Война Двух Королев

ГЛАВА 42

— Отлично, — пробормотал Эмиль, когда Вонетта застонала. — Опять эти ублюдки.

Но их зашитые рты…

Мне бы точно потом снились кошмары на эту тему.

— Не надо, — предупредил Ривер Руна, который пробирался к устью туннеля. — Не кусай их. То, что в них, это не кровь. Это яд.

Взгляд Кастила устремился на дракена.

— Они уже нападали на Гирмов раньше.

— Не на таких. — Ривер поднял свой меч. — Это Часовые. Они похожи на Охотников. Ни с теми, ни с другими вы раньше не сталкивались.

Уголки губ Кастила опустились.

— Мне придется поверить тебе на слово.

— Так и есть, — ответил Ривер. — Или тот хлам, который в них содержится, выест внутренности вольвенов.

Мои глаза расширились.

— Не вступайте с ними в бой, — я приказала вольвенам. — Охраняйте Малика.

Никто из них не выглядел довольным, особенно Делано, но они отступили, обступив еще менее возбужденного атлантийского принца.

— Может, тогда тебе стоит использовать свой огонь, — предложил Киеран. — Тем более, тебе все время хочется поджечь дерьмо.

— Огонь на них не подействует, — сказал Ривер. — Они уже мертвы.

— Что? — пробормотал Кастил, и у меня возникло столько вопросов… все они должны были подождать. В груди бился эфир, когда я взяла в руки вольвений кинжал. Они выглядели как жуткая комбинация тех, что Невидимые наколдовали в Бухте Сайона, и тех, что охраняли Илизеум. Я вздрогнула. Первобытная сущность уже действовала на Гирмов и скелетов, но значит ли это, что она подействует и на этот тип?

— Мы сделаем это по старинке. — Кастил переложил меч в другую руку.

Выйдя из туннеля, Гирмы остановились, уперев руки в бока. Все они. Больше дюжины.

— Как думаешь, у них есть руки? — спросил Кастил.

Мой взгляд метнулся вниз. Рукава мантии были слишком длинными, чтобы судить об этом.

— Я не могу поверить, что ты смотришь именно на это.

Киеран посмотрел на меня.

— А на что ты смотришь?

— Ты видел их рты?

— Конечно, — пробормотал Кастил.

— Я не могу перестать смотреть на них.

Киеран бросил на меня острый взгляд.

— Правда?

— Их рты зашиты. Это жутко, но, думаю, это хорошо, — сказала я.

Кастил посмотрел на меня.

— И почему ты думаешь, что это хорошо?

— Потому что это означает, что не может быть… — Я замолчала, когда один из Гирмов склонил голову набок. Из его запечатанного рта вырвался низкий, придыхательный стон.

— Это… что ж, тревожно, — заметил Эмиль.

Вонетта покачала головой, сжимая в ладонях свои клинки.

— Ты — король…

— Красоты и обаяния? — предположил он.

— Недосказанности.

Моя ухмылка замерла, когда Гирмы двинулись в унисон… и они были быстры. Из обоих рукавов спускались длинные тонкие клинки, сверкавшие в лучах солнца, как полированный оникс.

— Сумеречный камень, — прошептала я, когда Нейл обогнул кровавое дерево.

Голова одного из Гирмов дернулась в его сторону. Лишенная волос голова наклонилась. Существо шевельнулось, его мантия раздулась сзади, словно поток тени. Перри крутанулся, и его клинок встретился с клинком Гирма — столкновение багрового и ночного.

Остальные Гирмы устремились вперед, двигаясь точно по диагонали. Я бросилась вперед, когда меч Кастила пронесся по воздуху, отсекая голову существа от плеч, а Гирм схватился за меня.

— Так, это не такие скелеты, как в Илизеуме, — объявил Кастил. — Голова или сердце, похоже, делают свое дело.

— Слава богам! — Эмиль крутанулся, отсекая голову Гирму.

Я проскочила под вытянутой рукой другого. В глубине сознания я заметила, что Гирм не замахнулся на меня, что было очень странно. Я выскочила из-за спины существа, когда оно повернулось, и вонзила кинжал ему в грудь. Гирм вздрогнул, а затем рухнул на землю, напомнив мне о том, что случалось с Вознесенными, когда их поражал кровавый камень. Но это существо не раскололось. Вместо этого оно сморщилось, словно из его тела за один вдох была выпита вся влага, а затем рассыпалось в прах. Все, включая меч из сумеречного камня, оставив после себя лишь запах сирени — несвежей сирени.

