Война Двух Королев

ГЛАВА 16

— Если это какая-то ловушка, — предупредил Киеран, — тебе не понравится то, что произойдет.

— Это не так. — Ее голова наконец поднялась, и я увидела, что она молода. Боги. Не намного старше меня. Ее глаза были прекрасного васильково-синего цвета. Они были широкими и пылкими, как у Фрамонта.

Раскрывая свои чувства, я потянулась к ней. Но страха не ощутила. Даже не знаю, что именно ощущала. Это не было… ничем. Это была просто пустота, которая мало чем отличалась от того, что я чувствовала, когда пыталась прочитать Вознесенного.

— Почему ты согласилась отвести нас к ним сейчас? — спросила я.

— Потому что пришло время, — мягко ответила она.

Мое сердце замерло, когда я уставилась на нее, более чем немного встревоженная ответом на все это.

— Покажи мне.

Жрица поднялась и прошла мимо остальных, все еще остававшихся на полу, склонив голову. Вонетта и Нейл покинули Вознесенных вместе с Валином и солдатами, которые ждали снаружи. Они присоединились к нам, вместе с Хисой и Эмилем, которые прибыли как раз в тот момент, когда мы начали покидать святилище. Все они обнажили мечи, как только мы вошли в пустую комнату и шагнули через узкий высокий пролом в стене, который стал виден.

Вдоль стены горели факелы, отбрасывая оранжевый отблеск на крутые земляные ступени и широко открытую комнату у их подножия. За ними к проему вели девять туннелей, каждый из которых был освещен слабым отблеском огня.

— Это похоже на улей, — пробормотала Хиса, осматривая круглое пространство и множество отверстий.

Единственным звуком был шепот одеяний жрицы по утрамбованной грязи, переходящей в камень, когда она свернула в тоннель справа от нас, и этот коридор разветвился еще на два. На полпути через них мы встретились с остальными, которые, судя по земным всплескам облегчения, которые я от них почувствовала, могли немного заблудиться. По мере того, как мы спускались все дальше под землю, температура значительно понижалась, и мне было трудно поверить, что кто-то из смертных может долго продержаться на таком холоде. Воздух был сухим, но он холодил кожу и проникал в кости. Мои пальцы начали от этого болеть.

Жрица потянулась к одному из факелов на стене. Нейл подошел к ней вплотную, держа меч наготове на случай, если она совершит какую-нибудь глупость.

Но та лишь шагнула вперед и прикоснулась факелом к другому. Соединившееся пламя залило стену более ярким светом. Я остановилась. Киеран тоже. На камне были высечены следы… красновато-розового цвета.

Он протянул руку, провел пальцами по резьбе, повторяя форму…

Жрица коснулась другого факела тем, который держала в руках, и запустила цепную реакцию. Целый ряд факелов вспыхнул, наполнив воздух резким запахом кремня. Подземная система внезапно залилась трепещущим огненным светом.

— Во имя богов, что это? — произнес Киеран, глядя вперед.

Я прошмыгнула мимо Вонетты и спустилась в широкое круглое пространство. Раньше в пещере, должно быть, текла вода или что-то в этом роде, вырезая зазубренные образования на потолке и откладывая то, что казалось каким-то красноватым минералом, вдоль спиралевидных и причудливых образований, тянущихся вниз.

— Сталактиты, — сказал Нейл, и несколько взглядов обратились к нему. Он кивнул подбородком в сторону потолка. — Вот как они называются.

— Это звучит как выдуманное слово, — сказал Эмиль.

Нейл выгнул бровь.

— Это не так.

— Ты уверен в этом? — спросил Эмиль.

— Да, — категорично ответил Нейл. — Если бы мне пришлось создавать слово из воздуха, я бы выбрал что-нибудь более… интересное.

Эмиль издал короткий смешок.

— Интереснее сталактитов?

— Осторожно, — предупредила Вонетта, когда под моими шагами раздался треск веток. — Не думаю, что на полу лежат камни или ветки.

Я посмотрела вниз. Там были куски чего-то цвета слоновой кости, осколки тут и там, вперемешку с тонкими, длинными и более темного цвета костями. Это определенно были кости.

О, боги.

Киеран издал звук отвращения, откинув в сторону кусок тряпки, обнажив то, что казалось неполной челюстной костью.

