Владимир, сын Волка

Глава шестнадцатая. Слава и почет

* Демократическая республика Афганистан, провинция Кабул, в горах близ городка Сараубай, 18 февраля 1984 года*

Дав очередь в ответ, Директор завалился на землю и закрыл глаза.

— Ты живой?! — потряс его подскочивший спустя секунды Орлов.

— Не знаю… — ответил Директор.

Судя по мощи удара, отбившего ему всю требуху и выбившего из лёгких воздух, а также по отсутствию острой боли, пуля не сумела справиться с бронежилетом.

Этой роковой встречи вообще не должно было состояться — Директор и Орлов находятся в тылу у омеговцев, которые завершают зачистку кишлака.

Но этот сопляк, вооружённый ржавым АК-47, вдруг перепрыгнул через дувал[24] и сразу же выстрелил в Директора.

— Как тот пацан?.. — спросил он.

— Он уже всё, совсем! — ответил Орлов, возясь с фастексами и молнией разгрузки Директора. — Как открываются эти хреновины?!

Наконец, он справился с разгрузкой и начал ощупывать бронежилет.

— Крови нет, — сообщил он. — О, смотри…

Директор увидел перед глазами смятую пулю, оболочка которой изорвалась розочкой.

— Тебе очень сильно повезло, — констатировал Орлов, вытаскивая из подсумка его разгрузки два повреждённых магазина.

Пуля прошила их насквозь, разрезав патроны — при извлечении магазинов на Директора посыпалась пороховая пыль.

Ощущения от попадания пули были очень неприятными, поэтому он в очередной раз задумался о том, тем ли занимается в этой жизни.

Калитка дувала скрипнула, Орлов взялся за автомат и навёл его на женщину в парандже, которая с криками побежала к телу мальчика.

— Стоять! — приказал ей майор. — Стоять, я сказал!

Но она будто бы не услышала и начала во весь голос причитать и стенать над телом, наверное, сына.

— Не стреляй… — попросил Директор.

— А если возьмёт автомат? — продолжая держать женщину на прицеле, спросил Орлов.

— Так забери его… — ответил Директор. — Я сейчас оклемаюсь…

На фоне продолжалась стрельба — спецназовцы стреляли строго дозированными очередями, без паники и запала.

Геннадий подошёл к телу мальчишки, вызвав у женщины испуг, и забрал ржавый АК-47.

«… кают в с… детей…… расы…… нные…» — услышал Директор отголоски мнения Жириновского.

Да, душманы активно вовлекают в свою деятельность подростков — рассказывают им всякое и вооружают чем-нибудь огнестрельным. Детей им не особо жалко, они ведь бесплатные и если кто-то из них сможет убить хоть одного шурави — это очень выгодно.

Директор сумел подняться на ноги и застегнул разгрузку.

«Синяк будет большим…» — подумал он, морщась от боли.

— Идём, — сказал Орлов, вернувшийся с автоматом мальчишки. — Нам нужно в центр — там будет безопаснее.

По дороге к центру кишлака встречались многочисленные тела. Примечательной особенностью было то, что у каждого покойника по дырке в голове — это «контроль», чтобы никто потом случайно не встал и не выстрелил в спину.

У центрального колодца стояли спецназовцы, присматривающие за пленными. Душманы связаны, как бараны на рынке — руками к ногам, но за спиной. Всего их семь человек, но к моменту прибытия Директора и Орлова, двое спецназовцев притащили восьмого.

— Арабы есть? — спросил Орлов у одного из спецназовцев.

— Не могу знать, товарищ майор, — ответил тот.

— Выясним, — сказал Геннадий.

Постепенно, интенсивность боя спала, а затем наступила тишина.

— Переводить сможешь? — спросил Орлов.

— Да, — ответил Директор.

Переводить с арабского ему не нужно, потому что его взяли сюда, чтобы помочь допросить местных душманов, которые могут указать на арабов и дать о них какие-нибудь ценные сведения.