В мое плечо вцепилась рука, костлявые пальцы протиснулись сквозь плащ и рывком отбросили меня назад. Я повернулась и обрушила свой удар на руку Гирма с достаточной силой, чтобы ослабить хватку. Кастил подпрыгнул в воздух и врезался в Гирма, закрутив его вокруг себя. Я крутанулась, всаживая кинжал в его грудь, а Кастил дико ухмыльнулся и повернулся, чтобы встретить другого.

Мысли Делано столкнулись с моими в волне весенне-свежего воздуха, когда я отступила назад.

— Эти Гирмы не нападают на тебя.

Я проследила за его отпечатком, когда один из Гирмов замахнулся мечом на Перри.

— Я заметила.

Может быть, они узнали тебя.

Может, и узнали, но это не помешало им напасть на остальных… или напасть на меня. Двое Гирмов направились ко мне, держа клинки наготове. Эфир вибрировал, прижимаясь к моей коже. Я открыла свои чувства, но, как и в случае с другими Гирмами, не почувствовала ничего, кроме пустоты — холодной пустоты.

Киеран оттолкнул Гирма к дереву.

— Придут еще. — Он с рычанием вонзил свой клинок в грудь твари. — Еще дюжина.

— Конечно. — Я пошла вперед.

— По крайней мере, на этот раз они не вылезают из земли, — заметила Вонетта, вонзая свой клинок в грудь.

— Это точно, — согласился Нейл, взмахнув мечом в воздухе.

Гирм слева сделал движение, как будто хотел зайти мне за спину.

— Я так не думаю.

Резко повернувшись, я ударила существо ногой в грудь. Оно попятилось назад. Я повернулась и с размаху обрушила вольвений кинжал на предплечье другого Гирма. Кровавый камень, такой острый, прорезал тонкую кожу и полую кость, отсекая руку. Бледные пальцы судорожно разжались, выпуская меч из сумеречного камня, который он сжимал. Поймав его за рукоять, я широко взмахнула мечом, рассекая шею другого Гирма, и не встретила абсолютно никакого сопротивления. Меч из сумеречного камня распался в моей руке, исчезнув, когда Кастил сразил того, кому он принадлежал.

Я надулась.

— Мне вроде как понравился этот меч.

Киеран бросил на меня взгляд, отталкивая еще одного Гирма.

— Жаль.

— С тобой не весело. — Я крепче сжала кинжал. — Ты ведь знаешь это, верно? Не весело…

— Вот дерьмо, — воскликнул Эмиль, пятясь назад. — Их рты. Святое дерьмо. Их рты.

— Он только сейчас понял, что они зашиты? — Кастил воткнул свой меч в спину и в сердце Гирма.

— Я же говорила, что это тревожно. — Я отбила руку Гирма в сторону. — Прикосновения без разрешения — это нехорошо.

Голова Гирма наклонилась, а потом он улыбнулся. Или попытался. Швы натянулись, а затем разошлись, вырвавшись на свободу. Рот открылся, и оттуда высунулось что-то черное и блестящее…

— Почему это обязательно должны быть змеи? — Я отпрыгнула назад, в животе заклокотало от ужаса, когда змея скользнула вперед, быстро сливаясь с темной землей. — Змеи. Я ненавижу змей.

— А я вас всех предупреждал. — Эмиль вонзил свой меч в землю, и звук, который издала змея, когда он ударил по ней, был неправильным. Это было так неправильно. Это был пронзительный вопль.

— Что за хрень? — Малик запрыгнул на низкую стену.

— Ты не рассказал подробности! — крикнула Вонетта, отпрыгивая назад, когда Сейдж ударила лапой по земле, отправив в полет змею. — И снова ты не рассказал подробности!

— Все, что ты сказал, это «их рты». — Я задыхалась, осматривая землю, потеряв из виду маленького извивающегося ублюдка. — Почему? Почему там змеи?

— У большинства Гирмов они внутри, — сказал Ривер, вонзая свой меч в змею.