— Это не от животных.

— Животные не служат Истинному королю, — сказала жрица, подавшись вперед.

В животе забурчало от гнева, я было начала говорить, но мое внимание привлекло то, что жрица прошла мимо.

Казалось, что земля изверглась, и из глубокой темной дыры на пол пещеры хлынули змееподобные корни. Корни прокладывали себе путь через выброшенные кости… кости, которые были слишком малы. Я осторожно пробиралась вперед, по мере сил избегая разбросанных останков. Что-то было на корнях и под ними. Что-то сухое и ржавое. Оно было повсюду, разбрызганное по полу и собравшееся в густые высохшие лужи. Именно оно окрасило стены и причудливые скальные образования в розовато-красный цвет.

Рука Киерана задела мою, когда он присел и провел пальцем по веществу. Его челюсть сжалась, и он взглянул на меня.

— Кровь.

Жрица дошла до другого конца пещеры и прикоснулась своим пламенем к стене. Снова зажглась серия факелов. По узкому проему и еще одной затопленной комнате брызнул свет.

А потом мы увидели…

— Милостивые боги, — прохрипела Хиса, сгибаясь в талии.

Я открыла рот, но у меня не было слов. Я считала, что вид тех, кто был насажен на ворота, и убитых девушек — это самое ужасное, что я когда-либо видела.

Я ошибалась.

Мне не удавалось отвести взгляд от бледных, бескровных конечностей… одних длинных, других очень, очень маленьких. Груды выцветшей одежды, белой и красной, едва держащейся на высохшей оболочке, где оставались клочья волос, а ноги и руки были скрючены. Засохшие. Некоторые лежали бок о бок в церемониальном красном наряде, их одежда была свежей, а разложение даже не начиналось. Я недоумевала, как может отсутствовать запах… возможно, это холод или что-то еще.

Мое сердце заколотилось, когда я заглянула в затопленную… гробницу. И это было именно так. Гробница, которая использовалась только боги знают сколько времени, полная беспорядочных останков.

Жрица спокойно положила факел в держатель, торчащий из стены, а затем сцепила руки на талии.

— Все они послужили великой цели.

Медленно, почти мучительно, я повернулась к ней. В груди бился и набухал эфир, давя на меня и ударяясь о стены. Воздух сгустился, словно наполнился удушливым дымом, но огня не было. Только то, что горело внутри меня.

— Как и все мы, — продолжала жрица мягко, радостно, и ее лицо озарилось, словно она говорила о славном сне. — Как и ты, та, чья кровь полна пепла и льда.

Я шагнула вперед, кожа искрилась первобытной сущностью, но меня заслонила рука.

— Не надо, — прорычал Киеран. — Не трать на нее энергию. Она того не стоит.

Мои руки сомкнулись вокруг воздуха, когда жрица улыбнулась, и ее глаза закрылись. Покой. Вот что я почувствовала от нее. Мягкий и воздушный, как бисквит. Покой.

Вдох, который я сделала, был полон кинжалов.

— Дайте ей то, чего она так жаждет.

Я отступила на шаг и, круто повернувшись, пошла прочь. Единственный звук, который я слышала, был звон меча, встретившего плоть.

***

— Это все? — спросила я.

— Храм пуст, — стоически ответил Валин, глядя на аккуратно уложенные на землю тела… слишком маленькие, завернутые в тряпки, со впалыми животами и сморщенной, бледной кожей. С телами обращались хуже, чем с больным скотом.

— Семьдесят один, — констатировал Киеран. — Их семьдесят один, которые…

Свежие.

Семьдесят один, которые, должно быть, были приняты во время неожиданного последнего и предыдущего Обрядов. В это число должны были входить вторые и третьи сыновья и дочери. Это означало, что ни один из них не был передан суду, как это было принято для второрожденных. Это также означало, что те, кто нес в себе этот не очень-то дремлющий уголек жизни, были убиты.

Еще хуже было то, что солдаты вынесли наружу, должно быть… сотни старых останков.

Я никогда не видела ничего подобного.

Подземная камера в Нью-Хейвене, со всеми высеченными на стенах именами тех, кто погиб от рук Вознесенных, меркла по сравнению с этим.

