Владимир, сын Волка

Глава семнадцатая. Дары

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, дворец Тадж-Бек, штаб 40-й армии, 14 марта 1984 года*

— Служу Советскому Союзу! — гаркнул Директор, выполнив воинское приветствие.

Он пожал руку генерал-лейтенанта Генералова, который ободряюще улыбнулся ему и сместился к следующему награждаемому.

Орден «Красное Знамя» закреплен на кителе парадной формы Директора, а в левой руке его погоны капитана — награда за уже подзабытый подвиг настигла его, после того, как бюрократический аппарат переварил представление к награде и провернулся.

Приказ о присвоении ему звания капитана специально придержали, чтобы два раза не бегать — поэтому получилось одновременно с награждением орденом. Всё-таки, он на хорошем счету у командования, несмотря на то, что уже давно работает с ХАД, читай, КГБ.

Процесс награждения решили не затягивать, поэтому всё ограничилось непосредственно награждением и заключительной речью.

В связи с боевой обстановкой, затяжные церемонии в Кабуле не проводятся, поэтому Директор никогда не слышал, чтобы душманам удавалось успешно атаковать какое-либо официальное мероприятие. Просто спланировать нападение на мероприятие, длящееся не более часа, гораздо тяжелее, поэтому душманы даже не берутся за такое.

Сразу после награждения, Директор направился в политуправление, куда его позвали на беседу с генерал-майором Ремезом.

Войдя в кабинет, Директор отчеканил три строевых шага и выполнил воинское приветствие:

— Здравия желаю, товарищ генерал-майор!

— Здравствуй, — кивнул ему Николай Каленикович. — Присаживайся.

Директор прошёл к столу и сел на стул для посетителей.

— Поздравляю с орденом и повышением, — улыбнулся Ремез.

— Спасибо, товарищ генерал-майор, — поблагодарил его Директор.

— Давай по имени-отчеству, — попросил генерал. — Ладно, перейдём к делу — я слышал о том, что ты служил в политуправлении в Тбилиси.

— Да, Николай Каленикович, — подтвердил Директор.

— А ещё я слышал, что у тебя были впечатляющие лекции в Чирчике, — улыбнулся Ремез. — Буду откровенен: я был намерен организовать твой перевод в политуправление, потому что хорошие замполиты нынче на вес золота, а у тебя и талант, и понимание линии партии правильное. Но КГБ выступает против, поэтому перевод невозможен.

Директор кивнул.

— Тем не менее, было достигнуто соглашение с генерал-майором Воскобойниковым — ты будешь читать лекции для личного состава, не менее двух раз в неделю, — сообщил ему генерал-майор. — КГБ не против. Сам что думаешь?

— Не имею ничего против, — ответил Директор.

Некоторые предложения не предполагают вариантов ответа, кроме согласия — к тому же, его не собираются грузить работой. Учитывая, что основная его деятельность связана с контролем над системой отбора кадров в ХАД, а также эпизодическими переводами документации, читать лекции два дня в неделю — это ерунда.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Ремез. — Тогда сходи к Надиру Раимовичу, то есть, подполковнику Ибрагимову и согласуй с ним график.

— Есть, товарищ генерал-майор! — встал Директор и козырнул.

— Можешь идти, — отпустил его Ремез.

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, дислокация 1074-го артиллерийского полка, 16 марта 1984 года*

— … и что же они сделали?! — гневно спросил Директор у аудитории. — А они чудом приняли закон о «Медикэр», страховании для лиц старше 65 лет, потому что к 1966 году алчные подонки, мерзавцы и сволочи, то есть, я хотел сказать, агенты медицинского страхования, увеличили стоимость страховок для пожилых лиц втрое, а кто-то и впятеро, по сравнению со страховками для молодых! Демократия, свобода…

Он рассмотрел присутствующих офицеров и сержантов, смотрящих на него, как кролики на удава. Их вниманием он завладел, никто не дремлет, все сидят и слушают его.

«Как бандерлоги слушали Каа», — подумал Директор и удовлетворённо усмехнулся.

Воспользовавшись возможностями генерал-майора Гаськова, он запросил как можно больше данных о системе здравоохранения, а также о нынешнем положении дел в экономике США, чтобы улучшить материал лекций.