Я даже не смогла переварить этот полный… бред. Гирм пробирался вперед, из его пасти выплескивалось еще одно отвратительное существо. Я врезалась спиной в валун. Вскарабкавшись с земли, я поднялась на колени на камень.

— Не-а. Не-а. Не-а. Сработает ли эфир на этих штуках? — спросила я Ривера.

— Из тебя? — Его губы скривились в отвращении, когда он ударил змею ножом. — Да, только потому, что ты — Первородный, который вот-вот закончит Выбраковку.

Кастил повернулся ко мне, на его губах заиграла ухмылка.

— Ты прячешься на валуне?

— Да.

— Ты очаровательна.

— Заткнись. — В моей груди яростно пульсировал эфир, когда Кастил захихикал. Я позволила энергии выйти на поверхность. Серебристое сияние разлилось по земле… о, боги, здесь была не одна змея. Три. Семь…

Киеран рванулся вперед, ударив сапогом по одной из них. Звук. Пятно. Желчь забила горло.

Шесть. Я видела шесть змей. Возможно, их было больше, и я не собиралась спать следующие десять лет. Первородная сущность ответила на мою волю, распространяясь от меня в виде сети мерцающего серебристо-белого света, причудливо переливающегося среди теней. Он разлился по земле, искрясь при столкновении со змеей, а затем воспламеняясь. Спутанные кошмары закричали, обжигая мои уши, когда они скрылись в дыму.

Оставшиеся Гирмы закрутились в мою сторону. Как и в случае с солдатами-скелетами в Илизеуме, сущность притягивала их, как Жаждущих к пролитой крови. Швы рвались, рты раскрывались, и змеи выплескивались на землю, устремляясь к валуну.

— Может быть, пришло время тебе наброситься на этих гадов, — позвал Малик со своей стены.

Мою кожу и руки покалывало и грело, а уголки зрения стали серебристо-белыми. Сила хлынула по моим венам. Сущность вырвалась из моих рук серебристым пламенем из того места, где я стояла на коленях.

Эфир трещал и искрился, метался между Перри и Делано и поражал Гирма позади них, а огненная сущность разливалась и катилась по земле, сжигая новую партию змей. Я повернулась, сузив глаза, когда увидела, что оставшийся Гирм преследует вольвена. Он исчез в серебристой вспышке.

А потом на кровавых деревьях не осталось ничего, что могло бы извергать змей из своей пасти.

— Придут еще?

Киеран подошел ближе к устью туннеля.

— Не думаю.

— Отойдите, — сказала я, у меня появилась идея. Используя эфир, я повернулась к отверстию в скале и послала тонкий поток энергии вперед. Свет брызнул на стены, проникая вглубь пещеры.

Когда он не обнаружил больше Гирмов, я вернула эфир обратно. Серебристое сияние померкло.

— Хоть одна из этих змей кого-нибудь укусила? — потребовал Ривер. — Отвечайте сейчас же. Их укус ядовит.

Все ответили отрицательно, когда Делано поставил лапы на валун и потянулся вверх, подталкивая меня под руку. Я потянулась и погрузила пальцы в его шерсть, убирая кинжал в ножны.

Тяжело дыша, я посмотрела туда, где в повозке стоял Ривер.

— Мне просто нужно знать, — сказала я, заставляя свое сердце замедлиться, — почему у них внутри змеи?

— У них нет внутренностей. Нет органов, — ответил Ривер. — Змеи — это все, что их наполняет.

Все мы повернулись к Риверу. Перри сглотнул, как будто был в секунде от рвоты. Я сбросила руку с шеи Делано.

— Ну, это… это еще более тревожно. Лучше бы я не спрашивала.

Кастил остановился передо мной, протягивая руку.

— Я в порядке. — Я села. — Просто останусь здесь.

— Надолго? — спросил он, когда Делано запрыгнул на валун и устроился на животе рядом со мной.

— Не знаю.

Его губы подергивались.

— Не смей улыбаться, — предупредила я.

— Не посмею, — поклялся он, и это определенно была ложь. — Змей больше нет, Поппи.

— Мне все равно.

Кастил пошевелил пальцами.

— Ты не можешь оставаться там, моя королева. Нам нужно достать Малека, и для этого нам может понадобиться твоя особая Первородная крутость.

