Воронцов. Перезагрузка. Книга 2

Глава 19

А на следующий день приехал Фома, да не один. С ним был целый обоз — покупатели приехали. Солнце уже перевалило за полдень, когда мы услышали скрип колёс и конское ржание. Я как раз проверял работу в ангаре, когда прибежал запыхавшийся мальчишка, выкрикивая новость о приезжих.

Покупатели приехали на семи повозках, а также приехало четыре вооружённых служивых — как объяснил позже Фома, это были те, кого он нанял для охраны. Телеги, Фомы гружёные мешками и еще чем-то пока непонятным, отъехали ближе к деревне, а покупатели остановились у ангара. Лошади, уставшие с дороги, мотали головами, отгоняя назойливых мух.

Я вышел вперёд, одёрнув рубаху. Фома, заметив меня, подошёл ко мне и, поклонившись, поздоровался.

— Вот, барин, справился я в городе, продал доски, как вы велели, — на его лице сияла довольная улыбка. — А это вот покупатели, те, о ком я говорил.

— Покупатели — это всегда хорошо, — ответил я, улыбнувшись и окидывая взглядом прибывших.

Приезжие спешивались, разминая затёкшие ноги. Служивые держались особняком. Один, самый старший из них, с шрамом через всю щёку, внимательно осматривал окрестности.

Тут ко мне подошёл какой-то мужик, кряжистый и широкоплечий, с окладистой рыжеватой бородой, тронутой сединой. Он снял шапку, обнажив лысеющую голову, и представился Игорем.

— Игорь Савельич, купец второй гильдии, — добавил он с достоинством, протягивая мне мозолистую ладонь.

Он был главным у них в обозе, что чувствовалось по тому, как остальные приезжие почтительно держались поодаль, дожидаясь окончания нашего разговора. Игорь сразу перешёл к сути и стал спрашивать, готовы ли доски в нужном количестве, кивая на семь телег.

— Доски готовы, — я провёл рукой в сторону ангара, где штабелями лежали обработанные и просушенные доски. — Мужики трудились не покладая рук.

Я окинул взглядом телеги и, прищурившись, добавил:

— Вам следовало бы на десятке телег приезжать, всё бы за раз забрали. Но раз уж приехали на семи, то так тому и быть.

При этом Фома на меня посмотрел удивлённо. Он-то знал, что доски мы рассчитывали продать как раз на семь телег, не больше. Я же ему слегка подмигнул, призывая подыграть.

— Так почём вы договорились с моим купцом доски будете забирать? — я перевёл взгляд с Фомы на Игоря.

Тот расправил плечи и уверенно ответил:

— Предварительно по семьдесят пять копеек за штуку.

Я, отметил, что Фома очень даже не плохо сумел договориться о цене, даже не ожидал, что у него получится. Но все же резко развернувшись к нему, подмигнул так, чтобы не заметили покупатели, и стал ругать чуть ли не последними словами:

— Ты что, купец, по миру меня хочешь пустить с голым задом⁈ — я возвысил голос так, что работники, стоявшие поодаль, вздрогнули. — Да ты представляешь, сколько сил и ресурсов нужно для того, чтобы эти доски делать⁈ Лес валить, возить, пилить, сушить! А ты по семьдесят пять копеек за штуку решил продавать⁈

Фома, не ожидавший такого, открывал и закрывал рот, будто рыба, выброшенная на берег. Его лицо побагровело, а глаза расширились от удивления. Я же всячески жестикулировал ему мимикой, чтобы тот держался достойно и не выдал мою хитрость.

Но понимал, что ещё несколько таких выпадов, и его хватит инфаркт, поэтому прекратил это шоу. Повернувшись к покупателям, я скрестил руки на груди и коротко сказал:

— Девяносто и не меньше.

Игорь Савельич даже отступил на шаг от неожиданности. Он аж руками взмахнул, его борода воинственно вздёрнулась:

— Что за разбой средь бела дня⁈ — возмутился он. — Мы по рублю в городе покупали, а тут самим пришлось ехать по бездорожью, рисковать! И всё для чего? Чтоб себе в убыток?

— По рублю? — я скептически усмехнулся. — В каком городе такие цены? Может, вы в Орле доски покупали? Так чего ж к нам пожаловали?

Игорь побагровел, борода его затряслась от возмущения.

— Мы договор имели! — он ткнул пальцем в сторону Фомы. — С вашим человеком по рукам ударили!

— Предварительную! Мой человек превысил полномочия, — я развёл руками. — Цену на товар определяю я, а не мои работники. Девяносто копеек — моё последнее слово.