Всё-таки, агентура КГБ и ХАД отрабатывает свой хлеб, поэтому о передвижении многих моджахедских отрядов становится известно заблаговременно. Некоторые клановые старейшины сидят на зарплате и докладывают обо всём, что узнают, но в основном информация приходит от внедрённых агентов…

И качество работы ХАД, по словам Гаськова, постепенно растёт — дело то ли в улучшении кадров, то ли в чём-то ещё. Но Директор знает, в чём дело: всему виной слом налаженного механизма набора новых людей.

«Система», постепенно, может адаптироваться к новому барьеру, но без последствий это не пройдёт: либо желаемые кандидаты вынуждены будут учиться и тренироваться, чтобы иметь шансы попасть в ХАД, либо будет начат подкуп уже имеющихся сотрудников. В первом случае качество кандидатов, невзирая на намерения кланов, будет высоким, а во втором случае все вопросы будут к внутренней безопасности.

Тем не менее, если ничего не делать, это даст лишь временный результат — на следующие два-три года, а затем завершится адаптация и всё вернётся на круги своя.

Наконец, кишлак был взят под полный контроль и настало время для допросов…

Директор начал с самых молодых — на них его методы работают практически безотказно. У молодых слишком мало жизненного опыта, а ещё среди них меньше грамотных, поэтому «шайтанские практики» Директора воздействуют на них гораздо эффективнее.

В ходе недолгих бесед было установлено, что захвачено было аж трое арабов, хотя Директор понял это задолго до завершения серии допросов — всё-таки, арабы некоторым образом отличаются от пуштунов и таджиков внешне. Ну и экипировка у этих душманов побогаче, чем у остальных.

— Вон тот понимает дари, — указал Директор на бородача, лежащего у колодца.

Он пытался сойти за местных, оделся очень хорошо, почти как записной пуштун, но его выдаёт тёмно-коричневая куфия, повязанная на шею. Местные куфии не носят, нет у них в обиходе такого предмета гардероба, поэтому это либо араб, либо курд. Но курды в Афганистан не ездят, у них хватает своих хлопот в Иране и Ираке, поэтому есть только один вариант — перед Директором лежит араб.

— Хм… — хмыкнул Орлов. — Ладно, забираем этих троих, а остальных…

Он обозначил проведение пальцем по шее и капитан Смолянинов коротко кивнул.

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, 650-й военный многопрофильный госпиталь, 19 февраля 1984 года*

— М-да… — произнесла врач, Нина Климентьевна, изучив рентгеновский снимок и начав записывать что-то. — Закрытая трещина пятого ребра слева по среднеключичной линии… Линейное просветление в проекции пятого ребра, без смещения… Естественно, ушиб грудной клетки… Подкожная гематома в проекции повреждения…

— Доктор, я буду жить? — усмехнувшись, спросил Директор.

— Возможно… — ответила врач, продолжая запись.

Директор посчитал, что он отделался очень легко, пусть и был единственным пострадавшим в ходе той боевой операции. «Омега» — это дорогостоящие профессионалы, которые прекрасно знают своё дело, поэтому неудивительно, что они сработали быстро и аккуратно.

«Не зря их так боятся душманы», — подумал Директор, глядя в окно. — «Будь на моём месте омеговец, тот мальчишка умер бы в процессе перелезания через дувал и уж точно не успел бы сделать и выстрела».

Но он не спецназовец, поэтому чуть не умер из-за того промедления.

— Вы же отпустите меня домой? — спросил он.

— Нет, — покачала головой Нина Климентьевна. — Два дня госпитализации — это обязательно.

— Исключить гемоторакс или пневмоторакс, да? — уточнил Директор.

Травма у него пусть и в другом месте, но тоже связана с ударом по лёгким, поэтому ему уже очевидно, что просто так его не отпустят.