Мои глаза укоризненно посмотрели на него.

— Меня раздражает, когда ты прав.

— Тогда ты, должно быть, часто раздражаешься, — ответил Кастил.

Киеран фыркнул.

— Пожалуйста, спускайтесь оттуда, пока моя сестра не присоединилась к вам, и нам придется уговаривать вас троих слезть с валуна.

— Я уже близка к тому, чтобы присоединиться к вам, — призналась Вонетта, продолжая смотреть на землю.

Делано снова подтолкнул меня под руку, и я вздохнула, взяв Кастила за руку, чтобы соскочить с валуна. Когда Делано спрыгнул рядом со мной, я откинула голову назад.

— Если я увижу змею, это будет твоя вина.

Смеясь под нос, Кас прижался губами к моей макушке.

— Очаровательно.

— Что ж, я не единственный, кто заметил, что они не нападают на нее, — заметил Перри, когда Малик опустился на землю.

— О, да. — Я повернулась к Риверу. — Они узнали меня как его… племянницу или что-то в этом роде?

— Вероятно, они узнали сущность Первородного, — сказал Ривер.

— Но Гирмы, созданные Невидимыми, все же отправились за ней, — выдохнул Кастил.

— Я не знаю, кто такие эти Невидимые, и, как и зачем им вызывать Гирмов, — сказал Ривер. — Расскажи мне.

Я вкратце обрисовала ему ситуацию.

— Думаю, все эти Невидимые появились, пока вы все спали.

— Похоже на правду, — пробормотал Киеран.

— Три вещи. — Ривер поднял три пальца. — Во-первых, мне нужен отдых. Если я не отдыхаю, я становлюсь раздражительным.

— Кто теперь говорит как чувствительный? — ответил Киеран.

— А когда я раздражаюсь, мне нравится поджигать вещи, а потом их есть, — продолжил Ривер, и я ненадолго закрыла глаза. — Во-вторых, это были не просто случайные Гирмы, которых можно призвать, чтобы они выполнили твою просьбу. Как я уже сказал, это были Часовые.

Я открыла глаза.

— Какая между ними разница?

Ривер все еще держал один палец.

— Большинство из них когда-то были смертными — теми, кто призвал бога и поклялся служить ему после смерти в обмен на любую услугу, оказанную богом. Охотники охотятся. Часовые — вы угадали, охраняют вещи. Предметы. Обычно людей. Но Часовые, как и Охотники и Искатели, могут чувствовать то, что ищут. Они либо находят эту вещь и возвращают ее, либо погибают, защищая ее.

Мой взгляд вернулся к земле. Эти твари когда-то были смертными? Боже правый…

Теперь мне было немного жаль убивать их.

Кастил обнял меня за талию и слегка сжал.

— Значит, эти Гирмы пролежали там сотни лет?

Ривер кивнул.

— Должно быть, это было очень скучно, — сказал Эмиль.

— Опять. — Вонетта посмотрела на него. — Преуменьшение.

— И это не то, что сделала твоя мать, послало сюда Стражей, — сказал Ривер.

— Что ты имеешь в виду? — Глаза Кастила сузились. — И не мог бы ты перестать показывать Киерану средний палец?

— Вообще-то я показывал его всем, но неважно. — Медленно, Ривер опустил средний палец. — У меня есть ощущение, что эта гора образовалась как способ охранять склеп Малека, но эти типы Гирмов не могут быть вызваны Первобытной магией. Их может послать только Первородный.

Медленно, я повернулась к устью пещеры.

— Ты думаешь, их послал Никтос? Что он и Супруга знали, где находится их сын?

Ривер замолчал на долгий миг.

— Когда Малек покинул Илизеум, он сделал это прямо перед тем, как остальные легли спать. Он ушел не в лучших чувствах, но… Первородный Жизни, даже во сне, почувствовал бы его уязвимость. Кости божества, скорее всего, заблокировали их способность узнать, где он находится, — сказал он, и я поняла, что то, в чем Избет держала Айреса, скорее всего, должно было быть таким же. — Пока он спал, Первородный Жизни, должно быть, призвал Часовых, чтобы те защитили его.

