Военный инженер Ермака. Книга 1

Глава 22

…Мы ушли в темноте, без победных возгласов. Только всплески воды, да редкий скрип уключин. Ночь сгустилась, туман стлался по реке, словно кто-то забыл укрыть её тёплым плащом. Струги плыли один за другим, как братья, одинокие и молчаливые.

Мы покинули место, где был бой и где встретили обоз. Ушли, не дожидаясь рассвета. Пока татары не опомнились, надо уходить. Мертвых нельзя хоронить там. Татары неизбежно сюда придут и увидят могилы. Был негласный договор уважительно относиться к мертвым — например, убитых при нападении на рудник мулла Сибира похоронил на кладбище как полагается, но все же. Татары сюда придут толпой, и люди в ней будут разные. Даже если начальники скажут не трогать могилы, кто знает, что может случиться. Татары сейчас в безумной ярости.

Плыли долго, берег почти не различался — только темные пятна деревьев, редкие отблески воды. Кто грёб, кто просто сидел, опустив голову. Наступила тишина. Говорить не хотелось. Ни про бой, ни про потери, ни про завтрашний день.

Погода стояла угрюмая. Тучи тяжелые, свинцовые, нависли низко. Небо будто прижалось к нам, не давая дышать. Ветра почти не было, но казалось, что всё вокруг пронизано ожиданием и тоской.

Мертвые лежали на одном струге, укрытые парусиной. Некоторых я знал по имени, с кем-то разговаривал. А теперь их души не с нами.

Берег выбрали поутру. Роща, чуть выше воды. Несколько низких берез, старый кедр на пригорке. Подошли, причалили, молча вышли. Никто не говорил, что делать, не командовал — просто начали выносить тела. Осторожно, бережно, как раненых. Хотя никто из них уже не чувствовал боли.

— Здесь, — сказал Ермак, указывая место под деревьями. — Под корнями, в тени. Чтоб вода не дошла. Чтоб зверь не потревожил.

…Лопат не хватало, помогали ножами, руками, кое-кто срезал дерн топором. Земля была плотная, влажная, с глиной. Работа шла медленно. Пока копали, кто-то вырезал крест из доски — просто и грубо. Без надписей. Только глубокие зарубки на древесине по числу похороненных.

Когда всё было готово, мы сложили тела в могилу. Без гробов, просто в плащах. Лица закрыты, руки скрещены. Кто-то тихо произнёс имя, кто-то приложил к губам крест, кто-то стоял, опустив глаза. Я молчал. Не хотел ничего говорить. Всё казалось неуместным.

Молитву читал сам Ермак.

— Господи, упокой души рабов Твоих… кто был с нами, кто стоял за нас… и не пощади врагов наших, если Ты того хочешь…

Крест вкопали крепко, вокруг уложили камни. Когда всё было закончено, мы ещё немного постояли, а потом снова струги, снова вода. Мы тронулись в путь к городу. Далеко ещё, но домой путь всегда легче.

Я сидел на корме, глядел в серую воду. По небу ползли тучи, то открывая, то закрывая редкие просветы. Дождя еще не начался, но был уже рядом. В воздухе пахло сыростью, мокрой древесиной и чем-то неуловимым, как перед грозой.

…Сибир показался через несколько дней, сквозь сизую дымку и тонкий, колючий дождь. Издалека он казался почти игрушечным — крошечные домики, частокол, сторожевые вышки. Но стоило подойти ближе, как всё стало настоящим: запах дыма из труб, звук топора, редкий собачий лай. Весь городок вышел нас встречать.

На берегу стояли казаки, женщины, дети, старики. Глядели молча. Сразу было видно — ждут не добычи. Ждут вестей.

Когда увидели Ермака, ахнули. Похоже, все знали о слухах и предсказаниях. Но нет, мы оказались сильнее судьбы.

Когда наш струг ткнулся в берег, первым вышел к нему Матвей.

— Ермак… — только и смог сказать он.

А потом спросил:

— Сколько…?

— Восемнадцать, — тихо ответил Ермак. — Похоронены на берегу.

Какая-то женщина закричала, наверное, узнав о том, что ее муж погиб. Другая обняла ее и увела в сторону. Один казак, молодой, с рыжим чубом, стоял, не моргая, глядя на воду. Его брат был убит в том бою. Я помнил. Он были удивительно похожи.

Я увидел Юрпаса — шаман стоял чуть в стороне, в своём обычном наряде: кожа, мех, деревянные бусы. Рядом с ним — Даша. Она была в тёмном платье, лицо бледное, но спокойное. Ветер трепал её волосы, она не убирала их — просто смотрела.