Потому что большинство этих тел принадлежали детям. Лишь некоторые были постарше, как те, что лежали в комнате под Редроком. Но это были невинные дети. В некоторых случаях — младенцы. Я не могла остановить себя от мыслей о том плюшевом медвежонке, который пах лавандой.

Горло жгло, в нем собрался узел, в котором чувствовался вкус горячего гнева и горькой агонии, которая принадлежала не только мне. Я попыталась найти источник, и нашла отца Кастила. Его черты ничего не выдавали, но эмоции прорвали его щиты и выплеснулись наружу, врезавшись в мои.

— Это отверстие в полу там? — Нейл прочистил горло и сделал шаг назад, словно расстояние могло как-то стереть то, чему он был свидетелем. — Оно похоже на какой-то колодец. Он уходит глубоко. Очень глубоко. Мы бросили туда несколько камней. И не слышали, как они приземлились.

Значит, их могло быть больше. Тела, которые либо были сброшены, либо упали в колодец. Боги.

Открыв глаза, я посмотрела назад, где многие атлантийские солдаты стояли в тишине, и я знала, что почувствую, если дам волю чувствам. Ужас. Ужас настолько сильный, что никогда не смогу его смыть. Все они знали, что делают Вознесенные, на что они способны, но многие из них видели это впервые.

— Что мы будем делать с этим местом? — спросила Вонетта, стоя спиной к храму.

— Есть только один вариант. — Я подняла подбородок и посмотрела на небо. Через несколько ударов сердца сквозь облака прорвался фиолетово-черный дракен. Крики удивления тех, кто остался в городе, эхом разнеслись по долине, когда Ривер расправил свои огромные крылья и пронесся над головой. — Сожги его, — сказала я, зная, что он выполнит приказ, хоть он и не мог меня слышать. — Мы сожжем его дотла.

Ривер взметнулся вверх мощным взмахом крыльев, когда Валин спросил

— А что с ними?

Я повернулась к жрецам и жрицам, одетым в белое. С двумя Вознесенными уже разобрались. Тогда я широко распахнула свои чувства. Никто из них не чувствовал вины или даже сожаления, а это были две совершенно разные вещи. Сожаление приходило, когда наступало время столкнуться с последствиями. Чувство вины возникало независимо от того, заплатил человек за свои грехи или нет. Я не была уверена, что что-то изменилось бы, если бы они почувствовали что-то из перечисленного, вместо того, что я почувствовала от них.

Покой.

Как и в случае со жрицей, они были спокойны за свои действия.

Они не просто стояли в стороне, ничего не делая. Они не были просто еще одним винтиком в колесе, которое не могли контролировать. Они были частью этого колеса, и неважно, манипулировали ли их верой. Они забирали детей не для того, чтобы служить какому-то богу или Истинному королю, а чтобы кормить Вознесенных.

— Поставьте их на колени. — Я прошла вперед, доставая вольвений кинжал у своего бедра. — Лицом к телам.

Валин последовал за мной, и солдаты повиновались.

— Ты не обязана…

— Я не попрошу никого из вас сделать то, что не сделала бы сама. — Я остановилась перед стоящим на коленях Фрамонтом. Его глаза были закрыты. — Открой глаза. Посмотри на них. Все вы. Смотрите на них. Не на меня. На них.

Фрамон сделал то, что я потребовала.

Вспышка серебристого огня озарила темнеющее небо, когда Ривер кружил над каменным храмом, высвобождая свой гнев.

— Я хочу, чтобы они были последним, что вы увидите перед тем, как покинете это царство и войдете в Бездну, ибо именно там каждый из вас наверняка окажется. Я хочу, чтобы их тела были последним, что вы запомните, ибо это будет последнее, что с этого дня будут помнить семьи, претендующие на их тела. Посмотрите на них.

Взгляд жреца переместился на тела. На этот раз они не были наполнены благоговением. Они не были наполнены ничем. Он смотрел на них и улыбался.

Улыбался.

Я взмахнула рукой. Красный цвет забрызгал белые доспехи, когда я полоснула лезвием из кровавого камня по его горлу.

***

К ночи приемный и банкетный залы Редрока превратились в лазарет. Раненые солдаты и вольвены лежали на кроватях. Знамена с королевским гербом Кровавой Короны уже были сняты с зала и со всего замка.