— Но это было лишь временное просветление! — продолжил он. — Нынешний президент США, Рональд Рейган, проводя откровенно бредовую политику, загоняет страну в долги — он снизил налоги, как и обещал, но выиграли от этого только богачи! Обычные люди, казалось бы, должны были начать зарабатывать больше, но уже известно, по итогам полных трёх лет правления Рейгана, что они начали стремительно беднеть! На улицах американских городов хаос — это рейгановские подонки сделали! Грязные и подлые сволочи, решившие нажиться на беде американских рабочих! На рабочем классе — обычных трудягах! А богачи, вся эта лоснящаяся от жира мразь, больные люди, отравленные изобилием денег, начали хапать больше!

Генерал-майор Ремез приподнял руку, показывая, что у него есть вопрос.

— Да, товарищ генерал-майор? — спросил Директор.

— Думаю, не всем здесь понятен механизм, каким образом они «хапают» больше, если налоги понизили для всех, — сказал Николай Каленикович.

— Так я к этому и перехожу! — заулыбался Директор. — В этом непонимании и заключается вся иезуитская хитрость этой реформы! Если какой-нибудь рабочий в США зарабатывает 30 000 долларов в год, то снижение налогов на 10 % позволяет сэкономить 3000 долларов, а если какой-нибудь буржуй зарабатывает 3 000 000 долларов в год, то те же 10 % — это уже 300 000 долларов экономии! Никаких сложных вычислений — всё очевидно даже школьнику, состоящему в числе отстающих! Но если бы они понизили налоги для всех только на 10 %! В конце прошлого десятилетия верхняя ставка налогов в США составляла 70 %, а первая реформа Рейгана понизила её до 50 %! И он уже готовит вторую реформу — мы ещё не знаем, сколько там будет, но я слежу за ситуацией, пользуясь доступными источниками, и прогнозирую, что Рейган понизит налоговую ставку до 30 %!

— И чем это плохо для США? — поинтересовался Николай Каленикович.

— Для США это плохо тем, что уже сильно упали налоговые поступления, товарищ генерал-майор, — ответил Директор. — Но косвенно это плохо тем, что деньги не берутся из ниоткуда — это не буржуи их создали, а государство отдало их им, хотя ранее собирало их для направления на государственные нужды! И буржуи, высвободив все эти средства, пустят их на дальнейшее усиление эксплуатации рабочего класса! Но хуже всего то, что Рейган, увидев дефицит бюджета от недобора налогов, начал сокращать социальные программы — обычные американцы начали жить хуже! Неравенство растёт! Я не пою вам всем балладу о загнивающем западе — я утверждаю, что власти США, в лице Рональда Рейгана и его спонсоров, сознательно жертвуют благосостоянием обычных американцев! С богатеями всё будет в порядке, а вот жизнь граждан уже ощутимо ухудшается!

Экономика США, по всем прогнозам, должна была войти в тяжёлый кризис в 90-е годы, потому что Рейган очень серьёзно нарастил дефицит бюджета, а ещё присутствовали непомерные расходы на оборонку, которые просто невозможно было сокращать.

Но западу очень сильно повезло, потому что рухнул СССР — это открыло огромный рынок, а США остались единственной сверхдержавой на планете, что позволило провести «Вашингтонский консенсус»[25] на большее количество стран. Это будет просто безумный приток денег и уничтожение практически всех конкурентов.

Директор в прошлой жизни был убеждён, что если бы СССР продержался до начала 00-х годов, то у США и Европы дела были бы гораздо хуже, а потом бы начался очередной отскок от дна и цены на нефть скакнули вверх. На этих сверхдоходах можно было бы модернизировать экономику и общество, цементируя непререкаемый статус сверхдержавы…

Но, увы, он до сих пор не видит ни возможностей, ни веских причин, чтобы бороться за сохранение СССР. Поэтому, как он и спланировал изначально, пытаться остановить этот процесс он не будет, потому что это не в его силах, но постарается изменить ряд условий.

— Я знаю, тут все порядочные офицеры, — продолжил Директор. — Но если у кого-то хоть раз в жизни мелькала мысль вроде «вот бы как в Америке», предупреждаю — вы не знаете, как в Америке!

Сегодняшняя лекция должна показать, что генерал-майор Ремез не ошибся и пригласил читать лекции правильного человека, поэтому Директор зашёл с козырей, применив самую лучшую свою речь.

Набор лекций копится — он пишет их в свободное от работ и забот время, чтобы создать большой запас на все темы из выданного ему списка.