— Да за такую цену мы лучше в город вернёмся! — Игорь повернулся к своим спутникам, ища поддержки. — Запрягайте, ребята, поехали отсюда!

Я пожал плечами, делая вид, что мне всё равно.

— Воля ваша. Только подумайте, сколько времени потеряете. Дорога неблизкая, погода может испортиться. А доски у нас отменные, сухие, ровные. Такие не у каждого купца найдёте.

Один из спутников Игоря, худощавый мужичок с хитрыми глазами, что-то зашептал ему на ухо. Игорь нахмурился, потом снова повернулся ко мне:

— Семьдесят семь копеек, и по рукам! — он выставил вперёд ладонь, словно ожидая, что я тут же соглашусь.

— Восемьдесят восемь, — я даже не думал уступать так легко. — И то лишь потому, что уважаю людей, что не побоялись в такую даль ехать.

— Восемьдесят! — выкрикнул Игорь, и его борода воинственно дёрнулась. — И ни копейкой больше!

— Восемьдесят пять, — я слегка улыбнулся, видя, что торг идёт к завершению. — Это моя последняя цена. Можете уезжать, если не устраивает.

Игорь почесал затылок, переглянулся со своими спутниками. Худощавый снова что-то зашептал ему. После минутного размышления купец протянул мне руку:

— По рукам! Восемьдесят пять копеек за доску, но чтобы все были отборные, без сучков и трещин!

— Все доски как на подбор, — я крепко пожал его руку. — Можете сами посмотреть и выбрать.

Я повернулся к Фоме, который всё это время стоял, не зная, куда себя деть:

— Покажи уважаемым купцам товар, пусть выбирают.

Фома, всё ещё ошарашенный произошедшим, закивал и повёл покупателей к ангару. Я же, отойдя в сторону, позволил себе довольную улыбку. День начинался удачно.

Но стоило им зайти в агнар, как последовало удивление количеству и качеству досок. Глаза их расширились, а брови поползли вверх — не каждый день видишь такое количество хороших, ровных досок, сложенных аккуратными штабелями до самого потолка. Я едва сдержал усмешку, глядя на их растерянные лица.

— Грузите сами, — бросил я им, указав на телеги. — Выбирайте, но, скажу я вам, — все одного качества.

Игорь и его люди долго осматривали доски, проверяя каждую, стучали по ним, присматривались, принюхивались. Наконец, они отобрали нужное количество и стали грузить их на телеги. Работа закипела — скрипели колёса, кряхтели мужики, поднимая тяжёлые доски.

Сам Игорь следил за погрузкой, указывая по сколько досок на какую телегу укладывать да как крепить их, чтоб не выпали по дороге.

При этом, как будто случайно все выспрашивал меня сколько на меня артелей работает. Один из них, низенький и юркий, с хитрыми глазками, всё ходил вокруг досок, проводил рукой по гладкой поверхности, словно не верил, что дерево может быть обработано так чисто.

— Да сколько ж людей у вас трудится, господин хороший? — не унимался он. — Неужто артель со всей губернии собрали?

Я только плечами пожимал, не желая вдаваться в подробности своего производства. Пусть думают что хотят, мне выгоднее, чтоб дело оставалось в тайне подольше. Иначе конкуренты набегут — только успевай отбиваться.

Игорь, хоть и ворчал, что цена изменилась, но видно было, что товаром он доволен. Деньги отсчитывал медленно, с достоинством, каждую монету словно с болью отрывая от сердца, но расплатился честно, до последней копейки. Мы договорились, что через десять дней те приедут снова. Уже на десяти телегах.

Когда обоз тронулся в обратный путь, я подозвал Фому, который всё ещё не мог прийти в себя после моего представления.

— Не обижайся, Фома, — я похлопал его по плечу. — Это торговая хитрость. Видишь, по какой цене продали? На десять копеек дороже, чем ты договаривался.

Фома почесал затылок и неуверенно улыбнулся:

— Хитро вы это, барин. Я уж думал, вы и впрямь на меня осерчали.

— Учись, пока я жив, — я усмехнулся. — В торговом деле без хитрости никак. Главное — знать меру и не переборщить.

Мы смотрели вслед удаляющемуся обозу, и я думал о том, что ещё несколько таких сделок — и можно будет расширить дело, нанять больше работников, построить ещё один ангар. Дела шли в гору, и это радовало.

