Владимир, сын Волка

Глава одиннадцатая. Дорога без возврата

*Демократическая республика Афганистан, город Кабул, район Шашдарак, здание ХАД, 27 ноября 1983 года*

— Рассказывай, — потребовал полковник госбезопасности Гаськов.

— Я обсудил интерпретацию результатов с Игорем Евгеньевичем — он получил всю необходимую информацию, — ответил ему Директор. — С моей стороны всё выполнено безукоризненно.

— Но почему так мало годных кандидатов? — нахмурил брови полковник и налил себе чаю.

— Критерии отбора были очень строгими, — пожал плечами Директор. — Нужны были лучшие — вы получили лучших. Экзаменация настроена именно на это.

Из ста испытуемых на «отлично» сдали тесты лишь 4 человека, а на «хорошо» всего девятнадцать. Остальные заваливались на разных этапах, а двое и вовсе оказались засланными шпионами.

Он беседовал на эту тему с Орловым — это был не результат слишком пристрастного допроса, а настоящие шпионы, которые пришли по рекомендации от некоторых офицеров ХАД, к которым сразу же появились вопросы.

Один из офицеров, полковник Бахрам Сафи, застрелился у себя в кабинете, а двое других, подполковник Камран Хаттак и майор Зармай Хаттак, попытались бежать, но безуспешно.

Сейчас эти двое сидят в казематах и выкладывают сведения о способах передачи данных моджахедам — это был очень неожиданный эффект тестирования…

Комиссия пребывает под впечатлением — Директор задействовал всё обаяние Жириновского, чтобы максимально расположить к себе офицеров и психологов.

— Чёрт с ним, — легкомысленно махнул рукой полковник. — Кандидатов хватает — если потребуется, будем набирать из Царандоя и армии. Самое важное, чего мы достигли — генерал-майор удостоверился, что это не блажь и не ерунда. А это даёт основания надеяться, что методике будет дан ход. Придётся подождать — возможно, несколько месяцев, прежде чем механизм прокрутится и нам позволят действовать дальше. А может, всё пройдёт гораздо быстрее, если комиссия не будет копошиться…

Комиссия уже улетела в Москву, собрав максимум информации — возможно, методику украдут и кто-то напишет несколько научных работ на её основе, а возможно, КГБ не захочет делиться этим ни с кем.

«Владимир прав — это, в каком-то смысле, оружие», — подумал Директор.

— Как получим «добро», отдел повышения квалификации начнёт работу, — сообщил Гаськов. — Геннадий станет его начальником, а ты, Володя, будешь постоянным консультантом. Придётся тебе поработать на двух работах…

— Это не проблема, Константин Эдуардович, — заверил его Директор. — Работы не боюсь.

— Это правильно — бояться не надо, — улыбнулся тот. — Есть какие-нибудь пожелания? Может, переселить тебя в отдельную квартиру?

Как обмолвился Орлов, позиции полковника в представительстве КГБ существенно укрепились — теперь он не один из множества, а заметная личность. Соответственно, может он теперь заметно больше.

— Не откажусь, — кивнул Директор.

— Будет тебе отдельная квартира, — пообещал Гаськов.

Отказ мог быть рассмотрен, как оскорбление, поэтому Директор не стал — полковник, судя по всему, чувствует себя обязанным ему, поэтому пытается избавиться от этого неприятного ощущения доступными способами.

— Если что-то будет нужно — обращайся к Орлову, — сказал полковник. — Но помни, что нам нужно, чтобы отбор кандидатов проходил без сбоев и накладок — всех, кого мы отобрали, будут отправлять в Балашиху. Тех четверых, которых ты признал особо перспективными, на полный курс — если они пройдут экзамены, а остальных на спецподготовку.

«Полный курс» — это не полноценное образование в высшей школе КГБ, то есть, пять лет, а лишь три года, как для действующих офицеров. «Спецподготовка» же — это полгода, достаточные, чтобы обучить основам.

Директор подробно растолковал интерпретацию результатов тестов: те четверо, в отличие от большинства, имеют все предпосылки, чтобы успешно завершить курс и вернуться в Афганистан компетентными госбезопасниками.

Как он уже установил, кандидаты в ХАД набираются из числа дехкан и батраков — КГБ даже не рассматривает представителей племенной знати, членов семей религиозных деятелей, а также людей с родственными связями в Иране и Пакистане.

А теперь, если всё получится так, как задумано, все кандидаты будут подвергаться строгому отсеву, что просто неизбежно улучшит качество кадрового состава, что весьма благоприятно скажется на эффективности работы ХАД.

