я не была орудием Избет. Ее оружием. Я была самой собой.

Мои мысли… мои идеалы, выбор и убеждения, не были предопределены и не управлялись никем, кроме меня. Вдох за вдохом паника ослабевала.

— Что бы ни говорило пророчество, у меня есть свобода воли. Я контролирую свои действия. Я бы не сделала ничего подобного, — сказала я ему, и шепот поднялся из холодного места глубоко в моей груди. Я отчаянно игнорировала его. — Я не буду участвовать в том, что, по мнению Избет, я сделаю.

— Но ты уже участвовала, — возразил Малик, и по коже пробежал холодок, когда эти слова эхом отозвались в голосе Избет. — Ты родилась. Твоя кровь пролилась, и ты вознеслась. После этого Вознесения ты возродилась — родилась из плоти и огня Первородных. Ты пробудилась. — Он покачал головой. — Возможно, ты права. Возможно, твой выбор — твоя свободная воля, больше, чем пророчество. Чем судьбы и то, во что верит Избет. Черт, в это верила Коралина. Она была уверена, что ты принесешь перемены, но не так, как хотела Избет.

Мое тело вспыхнуло жаром, а затем холодом.

— Ты знал мою мать? — Как только я это сказала, то поняла, что, конечно же, он знал ее. Он должен был быть в Вэйфере, когда она служила Прислужницей.

— Да. — Его взгляд опустился, а рот сжался от напряжения. — Она верила, что, если бы тебе дали шанс… если бы тебя вырастили вдали от Избет и Вознесенных, ты бы не стала Предвестником, который уничтожит царства.

Воспоминание о той ночи вызвало во мне дрожь.

— Это должно произойти, — сказал безликий человек. — Ты знаешь, что случится.

— Она всего лишь ребенок…

— И она станет концом всего.

— Или она будет их концом. Началом…

Я отступила назад, мое сердце колотилось.

— Началом новой эры, — прошептала я, закончив то, что сказала Коралина…

Малик смотрел на меня, и желудок скрутило от тошноты.

Рука Кастила обхватила мою талию, и он прижался ко мне сзади.

— Поппи? — Он опустил свою голову к моей. — В чем дело?

Моя кожа металась от жара к холоду, когда я смотрела на брата Кастила, но не видела его. Я видела человека с тенью на лице. Замаскированную фигуру.

Темного.

— Поппи. — Беспокойство Кастила излучалось волнами, когда он переместился и встал рядом со мной.

Кислый стыд сковал мое горло, когда Малик грубо сказал, низким голосом:

— Ты помнишь.

Этот голос.

Его голос.

— Нет, — прошептала я, меня захлестнуло неверие.

Малик ничего не сказал.

— Что, черт возьми, происходит? — потребовал Кастил, его рука обхватила меня крепче, когда мой желудок сжался. Я начала сгибаться, заставляя себя сглотнуть поднявшуюся желчь.

— Я был сломлен, — сказал Малик Кастилу. — Ты был прав. То, что они сделали с Прелой, сломило меня. Но я никогда не был предан этой суке. Никогда.

Кастил напрягся при этом имени.

— Прела? — прошептала я.

— Его связанный вольвен, — прорычал Киеран.

О, боги…

— Не после того, что она сделала с тобой. Не после того, что Джалара сделал с Прелой. Не после того, что она заставила меня сделать с Мил… — Он резко вдохнул и застыл, когда сырая, удушающая боль пронзила мою кожу. Такая печаль, которая пробирала до костей и причиняла больше боли, чем любая рана. И она была настолько сильной, что я едва почувствовала удивление Кастила и Киерана. Оно потерялось в ледяной агонии. — Я хотел убить Избет. Боги знают, что я пытался, прежде чем понял, что она собой представляет. Я бы и дальше пытался, Кас, но это пророчество. — Его ноздри раздувались, когда он покачал головой. — Дело было уже не в ней. В тебе. Во мне. Милли. Никто из нас не имел значения. Атлантия имела. Солис имел. Все люди, которые заплатят цену за то, к чему они не имеют никакого отношения. Я должен был остановить ее.

Рука Кастила соскользнула с моей талии, и он повернулся к своему брату.