— А вы частенько к нам попадаете, я верно понимаю? — слабо улыбнулась врач и начала листать его карту. — Ах, вижу, да-да…

«Сам виноват — надо было следовать за омеговцами, громко дыша им в затылки», — подумал Директор. — «Тогда бы ничего не случилось. Но же кто знал, что этот сопляк решится напасть?»

— Два дня госпитализации, — повторила Нина Климентьевна. — Можете возвращаться в палату.

Вчера ночью, по прибытии в госпиталь, дежурный врач оформил ему направление на госпитализацию, а сегодня утром он прибыл к врачу-хирургу, которая провела осмотр, пощупала место травмы, послушала лёгкие, а затем отправила к рентгенологу, который сделал снимок и вернул его к хирургу.

Директор и вправду чувствовал себя не очень, поэтому был не против полежать пару дней.

Он вернулся в палату, где его ждала недоигранная партия в шахматы — они начали её с майором Буслаевым, который сейчас лежит и читает «Трёх мушкетёров» Дюма.

— Юрий Иванович, продолжим? — предложил Директор.

— Разумеется, Владимир Вольфович, — сел на кровати майор Буслаев. — Что выходили?

— Госпитализация на два дня, — вздохнул Директор, подвигая к нему табуретку с шахматной доской. — Будут наблюдать.

— Всего два дня — легко отделался, — усмехнулся Буслаев. — Чей ход?

— Твой, — ответил Директор.

Делать тут решительно нечего, поэтому он убивает время игрой в шахматы и чтением книг из госпитальной библиотеки, где выбор не сказать, чтобы богат.

А после обеда к нему наведался Орлов. Они вышли во внутренний двор госпиталя.

— Ты как? — спросил Геннадий, сев на лавку и закурив.

— Два дня здесь проведу, — ответил Директор. — Но так — нормально. Шарахнуло меня сильно, но без перелома ребра, что очень хорошо.

— Очень хорошо, что легко отделался, — улыбнулся Орлов и сделал глубокую затяжку. — Значит, будешь скучать тут следующие два дня… М-хм…

— Есть какие-нибудь подвижки с необычными душманами? — поинтересовался Директор.

Геннадий огляделся по сторонам, но не увидел никого — на улице холодно, поэтому пациенты выходят ненадолго, чтобы быстро перекурить.

— Да, есть, — кивнул он. — Причём ещё какие — добыты очень ценные сведения. Если всё подтвердится, то всё может получиться. Подробностей раскрыть не могу, сам понимаешь, но будь уверен, что съездили мы не зря.

— Это хорошо, — улыбнулся Директор. — Кстати, можешь организовать мне отпуск на недельку? По болезни.

— А что случилось? — нахмурил брови Орлов.

— Да есть одна идейка, которую обязательно нужно испытать, — ответил Директор. — Но нужна будет кое-какая материальная поддержка.

— Недельку — это можно, — кивнул Геннадий. — А конкретнее по материальной помощи — что именно нужно?

— В общем-то, нужен СВМ, где-то с трёх-четырех бронежилетов, — сказал Директор. — Также нужна пара эксперименталок. Всё это, естественно, безвозвратно, потому что буду, кхм-кхм, экспериментировать.

— А в чём именно заключается идейка? — уточнил Орлов.

— Если коротко — способ радикально повысить защищённость всего тела от осколков, — ответил Директор.

— М-хм… — задумчиво хмыкнул Геннадий. — А дело точно стоящее?

— Ты скажи — поможешь или нет? — нахмурился Директор. — Если нет — я кого-нибудь ещё попрошу.

— Да помогу, — раздражённо ответил Орлов. — Но сразу закладывай на второй комплект, если дело окажется стоящим.

— Замётано, — улыбнулся Директор.

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, 1-й микрорайон, квартира Жириновского, 27 февраля 1984 года*

— Шитьё-шитьё-шитьё… — недовольно пробурчал Владимир Вольфович, следящим за его действиями из зеркала.