Когда Ермак направился к воротам, все притихли. Он шёл медленно, но уверенно. Так возвращается к себе домой хозяин. Лицо в царапинах, рукава кафтана порваны вражескими клинками, но живой, настоящий. Не привидение.

Юрпас выдохнул что-то на непонятном мне языке и сделал шаг назад.

— Жив… — пробормотал он на русском. — Его дух силён…

Даша стояла, прижав руки к груди. Взглянула на меня и подошла. Как бы невзначай. Не хотела даже намека давать окружающим на наши отношения.

— Ты живой, — сказала негромко. — Я знала, что так будет, но…

— Живой, — кивнул я. — И Ермак тоже. Все будет хорошо.

Мы не обнимались, не хватались за руки, просто постояли рядом. Полминуты, а то и меньше. Затем Даша прошептала:

— Я позже приду.

И ушла обратно, не оглядываясь

Потом мы начали разгружать привезенное. Порох, соль, железо, вещи и все остальное. Переносили молча. Я носил вместе со всеми. Особенно тяжелыми были мешки с солью. Один раз я поскользнулся и чуть его не выронил. Хорошо, что соль — не посуда, упадет — не разобьется.

Где-то через полчаса ко мне прибежал молоденький казачок.

— Ермак зовет на совещание, — сказал.

Я отнес мешок, который был у меня в руках, и пошел к Ермаку.

Там уже были все. Сотники, Мещеряк, Лиходеев, главный стрелец «Волк» Собакин, Лука Щетинистый — все, кто имел отношению к оружию. Кроме них, здесь сидели и Лапоть, и кузнец Макар, и староста Тихон Родионович — без него с имеющимися людскими ресурсами не разобраться.

Первым начал говорить Ермак.

— Обоз доставлен. Самое главное, что есть порох. К сожалению, его не так много, как хотелось бы, поэтому будем экономить по-прежнему.

Затем помолчал и добавил:

— То, что мы думали, оказалось правдой. Больше нам грузы поставлять не будут. Не верят Строгановы, что мы сможем победить. Не хотят связываться с безнадежным делом.

Люди зашевелились, вздохнули, но никто ничего не сказал. Видимо, действительно были готовы к такому.

— Значит, остается в силе наш план. Разбить татар, когда она пойдут на Сибир, и тогда в наше дело поверят. Уже будет другой разговор. Победителям помогать легче.

— Эх, Ермак Тимофеевич, будет ли так, даже если победим… — проговорил Собакин.

— Будем надеяться, — жестко сказал Ермак. — В любом случае, город мы отстоим.

— Это да, — согласился Собакин. — Отступать не будем, да и некуда.

— Прохор, расскажи, что происходит, — попросил Ермак.

Лиходеев кашлянул.

— Много рассказывать нечего. Кучум готовится к нападению, собирает силы. Со всех краев к нему приходят. Стекаются люди, как вода. Понимает хан, что битва будет кровавой, и многих он здесь потеряет, но для него это неважно. Собирается залить город кровью — и своей, и чужой.

— Когда ждать этого?

— В течении двух месяцев точно. Но скорее всего за один, а то и за три недели.

— Давайте думать, что можно сделать, — сказал Ермак. — Порох нам доставлен, его на большое сражение теперь хватит. Но одним порохом такие битвы не выигрываются.

— Хорошо бы ров выкопать, — произнес Мещеряк. — Вдоль стен.

— Закидают и перелезут, — ответил Ермак. — К таким вещам татары приучены. Они для них не новость.

— Готовят вязанки сучьев, соломы, даже мешки для земли, — подтвердил Лиходеев. — Ну и мостики всякие деревянные, это само собой. В том числе из-за такого штурм города и откладывается. Кучум хочет по уму все сделать. А за вязанками они надеются от картечи спрятаться. Пуля такую пробьет, а мелкая картечь — едва ли.

— По телам своим пойдут, как уже было не раз, — проворчал сотник Иван Алексеев. — Им не привыкать. Засыпят ими ров, и вперед, по мертвым и раненым.

— Пусть лучше закидывают, чем сразу к стенам подойдут, — пожал плечами Мещеряк. — Я так думаю.

— Кто еще что скажет? — спросил Ермак. — На руднике хорошо засада получилась, когда татары посчитали, что защиты никакой. Тут тоже могут так же — толпой побежать, а у нас залпов будет несколько, если еще деревянные пушки поставим. Разок пальнут — а большего от них и не требуется.

— Да не будет так, Ермак Тимофеевич, — вздохнул Матвей. — Они ужен поняли, чего бояться.

Мнения разделились. Кто-то был «за», кто-то считал затею бессмысленной.