Это один из шагов, ведущих к главной цели — «афганизации» войны…

Директор не питал иллюзий: у него недостаточно влияния и полномочий, чтобы как-то изменить исход этой войны, но он может сделать хоть что-то.

У кого, в перспективе, достаточно полномочий — это у полковника Гаськова.

«Теперь-то он прослыл умным и перспективным…» — подумал Директор.

— И давай, всё-таки, не забывай о своей деятельности — у нас слишком мало переводчиков с дари, чтобы разбрасываться ими направо и налево… — напомнил ему Константин Эдуардович.

*Демократическая республика Афганистан, город Кабул, район Шашдарак, здание ХАД, 4 декабря 1983 года*

— Собирайся! — ворвался в кабинет Директора майор Орлов.

— Хм… — хмыкнул Директор. — А что случилось?

— Нет времени объяснять — нужно срочно ехать! — махнул рукой Геннадий. — По дороге объясню! И оружие возьми!

Он вылетел из кабинета и убежал куда-то, а Директор начал собираться.

Вероятно, случилось что-то плохое или важное, а может, важное и плохое — это ему предстоит выяснить по дороге.

«Оружие нужно взять…» — подумал он.

Он направился в оружейное хранилище, где продемонстрировал своё офицерское удостоверение и дождался выдачи своего АКМ.

Изначально, когда он служил в бюро переводов, за ним был закреплён новый и блестящий оружейной смазкой АКС-74У, но после перевода в здание ХАД, за ним закрепили АКМ из местного «оружейного фонда».

Закрепив на поясной ремень тяжеленный подсумок с четырьмя магазинами к АКМ, Директор повесил автомат на плечо и пошёл на выход из здания.

— Так что случилось? — спросил он у ожидающего его Орлова, тоже уже экипированного.

— Срочный выезд — надо съездить и допросить ценного пленного, — ответил тот, запрыгивая на БМП-2Д. — Заскакивай — поедем на броне.

— А чего его не привезти в Кабул? — задал Директор резонный вопрос.

— Да он сдохнет по дороге — не мобильный ни черта, — ответил Орлов, а затем склонился к нему и заговорил тихо. — Есть приказ полковника — тебя нужно повышать. Съездишь пару-тройку раз на боевые выезды, переведёшь всё, что нужно, а там и капитанское звание…

Как понял Директор, это даже не обсуждается — полковник хочет «приподнять» его, чтобы укрепить свой авторитет, а также обеспечить его лояльность.

— Я тебя понял, — кивнул Директор и забрался на броню БМП-2Д. — А куда едем?

— В кишлак на северо-западе от Кабула, — ответил Орлов. — «Омега» взяла там группу моджахедов и ожидает нас — среди пленных есть очень важный дух, с которым нужно обстоятельно побеседовать, пока он не подох. Но мы едем как дополнительный балласт — это броня мотострелков, которые возьмут кишлак под контроль, до полного прояснения обстоятельств.

— А если он подохнет до того, как мы приедем? — уточнил Директор.

— Тогда это будет твой первый боевой выезд, что обязательно зачтётся, — пожал плечами Орлов.

Всего в колонне две БМП-2Д и один БТР-70. Это сразу же вызвало опасение у Директора, потому что ему известно, что моджахеды склонны устраивать засады на небольшие колонны.

«Только вот у нас бронетехника, с высокой огневой мощью, поэтому могут и не рискнуть», — попытался он себя успокоить.

Он стремился в штаб 40-й армии, как раз, чтобы никогда не покидать Кабул, но вот он уже на втором выезде…

«Тревожная тенденция», — подумал он и улыбнулся своей мысли.

Колонна поехала по плодородной равнине Шомали, особенно тщательно охраняемой силами 40-й армии — тут живут и трудятся дехкане, лояльные официальной власти Бабрака Кармаля.

Сюда, естественно, проникают небольшие группы моджахедов, но силы ОКСВА здесь всегда рядом, поэтому подобные вылазки нередко кончаются для этих безумцев очень плохо.

— Вон там находится город-герой Баграм! — сообщил Директору Орлов, указав на восток. — О, смотри, полетели!

В небеса последовательно взмывают самолёты — судя по очертаниям, Су-25. В Баграме находится крупнейший аэропорт Афганистана — Директор слышал, что там дислоцируется штурмовая авиационная эскадрилья, оснащённая новыми штурмовиками.

— На этом участке всё будет спокойно! — заверил его Геннадий, держащий АК-74 на коленях. — А вот дальше горы начнутся — если что, не теряйся! Все начнут стрелять — и ты стреляй! Желательно, по духам, ха-ха-ха!