Глаза Малика плотно закрылись.

— Я не мог позволить Избет уничтожить Атлантию или царство смертных. Я не мог позволить ей уничтожить Милли в процессе. А она уничтожала ее. — В нем бурлили гнев и чувство вины, будоража эфир глубоко в моей груди. Его глаза распахнулись и встретились с моими. — Я должен был что-то сделать.

Пол как будто завибрировал под моими ногами. Я не чувствовала своих ног. Позади меня опрокинулась чашка и покатилась по столу. Ривер поймал ее, его глаза прищурились, глядя на дрожащие жалюзи на окне. На звенящие кинжалы на столе.

— Что именно ты должен был сделать? — спросил Киеран, но Кастил промолчал, потому что он… боги, он все переваривал. Боролся с собой, чтобы поверить в это.

Малик все еще смотрел на меня. Его голос охрип, и он сказал:

— Я был готов на все, чтобы остановить Избет, и Коралина это знала. Потому что Леопольд знал.

Но она…

Он — ее Виктор.

Воспоминания о той ночи в Локсвуде нахлынули на меня, ясные и без тени травм. Я прислонилась к стойке, когда они нахлынули, одно за другим, одно за другим. Все это в быстрой последовательности и за считанные секунды, ошеломляя своей ясностью.

Шокирующие воспоминания.

Во мне вспыхнул гнев, сжигая неверие. Но это была не единственная эмоция. Их была целая буря, но печаль была не менее сильной, потому что я вспомнила. Наконец-то. И какая-то часть меня, что-то, что либо не было затронуто этой яростью, либо происходило из того же холодного места во мне, тоже поняла.

— Я все помню, — сказала я, и комната застыла. Я выпрямилась, сосредоточившись на Малике. — Почему? Почему ты тогда не сделал это? Не закончил?

Кастил повернулся ко мне, и я увидела, что его кожа побледнела, почти так же сильно, как во время жажды крови.

— Я сделал много ужасных вещей… совершил поступки, которые будут преследовать меня до последнего вздоха и после, но я не мог пройти через это. Даже веря в то, что я сделал, не смог, — сказал он с мрачным, сдавленным смехом. — Видимо, убийство ребенка было чертой, которую я не мог переступить.

— Ублюдок, — прохрипел Киеран.

— Нет, — сказал Кас, и это одно слово было жестким. Оно не оставляло места для споров. Это было заявление. Мольба. — Скажи мне, что этого не может быть.

Я не хотела ничего больше, чем иметь возможность так поступить.

— У меня была возможность. Когда я вытащил тебя из шкафа? Я собирался тогда… прямо тогда. Я собирался покончить с этим. Но я не смог. И попытался снова. — Малик откинул голову назад, глядя в потолок, а моя рука метнулась к горлу, где я почувствовала призрачное давление холодного лезвия. — Я попытался снова, но в тот раз я видел это… видел, что сделала Коралина.

Я вижу это. Я вижу, как она смотрит на меня.

Эти бессвязные воспоминания обрели смысл, когда их удалось собрать воедино.

— Что ты видел? Кого?

Глаза Малика закрылись, и все это время Кастил не двигался.

— Ее. Супругу. Я видел ее в твоих глазах, которые смотрели на меня.

Я резко вдохнула, когда Ривер выругался.

— Я не знаю, как это возможно. Она ведь спит, верно? — сказал Малик. — Но я видел ее.

— Супруга спит некрепко, — сказал Ривер. — Иногда случаются вещи, которые настигают ее даже во сне, частично пробуждая.

— Ты — Темный, — сказал Кастил в своей обманчиво мягкой манере. Я повернулась к нему, и мне следовало обратить на него внимание раньше. Если бы я не была поглощена своими открытиями, я бы почувствовала, как рядом со мной образуется пустота ледяной ярости. — Ты привел Жаждущих в трактир в Локсвуде. Ты отправился туда, чтобы убить ее.

— Жаждущие пошли по кровавому следу, который я оставил, — признался он. — Это был единственный способ, с помощью которого я знал, что смогу пройти мимо Коралины и Лео.