Ни один из стражников Оук-Эмблера или солдат Солиса не был просто ранен. Никаких травм, пригодных для жизни. Сдавшиеся находились под охраной в тюрьме Цитадели, и я старалась не задерживаться на мыслях о том, сколько именно жизней было потеряно, пока пробиралась через почти пустые койки. Точно так же я старалась не думать о том, что было под храмом Теона… что сделали с детьми.

Я… я просто не могла об этом думать.

Поэтому теперь переходила от одного раненого к другому, исцеляя их. Я делала это, думая, что, поскольку эта способность развилась до моего Вознесения, она не может ослабить меня слишком сильно.

Это, конечно, могло быть опасно ошибочной логикой, но это давало мне возможность заняться чем-то полезным, в то время как группа отправилась сообщить жителям Оук-Эмблера, что завтра они смогут вернуться в свои дома.

Я планировала поговорить со всеми утром. Со всеми. С семьями. Рамоном и Нелли. Мои шаги казались тяжелыми.

— Ты выглядишь усталой, мейя Лисса, — заметила Сейдж, когда я подошла к ней, последней из раненых. Она растянулась на койке, ее короткие темные волосы были в беспорядке. Тонкая простыня была заправлена под мышки и полностью закрывала ее тело, за исключением ноги, из которой торчала стрела. Она была оставлена, чтобы предотвратить дополнительное кровотечение, и я знала, что это должно быть очень больно. Я пыталась подойти к ней раньше, но она постоянно отмахивалась от меня, пока все остальные, включая тех, у кого были гораздо менее серьезные ранения, не получат помощь.

Я опустилась на пол рядом с ней, благодарная за то, что на мне больше нет доспехов.

— Это был долгий день.

— И даже больше. — Она откинулась назад, опираясь на локти. На ее лбу выступили капельки пота. — У нас еще будут такие дни. — Ее взгляд переместился с меня. — Не так ли?

Я знала, куда она смотрит. Они привезли вольвена по имени Эффи. Он был в плохом состоянии, получил удар копьем в грудь. Я знала, что его больше нет, когда стояла на коленях рядом с ним, но отчаянная детская надежда заставила меня попытаться. Мои способности сработали на атлантийском солдате, который прошел мимо. Молодой мужчина, которого видели только мы с Нейлом, испустил последний вздох. Он сразу же вернулся, немного запыхавшийся и дезориентированный, но живой. А вот вольвен — нет. Или Арден.

Я не ошиблась в словах Ривера. Только Первродная Жизни могла вернуть тех, кто принадлежал к двум мирам.

Мы потеряли пять вольвенов и около сотни атлантийских солдат. Мы потеряли бы больше, если бы их раны не лечили. Но все равно, любая потеря была слишком большой.

— Мне жаль, — сказала я, мое сердце сжалось, когда я подумала о том, что однажды сказал мне Кастил. Почти половина вольвенов погибла в Войне Двух Королей. Они только начали возвращать их численность. Я не хотела снова привести их к такому количеству смертей.

Она перевела взгляд на меня.

— Мне тоже жаль.

Грудь тяжело вздымалась, я дергала длинные рукава белого верха. Они продолжали сползать.

— Нейл? — Я оглянулась через плечо. — Мне нужна твоя помощь.

— Конечно. — Он опустился рядом со мной, гораздо более грациозно, чем я, и на нем все еще были доспехи. Усталость, которую я ощущала в своей душе, отразилась в линиях вокруг его рта, когда он осторожно взял стрелу. Он уже знал, что делать. — Дай мне знать, когда.

Я встретила взгляд Сейдж.

— Это будет больно.

— Знаю. Это не первый раз, когда в меня попадает стрела.

Мои брови поднялись.

Появилась ухмылка.

— Это было связано со смелостью, которая обернулась ужасным провалом. Длинная история. Может быть, я расскажу тебе об этом позже?

— С удовольствием. — Мне было очень любопытно узнать о дерзости, связанной со стрелой. — Я буду принимать боль так быстро, как только смогу, но…

— Да, я почувствую, когда он вытащит ее. — Сейдж глубоко вдохнула. — Я готова.

Положив руки по обе стороны от стрелы, я призвала эфир и приступила к делу.

— Сейчас.

Нейл выдернул стрелу с быстротой, рожденной опытом. Все тело Сейдж содрогнулось, но она не издала ни звука. Пока я не услышала вздох облегчения, и неровная дыра в ее бедре затянулась, кожа стала ярко-розовой.