— У меня всё равно отпуск, — усмехнулся Директор. — И что за претензии? Это шитьё может спасти нам жизнь!

— У тебя довольствие ещё не потрачено — найми швею, — предложил Жириновский. — Тут их много ходит!

— Ага-ага, можешь сам посчитать, как долго она проживёт, когда кто-то узнает, что она провела какое-то время в квартире у советского офицера, — поморщился Директор. — Нет, надо делать всё самому…

Идея, которую он сейчас воплощает, основана на том, что он видел в прошлой жизни — противоосколочный костюм.

Суть задумки заключается в том, чтобы пришить внутри уже не совсем экспериментальной формы карманы для многослойных пакетов из параарамидной ткани. Уже готовые пакеты состоят из 15 слоёв СВМ, применяемого в бронежилетах 6Б2, коих Орлов передал Директору аж двенадцать штук.

Первая модель получилась ограниченно неудачной: он собрал её из пакетов с 25 слоями СВМ, но при надевании выяснилось, что она слишком сильно сковывает движения. Проблема была решена методом перебора — подвижность становится хорошей только при 15 слоях в каждом пакете.

Также было установлено, что он нашил карманы для пакетов неудачно и нужно оптимизировать их расположение для лучшего покрытия поверхности тела.

В целом, эта модель может найти свою нишу, если правильно перераспределить пакеты — например, утолщённые пакеты могут пригодиться штурмовику, который обязательно попадёт под обстрел.

Вторую модель он шьёт прямо сейчас, с учётом допущенных ошибок. Ещё одним отличием является добавление полиэтиленовых чехлов, которые надеваются на пакеты СВМ, чтобы нивелировать риск намокания при дожде или от пота.

Он обладает сведениями из госпиталя, согласно которым, десантники, вылетающие на боевые задания на вертолётах, получают довольно-таки много осколочных ранений — для них такие костюмы будут идеальным решением.

«Да и для остальных приемлемо — масса всего около 5,5 килограмм, распределённых по всему телу», — подумал Директор, прошивая очередной карман. — «Если бы был выбор: поймать пару осколков в руку или ногу и поносить на себе дополнительные пять с половиной килограмм, я выберу второе».

В Афганистане применение подобных костюмов ограничено климатом, потому что жара, но в будущих конфликтах, которые, несомненно, будут, перспективы переоценить очень сложно.

Когда рухнет Союз, его осколки найдут множество причин для сведения счётов друг с другом, поэтому конфликты неизбежны.

— Только вот никто не будет тратить на это деньги! — рассмеялся Жириновский. — Слишком дорого оснащать такими костюмами всю армию! СССР это не по карману! А вот НАТО, как узнает, быстро всё произведёт и внедрит!

— Вот это уж вряд ли, — усмехнулся Директор. — На момент, когда я, кхм-кхм, примерил на себя деревянный макинтош, НАТО подобным не занималось, насколько мне известно. Это внедрялось только у нас, потому что был кровавый опыт.

— Ну и что? — спросил Жириновский. — Здесь-то этого опыта нет! Никто тебе не поверит!

— Мне и не нужно, чтобы кто-то мне верил, — покачал головой Директор. — Как и с решётчатыми экранами, мне нужно, чтобы ответственные люди убедились во всём на практике. Практическая демонстрация почти всегда гораздо убедительнее теоретического обоснования.

Вопрос о решётчатых экранах уже рассматривается командованием 40-й армии — были посланы рапорты от офицеров рембата, офицеров 108-й мотострелковой дивизии с приложениями от Представительства КГБ в Афганистане.

Если рапорты окажут достаточное влияние, то командование может обязать наваривать решётчатые экраны на всю бронетехнику, участвующую в боевых действиях.