— А если рогатин наставить впереди рва? — предложил Лапоть. — Через них с вязанками особо не переберешься. А пока их порубят, людей потеряют множество. Хотя тоже будут прятаться защитами и прочим.

Это Ермаку уже понравилось больше.

— Сделаем? — спросил он у Лаптя.

— Деваться некуда, — пожал плечами он. — Придется поработать.

— А ты, Максим, что скажешь? — обратился Ермак ко мне. — Ты у нас мастер по всяким хитростям.

— Ров — нужен, — ответил я. — И рогатины — тоже. Задержат, а мы, тем временем, будем со стен стрелять. Деревянные пушки тоже можно поставить, они будут как запасные, если толпа побежит, пока будем перезаряжаться. Ну а то что поработать придется — что с того!

— Тогда решено, — махнул рукой Ермак, — делаем. Все будут копать ров и ставить колья. И казаки, и бабы, и прочие. Еще что можно?

— Обмазать глиной все постройки, — сказал я. — Обязательно. Будут нас закидывать горящими стрелами наверняка. В походе за обозом помогла, и тут поможет. И еще очень важное…

Все уставили глаза на меня.

— Как мы собираемся защищать струги? Если на суше у нас есть стены, и еще будет ров, частокол… то что делать со стругами? До них по воде добраться можно будет запросто. И на лодках, и даже вплавь. Сожгут их, и все. Даже если отобьемся, придется их заново делать, а это не один и не два дня. Как на Руси узнают, что мы победили? Да и здесь, получается, будем заперты в Сибире.

— Правильно говоришь… — задумчиво кивнул Мещеряк. — И что ты предлагаешь? Если стену по воде сделать, вбить колья в дно, то это и долго очень, и преодолеть ее татары смогут легко, потому как защитить там куда сложнее, чем на земле. Подплывут на своих лодочках, забросят веревки, и все. Можно будет башен сделать, но и они не устоят. Да и очень сложно это.

— Я предлагаю иначе. Все струги мы обмажем глиной и прикроем щитами от огня. А несколько стругов, самых больших, превратим в плавучие крепости — обошьем палубу деревом сверху донизу, только бойницы для стрельбы оставим. Доски сделаем толстые, чтоб стрела не пробивала, и тоже от огня защитим.

Люди замолчали, обдумывая сказанное мной. Очень необычное предложение! Таких кораблей пока еще не видели. Но заманчиво — спрятался внутри, и почти в безопасности

— Ты учти, что у татар тоже ружья тоже есть, хоть и немного. Для обстрела стругов они точно пойдут. А пуля летит сильнее, чем стрела.

— Сделаем хитро, — ответил я. Доски будем класть в два слоя. Верхний — из древесины потверже, из дуба или ясеня, второй слой — из сосны, а между ними положим шкуры, войлок, зальем смолой. Если не в упор и под углом, то выстрел не возьмет, застрянет пуля. Расколет первую доску, но затем сместится и застрянет.

— Хорошая мысль, — одобрил Ермак. — Но татар пойдет толпа. И по берегу смогут дойти. У нас стены не до самой воды.

— Стены продолжим до реки. Тут иначе не получится! А в струги, может, поставим несколько деревянных пушек. Первым делом усилим те лодки, которые у берега стоять будут. Они в самом опасном месте. И еще… Я хочу сделать железные пушки. Теперь у нас пороха побольше, и можно будет их использовать. Особенно они важны на воде будут.

— А сможешь? — удивился Ермак.

— Небольшого калибра, из железных полос, стянутых обручами — вполне. Одну пушку за несколько дней, если помогать будут.

— Я такие видел, — насупился Макар, — но делать их не умею. Да и взрываются они… Не настолько надежные, как настоящие. И выстрелов слишком много не сделаешь. Десяток — другой, и конец.

— Если с порохом не перебарщивать, все будет хорошо, — заверил я. — И выдержать могут под полсотни выстрелов, если сделаны на совесть, и осматривались после каждых десяти, не пошли ли трещины и вздутия. На оборону города нам хватит. Боюсь, порох раньше кончится, чем пушки.

— Это да, — вздохнул Ермак. — Но пушки делать надо. Пусть будут. Все, решено — каждый в городе, если он не младенец и не беременная баба, работает от зари до зари. Лентяи получат плетей лично от меня! Все согласны?

В ответ послышались только слова одобрения.

Ров начали копать сразу. Времени нет. Надо было бы конечно начинать раньше, но тут уж ничего не поделаешь.

Решили делать всё просто, но надежно. Глубиной ров в два метра, шириной — в три. Не траншея, не колодец, а именно ров — с гладкими, чуть скошенными стенками, чтобы земля не осыпалась. И не слишком близко к острогу, чтобы не мешать стрельбе с вышек. А то какая польза, если враги подойдут вплотную и окажутся вне зоны поражения? Но и не слишком далеко — чтоб под прикрытием стен бить можно было.