— Это было — круглые глаза Сейдж моргнули — сильно.

— Уже лучше?

— Невероятно. — Она осторожно разогнула ногу, а затем выпрямила ее. — Я наблюдала, как ты это делаешь, снова и снова. И все равно, это… напряженно.

Я слабо улыбнулась, качнувшись назад.

— Я не целитель, поэтому не знаю, насколько рана заживает сразу. Я бы успокоилась на пару дней.

— Не бегать и не танцевать… — Она запнулась, ее глаза расширились, когда она посмотрела на меня через плечо. — Что за…?

Мы с Нейлом проследили за ее взглядом. Мой рот открылся, когда атлантийка издала сдавленный звук.

Через зал шел высокий блондин, одетый в то, что казалось простыней, завязанной на бедрах… едва завязанной. С каждым шагом длинных ног простыня, казалось, была в сантиметрах от того, чтобы соскользнуть.

— Ривер, — прошептала я, немного ошеломленная его видом.

Нейл снова издал этот звук.

— Это дракен? — спросила Сейдж, и я поняла, что она, должно быть, не видела его раньше в смертной форме.

— Да.

— Правда? — Она посмотрела на него. — Аппетитно.

Нейл посмотрел на нее сверху вниз, его челюсть отвисла.

— Он может дышать огнем.

— И это плохо?

К счастью, Нейл не ответил, потому что к нам подошел Ривер. Он кивнул двум другим, а затем слегка поклонился в мою сторону, отчего простыня еще немного сползла.

— Нам нужно найти для тебя одежду, — сказала я, вспомнив, о чем просила Киерана. Сомневаюсь, что Ривер влезет во все, что носил герцог. — И как можно скорее. — Затем я подумала о других дракенах. — Нам нужно найти много одежды.

— Вы, люди, со своими опасениями по поводу наготы просто утомляете, — ответил Ривер.

— У меня нет абсолютно никаких проблем с наготой, — объявила Сейдж. — Просто решила поделиться.

Ривер усмехнулся.

И мое сердце сделало еще один дрожащий скачок, потому что я не ошиблась, когда подумала, что изгиб его губ, направленный вверх, взял все эти интересные черты и превратил их в нечто потрясающее.

Я покачала головой.

— Все в порядке?

— Да. — Ривер повернулся ко мне лицом. — Я хотел сообщить тебе, что Аурелия и Найт вернулись в Тад, — сказал он, обращаясь к оставшимся дракенам, которые остались в лагере. — Они вернутся в Редрок сегодня вечером, когда вероятность того, что их увидят смертные, будет меньше.

— Хорошая мысль. — Я об этом не подумала. — Ты…? — Я поднялась, и меня пронзил свист. Пол зашатался. Или я. — Стоп.

Нейл тут же оказался рядом со мной, его рука лежала на моей руке.

— Ты в порядке?

— Да. Просто немного кружится голова. — Я моргнула от яркого, мигающего света в глазах и увидела, что Сейдж тоже встала. — Тебе нужно сидеть. Я в порядке.

Она смотрела на меня, не делая никакого движения, чтобы сесть.

— Это был долгий день, — напомнила я ей. Я устала. Мы все устали.

— Ты ела? — спросил Ривер, привлекая мое внимание к себе.

Я нахмурилась.

— У меня не было возможности с самого утра. Была немного занята.

— Ты должна найти время для этого, — посоветовал он. — Сейчас.

Учитывая, что мир пошел вкривь и вкось, я не могла спорить, поэтому оказалась на кухне с дракеном, одетым в одну лишь простыню, висящую изо всех сил, и делила с ним тарелку с нарезанной ветчиной, которая, должно быть, осталась с предыдущего дня.

Как выяснилось, дракены едят настоящую еду. Слава богам.

Поскольку Нейл был уверен, что мы с Ривером более чем способны справиться сами, он отправился проведать Хису. Было тихо. Наверное, потому что я набивала рот.

И где был Киеран, чтобы не стать свидетелем этого и не прокомментировать, как много я ем?

Я не чувствовала себя такой голодной с тех пор, как впервые побывала в замке Редрок.