Он не надеется изменить что-то с помощью этих лекций, но рассчитывает, что они упрочнят его репутацию, как непримиримого антизападника, борца с капитализмом и истинного сторонника Маркса, Энгельса и Ленина…

Пока что, у него получается отлично: каждая его лекция вскрывает, изобличает и обнажает негативные стороны капитализма, что открывает некоторые перспективы — через политуправление 40-й армии можно получить доступ к штабу.

Но, в настоящий момент, его больше всего интересует штаб тыла, с которым связана очень важная часть его амбициозного плана.

— А теперь перейдём непосредственно к теме сегодняшней лекции, — произнёс Директор. — Агентура ЦРУ в рядах басмачей…

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, 1-й микрорайон, квартира Жириновского, 23 марта 1984 года*

Директор только вернулся домой из расположения «Омеги» — помогал в шитье.

Омеговцев заинтересовали противоосколочные костюмы, но не простые, а несколько иного типа: им нужны утяжелённые версии, с 25-слойными пакетами во фронтальной проекции.

Директор предложил решение получше: Закрепляемые на ремнях наколенники, набедренники, наплечники и наручи, содержащие пакеты нужной толщины.

Крепиться такие элементы модульной защиты должны на чехословацких липучках и американских фастексах, чтобы, при необходимости, можно было быстро снять, но для рационализации нагрузки, каждый элемент крепится ремнями, формируя общий обвес.

Такая простая концепция стала откровением для спецназовцев, но Директор обосновал это тем, что видел нечто отдалённо похожее у вертолётчиков. У них, правда, было совсем не то — титановая бронезащита, включающая защиту плеч, но выглядит похоже, а это главное.

Капитан Смолянинов сказал, что сравнительно тонкие противоосколочные костюмы «Омегу» интересуют не сильно, хотя штуки интересные, но вот модульные элементы — это то, что нужно для операций с доставкой на вертолёте. Ведь в случае чего, отдельные элементы можно снять и дальше двигаться налегке.

Комбинация «грудь+плечи+бедра+колени+наручи» имеет массу почти в 8 килограмм, что совершенно неприемлемо для маршей в горах, но вполне терпимо для вертолётных десантов и скоротечных схваток.

Но работа с «Омегой», на сегодня, закончена, поэтому Директор пришёл домой, как раз вовремя — чтобы пообщаться с Орловым, которого позвал к себе.

— Ну, что у тебя? — спросил тот, развалившийся на диване в гостиной.

— У меня очень серьёзный разговор, — ответил Директор.

— Я закурю? — спросил Геннадий.

— Кури, — кивнул Директор.

Подполковник прикурил импортную сигарету и сделал глубокую затяжку.

— У тебя как с материальным положением? — поинтересовался Директор.

— Ну, не жалуюсь, — пожал плечами Орлов. — Вроде бы, всё неплохо. А ты к чему?

Директор уже узнал, что дела с деньгами у Геннадия идут ни шатко ни валко, то есть, как у всех — военного довольствия хватает на неплохую жизнь в Кабуле, несмотря на то, что почти половину средств он отправляет жене.

— У меня появился план, как нам существенно и надолго поправить наше финансовое положение, — сообщил ему Директор.

— М-м-м… — протянул Геннадий.

Он напрягся, но, в то же время, в глазах его мелькнул интерес.

— И какой план? — спросил он.

— Сложный, но перспективный, — улыбнулся Директор. — У меня была беседа с начальником штаба тыла — познакомился с ним по линии политуправления. Я осторожно поузнавал, как у нас всё устроено со снабжением и понял, что есть…

— Погоди, — остановил его Орлов, а затем взял со стола ручку.

Он написал на тетради вопрос: «Здесь же нет прослушки?»

Директор написал ответ: «Насколько я знаю, нет».

— Давай лучше прогуляемся, — предложил Геннадий. — Свежим воздухом хочется подышать.

Они покинули квартиру и направились в парк 1-го микрорайона.

— Никогда не поднимай такие вопросы в местах, в которых не уверен, — предупредил Директора Орлов.

— Хорошо, я понял, — кивнул тот.

— Итак, что за план? — спросил Геннадий.

— В общем-то, размышлять о нём я начал в тот день, когда ты достал мне видеомагнитофон, — сказал Директор. — А ведь можно наладить поставки видиков в СССР. Они в остром дефиците, люди готовы платить очень серьёзные деньги, чтобы заполучить себе видик любой модели, лишь бы работал.