Киеран что-то сказал. Малик вздрогнул, но Кастил был кипящей массой ярости, и это погладило сущность в моей груди. Мне пришлось отключить свои чувства. Это было слишком.

Глаза Кастила были ярко-золотыми, а его голос… боги, его голос был ровным и наполненным силой. Шепот, превратившийся в гул, пронесся по моей коже и наполнил комнату.

— Возьми кинжал, Малик.

И Малик, брат Кастила, дрожащей рукой поднял кинжал… длинный, толстый, с остро отточенным лезвием. Сухожилия на его шее напряглись.

— На колени, — потребовал Кастил.

Все тело Малика задрожало, и он повиновался, упав на колени.

— Прижми его к горлу, — уговаривал король, бархатным и железным голосом.

Внушение.

Он использовал внушение.

Малик сделал то, что ему внушили.

— Чтобы все знали, — сказал Ривер, — я не буду убирать этот беспорядок.

Во мне было много противоречий. С одной стороны, я была рада видеть, что к Кастилу вернулась часть его сил. С другой стороны, он собирался заставить своего брата перерезать себе горло.

Я не знала, как мне относиться к этому — к осознанию того, что это был Малик. Мой шурин. Я не знала, как относиться к тому факту, что я на самом деле понимаю, почему Малик чувствовал, что ему нужно сделать то, что он сделал.

Но я знала, что не могу позволить Кастилу сделать это. Это не убьет Малика, но нанесет серьезный вред, а Кастилу не нужно, чтобы это тяготило его. Это было клеймо, которое я не позволила бы ему нести.

Я шагнула вперед, взглянув на Киерана. Он смотрел на Малика, его грудь быстро поднималась и опускалась, а кожа истончилась. Вольвен здесь не поможет.

— Не делай этого, Кастил.

— Не лезь в это, — рявкнул он, перехватив взгляд брата. Подбородок Кастила приподнялся. Появилась слабая струйка крови, стекающая по горлу Малика.

— Этого не случится. Малик не причинил мне вреда, — рассуждала я. — Он остановился раньше, чем мог.

— Он остановился раньше, чем мог? Ты себя слышишь? — Кастил выстрелил в ответ. — Ты пострадала из-за него.

— Она пострадала, — прошептал Малик.

Я бросила взгляд на принца.

— Тебе следует просто помолчать.

— Он оставил тебя там на растерзание Жаждущим! — прорычал Кастил.

— Но он этого не сделал. Он вытащил меня оттуда, — сказала я. — Теперь я вспомнила.

— Жаждущие уже добрались до нее, — сказал ему Малик. — Укусили ее. Вцепились когтями…

— Заткнись, — зашипела я на Малика, когда по Кастилу пробежала дрожь. Протянув руку, я схватила его за плечо. — Он думал, что поступает правильно. Но все было не так. Он был неправ. Но он остановился. Он не причинил мне вреда…

— Прекрати это говорить! — Кастил обернулся ко мне, его глаза полыхнули золотыми копьями. Когда его внимание было рассеяно, внушение Малику разрушилось. Кинжал упал на пол, а плечо Малика опустилось. — Он причинил тебе боль, Поппи. Может быть, не своими руками, но этих Жаждущих никогда бы не было, если бы не он.

— Ты прав. — Я прижала ладонь к его щеке, направляя…

— Не надо. — Кастил рывком откинул голову назад от моего прикосновения. — Не смей использовать свои силы. Мне нужно это почувствовать.

— Хорошо. Не буду, — пообещала я, снова положив руку ему на щеку. На этот раз он не отстранился, но я почувствовала, как его мышцы напряглись под моей ладонью. — Ты прав. Жаждущих никогда бы не было, если бы не Малик, но он действовал в соответствии с тем, во что верила Избет. Вина лежит на ней.

— Это ничего не меняет. — Он посмотрел на меня, когда Малик поднялся на ноги. — Он не невиновен в этом. Им не манипулировали. Он сделал выбор…

— Чтобы защитить свое королевство. Чтобы защитить тебя. Царства. Вот почему он сделал свой выбор. Никто из нас не обязан его любить или соглашаться с ним, но мы можем его понять.

— Понять? Быть готовым убить ребенка? Даже подумать об этом? — воскликнул он в недоумении. — Подставить тебя под удар. Тебя? Мое чертово родственное сердце?