Но мысли обо всем, что еще предстояло сделать, подавляли мой аппетит. Мне нужно было поговорить с людьми. С семьями несчастных детей. С заключенными солдатами. Список продолжался. Это было… слишком много.

Много обязанностей, с которыми у меня не было опыта.

Я оглядела кухни, пытаясь представить, как выглядит это пространство с поварами за стойкой, паром, вырывающимся из печей, и людьми, спешащими туда-сюда. И тут мне стало интересно, имели ли слуги хоть какое-то представление о Вознесенных. Были ли они полностью ослеплены? Или кто-то помог переправить смертных, приготовив их вместо жареной ветчины?

Боги, это была мрачная мысль.

— Не кажется ли тебе странным, что ты ешь здесь их еду? Как будто мы захватили их город, а теперь забираем их еду?

Сидя рядом со мной на стойке, Ривер наклонил голову.

— Я даже не думал об этом.

— Ох. — Я уставилась на кусок ветчины. Возможно, это было не совсем нормальное беспокойство. Возможно, нет. Но я знала, почему думала об этом, а не о том, куда хотел направиться мой разум. Я перестала бороться. — Я не могу перестать думать о девушках здесь внизу и о тех детях. Не могу не видеть ни того, ни другого. Я не могу понять, как те, кто служил в храме, были спокойны… как любой человек, смертный или Вознесенный, или кто угодно, может делать такие вещи.

— Может быть, мы и не должны, — сказал Ривер, и я взглянула на него. — Может быть, это то, что действительно отделяет нас от них.

— Может быть, — прошептала я. — Фрамонт — жрец, говорил об истинном короле царств, как будто дети были убиты, служа ему.

— Истинный король царств — Никтос, и он не одобрил бы такого.

— Я так не думала. — Доев кусок ветчины, я потянулась за льном. — Не думаю, что он говорил о Никтосе. Но может быть… Малек?

Брови Ривера взлетели вверх.

— Было бы прискорбно, если бы он в это поверил.

Я усмехнулась, но улыбка быстро угасла. Несколько мгновений между нами царила тишина, и за это время я увидела Ардена и Эффи. Солдатов и смертных, чьих имен я не знала.

— Сегодня умерли люди, — прошептала я.

— Люди всегда умирают. — Он потянулся и взял яблоко из корзины. — Особенно на войне.

— От этого не легче.

— Это просто делает ее такой, какая она есть.

— Да. — Я вытерла руки. — Сегодня умер Арден.

Он опустил яблоко.

— Знаю.

— Я пыталась вернуть его к жизни.

— Я говорил тебе, что это не сработает ни на одном из двух миров.

— Я должна была…

— Ты все равно должна была попробовать, — закончил он за меня, и я кивнула. Он откусил кусочек. — Она тоже не любит ограничения.

— Кто?

— Супруга. — Повернув яблоко, он принялся за другую сторону.

— У меня нет проблем с ограничениями.

Ривер окинул меня долгим взглядом.

— Я не так давно тебя знаю, но уже уверен, что ты не любишь ограничения. Если бы любила, то не стала бы продолжать и пытаться вернуть жизнь другому вольвену, даже зная, что не сможешь.

Он меня раскусил.

Потянувшись за кружкой, я сделала глоток.

— Полагаю, Первородный Жизни, вероятно, не в восторге от того, что я восстанавливаю жизнь, а?

Он рассмеялся, звук был хриплым и непривычным.

— Что смешного?

— Ничего. — Ривер опустил яблоко. — Никтос был бы в замешательстве из-за твоих действий. С одной стороны, он никогда бы не обрадовался возрождению жизни. С другой стороны, он бы беспокоился о природе вещей. Ход жизни и смерти и то, как такое вмешательство изменит баланс… справедливость. — Уголок его губ наклонился вверх, смягчая резкие черты лица. — Когда дело доходит до Супруги и выбора действовать или нет, она взвешивает все опасения, отбрасывает их в сторону, надеется, что никто не обращает внимания, и просто делает это. — Сумрачные ресницы приподнялись, когда он бросил на меня косой взгляд. — Звучит знакомо?

— Нет, — растерянно проговорила я, и Ривер усмехнулся, звук был таким же грубым, как и смех. — Почему Супруга спит так крепко, а Никтос — нет?

Ривер опустил взгляд на свое яблоко и молчал несколько долгих мгновений.

— Это единственный способ остановить ее.