Орлов задумался.

— И как? — спросил он.

— Ну, смотри, — начал Директор. — Со штабом тыла можно договориться, там сам знаешь, какие люди работают — не сомневаюсь, что ограниченно они уже что-то перевозят… Можно организовать схему, в которой будут задействованы тыл и комитет. В Пакистане, в Пешаваре, торгуют абсолютно всем и подержанные видеомагнитофоны стоят в пределах 50–200 долларов. И если я всё верно понял, то даже подержанный видик в том же Ташкенте легко уйдёт за 1500–2000 рублей.

— Но как купить их в Пешаваре? — спросил Геннадий.

— Обратиться к тому же Ахмеду — он за небольшую комиссию закажет небольшое количество видеомагнитофонов через своих поставщиков, — пожал плечами Директор. — Помимо Ахмеда, есть ещё четыре кандидата, поэтому это наименьшая из наших проблем.

— А как перевезти через границу? — задал Геннадий следующий вопрос.

— Вот тут вступают в дело ценные связи в погранслужбе, — улыбнулся Директор. — Нужно договориться с людьми — включить в это дело генерал-майора Гаськова и других. Главное — не жалеть денег и делиться с каждым звеном этой цепи. Я вижу в этой схеме большой потенциал — десятки тысяч рублей, а в перспективе и сотни тысяч…

— Хм… — задумчиво хмыкнул Орлов. — Рискованно…

— Если всё правильно организовать, то риск будет минимальным, — покачал головой Директор. — Но нужно выяснить, будет ли Эдуардыч в деле или откажется. Если откажется, то нужно будет забыть об этом, как о страшном сне, и служить дальше.

— Ну ты и дал задачку, — почесал Орлов затылок.

— Это перспектива, — сказал Директор.

Это насквозь незаконная схема, требующая стартового капитала — у него есть 713 рублей в запасе, а ещё ожидаются 1100 рублей от КГБ, за изобретение. Этого не хватит для серьёзного оборота, но для отправки пары «пробных» видеомагнитофонов — вполне.

— А зачем это всё тебе? — задал главный вопрос Орлов.

— У меня есть подозрение, что скоро станет очень важно иметь хоть какую-то сумму денег в загашнике, — ответил Директор. — Кто знает, что случится в ближайшие пару-тройку лет?

— Ты сказал «сотни тысяч рублей» в перспективе, — произнёс Геннадий. — Зачем тебе столько?

— Это не мне, — с улыбкой покачал головой Директор. — Это нам — на каждом звене от общего пирога будет отстёгиваться кусок, поэтому всем достанутся десятки тысяч, а кому-то тысячи. И это всё равно будет выгодно.

Моральных терзаний по поводу незаконности этой схемы он не испытывает, потому что сравнительно скоро это станет не просто социально приемлемым поведением, а ещё и поощряемым…

— И как подойти с этим к Эдуардычу? — спросил Орлов.

— А вот тут нужно подумать, — ответил Директор.

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, 1-й микрорайон, парк, 25 марта 1984 года*

— … ладно, допустим, схема заработает без сбоев, — произнёс генерал-майор Гаськов. — Какую долю я получу?

— Зависит от того, сколько людей будет в транзитной цепочке, — пожал плечами Директор. — Но ожидаются сверхприбыли — даже если мы сможем поставлять десятки тысяч видеомагнитофонов, это не покроет и доли процента спроса.

— Это понятно, — мотнул головой Константин Эдуардович. — Мне нужен конкретный процент.

— Сорок процентов вам, но на вас транзит через советскую границу и первоначальный капитал, — предложил Директор. — Двадцать процентов — штаб тыла.

С людьми из штаба тыла всё уже обговорено — видимо, не только Директор задумывался о такой концепции.

— М-хм… — задумчиво хмыкнул генерал-майор. — А вы, стало быть, займётесь закупкой техники и хотите за это сорок процентов… Да, меня это устраивает. Но нужно что-то придумать с маскировкой грузов…

— Если будут люди на той стороне, то можно организовать перевозку под видом списанных радиостанций, — предложил Орлов.

— Я побеседую с несколькими однокашниками… — произнёс Гаськов, размышляя о чём-то. — Да, всё можно организовать. Ты говорил о первоначальном капитале, Вольфыч?