Спросил Фому, что это за вояки с ним. Он помялся немного, а потом всё же пояснил:

— Это старый мой знакомый, Захар Петрович, и его друг Иван, — кивнул он на двоих мужчин постарше. — Те, о ком я вам говорил раньше. А ещё двоих — Никифора да Пахом — они нашли уже там, в городе. Тоже их знакомые, и готовы за них поручиться.

Захар Петрович, высокий седоусый мужчина с прямой, как палка, спиной и шрамом через всю щёку, слегка наклонил голову в знак приветствия. Иван, коренастый и широкоплечий, с окладистой русой бородой, тоже поклонился. Двое других — помоложе, но тоже крепкие и жилистые — смотрели с любопытством, но держались чуть поодаль.

Понимая, что их разместить будет некуда, я озадачил Петра и Илью, чтобы те топчаны до вечера сколотили и часть ангара отгородили перегородкой. В голове уже мелькали мысли, как лучше обустроить временное жильё.

— Какое-то время поживёте в нём, — кивнул я на ангар, обращаясь к новоприбывшим, — а там будет видно. Рук на все не хватает.

А ангар-то почти опустел, подумал я, смотря на пустующее пространство. Там, где ещё утром высились аккуратные штабеля досок, теперь зияла пустота. Впрочем, ненадолго — лесопилка работала исправно, и к концу недели это пространство снова будет заполнено.

Тут же, не отходя от кассы, Захар спросил про довольствие и жалование. Деловой подход мне понравился — человек знает себе цену.

— Сколько просите? — спросил я прямо.

— По-честному чтоб, — ответил Захар Петрович. — Мы люди служивые, порядок уважаем. Работать умеем, и не только саблей махать.

Договорились по пятнадцать рублей в месяц ему и его приятелю Ивану, которые были на войне, и по десять двоим, Никифору и Пахому, которых они прихватили с собой. Всем вместе — пятьдесят рублей в месяц. Недёшево, но и не разорительно.

Что ж, вот и регулярные расходы появились. По пятьдесят рублей в месяц. Ну что ж, справлюсь. А ведь ещё нужно людей будет. Крепостные разрываются между полем и лесопилкой, еле успевают. А когда кузню построим — там вообще будет людей не хватать. Правда, куда их селить, да и зимой «простаивать» будут.

— Ну что ж, — сказал я, протягивая руку Захару Петровичу. — По рукам. Служба ваша начинается с сегодняшнего дня.

Тот крепко пожал мою руку, глядя прямо в глаза:

— Не пожалеете, барин. Мы своё дело знаем.

Сказал главному, что пока жить будут в ангаре, сделаем что-то по типу казармы, а потом можно будет и дом поставить. Но пока рук на всё не хватит — лесопилка, кузня, новые избы для крестьян. Всё требует внимания и времени.

— До зимы бы успеть крышу над головой всем обеспечить, — вздохнул я, прикидывая объём предстоящих работ.

На что Захар ответил, что пока нет нужды в охране — они могут вполне и топором поработать.

— Не только саблей махать умеем, — проговорил он с усмешкой в усы. — И дом срубить, и забор поставить — всё можем. На войне всему научишься.

Иван согласно кивнул:

— Правда-правда, барин. Мы и печь сложить можем, и крышу покрыть. В походах не такое приходилось делать.

А вот это была хорошая новость. Значит, можно будет поставить до осени не один дом. Такие люди — на вес золота, особенно когда дел невпроворот, а рук не хватает.

— Тогда вот что, — решил я. — Сначала поможете ангар перегородить и себе жильё обустроить. А как управитесь — будете помогать с постройкой домов в деревне. Зима не за горами, надо успеть дома обновить.

Захар снова кивнул:

— Сделаем, барин. Не извольте беспокоиться.

Я оглядел их всех — моих новых работников. Что ж, кажется, Фома не подвёл, привёл стоящих людей. Теперь дело пойдёт веселее.

— Идите-ка, тогда ребята, помогать Петру да Илье, — махнул я рукой в сторону ангара. — Перегородки там надо поставить, да топчаны сколотить, чтоб к ночи уже было на чём спать вам.

Захар почесал затылок, щурясь на солнце:

— А как делать-то, Егор Андреич? По какому разумению?

— По самому простому, — я усмехнулся, — чтоб к вечеру стояло. Пётр там всё знает, он объяснит. Места в ангаре много, всем хватит, но сделать надо добротно, не тяп-ляп.

Они кивнули и двинулись со двора. Я посмотрел им вслед, прикидывая, сколько ещё дел нужно переделать до заката.

— Прасковья! — позвал я, заметив мелькнувший у амбара женский силуэт.