Сначала появилось предложение запустить в ров воду из Иртыша. Вроде бы красиво: мокрая преграда, не всякий полезет. Я, однако, возразил. Вода — это, конечно, красиво, но она начнет размывать землю. Рискованно. Да и организовать приток — задача не из лёгких. Прорыть канал, поставить плотину… Лучше все-таки так не делать.

Удивительно, но с инструментом перебоев не было. Я ожидал нехватки кирок, лопат, тачек… А их оказалось много. Когда захватили Кашлык, у татар нашлось много всякого инструмента.

Работали все. Бойцы, вместо того, чтобы отрабатывать удары саблями, взялись за лопаты. Казаки, ремесленники, женщины, даже подростки — все таскали землю. Часть ее отвозили в город и сыпали на крыши домов. Сначала слой глины — вроде как подкладка, потом уже на него — выкопанная почва. С краёв крыш прибили доски, чтоб не скатывалась. Дело вроде бы простое, но силы тоже отнимает.

На пороховой склад земли положили особенно много. Там слой не как на избах — не пять сантиметров, а вдвое больше. Объект особой важности! Если огонь попадет внутрь — никакая молитва не спасёт. Я лично проверил, как уложили глину, как прикрыли досками, как придавили всё камнями. По уму сделали, с запасом прочности.

Также построили несколько переносных мостов. Простая конструкция: настил из жердей, с двух сторон ручки, чтоб поднимать и убирать. В случае атаки легко затащить его внутрь. Один основной, и несколько запасных.

Поскольку занимались рвом несколько сот человек, за неделю, как я прикинул, должны были управиться. Почва не твердая, копать не слишком сложно. Только ближе к лесу в земле были старые корни — там, конечно, намного тяжелее. Их приходилось рубить топорами. Но все равно справимся.

В кузни я, рассказав, что нужно делать, пока не заглядывал. Макар быстро все понял. Для составных железных пушек основные части две — металлические полосы, которые будут вплотную подгоняться друг к другу, и железные обручи, стягивающие эти пластины. И то, и другое надо заготовить заранее.

На бой за город нам хватит и таких пушек, а дальше разберемся. Одну за несколько дней, максимум за неделю, в кузнице мы сделаем. Всего их у нас четыре, но для создания пушек две будут все-таки вспомогательные — ковать обручи, железные полосы и прочее. Для боя на воде хватит. Картечью по лодкам — мало не покажется. Как бы еще сделать, чтоб татары не проведали о нашем новом оружии… Пока не знаю, реально ли это. Вес небольшой составной пушки будет сто-сто пятьдесят килограмм, в кармане ее не унесешь и по-тихому на струге не установишь. Но буду думать. Может, какую комбинацию удастся провести, несмотря на то, что ушей и глаз у Кучума в городе завались.

С рогатинами тоже пока не занимались — и некогда, и мешать копать будут. Времени это займет меньше, чем другая работа, потому что Лапоть, дай бог ему здоровья, проявил невероятную проницательность, и пока мы плавали к обозу, заготавливал дерево. Пригодится, говорил, и оказался прав. Убедил оставшегося за главного Мещеряка выделить казаков, и теперь у нас дерева было как на большой лесопилке. Точно медаль нужна Лаптю! Осталось только обтесать, заострить и вкопать в землю, хотя и на это нужно время.

Лапоть скромничал, но потом признался, что идею рогатин он вынашивал давно, а с моим появлением решил действовать более настойчиво. К тому же он в порядке еще одной инициативы начал сверлить дула для деревянных пушек! Стволы в сушилке уже подсохли, как раз все готово. Отлично. У меня после таких новостей аж энергии прибавилось.

А вообще, появилась у меня идея, что надо бойцов как-то записывать в плотники, кузнецы и так далее. А то ремесленники целыми днями в поте лица, а у этих есть время побездельничать. Не каждый день схватки, походы, и дежурства. Но пока рано об этом говорить. Казаков и стрельцов и так задействовали везде, а дальше разберемся.

Работу на пристани пока мы начали с обмазывания глиной стругов, которые не будут использоваться в качестве «броненосцев». Это труд, что называется, неквалифицированный, но без него — никак. А потом доберемся и до остального.

К вечеру я был вымотан, что называется, до чертиков. Голова уже соображала не очень, перед глазами стояли лопаты, топоры, комья земли и все остальное. Но когда начало темнеть, мимо меня прошла Даша и как бы невзначай оборонила:

— Приходи на наше место.