Верните мне меня!

Глава 2 Огненный закат

Дата: 14-ое число месяца Ивея, 1049 год. Место: лес вблизи Деревни Северный Интр.

Небольшая стайка птиц разлетелась, испугавшись пролетевшей мимо них стрелы. В те дни, когда не нужно было работать в поле, Коди уходил охотиться в лес рядом с их деревней.

Тяжело вздохнув, он устало опустил руки и поплёлся искать свою стрелу.

— Опять искать…

Охотник из него был никудышный, но его это не останавливало, к тому же в этом лесу, помимо дичи, было полно другой еды: грибы и ягоды были его основной добычей уже второй год.

На нем была надета рубаха болотного цвета и чёрные штаны, а обувью ему служили неудобные сандалии.

Два года назад, на своё двенадцатилетие, Коди получил подарок от старосты — старый лук и колчан с одиннадцатью стрелами. После нескольких месяцев тренировок со старшим сыном старосты мальчишка осмелился пойти в лес за дичью.

Охота в одиночку имела ряд плюсов, которыми он никак не мог пренебречь:

Во-первых, вся добыча достаётся только тебе.

Во-вторых, время охоты зависит только от тебя.

В-третьих, никто не будет смеяться над твоей отвратительной стрельбой.

В-четвёртых, никто не будет мешать тебе собирать ягоды и грибы, потому что "лук это для трусов, которые просто боятся принять честный бой… с кроликом…"

Ладно, последнее он придумал сам, аккуратно срезая очередной гриб — шустрые же эти кролики.

Коди не мог бросить охоту. Это был один из основных источников питания для них с матерью. Пускай кого-то подстрелить удавалось довольно редко, мальчишка всегда возвращался домой с едой в сумке, а мама встречала его с улыбкой. Ради её улыбки он был готов на всё.

Пробравшись через заросли, парень вышел на небольшую поляну, на которой росло немного белых грибов. Он опустился на одно колено, вновь вытащил туповатый нож из ножен на поясе и аккуратно срезал все грибы у основания.

— Грибов уже многовато, найти бы ещё чего-нибудь…

Парень отправился дальше, пока не вспомнил, что ему ещё предстоит найти стрелу. Не было проблем в том, чтобы бросить это дело, но у них с матерью денег не было даже на еду, о каких стрелах могла идти речь? Он берёг их, несмотря на то, что каждый неудачный выстрел заставлял его потратить больше времени на поиски стрелы, чем на поиски добычи.

«Был бы отец жив…» — подумал мальчишка, и настроение его сразу испортилось

Тот запрещал Коди ходить в лес. Говорил, что тут полно зверья разного… опасного. Рассказывал о том, как однажды здесь потерялся непослушный мальчуган. Тогда кто-то пытался свалить всю вину на Иртис, что по легендам крадёт непослушных детей, потерявшихся в лесу. Староста тогда сильно негодовал по этому поводу. Мальчишку быстро нашли деревенские охотники, недалеко от поселения.

Его отец был странствующим торговцем и часто рассказывал истории из своих поездок. Как-то он рассказал, что на его повозку напали волки, но так, чтобы мама не слышала. Иначе, она не отпустила бы своего мужа рисковать своей жизнью непонятно куда, даже, чтобы прокормить её и сына.

Всё изменилось, когда он ушёл на войну и не вернулся. Он обещал, мальчишка помнил его слова, словно они прозвучали только что. Теперь Коди вынужден ходить в лес, несмотря на запреты и предостережения. Пришёл голод, пришла грусть, настали тяжёлые времена.

Матушка Коди всеми силами пыталась делать вид, что всё хорошо. Усердно работала в полях, говорила, что в их жизни всё наладится, но каждый день он видел взгляд матери полный грусти и сожалений. День ото дня те немногие запасы, что оставил отец, иссякали, пока не кончились вовсе. Жизнь становилась всё труднее.