Одет он в обычную форму «х/б», а поверх неё ватник, как у всех остальных. У него тоже стандартный подсумок с четырьмя магазинами.

Это очень неудобно, потому что вносит дисбаланс в распределение нагрузки — сильно оттягивает поясной ремень. В этот момент Директор вспомнил, что забыл взять бронежилет.

Многие мотострелки в бронежилетах, но есть и те, кто их не носит. Весной, летом и ранней осенью это обуславливается жарой, потому что при 30–35 градусах Цельсия дольше 10–15 минут 6Б2 не поносишь, а сейчас, когда похолодало, есть другие резоны не носить их, менее веские.

А в учебке СпН Директору рассказали, что если пуля попадёт в бронепластину под определённым углом, то тяжесть травмы будет даже больше, чем без бронежилета.

Всё же, Директор начал внутренне корить себя за оплошность, потому что он когда-то читал, что пуль надо бояться в меньшей степени, так как подавляющее большинство ранений на поле боя происходят по причине осколков. И бронежилеты повышают шанс избежать осколочного ранения примерно на 40–60 %.

«Да и самые тяжёлые ранения приходятся на голову и туловище — поэтому на голове должен быть шлем СШ-68, а на туловище бронежилет 6Б2…» — подумал Директор.

Тем не менее, несмотря на то, что бронежилеты не на всех мотострелках, они всё же присутствуют тут, на броне — вероятно, их заставляют брать их с собой.

После окончания равнины, колонна заехала в горное ущелье и это заставило Директора напрячься ещё сильнее. Стоит жара, солнце печёт, сознание путается, а тут ещё и нервы — ощущал он себя очень плохо.

Пыль, поднятая колёсами впередиидущих БТР-70 и БМП-2Д, ничуть не улучшала ситуацию — запах пыли и отработанного топлива вызывали ощущение тошноты…

Директор приложился к фляжке, внутри которой содержится мерзко тёплая вода, в которой растворены лимонная и аскорбиновая кислоты. Он заблаговременно закупился порошком и таблетками ещё в Ташкенте, но уже здесь обнаружилось, что его продают в кабульской «Берёзке» и на рынках.

Он добавляет во флягу лишь немного, чтобы не посадить себе желудок и не испортить зубную эмаль, и этого хватает, чтобы существенно улучшить вкус нагревшейся воды.

— Сколько нам ехать?! — спросил Орлов у одного из мотострелков.

— Ещё километров десять! — ответил тот.

— Володя, как самочувствие?! — поинтересовался Орлов у Директора.

— Сносно! — ответил он.

В нос забивается пыль, солнце напекает голову сквозь панаму, а в горле сухость, не сбиваемая кисловатой водой.

Наконец, показался кишлак, выглядящий как хаотичное нагромождение из саманных зданий. В глаза Директору бросились признаки прошедшего недавно боя — некоторые дома сгорели, а во многих саманных стенах и заборах зияют многочисленные пулевые и снарядные отверстия.

Дополняли картину хаоса тела вооружённых людей, лежащие тут и там. Гражданских нигде не видно — вероятнее всего, они бежали заблаговременно или, наученные горьким опытом, спрятались в самодельные укрытия, когда началась стрельба. Дехкане часто роют землянки или строят каменные мешки, чтобы их случайно не застрелили и не взорвали.

Члены ОСпН «Омега», уничтожавшие засевшую здесь группу душманов, выставили охранение, которое показалось на вид лишь тогда, когда стало ясно, что приехали свои.

— Здравия желаю, товарищ майор, — приветствовал один из «омеговцев» Орлова, спрыгнувшего с БМП.

— Здравия желаю, товарищ капитан, — кивнул ему Геннадий и пожал руку. — Где наш ценный пассажир?

— Вон в том доме — его наш санинструктор обхаживает, — ответил капитан и указал на относительно не пострадавшее здание.

— Вы точно взяли Хана Агу Нурзая? — уточнил Орлов.

— Паспорта у него с собою нет, но трое других пленных указали на него, — пожал плечами капитан. — И по описанию похож.

— Товарищ старший лейтенант, — позвал Орлов Директора. — Идём.

Они вошли в дом и сразу же направились в меджлис, где обнаружился импровизированный госпиталь — на покрывалах лежит раненый бородач, бледный, перетянутый бинтами, со связанными руками, а над ним висит капельница с физраствором.

— Как он себя чувствует? — поинтересовался Орлов у санинструктора.

— Как полумертвец, товарищ майор, — пожал плечами санинструктор. — Ранение в грудь — тут либо срочно в госпиталь, либо умрёт через час-полтора. Могу дать в него миллилитр промедола — он взбодрится и сможет говорить.