— Тогда он этого не знал. — Я сжала в кулак край его рубашки.

— Даже если бы знал, я бы все равно это сделал, — признался Малик. — Я бы все равно…

— Заткнись! — крикнула я.

Малик покачал головой.

— Это правда.

Кастил двигался так быстро, что даже Ривер не смог бы его остановить… если бы захотел. Он пронесся через всю кухню и ударил кулаком в челюсть брата. Удар отбросил Малика назад на стул. У него не было шанса прийти в себя. Кастил повалил его на пол, рука взметнулась так быстро, что это было лишь смазанное пятно. Сильный удар его кулака эхом разнесся по кухне.

— Кастил! — крикнула я.

Он схватил Малика за рубашку и поднял его с пола, продолжая бить брата.

Я бросилась к Киерану.

— Ты собираешься остановить его?

— Нет. — Киеран скрестил руки. — Этот ублюдок заслужил.

Малику, очевидно, было достаточно. Он поймал запястье Кастила и перевернул его, затем сел, кровь текла из его носа и рта. Короткая передышка длилась целую секунду, когда Кастил вскочил на ноги и ударил коленом в подбородок Малика, отбросив его голову назад.

А потом они снова упали, врезавшись в ножки стола.

Я повернулась к Риверу.

— Не смотри на меня. — Ривер поднял свое печенье. — Это чертовски занимательно.

Мой взгляд сощурился.

— Вы, ребята, бесполезны, — огрызнулась я, поворачиваясь к братьям. Я была близка к тому, чтобы самой выбить сопли из них обоих. Потянувшись к эфиру, я подняла руку. Серебристое свечение заискрилось на моих пальцах. — Перестаньте, — сказала я поверх ворчания. Либо они меня не слышали, либо предпочли не слушать. — О, ради всего святого, я должна быть самой яростной, а приходится быть самой разумной и спокойной.

Мысленно я разняла их, и то, что я пожелала… что ж, оно соединилось с сущностью, и это сработало. Возможно, даже слишком хорошо, поскольку в данный момент я не слишком беспокоилась о том, чтобы не навредить ни одному из них.

В одну секунду они катались по земле, как два ребенка-переростка. В следующую, они уже неслись по полу в противоположных направлениях. Малик врезался в стену под окном с такой силой, что сотряс весь дом. Я вздрогнула, когда Киеран поймал Кастила, прежде чем тот успел оторвать вольвену ногу.

Голова Кастила дернулась в мою сторону. Кровь запеклась на его рассеченной губе, когда он уперся в ноги Киерана.

— Какого хрена?

— Именно. — Я снова втянула эфир.

— Дерьмо. — Малик шарахнулся в сторону, закашлялся, опираясь на одну руку. — Это было больнее, чем все его удары. Думаю, ты сломала несколько ребер.

— Я сейчас разобью тебе лицо, если ты скажешь еще хоть слово, — ответила я.

— Разобьешь ему лицо? — повторил Кастил, его брови взлетели вверх.

— И твое тоже, — предупредила я.

Медленная, кровавая ухмылка расползлась по его губам, и появилась эта дурацкая, богом забытая ямочка. Я просто знала, что он сейчас скажет что-то такое, от чего мне захочется его ударить.

— Не хочу вас прерывать, — сказала Клариза с порога, войдя незаметно для нас. Я повернулась к ней, мои щеки пылали. Ее глаза были широко раскрыты. — Но на улице небольшая армия Стражей Вала, они ходят от дома к дому.

За то время, которое потребовалось моему желудку, чтобы сжаться, шокирующие открытия были отброшены в сторону. Кастил поднялся на ноги и присоединился ко мне, прикрывая рот тыльной стороной ладони.

— Как близко они находятся?

— Через два дома, — ответил Блаз, проскочив мимо Кларизы. Он нес несколько плащей, вручив по одному каждому из нас, и направился прямо к столу, прихватив два кинжала. Один он спрятал в сапог.

Малик выругался.

— Нам нужно убираться отсюда. Сейчас же.

— Я возьму наше оружие. — Киеран поспешил мимо нас, войдя в гостиную.