«Прости… Это всё, что я могу дать тебе» — читалось в глазах матери. Это злило Коди и заставляло грустить. Он видел, как старается его мама, и всем сердцем хотел облегчить её участь. Юный мальчишка хотел видеть улыбку на её лице.

«Как ты мог солгать, отец?»

Тёплый дом, вкусный ужин и одежда, сшитая мамой вручную: всё это было тем, что она давала ему и Коди берёг это как сокровище, надёжно сохраняя в своём сердце каждый миг, проведённый с ней. О большем он и не желал.

Коди поклялся во что бы то ни стало выполнить обещание отца… Он не уйдёт, и он заставит свою матушку снова искренне улыбаться, даже если на это уйдёт вся жизнь.

Так, помогая друг другу и живя ради друг друга, семь лет прошли словно ураган, подкидывая их семье всё новые трудности.

Погружённый в свои мысли и продолжая свой путь в поисках стрелы, он заметил, что небо стало окрашиваться в оранжево-розовые тона — солнце клонилось к закату. Пора возвращаться.

Взглянув на свою сумку, мальчишка скривился от злости: завтра им придётся немного поголодать и в этом есть его вина. Где же эта деревяшка?

Вскоре, заметив свою стрелу, воткнутую в землю, он нервно выдернул её и, почистив наконечник об листья, убрал в колчан. Нужно поторопиться в деревню.

Идти предстояло недолго, матушка запрещала заходить далеко в лес. Пусть, чаще всего это не останавливало Коди, как и в этот раз, но ближе к вечеру парень всё равно старался возвращаться в места у деревни.

Спустя несколько минут послышался звонкий смех других детей. Подрастающая ребятня казалась парню такой беззаботной. Они не знали потери родителей, могли сколько угодно резвиться на улице днями напролёт.

Коди не мог себе этого позволить. Если он не пойдёт на охоту, то еды, что приносит матушка с полей, не хватит. Ведь Коди обещал. И он не солжёт.

Когда мальчишка вышел из леса, лучи заходящего солнца неприятно ударили по глазам. Малышня не обращала на него особого внимания: просто помахав ему ручками, они возвращались к своим делам, уже зная, что Коди не будет с ними играть. Да и сейчас он был не в духе. Шагая по просторной улице, парень вспомнил вчерашнее беспокойство и, обратив внимание на непонятно от чего опустевшую деревню, ему становилось действительно не по себе. Волнение только усиливалось, и он поспешил домой.

Дом был небольшим: в нём кое-как умещалась печь, стол с лавочками на противоположных сторонах и пара кроватей. Он был построен почти полностью из дерева, как и большинство остальных домов в деревне.

Войдя внутрь, Коди увидел свою мать, сидящую на кровати. На ней было простенькое, крестьянское платье коричневого цвета и фартук того же цвета, но немного темнее. Подойдя чуть ближе, парень заметил у неё в руках флакон с дорогими, Гварнскими духами, которые ей подарил отец. Духами с её родины. Опять они.

— Ах… Коди… как успехи?

Прежде чем ответить, мальчишка прошёл глубже в дом, к столу, и поставил на него мешочек со своими находками. Он был зол. Ему нужно успокоиться. Чуть-чуть помедлив он уселся на лавочку и, успокоившись, начал свой «доклад».

— Ну… думаю, на пару дней хватит, вместе с теми запасами, что у нас есть, но завтра придётся ещё сходить поискать.

Коди почувствовал запах духов, что заставило его поморщиться. Мама редко ими пользовалась.

— Ты снова их достала?

— Да…

Коди старался не поднимать эту тему, зная, что духи и их запах единственное напоминание об отце. Тишина повисла между ними — продолжать разговор не было смысла. Парнишке не нравилось видеть свою матушку грустной, тем более из-за этих духов, но что он мог с этим поделать? Просто наслаждаться запахом духов, погружаться в ностальгию мирной и счастливой семейной жизни, одно из любимейших занятий его матери, как бы то грустно не звучало.

— Пора приниматься за ужин.

— Тебе помочь?

— Не-е-ет, можешь пойти поиграть на улице.