***

Дальше моя первобытная крутизна не понадобилась. Больше Гирмы не появлялись, когда мы вошли в пещеру и наткнулись на обглоданный до костей гроб в самом конце, покоящийся наполовину под землей в центре камеры, которая была едва ли достаточно велика, чтобы в ней могли находиться все Гирмы.

Мне не хотелось думать об этом. О том, как Никтос пытался защитить своего сына. Ривер уничтожил корни кровавых деревьев, которые обвивали цепи. Я не хотела представлять, как его неспособность найти Айреса и сделать то же самое для него мучает его каждую секунду, как во сне, так и наяву. Должно быть, именно поэтому Супруга так беспокойно спала.

Мы оставили костяные цепи на гробу на случай, если движение взбудоражит того, кто внутри. Все мы молчали, прислушиваясь к любым признакам жизни, пока деревянный гроб без опознавательных знаков осторожно выносили из пещеры и укладывали в повозку. Ривер оставался с ним, пока мы начинали свой путь в Падонию.

Сначала я думала, что это от беспокойства, что Малек проснется и попытается сбежать, но несколько раз я видела, как Ривер сидел рядом с гробом, положив на него руку и закрыв глаза. И это… это оставило меня с беспорядочным узлом эмоций в груди.

Когда мы приблизились к краю Кровавого леса, и мы с Кастилом ехали рядом с гробом, я наконец спросила Ривера о том, что занимало мои мысли.

— Ты дружил с Малеком?

Он долго смотрел на гроб, прежде чем ответить.

— Мы были друзьями, когда были моложе, до того, как он начал посещать царство смертных.

— А после этого все изменилось? — спросил Кастил, ведя Сетти вокруг нескольких куч камней.

Ривер кивнул.

— Он потерял интерес к Илизеуму, и эта потеря интереса стала… потерей привязанности ко всем, кто там жил.

— Мне жаль это слышать, — сказал Кастил, его взгляд метнулся через мою голову туда, где Малик ехал рядом с Нейлом.

Взгляд Ривера последовал за его взглядом.

— Странно, не правда ли, что его назвали очень схоже с Малеком?

Я не сказала ни слова.

Это сделал Кастил.

— Моя мать любила Малека. Я думаю, что часть ее всегда будет любить. Имя Малик было способом…

— Почтить память того, что могло бы быть?

— Да. — Кастил на мгновение замолчал. — Я думал о том, что ты сказал. Если Никтос мог посылать Часовых следить за Малеком, разве он не мог знать, когда Малек был замурован? Разве он не мог бы предотвратить это?

Ривер на мгновение замолчал.

— Первородный Жизни мог. Малек должен был сильно ослабнуть, чтобы быть замурованным. Пострадать. И Никтос, и Супруга почувствовали бы это. Ни один из них не вмешался.

Я уставилась на гроб, общее чувство тревоги вернулось. Они пытались защитить его, но не освободить.

— Ты знаешь, почему они этого не сделали? — спросил Кастил.

Ривер покачал головой.

— Я не знаю, но полагаю, что у них были свои причины.

Никто из нас не спал так хорошо, когда мы останавливались на отдых в последующие ночи. Думаю, мы были более чем немного встревожены тем, кто был в гробу, а не существами, которые называли Кровавый лес своим домом. Это чувство не ослабевало до тех пор, пока на девятый день мы наконец не выехали из-под багровых листьев.

— Как думаешь, мы доберемся до Падонии к ночи? — спросила я, когда мы поскакали дальше.

— Думаю, да, — ответил Киеран, сидя на лошади, которая ехала рядом с нашей.

— У нас будет день отдыха, прежде чем мы отправимся в Костяной храм, — добавил Кастил.

— Мне бы хотелось, чтобы у нас было больше времени. — Я откинулась назад, прижав ладонь к внезапно разболевшейся челюсти.

Кастил нахмурился и посмотрел вниз.

— В чем дело?

— Я не знаю. — Во рту появился вкус, насыщенный железом. — У меня болит рот. — Я потрогала верхнюю челюсть…

— Если это больно, — сказал Кастил, обхватив пальцами мое запястье, — тогда, может, не стоит в него тыкать.

— Это было бы слишком логично, — заметил Киеран, когда Кастил отнял мою руку от рта.

— Не помню, чтобы я спрашивала твоего мнения, — отмахнулась я.

Киеран усмехнулся. Впрочем, улыбка быстро угасла.