— Идите через черный ход. — Блаз бросил Кларизе тонкий кинжал, который она сунула под рукав. — Мы будем занимать их столько, сколько сможем.

Беспокойство за них расцвело.

— Вы не можете пойти с нами?

Спрятав еще один кинжал, Клариза улыбнулась мне.

— Я бы хотела увидеть дом своих предков, и я планирую сделать это в один прекрасный день, но наше место здесь. Есть люди, которые зависят от нас.

— Последователи? — спросил Кастил, когда Киеран вернулся и передал ему меч. Я увидела, что у него мой мешочек.

Блаз кивнул.

— Элиан может сказать тебе, что довольно много людей противостоит Кровавой Короне. Целая сеть, работающая изнутри, чтобы свергнуть Вознесенных. Возможно, вы поспешите с этим, когда прибудут ваши армии, но до тех пор мы нужны здесь.

При звуке имени своего предка Кастил бросил взгляд на Малика, а затем шагнул вперед, схватив Блаза за плечо.

— Спасибо… спасибо вам обоим за помощь.

Клариза поклонилась, пока я накидывала плащ.

— Это честь для нас.

В доме раздался стук, и Кастил повернулся, схватив меня за щеки. Его прикосновение успокоило мои нервы.

— Моя королева?

— Да?

— Думаю, ты будешь рада узнать, — сказал он, скользя руками по краям капюшона, когда поднимал его, — что сейчас ты раскрасишь несколько лиц.

Из меня вырвался грубый, дрожащий смех, и мое сердце успокоилось. Я повернулась к Кларизе и Блазу, когда Ривер и Малик отошли к задней части дома.

— Будьте осторожны.

— Нам пора в путь, — сказал Малик, поднимая капюшон плаща, который он надел, как вдруг спереди раздался еще один стук.

Клариза приподняла подбородок, положив свернутый кулак на сердце.

— Из крови и пепла, — сказала она, и Блаз сделал то же самое.

— Мы восстанем, — закончил Кастил, положив руку на сердце, когда он, король, поклонился им.

Я встала позади Киерана и посмотрела на Малика, пока Блаз шел по коридору.

— Будут ли они в безопасности, когда придут стражники?

— Возможно, — ответил он.

Это не слишком обнадеживало.

— Мы с тобой тоже не закончили наш разговор. — Кастил шагнул ко мне, прикрыв лицо капюшоном плаща.

Это тоже не обнадеживало.

— Это подождет, — сказал Киеран, положив руку мне на поясницу.

— Куда? — Ривер потянулся к задней двери.

— В гавань, — ответил Малик. — Нижний город.

Кивнув, дракен открыл дверь.

Четверо королевских гвардейцев стояли там, их белые мантии развевались на ветру.

— Куда, по-вашему, вы все направляетесь? — спросил стражник постарше.

Только Ривер был без маскировки, но стражник взглянул на всех нас, скрытых капюшонами, и вынул меч.

— Отойдите, — приказал он.

У меня не было возможности даже призвать эфир.

Ривер рванулся вперед, схватившись за рукоять меча стражника, который вытянул шею. Его челюсть отвисла, а рот широко раскрылся. Из груди вырвался низкий гул, а изо рта хлынул поток серебристого огня.

Мои глаза расширились.

— Вот дерьмо, — пробормотал Кастил, застыв передо мной, когда серебристое пламя охватило стражника.

— Да, — заметил Киеран.

Ривер толкнул кричащего стражника обратно в другого, и неестественный огонь охватил его. Повернувшись, Ривер выпустил еще один мощный поток пламени, быстро уничтожив стражников у задней двери.

Запах обугленной плоти поднялся по ветру, и у меня свело живот, когда Ривер выпрямился.

— Путь свободен.

Кастил повернулся к дракену.

— Да, это точно.

Из дома донесся резкий крик боли, заставивший меня обернуться. Клариза вскрикнула в тревоге.

— Нам нужно уходить, — настаивал Малик, отталкивая в сторону обгоревшие останки.

Мы должны были, но…

— Они помогли нам, — сказала я.

— И они знали цену, — возразил Малик, когда со стороны дома донеслись грубые крики.