Пусть помочь он ей не мог, Коди хотел научиться готовке, и быть хотя бы ещё немного полезнее, но он понимал, что она не посчитает это честным и не свалит на него ещё и готовку. Мама любила его не меньше, чем он её. Она бы никогда не смирилась с тем, что становится бесполезной своему сыну. Хотя никто из них никогда не считал друг друга бесполезным.

Коди неспешно вышел из дома и задумался.

«Поиграть, да? С тех пор как он солгал, я не знаю, что это такое.»

Мальчишка осмотрел улицу, злость снова накатывала на него. Нужно чем-то себя занять. Оглянувшись вокруг он увидел одинокого прихрамывающего старичка, что медленно шёл куда-то в сторону северных ворот. Приглядевшись к нему, мальчишка понял, что это староста, что-то бормочущий себе под нос и даже не замечающий Коди.

— Староста!

Старичок слегка вздрогнул, оглянулся, но, увидев подбегающего к нему Коди, широко улыбнулся. На нём была надета серая рубаха и дряхлые, как и он сам, штаны. Старичок носил длинную седую бороду, а голова его уже давно стала лысой.

— Коди, здравствуй.

На его шее болтался символ Иртисизма — ромб с двумя лучами и короной. Староста никогда не скрывал своей религиозной принадлежности, в этом не было необходимости. Аксария уже давно не та страна, которая яро отстаивает свою религиозную целостность и уже целые регионы практически полностью исповедуют Иртисизм. В основном это территории, захваченные у Кохумо в прошлой Восточной войне, отгремевшей 7 лет назад. Той самой войне, забравшей жизнь отца Коди. Хотя и по сей день не все избавились от предрассудков, что иногда доставляло старосте проблем.

Коди скептично относился к религиозной вражде между Иртисизмом и Эйрисизмом. Просто не понимал для чего она. Мальчишка вырос на сказках и легендах Эйрис, знал о вражде, но всё это дополнили рассказы отца о людях, эльфах и глитчах, что тот встречал на своём пути. До великой войны, тысячу лет назад, эльфы, физически самая слабая раса, исповедовала исключительно Иртисизм, люди в подавляющем большинстве Эйрисизм, а глитчи, физически самая сильная раса, только Эйрисизм. После войны, а особенно после основания Эделики, нового религиозного центра Эйрисизма на эльфийской территории, люди и эльфы перемешались, а границы религии размылись. Только глитчи остались верны своим традициям и исповедуют Эйрисизм и по сей день, жестоко преследуя любых сторонников Иртисизма.

Отец о всех них говорил так:

«Если видишь красивого худого мужчину или женщину с длинными ушами, эльфа, в первую очередь узнай о его религии. Иртисисты очень ответственны и дотошны, не любят торговаться. Попытаешься изменить цену или, да сохрани меня богиня, заподозрят обман, могут и вовсе отказаться от сделки. Но более надёжных торговцев я не встречал. Если заключили сделку, точно исполнят, чего бы им это не стоило. Эльфы-эйрисисты же получают удовольствие от процесса торгов и хитростей. С ними надо держать ухо востро. Недоглядел сам виноват, азартные ребята. А вот с глитчами лучше приходить с охраной и только если ты сам Эйрисист. Кодекс Эйрис они никогда не нарушают, обманывать не будут, партнёры они надёжные, но на переговорах ценят только силу. Дал слабину, потерял выгоду, а если ты Иртисист, лучше даже не заговаривай с ними. Могут и обмануть, и договор не выполнить. Если повезёт. Страшные ребята, огромные, с рогами, всегда в доспехах, словно всегда готовы к войне»

Коди отмахнулся от неожиданно нахлынувших воспоминаний. Может слова отца и были правдой, но он их предал, когда ушёл и не вернулся.

— Здрасьте, проверяете деревню?

— Ага… хочу заодно и ворота проверить.

— А что с ними?

— Говорят, они днём не закрывались, а оставлять ворота открытыми на ночь нехорошо, особенно сейчас… Кстати, пойдём со мной, может пригодиться твоя помощь.