Прасковья вышла на зов, вытирая руки о передник — видать, опять с соленьями возилась. На её лице читалась готовность выполнить любое поручение.

— Чего изволите, Егор Андреич?

— Как там теленок?

— Все хорошо, молозиво кушает, растет на глазах прям!

— Вот и хорошо. Что позвал то. Матрасы нужны, — я показал четыре пальца. — Четыре штуки. Да подушки с одеялами найди. Всё в ангар отнести надо.

Прасковья кивнула, но в глазах мелькнуло сомнение:

— Матрасов-то… Может, сенники набить? Сена свежего полно.

— Сенники так сенники, — согласился я. — Главное, чтоб к ночи готово было. Людям отдыхать где-то надо.

— Сделаем, Егор Андреич, — она поклонилась и засеменила к хозяйственным постройкам, на ходу уже подзывая Аксинью.

Я повернулся и увидел Петра, который шёл через двор с охапкой досок. Окликнул его:

— Петро, погоди-ка!

Он остановился, осторожно опустил доски на землю.

— Я вот что подумал, — я подошёл ближе, понизив голос. — По минимуму ещё бы стол там какой соорудить да лавки вдоль стен. Но тут уж сами решайте, что вам в первую очередь нужно. Может, полки какие или ещё что. Ты там главный, тебе виднее.

Пётр кивнул, взгляд его был сосредоточен, как всегда, когда он обдумывал работу:

— Сделаем, Егор Андреич. Стол первым делом, это верно. А там уж как пойдёт.

— Вот и ладно, — я хлопнул его по плечу. — Действуй.

Он поднял доски и двинулся дальше, а я, обернувшись, заметил как Фома у телег крутится. Я зашагал навстречу к нему, чувствуя, как внутри разгорается любопытство — что-то привёз наш добытчик?

Фома, кряхтя, снимал очередной мешок с воза. Лицо его раскраснелось от жары, борода взмокла, но глаза смотрели довольно — значит, поездка удалась.

— Ну, рассказывай, что привёз из города? — я подошёл к телеге, заглядывая под рогожу, которой был накрыт груз.

Фома приосанился, явно гордый своими приобретениями:

— Зерно привёз, Егор Андреич, десять мешков отборного, — он похлопал по ближайшему мешку. — Гвозди взял разных размеров, как велели. Три ящика — хватит на все постройки.

— Добро, — кивнул я, продолжая осматривать телегу. — А что там шевелится под рогожей?

Фома усмехнулся в бороду:

— А там пара хрюшек в мешке. И не слышно их, заметили? — он подмигнул. — Так умаялись за дорогу, бедолаги. По началу жуть как верещали, аж уши закладывало. А сейчас вот тихие, притомились.

Я приподнял край рогожи — и правда, два мешка, а в них что-то розовое шевелится. Поросята молодые, на откорм в самый раз.

— Что ещё? — я отошёл от телеги, давая указание подбежавшим мальчишкам распрягать лошадь.

Фома начал загибать пальцы, перечисляя:

— Соли привёз три бочонка, как вы наказывали. Холстины два тюка — бабам на рубахи да прочее. Топоры новые, пять штук, с добрым железом. Серпы взял — скоро ж жатва, старые-то затупились все.

— Семена овощные разные, — продолжал Фома, довольный похвалой. — Бабка на рынке божилась, что морковь с них вырастет с руку толщиной, а капуста — с колесо телеги.

— Ну, это мы ещё проверим, — усмехнулся я, зная цену базарным посулам.

— Ещё привёз, — Фома понизил голос, словно сообщал великую тайну, — два бутыля чернил да бумаги стопку. Для ваших записей, Егор Андреич.

Я кивнул, мол спасибо, а он продолжил:

— А еще четыре бочонка пива взял — видел, вы любите этот напиток.

— Да кто ж его не любит-то, Фома, — засмеялся я, и он тоже улынулся.

— А в остальном деньги остались, — закончил Фома, протягивая мне кожаный мешочек. — Всё по совести, Егор Андреич, каждую копейку берёг, торговался до хрипоты.

Я кивнул, зная, что Фома слов на ветер не бросает. Надёжный мужик, потому и посылаю его в город за покупками.

— Разгружайте всё, — распорядился я. — Зерно в амбар, соль в кладовую, а поросят — по деревне пристройте. Лучше, если к кому одному. Да покормите их хорошенько, после дороги-то.

Фома поклонился и начал командовать подбежавшей ребятне да мужикам.

День выдался богатым на события. Завтра с утра нужно будет всё осмотреть, проверить сделанное, раздать новые указания…