— Тогда нужно торопиться, — сказал Орлов. — Давай ему промедол.

Санинструктор достал из аптечки одноразовый шприц-тюбик и вколол его содержимое в плечо умирающего моджахеда.

— Начинай, — приказал Орлов.

— Как тебя зовут? — спросил Директор на фарси.

— Меня зовут… — тихо начал моджахед. — Маму твою трахал…

— Хорошо, Мамутвоютрахал, — кивнул Директор и достал блокнот. — Откуда ты родом?

— Папу твоего трахал… — продолжил моджахед.

Орлов достал из кармана пачку сигарет.

— Не кури здесь, пожалуйста, — попросил его Директор. — А то кашлять ещё начнёт…

— Ладно, не буду, — не стал возражать Орлов и убрал пачку обратно в карман.

— Продолжай, свинья, — попросил Директор моджахеда.

— Свинья?.. — слабо улыбнулся душман. — Тебя свинья трахала…

Директор начал записывать в блокнот.

— У тебя собака была там, в шайтаностане?.. — спросил Ага Нурзай. — Я собаку твою трахал…

— Нет, собаки не было, — покачал головой Директор и продолжил записывать. — Хорошо, кого ещё ты трахал, помимо собак?

— Я отойду, покурю, — сообщил Орлов, до этого пытавшийся разобрать, о чём они говорят.

— Маму того кафира я тоже трахал… — вновь улыбнулся душман, посмотрев в спину Орлову.

— Вот он расстроится, когда узнает, — улыбнулся Директор в ответ и что-то записал в блокнот. — У него вот собака и кошка дома — их ты тоже трахал?

— Нет, его собак и кошек не трахал… — медленно покачал головой Хан. — Жену его трахал… И детей его трахал…

— Интересно… — с задумчивым видом вписал что-то в блокнот Директор. — Ещё что-то ценное хочешь рассказать?

— Что ты пишешь, сын свиньи?.. — вдруг напрягся моджахед.

— Да так, мысли кое-какие, — улыбнулся Директор. — Мне вот интересно, помимо собак и чьих-то родственников, ты ещё кого-нибудь трахал?

— Чего ты добиваешься, подлый шакал?! — воскликнул Хан Ага Нурзай и скривился от боли.

— Да просто хочу донести до командования твои последние слова, — ответил Директор. — Что ты собак трахал, кошек, свиней… Да, надо записать, что свиней ты тоже трахал — так велика была твоя ненависть к неверным…

— Ха-ха-ха… — вдруг тихо посмеялся моджахед. — Жаль, что уже не получится перерезать тебе глотку, сын собаки…

— В этой жизни получается не всё и не у всех, — улыбнулся ему Директор. — Но, не расстраивайся — никто и не вспомнит о тебе и том, что ты пытался сделать. Вашим господам глубоко плевать, что с вами случится, ведь есть множество других глупцов, которые продолжат ваше дело.

— Что может знать неверный о джихаде?.. — поморщился Хан.

— Поэтому вы массово выращиваете мак и производите из него опиум и героин, я правильно понял? — усмехнулся Директор. — Хотя, не отвечай — я и так прекрасно знаю, кем и ради чего это было затеяно. Ваши американские «друзья» посоветовали вам, как будет лучше финансировать вашу дорогостоящую войну против неверных…

— Чего ты добиваешься, неверный?.. — вновь спросил моджахед.

— Я же уже сказал — меня интересует, каких именно животных ты предпочитаешь вместо женщин, — улыбнулся Директор. — Ишаки? Овцы? А лошади? Ты же любишь лошадок?

— Катись к шайтану, неверный! — вновь выкрикнул Хан, и вновь скривился от боли. — Я больше ничего тебе не скажу…

— Да мне больше и не нужно от тебя ничего, — ответил на это Директор. — Куришь?

Моджахед посмотрел на него недоверчивым взглядом.

— Мне не жалко, — улыбнулся Директор и достал пачку» Camel«. — Смотри, импортные — американские…

Он вытащил одну сигарету и поднёс к лицу душмана.

— Будешь или нет?

Хан медленно кивнул и Директор вставил фильтр сигареты ему в рот, после чего достал из кармана зажигалку и подкурил.

— Тебе всё равно не выполнить задание — скажи просто, куда вы направлялись и что хотели? — попросил Директор. — Не сказать, что это прямо важно для меня, но просто интересно.

— Катись в овечью задницу… — ответил на это моджахед.

— Можешь выделить три дозы промедола, чтобы он не мучился, в случае чего? — спросил Директор у санинструктора.