На лице старосты мелькнула тень волнения и тот, словно забыв о Коди, медленно зашагал в сторону ворот. Мальчишке пришлось подстраиваться под его неспешный темп.

— Как у вас с матерью дела?

— Она… снова достала духи…

Старик тяжело вздохнул, заметив на лице Коди тщетно скрываемую злость.

— Не злись на неё, Коди. Твой отец был поистине хорошим человеком. Нам всем его не хватает, пойми это.

Восточная война с эльфийской Кохумо семь лет назад. Она затронула жизни многих людей, поставив крест на большинстве из них, а всё из-за имперских амбиций Аксарии — объединить в своих границах всё северное побережье восточного Великого моря.

— Я… я не могу этого понять. Он обманул меня и маму, как он может быть хорошим человеком?

Староста с грустью подумал о последствиях той войны. Отец Коди был добрым человеком и очень помогал деревне… Его забрали силой, пригрозив, что иначе заберут сына. В других обстоятельствах он стал бы Коди прекрасным отцом. Но реальность жестока.

Мальчик почти не видел его в детстве, из-за постоянных торговых путешествий, а когда отец надумал окончательно осесть, разверзлась эта треклятая война, с которой он не вернулся. Неудивительно, что Коди злится на него. Ещё одна загубленная семья.

— Знаешь, Коди, тебя окружают люди, которые хорошо его знали, почему бы тебе всё-таки не поверить им, м?

Старик продолжил неспешно идти, убрав руки за спину.

«Если он заставляет свою жену и ребёнка так страдать, то можно ли его назвать хорошим? Он мог сделать что угодно, но не оставлять нас… Он обещал!»

Какое-то время они шли молча. Староста ждал, что Коди что-то спросит, но мальчишка лишь шёл рядом, думая о своём. Глядя на него, старик задумался о собственном сыне и это заставило его нахмуриться.

— Мой сын вчера отправился в город — говорит, что хочет стать авантюристом.

— А? Авантюристом? Наверное, это… интересно?

— Да кретин он. Иртис запрещает своим последователям покорять подземелья.

Об иртисистах ходили разные слухи — отголоски эпохи верности Эйрисизму всё ещё давали о себе знать редкими проявлениями массовой агрессии к приверженцам враждебной религии. В основном слухи были о том, какие же иртисисты злодеи поголовно, но староста никогда не казался Коди злодеем, он был достойным человеком, хотя и единственным иртисистом, которого он знал лично.

— Вы… не одобряете?

— Конечно же нет. Кому захочется, чтобы его ребёнок рисковал жизнью в идиотских древних дырках ради денег?

Коди затих. Он был так поглощён мыслями об отце, что сказал не подумав. Теперь размышляя над ответом, не мог найти что сказать. Спустя пару мгновений молчание стало его единственным ответом.

— Вот видишь.

— Угу…

Оставшийся путь они проделали под недовольное бурчание старосты себе под нос.

У ворот их встретил недавно прибывший из Интра строитель. Он пришёл пару дней назад и сказал, что хочет устроиться где-нибудь в деревушке и жить преспокойно. Что примечательно — семьи у него не было, хотя он был уже не молод. Но никто не придал этому значения. Так часто бывает среди авантюристов или людей, которым приходится путешествовать по той или иной причине.

— Что тут случилось?

— Ворота сломаны. Кто-то сломал их днём, а мы не успели починить.

— Как сломаны? Почему мне не сказали?

— Думали, что успеем, но…

Строитель попытался закрыть ворота, но выломанные петли этого не позволили. Староста нахмурил свои седые брови, глядя на ворота.

— Разве такую поломку сложно починить?

Строитель явно нервничал. Спустя пару мгновений староста повернулся к мальчишке и быстро шёпотом проговорил:

— Коди, беги к вышке. Как только я запущу красный шар в небо — звони в колокол, что есть сил.

— Что?

— Быстрее!