Директор сильно сомневался в том, что с противоосколочными костюмами удастся провернуть что-то такое же, потому что производство СВМ в СССР сейчас совсем не тех масштабов, но у него и нет цели, чтобы таким костюмом оснастили каждого бойца. Его цель — СпН и вертолётный десант.

И с СпН шансы очень высоки, потому что подготовка членов СпН «Омега» обходится государству слишком дорого, чтобы позволять таким высококлассным специалистам погибать от случайных осколков…

Насчёт вертолётного десанта — тут всё будет зависеть от ряда факторов, на которые Директор никак не может повлиять. Ему остаётся только надеяться, что кто-то будет педалировать инициативу и подумает о том, насколько плохо сказываются на стабильности всё новые и новые цинковые гробы, прилетающие в Союз.

— Лучше бы думал, как самому туда не попасть, — усмехнулся Жириновский. — И шей, Толик, шей!

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, учебный полигон, 5 марта 1984 года*

— Да, выглядит, как обычная эксперименталка, — кивнул Директор. — Но отличается от неё вот этим.

Он поднял со стола СВМ-пакет, запечатанный в полиэтилен.

— Сейчас я продемонстрирую, на что он способен, — сказал он и закрепил пакет на мишени. — Разрешите открывать огонь?

— Разрешаю, — махнул рукой Гаськов.

Директор поднял ПМ и сделал три выстрела по пакету с пятнадцати метров дистанции. Пакет, конечно же, перекосило и смяло.

— Три попадания, — сходил Директор за пакетом. — Ноль пробитий.

Орлов и Гаськов с интересом рассмотрели сложившийся пакет.

— Да… — произнёс Константин Эдуардович. — Получается что-то вроде ослабленного бронежилета?

— Так точно, — кивнул Директор. — Но почти по всей поверхности человеческого тела. Осколки от гранат, мин, пистолетные пули — значительная часть попаданий не будет причинять травм, кроме синяков. А те, что сумеют преодолеть защиту, не смогут нанести настолько же серьёзный ущерб. Например, было установлено, что такой пакет уменьшает глубину проникновения пули из АКМ в куб из мокрой глины. Это косвенно указывает нам, что кинетическая энергия пули частично поглощается пакетом.

Эксперименты были проведены на прошедших выходных: Директору ассистировали члены «Омеги» — капитан Смолянинов, а также старшие лейтенанты Васильков и Лаврентьев.

Сегодня же на учебном полигоне присутствуют теперь уже генерал-майор Гаськов, полковник Кикоть, а также подполковник Орлов.

Приказы о повышении в звании поступили четыре дня назад, поэтому на субботних и воскресных экспериментах этих двоих не было — отмечали.

— Давайте уже гранатами испытаем, — попросил полковник Кикоть. — Для наглядности.

Посреди поля стоит манекен, одетый в противоосколочный костюм — Директору пришлось пойти на эту жертву, чтобы полноценно продемонстрировать возможности этого несложного изделия.

— Расчёт к метанию гранат готов! — сообщил капитан Смолянинов. — Товарищи офицеры — прошу отойти в укрытие.

Они спустились в окоп.

— Бросай! — приказал полковник Кикоть.

Офицеры пригнулись, а в сторону манекена полетели гранаты Ф-1 и РГД-5. Гранаты взорвались и до окопа долетели куски местной почвы и пыль.

— Достаточно! — скомандовал командир «Омеги». — Капитан Смолянинов, отправь бойцов — пусть принесут мишень на стол!

Спецназовцы сбегали к манекену и доставили его к огневому рубежу стрельбища.

Когда манекен был положен на стол, Директор подошёл к нему и начал осмотр.

Сразу стало видно множество осколочных отверстий в ткани афганки.

— Как видите, ранения, несомненно, смертельные, — сказал Директор, а затем расстегнул пуговицы на кителе манекена. — Но…

Он продемонстрировал грудь манекена, в которой обнаружилось не более семи отверстий от осколков. Некоторые прошли в пространстве между пакетами, а некоторые сумели пробить все пятнадцать слоёв СВМ.