— Как и мы, когда пришли к их двери. — Я шагнула вперед. Рука Киерана ненадолго задержалась на моем плаще, а затем расслабилась.

— Согласен, — сказал Кастил, крепче сжав меч.

— Ради всего святого, — пробормотал Малик. — Сейчас не время быть героями. Если вас поймают…

— Мы не попадемся. — Замаскированная голова Кастила повернулась ко мне.

Я кивнула, позволяя сущности вырваться на поверхность, когда по коридору раздались тяжелые шаги. Несколько королевских гвардейцев мчались вперед. По моей коже заструился эфир, когда моя воля слилась с сущностью. Слабая серебристая паутина растекалась от меня по руке, тени, сплетенные со свечением, стали гуще.

— Это что-то новенькое, — заметил Кастил.

— Началось пару недель назад, — сказал ему Киеран, когда стражники резко остановились.

Мечи выпали из их рук, звонко ударившись об пол, а шеи вывернулись в стороны и треснули.

— Ты, вероятно, будешь обеспокоена, услышав это, но и не удивлена, — сказал Кастил, и дымный, пряный привкус во рту вытеснил вкус смерти. — Но я нашел это дико… горячим.

— С ним что-то не так, — пробормотал Ривер сзади нас. — Разве нет?

Определенно так оно и есть, но я любила его за это.

Киеран фыркнул, когда вошел еще один королевский стражник. Сущность потянулась от меня, когда я опустила подбородок. Паутина вспыхнула, а затем отпрянула…

— Восставший, — прошипела я.

Стражник без маски ухмыльнулся. И тут я увидела его глаза. Бледно-голубые.

Кастил резко повернулся, схватил со стола кинжал и метнул его одним плавным движением. Лезвие ударило точно, попав Восставшему между глаз. Посмотрим, сколько времени тебе понадобится, чтобы восстановиться после этого.

— Столько, сколько потребуется, чтобы извлечь клинок, — раздался голос. Из тени вышел золотой Воссташий. Каллум.

— Ты, — прорычал Кастил.

— Полагаю, дела у тебя обстоят гораздо лучше, чем когда я видел тебя в последний раз, — ответил Каллум, и меня охватила ярость. Он был не один. При беглом взгляде с ним было по меньшей мере полдюжины охранников. Все бледноглазые.

— Ривер, — сказала я. — Есть кое-что, что мне хотелось бы, чтобы ты сделал для меня, и ты будешь очень рад этому.

Дракен кровожадно улыбнулся, проходя между мной и Кастилом.

Каллум взглянул на Ривера, нарисованное крыло поднялось на одной стороне его лица.

— Кажется, я знаю, кто ты.

— А я думаю, что скоро ты узнаешь это наверняка. — Из ноздрей Ривера повалил дым.

— Может быть, позже. — Каллум поднял руку.

В коридоре появилась Клариза с окровавленным носом и клинком у горла. Охранник толкнул ее в сторону Каллума. Он схватил ее за руку, а Блаз потащился вперед, удерживаемый другим охранником.

— Ты настолько трус, что используешь их как щиты? — спросила я в ярости.

— Ты говоришь трус, — сказал Каллум, когда в горле собрался горячий и кислый гнев Кларизы. — Я говорю — умный.

Киеран подошел ко мне с другой стороны.

— Этот ублюдок умеет шутить.

— Бесконечно. — Каллум посмотрел на вольвена. — Когда все это закончится, я хотел бы оставить тебя себе. Всегда хотел иметь домашнего вольвена.

— Пошел ты, — прорычал Киеран.

Злость была не единственным чувством, которое я уловила в этой паре, когда насилие сгустило воздух. В них также чувствовалась соленая решимость. Они были готовы умереть.

Но я не могла этого допустить.

— Отставить, — сказала я Риверу.

Дракен зарычал, но дым рассеялся.

Каллум улыбнулся.

— Некоторые говорят, что человечность — это слабость.

— Так оно и есть, — вмешался другой голос, и каждый мускул в моем теле напрягся.

Каллум и другой Восставший отошли в сторону, а я тут же встала перед Кастилом. Вперед выступила фигура в багровом одеянии, но я знала, что это не Прислужница.