На лице старосты был виден заметный испуг. Неожиданная перемена в нём заставила Коди помчаться к вышке так быстро, как только возможно. Она находилась в противоположной стороне, так что бежать пришлось немало. Колокол служил для подачи сигнала о бедствии городу неподалёку. Конечно, староста редко им пользовался — он мог подать сигнал тем же световым шаром, да и проблем у деревни, кроме нападения агрессивного зверья, почти не бывало. Но в этот раз что-то напугало его. Что-то, что требовало бить в колокол.

Подбежав к вышке, Коди спешно забрался наверх. Только сейчас он заметил, как тяжело дышит. Ему потребовалось почти полминуты, чтобы немного отдышаться. Подойдя к краю вышки, парень стал ждать сигнала.

— Что же происходит? Никогда не видел старосту таким.

Мальчишка взволнованно смотрел в сторону северных ворот и ждал сигнала, но его всё не было.

Ожидание всё длилось, а сигнала не было. Коди немного расслабился и оглянулся по сторонам. Лес вокруг словно замер в ожидании чего-то, и вёл себя слишком тихо. Коди вновь вспомнил своё вчерашнее волнение.

«Нет, что-то определённо случится, нужно быть внимательным.»

Коди уже хотел снова повернуться к северным воротам, как заметил, что с юга, по дороге к поселению, на полном ходу скакали всадники.

— Подмога из города? Но… я не звонил в колокол.

Один из них остановился на холме недалеко от выхода из леса и его стало хорошо видно.

«Бандиты!»

Оцепенев от ужаса, Коди одеревеневшими от испуга руками старался нащупать канат, но вместо этого споткнулся и упал рядом с ним.

В это время бандит, выпустил мощный заряд магии, который разнёс южные ворота деревни.

— Дебил! Надо было сначала по вышке! Они не должны подать сигнал городу! Сожги её!

Коди сразу же осознал, что, если будет медлить, сгорит вместе с вышкой. Надо подать сигнал. Если он не подаст его, если не придёт помощь, то мама…

На всю деревню разнёсся громкий звон колокола. Коди бил в него снова и снова, его должны услышать… Это всё о чём он мог сейчас думать.

Маг нападавших пустил огненную стрелу по вышке, в попытке попасть по мальчику, но только поджёг лестницу.

— Ты совсем идиот?! Мы все подохнем тут из-за тебя! Снеси эту вышку немедленно!

Главарь бандитов был очень зол, их маг начал готовить ещё один мощный заряд.

Коди чувствовал, что это может быть его последним действием, но он должен защитить маму… Он должен продолжать звонить.

Огонь с лестницы уже подобрался к вершине, южная часть деревни полыхала от первого заряда, что разнёс ворота…

«Не останавливайся! Не останавливайся! Где же подмога? Сколько же им надо времени?»

Очередной заряд магии поразил левую сторону вышки в середине, разнеся одну из опор, и она, накренившись, начала падать прямо на ворота.

Прекратив звонить, Коди быстро перешёл на правую сторону и ухватился за перила в последней надежде, что он переживёт это падение.

Вышка медленно кренилась в сторону ворот и вскоре с грохотом рухнула на землю, заблокировав собой выезд. Коди же, со звоном ударившись головой о колокол, потерял сознание и упал на крышу, уже начинавшего гореть, сарая.

Очнувшись спустя некоторое время, мальчишка начал выбираться из обломков полностью развалившегося сарая. Тот спас ему жизнь, смягчив собой падение. Едва придя в себя, Коди попытался встать, но тут же упал. В ушах стоял звон, в глазах всё ходило ходуном.

Так он пролежал спиной на холодной земле какое-то время, пока звуки звона не начали уступать воплям жителей деревни и треску горящей древесины.

Голова всё ещё кружилась, но он попытался встать. Было тяжело удержаться на ногах. Облокотившись на стену дома, Коди оглянулся.

— Святая Эйрис…

Дома горели, а на улице, то тут, то там лежали люди. Всадники всё ещё были здесь и преследовали выживших, маги жгли обысканные дома.