— Поппи. — Кастил излучал беспокойство, когда его взгляд переместился с моей руки. — У тебя изо рта идет кровь.

— Что? — Я провела языком по деснам. — Ну, думаю, это объясняет привкус крови во рту. Это довольно мерзко.

— Кас… — Киеран посмотрел на него.

Я нахмурилась, открывая для них свои чувства. Беспокойство исчезло.

— Что?

— У тебя болит рот или челюсть? — спросил Кастил, все еще держа меня за запястье, как будто ожидая, что я продолжу тыкать себя.

Что было вполне возможно.

— Скорее, это моя челюсть — верхняя. И боль иногда отдает в висок, — сказала я.

— И она то появляется, то исчезает? — Кастил сменил хватку на поводьях.

Я кивнула.

— Да. Уже даже не больно. И я думаю, что кровь перестала идти. — Я оглянулась на него. — Почему ты спрашиваешь?

Одна сторона его губ скривилась.

— Потому что я думаю, что знаю, почему это было больно. — Ухмылка стала глубже, пока не появилась ямочка. — Или, по крайней мере, я на это надеюсь.

Улыбаясь, Киеран покачал головой, пока Кастил подталкивал Сетти к обочине, замедляя его, чтобы Эмиль и Вонетта проехали мимо нас. Вольвены, следовавшие за нами, сделали то же самое, когда Кастил подъехал к Риверу, оставшемуся в задней части повозки. Малик и Нейл ехали с другой стороны.

— Что? — спросил Ривер.

— Понятия не имею, — ответила я.

— У меня к тебе вопрос, — начал Кастил, отпустив мое запястье.

— Отлично, — пробормотал Ривер.

Кастил был обескуражен таким не слишком охотным ответом.

— Есть ли у Первородных клыки?

Мои глаза расширились.

Ривер нахмурился.

— Если отвечать на этот случайный вопрос, то да. Как, по-твоему, они питаются?

В то же время, когда Кастил наклонил подбородок вниз, появилась вторая ямочка.

— Вот почему я думаю, что у тебя болит челюсть.

Я не могла ничего сказать целую минуту.

— Ты… ты думаешь, что у меня есть клыки? — спросила я.

Кастил кивнул.

— Мы не обзаведемся клыками, пока не пройдем Выбраковку. Наши рты будут болеть и кровоточить. Это похоже на прорезывание зубов.

— Почему я не удивлен, что вы до сих пор этого не поняли? — пробормотал Ривер, отступая назад.

У меня будут… клыки?

Вот дерьмо.

Я тут же подняла руку, и Кастил с усмешкой снова поймал мое запястье.

— Не разевай рот, Поппи.

Как я могла? У меня росли клыки! Я провела языком по деснам, не почувствовав там ничего странного. От Кастила исходило сладковатое веселье, но это было не единственное, что я почувствовала, когда он присоединился к Киерану. В горле собрался пряный, дымный аромат.

Моя шея выгнулась назад, когда я перевела взгляд на него.

— Ты в восторге от этого, не так ли?

— Да, черт возьми, очень. — Он опустил свою голову к моей, его голос был низким, когда он сказал:

— Не могу дождаться, когда почувствую твои клыки на своей коже.

По моему лицу поползло тепло.

— Кас…

— На многих местах, — добавил он.

— Гребаные боги, — пробормотал Киеран.

Кастил рассмеялся, проведя губами по моим губам. Затем он объяснил, чего, по его мнению, я могу ожидать, сменив тему на более подходящую. Клыки появятся, вытеснив остальные зубы, о чем было очень неприятно думать. Но он сказал, что они спускаются, как только прорвутся. Все это звучало не очень весело.

— Это на самом деле не так, — сказал Киеран, когда я озвучила именно это. — В тот день Кас был чертовски плаксивым ребенком.

— Да, ну, когда у тебя будут выталкивать два зуба, дай мне знать, каково это, — ответил Кастил.

Мысли о зубах занимали мой разум до конца поездки, и была большая вероятность, что эти мысли будут преследовать меня и во сне. Не то чтобы меня беспокоила мысль о клыках. Они действительно облегчили бы кормление, но это было бы совсем другое.

Еще одно доказательство того, как сильно я изменилась.

И все еще меняюсь.