Тонкие руки поднялись и опустили капюшон, открыв то, что я уже и так знала.

Перед нами стояла Избет. Рубиновой короны не было, как и пудры, которая придавала ее коже светлый оттенок. Тогда мне показалось, что я видела ее такой в ее личных покоях, с более теплой, розовой кожей. Тогда, в сумерках, она показала мне Звезду — алмаз, желанный во всем королевстве и известный своим серебристым сиянием.

«Самые прекрасные вещи во всем королевстве часто имеют неровные линии, шрамы, которые усиливают красоту сложными способами, которые наши глаза и разум не могут обнаружить или даже понять», сказала она.

И это было правдой. Такие же, как она, с гладкими и ровными линиями, безупречной кожей и бесконечной красотой, могли быть злыми и уродливыми. И моя мать была самой чудовищной из них. А что же моя сестра? Возможно, она не хочет, чтобы царства были уничтожены, но что она сделала, чтобы остановить нашу мать?

— Твое сострадание к смертным достойно восхищения, но это не сила, — сказала Избет, взглянув на Ривера, прежде чем эти темные глаза остановились на мне. — Настоящая королева знает, когда нужно пожертвовать своими пешками.

— Настоящая королева не сделает ничего подобного, — сказала я, откидывая капюшон, поскольку теперь не было смысла его надевать. — Только тиран может думать о людях как о пешках, которыми можно пожертвовать.

Она натянуто улыбнулась.

— Нам придется согласиться с тем, что это не так. — Она наклонила голову в сторону Кастила. — Один из вас уничтожил мою камеру. Извинения будут приняты с радостью.

— Разве кто-то из нас выглядит так, будто собирается принести тебе извинения? — Кастил сместился так, что заслонил собой скрытого капюшоном Малика. Киеран сделал то же самое.

— Случались и более странные вещи, — сказала она. — Даже более странные, чем туман, который был без Жаждущих, пока не привлек их из Кровавого леса к нашим стенам. Вот это было умно. Даже впечатляюще.

— Мне все равно, что ты думаешь, — выдохнула я.

Избет вскинула бровь, оглядывая кухню, ее губы скривились в отвращении.

— Ты действительно думала, что тебе удастся сбежать? Что ты выйдешь прямо из столицы, да еще и с чем-то, что принадлежит мне?

Я зарычала, когда в груди запульсировал эфир.

— Я говорила не о тебе. — Ее взгляд переместился за нашу спину, и ее улыбка исказилась холодом. — А о нем.

Кастил застыл, когда Кровавая Королева уставилась на тихо стоящего Малика.

— Он тоже не принадлежит тебе.

— Я так гордилась тобой, — сказала Избет. — И все же, еще один Да'Нир предал меня. Шок.

— Предал? — Малик звучал так же недоверчиво, как и я. — Ты похитила и пытала моего брата. Ты держала меня в плену и использовала в своих целях. И ты обвиняешь меня в предательстве?

— Ну вот, опять. — Избет закатила глаза. — Боги, да брось ты это.

— Пошла ты, — прошипел Малик.

— Никого из нас это не интересует уже много лет, — ответила она. — Так что нет, спасибо.

Тошнота резко усилилась, когда я уставилась на эту женщину… это чудовище, которое было моей матерью.

Ее взгляд снова обратился ко мне.

— Если бы ты осталась там, где должна быть, то могла бы избежать этого. Мы бы поговорили сегодня, и я бы дала тебе выбор. Выбор, который привел бы к его свободе. — Она дернула подбородком в сторону Кастила. — И гораздо меньше хаоса. Но этот способ? Это гораздо драматичнее. Мне нравится такое, поскольку я тоже люблю устраивать сцены.

Мои руки сжались в кулаки.

— О чем ты говоришь?

— О выборе, — повторила она. — Выбор, который я все еще готова предложить, потому что я настолько милосердна и снисходительна.

— Ты бредишь, — сказала я, ошеломленная осознанием того, что она действительно верит в эти слова.

Глаза Избет сощурились.

— Ты знаешь, где находится Малек. Ты сама это сказала. Если ты надеешься покинуть этот город со своим возлюбленным, ты найдешь его и приведешь ко мне.