Достав один из пакетов грудной части костюма, он продемонстрировал его остальным.

— Как видите, далеко не все осколки оказались в состоянии преодолеть пятнадцать слоёв СВМ, — сказал Директор. — Да, в нашем случае, совокупность ранений для условного бойца была бы летальной, но в боевых условиях осколки летают с такой плотностью крайне редко.

Результаты испытания, как видно по лицам зрителей, произвели неизгладимое впечатление.

— Самым значимым положительным эффектом является то, что носитель противоосколочного костюма может даже не заметить попадание осколка, потому что вся энергия его поглотится СВМ-пакетом, — продолжил Директор. — По моему личному опыту, когда осколок проходит по мясу, не заметить такое невозможно…

— Ха-ха! — хохотнул генерал-майор Гаськов. — Кхм-кхм!

— А теперь к конечностям… — сказал Директор и начал расстёгивать ремни, которыми штаны крепятся к манекену. — Здесь ситуация должна быть гораздо лучше…

Его слова подтвердились — в ногах и руках манекена есть лишь пара отверстий, а в пакетах обнаружилось множество остановленных осколков.

— Я думаю, тут всё ясно и без пояснений, — задумчиво произнёс генерал-майор Гаськов. — Было бы удивительно, если бы СВМ толщиной как половина 6Б2 не смог удержать большую часть осколков.

— Как ты до такого догадался, Вольфыч? — спросил полковник Кикоть.

— Да просто когда лежал на земле, после того, как тот маленький душман выстрелил в меня, мне подумалось, что было бы неплохо сделать бронежилет потолще, например, раза в два, — улыбнулся Директор. — А потом мне подумалось, что в два раза — многовато веса. После этого я начал размышлять над тем, как бы перераспределить этот вес по всему телу…

— По всему телу, — улыбнулся Орлов. — Ха-ха-ха! Кажется, я понял, как ты дошёл до этого!

— Вот, как-то так, — произнёс Директор.

— А недостатки ты выявил? — поинтересовался у него генерал-майор.

— Да, кое-какие выявил, — кивнул он. — Осенью и зимой такой противоосколочный костюм носить ещё приемлемо, в нём даже теплее будет, но вот летом, когда жара подскочит до 40 градусов — это создаст проблемы. Я наклепал тут вентиляционных отверстий, чтобы внутрь формы проникал воздух, но это полумера. Нужно просто смириться, что этот костюм не для местного климата. Но для СпН или вертолётного десанта — я думаю, это то, что нужно. Потери должно снизить существенно.

— Мы ещё с решётками не довели дело до конца, а ты уже что-то новое придумал, — улыбнулся полковник Кикоть. — Что сказать? Светлая голова. Надо же — придумал…

— Так, сегодня же садишься и пишешь рапорт, — приказал Гаськов Орлову. — А ты, Вольфыч, ему в этом поможешь. Все подробности, как разрабатывалось, кем разрабатывалось, зачем разрабатывалось, какие были результаты испытаний, кто помогал в организации и так далее. Я направлю рапорт наверх, посмотрим, какой будет отклик. Послезавтра к обеду ожидаю увидеть ваш рапорт у себя на столе.

— А на изобретателя подадим? — уточнил подполковник Орлов. — Всё-таки, Вольфыч изобрёл… Это же является изобретением?

— Да, — кивнул Константин Эдуардович. — Нужно будет уточнить — если наши не засекретят, то будет тебе изобретательская слава и всеобщий почёт, Вольфыч. А если засекретят, то тут уж извини — получишь авторское свидетельство и, наверное, денег заплатят.

— Не ради денег стараюсь… — сказал Директор.

— Но если наложат гриф секретности, то деньги — это всё, на что ты можешь рассчитывать, — развёл руками генерал-майор.