— Только с разрешения товарища майора, — ответил ему тот.

— Сходи — узнай, — отправил его Директор.

Санинструктор вышел из меджлиса и вернулся спустя пару десятков секунд.

— Разрешил, — сообщил он.

— Я могу попросить санинструктора, и он вколет в тебя ещё три дозы обезболивающего, и ты уйдёшь спокойно, — обратился Директор к моджахеду. — Или же тебе придётся долго и мучительно умирать — такая уж у тебя рана. Избавление от мук, в обмен на бесполезную для нас информацию — это же выгодная сделка? Твоя смерть неизбежна — ничто не может тебя спасти. Ты ведь и сам это понимаешь, да?

— Клянёшься, что он это сделает?.. — спросил Хан.

— Что проку от клятв неверного? — грустно улыбнулся Директор. — Вместо бессмысленной клятвы, я даю тебе своё слово — он вколет тебе три дозы обезболивающего.

Душман раздумывал несколько минут.

— Мы хотели устроить засаду на автоколонну с топливом, которая должна пройти по этой дороге завтра с утра… — сообщил Хан.

— Давай, вколи ему три дозы разом, — приказал Директор санинструктору.

Тот кивнул и присел перед моджахедом. Последовательно введя ему в плечо содержимое трёх шприц-тюбиков, он разогнулся и пошёл на выход.

Директор, вписав в блокнот пару недостающих строк, вышел из меджлиса, к Орлову, стоящему во дворике.

— Ну? — сразу же спросил он, потушив очередной окурок о борт колодца.

— Вот, что сумел вытянуть из него, — передал ему Директор свой блокнот.

Геннадий сразу же начал жадно читать.

— Прямо сильно матерился? — нахмурил он брови.

— Утверждал, что трахал собак, отцов и матерей, — пожал плечами Директор. — Но это неважно — я это указал для лучшего понимания контекста. Важнее то, чем они хотели заняться — они точно знали, что завтра утром здесь пройдёт топливная автоколонна.

— Засланцы в ХАД… — процедил Орлов сквозь зубы. — Понятно…

— Лучше дальше читай, — попросил его Директор.

— Что ещё за Усама бен Ладен? — удивлённо спросил Геннадий.

— Если я верно понял, это какой-то жирный араб-финансист, — пожал плечами Директор. — Хан сказал, что видел его в Пешаваре.

— В Пакистане? — нахмурился Орлов. — Что он там забыл?

— По его словам, этот очень богатый араб из Саудовской Аравии занимается привлечением средств для джихада, а также агитирует арабов идти воевать в Афганистан, — ответил Директор. — Если верить Хану, речь об очень больших деньгах, поступающих от арабских шейхов.

В 00-е годы Усама бен Ладен был кем-то вроде Элвиса Пресли от мира терроризма, поэтому Директор неплохо знаком с его биографией. Тогда он был, буквально, на каждом телеканале, особенно после 11 сентября 2001 года.

Аль-Каида,[19] теракты, поиски бен Ладена…

«Так даже лучше получилось — я думал, придётся закидывать всё гораздо тоньше», — подумал Директор, глядя на озадаченного Орлова.

КГБ об Усаме ещё знать не должно, потому что он, пока что, не стал серьёзной проблемой. Возможно, какие-то упоминания о нём мелькали в данных агентуры, но КГБ, вероятнее всего, считает его очередным фанатиком, одним из тысяч, прибывших «джихадствовать против безбожников».

Директор хотел подать всё, как крупицы информации от разных источников, осторожно добавляя их в переводы допросов, но тут удачно подвернулся Хан, который скоро умрёт и не сможет ни подтвердить, ни опровергнуть ни одного записанного в блокнот слова.

Если под бен Ладена начнут копать, если удостоверятся, что он, действительно, не так прост, как может показаться, это может изменить очень многое.

— Саудовская Аравия, да? — переспросил Орлов. — Очень богатый араб, м-хм…

— Знаю только то, что он сказал, — пожал плечами Директор. — Он выложил всё это после того, как я предложил сделку — лёгкая смерть в обмен на хоть какие-то сведения.

— То есть, он мёртв? — уточнил Геннадий.

— Умрёт скоро, — ответил Директор. — Раны и так смертельны, но с четырьмя миллилитрами промедола шансов на выживание нет вообще.

Скорее всего, Хан уже потерял сознание, вернее, впал в кому, из которой нет возврата. Ещё десять-двадцать минут и он прекратит дышать.

— Не зря, получается, скатались… — произнёс майор Орлов. — Ох, не зря…