— Мой дом… мама!

Коди попытался бежать к своему дому, но тут же снова упал…

«Сколько я пролежал? Нет, не важно! Мама, я должен защитить маму!»

Вставая и падая раз за разом, Коди направился в сторону своего дома.

Бандиты заметили его, но проигнорировали:

— Вот идиот. Нет бы, убежать в лес, надо переться у всех на глазах.

— Забей, у нас нет времени на мелюзгу, его всё равно никто не будет слушать. Забирайте остатки и валим отсюда. Нам нужно уйти до подмоги из города!

Многие дома уже были полностью объяты пламенем. Они разваливались словно песочные, крыши с громким треском хоронили под собой остатки стен, а те в свою очередь разлетались в стороны. Всюду бушевала эта адская стихия.

Сквозь пылающие и разрушающиеся дома Коди бежал лишь с одной мыслью: «Лишь бы она была жива, лишь бы была жива».

Едва завидев свой дом, парень остановился — крыша только начинала разгораться, значит, его подожгли последним, но…

Резко ускорившись, преодолев последние метры, Коди ринулся в дом. Дверь в прихожую, дверь в дом.

«Откуда они!!!»

Распахнув последнюю дверь, он увидел мать, но так и остался стоять в распахнутых дверях.

В развороченном доме только стол по какой-то причине так и остался стоять, а на нём две чем-то наполненные тарелки.

А рядом со столом…

Простенькое крестьянское платье коричневого цвета и фартук того же цвета, но немного темнее. Красивое, но абсолютно бледное лицо, светлые волосы хаотично расползлись по полу… и лужа крови.

— Нет, нет-нет-нет…

Время словно остановилось, все звуки пропали и сейчас он слышал лишь то, как бешено билось его сердце. Язычки пламени уже были в доме, но его это не волновало.

— Пожалуйста… вставай… мама…

Ошарашенный Коди медленно поплёлся к ней, вытянув руку вперёд.

— Этого не может быть!

Он срывался на крик. Гнев и неимоверная печаль овладели им.

— Я не верю… не верю… Я ведь поклялся, что защищу тебя вместо отца…

Перед глазами всё плыло, то ли от слёз, то ли от головокружения. Он уже почти не мог ничего разобрать, не мог здраво мыслить.

— Я не справился…

Крыша начала трещать и с неё посыпались продолговатые дощечки, объятые огнём, некоторые из них падали совсем рядом с Коди, но ему было всё равно.

Его одежда начинала гореть, но он не обращал на это внимание.

— Прости, мама, хотя бы сейчас я буду рядом с тобой. Мы больше не будем страдать.

«Я больше не буду страдать…»

И всё опустело. В сознании Коди больше не было мыслей. Даже тепло огня на левой руке исчезло, словно огонь потух.

Подойдя к телу, он упал на колени и положил руку на плечо матери. Рука уже была вся красная от ожогов, но он не замечал этого — боли словно никогда не существовало, а уши снова заложило.

Смотря на свою маму, он уже не чувствовал грусти. Он ничего не чувствовал. Чувствовать было нечего… или нечем. Он просто сидел рядом с ней.

Крыша начала прогибаться, с неё посыпались куски обугленных брёвен, которые падали рядом с ним, но это его совершенно не беспокоило. Теперь его уже ничего не беспокоило.

Вдруг что-то прохладное проникло к нему за шиворот, крепко ухватившись за воротник. В один миг Коди оказался снаружи, лёжа на спине. Перед его лицом предстал человек, женщина, каштановые волосы и сердитые зелёные глаза.

Её губы шевелились, но он ничего не понимал, он всё ещё ничего не слышал. Вокруг били копытами кони, на которых только что прибыли спасители. Но он ничего не чувствовал.

Мальчишка слегка приподнялся и увидел множество солдат, которые уже принялись искать выживших, тушить дома и вырезать оставшихся бандитов. В глазах всё помутнело, закружилась голова и он, закрыв глаза, упал обратно на прохладную землю.

«Зачем… меня… спасли…»