— Да, нужны деньги на закупку первой партии, — кивнул Директор. — У меня есть личные сбережения, у Александровича тоже есть кое-какие незначительные накопления, но этого недостаточно.

— Ладно, придумаю что-нибудь, — сказал генерал-майор. — Но чтобы тихо всё было — поняли?

— Так точно! — козырнул Директор.

— Так точно, Эдуардыч, — кивнул Орлов.

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, 1-й микрорайон, парк, 11 апреля 1984 года*

— Эдуардыч говорит, что всё на мази, — тихо сообщил Орлов, сев на лавку рядом с Директором и достав сигареты. — У его однокашника в погранслужбе интерес к схеме тоже есть, поэтому с границей вопрос решился. Ты в штабе тыла выяснил, что требовалось?

— Да, — кивнул тот. — Принципиальных проблем нет — будут грузить их под видом списанных радиостанций. Видеомагнитофоны поедут вместе с настоящими радиостанциями — просто будут применены ящики побольше. Если на таможне не будут вскрывать ящики, то всё должно проходить гладко.

— Хорошо, — произнёс Орлов.

— Нужно будет передать Адамовичу пробную партию, — сказал Директор. — Он ждёт её до пятницы.

Майор Витковский Нестор Адамович — это контакт Директора в штабе тыла. Он человек полковника Воронкова, являющегося начальником штаба и ключевым человеком, отвечающим за снабжение всей 40-й общевойсковой армии. Без него ничего и никуда не едет — он ключевая фигура, без которой схема была бы нежизнеспособной.

— Передадим, — кивнул Геннадий. — Кстати, не хочешь съездить в Панджшер?

— Прислушиваюсь к своим ощущениям и вообще не нахожу среди них желания туда ехать, — покачал головой Директор.

Ахмад Шах Масуд снова нарушил перемирие, поэтому его снова будут пробовать достать — намечается очередная общевойсковая операция.

— Ладно, — пожал плечами Орлов. — Я уж думал напроситься…

— Не стоит туда лезть, — посоветовал ему Директор. — Слишком хорошие уж там места для организации обороны. Масуд может прятаться в горах сколько угодно, а наши могут сколько угодно его оттуда выковыривать. Тут нужно как-то иначе подходить…

— Через агентуру пробуют уже давно, — покачал головой Геннадий. — Ничего не получается — слишком тщательно он следит за своей безопасностью.

— Может быть, кстати, наше общее мероприятие косвенно повлияет на это, — произнёс Директор задумчиво. — Если появятся дополнительные средства, то мы сможем более активно заниматься старейшинами. Из числа колеблющихся, я имею в виду.

— Подразумеваешь подкуп? — нахмурился Геннадий.

— Здесь это называется иначе — подарками, — улыбнулся Директор. — Деньги кишлачных старейшин не особо интересуют, потому что им тяжело их реализовать, но вот вещи они ценят. Может быть, какое-нибудь роскошное оружие, может, телевизор, видик, магнитола — всё, что считается статусным среди афганцев. Так, десять одаренных старейшин и вуаля, у тебя добровольные информаторы.

— Аха… — улыбнулся Орлов. — Они же будут обязанными…

Это особенность местной культуры: подарок — это не просто подарок, а обязательство. Если мужчина, пуштун или таджик, получил роскошный подарок, то это формирует обязательство перед дарителем, а отказаться от подарка нельзя, ибо тяжёлое оскорбление — именно так и работает местная коррупция. Именно поэтому с нею сложно что-то поделать.

— Не задумывался об этом, да? — спросил Директор.

— Знал, но не задумывался, — признался Орлов. — На курсах это подавалось как особенность взаимодействия между местными. Но подарок от шурави — это всё ещё подарок. Правда, будут опасаться брать…

— Это зависит от стоимости подарка, — улыбнулся Директор. — Какой-нибудь автомат не возьмут, у них и так их много, а вот телевизор или видик — это уже совсем другое. Они знают, что они дороги для нас самих, из-за чего «вес» подарка больше. Да и с их доходами, практически никакими, такие вещи — это предметы роскоши.

— Когда будут деньги — тогда и поговорим, — сказал Орлов. — Пока что, сомнительно мне… Кажется, будто это не сработает и мы очень серьёзно вляпаемся. С другой стороны, если получится, то деньги…

— Обещаю тебе — если всё пойдёт по плану, в деньгах мы потребности испытывать больше не будем, — пообещал ему Директор.