Ваше Сиятельство 14

Глава 30 Образ совы

Вот теперь имелось время выслушать Ковалевскую. По-прежнему стоя к ней боком, чтобы не показывать рану, я глянул возвращавшихся наших и сказал:

— Говори, Оль. И, прошу, не сердись, ты же сама понимаешь, я очень спешил. От моей расторопности зависели жизни ребят, — я кивнул на Журбу и Немова — возле него уже хлопотала Дашкова, выкладывая склянки со снадобьями и перевязочный материал.

— Корнет! — от резкого возгласа Бондаревой я встрепенулся. — Да ты ранен серьезно! Почему сразу не оповестил⁈ Дашкова, ну-ка сюда!

— Софья, продолжай заниматься Борисом! — остановил я целительницу. — У меня пустяковая рана. Наташ, не лезь, пока! — строго сказал я и повернулся к Ковалевской. — Говори, Оля!

Она испуганно смотрела на прожженную насквозь одежду на моем плече и груди. Знаю, там проступал глубокий, кровящий ожег — зрелище неприятное.

— Оль, говори! — настоял я. — Ты же знаешь, я — высокий маг, и для меня это мелкая царапина. Завтра уже следа не будет, — вот здесь я немного приврал для ее успокоения. — Давай, рассказывай! Сама же спешила со своим важным разговором.

— В общем так, — начала княгиня, отвернувшись, чтобы не смотреть на мою рану. — Напомню, что произнес неведомый голос, когда сработал Ключ Кайрен Туам. Я не могу в точности повторить все слова и первые я не запомнила, но последние звучали примерно так: «…аккэн дансатин хара виэд!». Я хорошо почувствовала интонацию. Хотя фразу произносил не человек, а какой-то аналог наших электро-логических систем, в сказанном было торжественность. Торжественность и восклицание. Можно предположить, что управляющая система Пещеры этим приветствовала нас.

— Очень похоже, — согласился я. — Скажу более: первые два слова, которые ты упустила, созвучны приветствию на одном из древних языков. Кстати, намного более древнем, чем арийская цивилизация.

— Отлично, значит моя мысль находит подтверждение. Саш, пусть Софья Павловна обработает твою рану. Не могу на это смотреть! — Ковалевская поморщилась, едва взгляд зацепился за мое плечо.

— Потом. Не смотри. Давай дальше! — поторопил я ее.

— Как я говорила, мне видится противоречие в том, что управляющая система Пещеры приветствует нас, а потом нас же атакуют стражи. Либо здесь произошло рассогласование, расслоение командных пакетов, либо от нас требовалось какое-то подтверждение… — Ольга замялась, разведя руками, не в силах быстро подобрать слова, — Подтверждение как пароль, что мы имеем право находиться здесь. Подтверждение, что мы вошли по правилам с точки зрения устроителей тайника, а не взорвали запирающую плиту или проникли каким-либо еще способом.

— Да, возможно, — согласился я, глянув на мечущиеся за «ликосой» красные шары, достал коробочку «Никольских».

— Так вот, что произносят эти собакоподобные роботы, по интонации звучит как вопрос. Например, «кто вы?», «кто позволил войти?», «какой у вас уровень доступа?» или что-то подобное, — торопливо продолжила Ковалевская. — А теперь еще раз внимательно самая первая фраза, которая звучала как приветствие. В ней последние слова такие: «… дансатин хара виэд»! Понимаешь, Саш? Хара виэд — это Харвид! Принц Харвид, люди которого устроили здесь тайник.

— Черт! — воскликнул я, потрясенный подсказкой Ольги Борисовны. Ведь в самом деле последние два слова очень созвучны имени принца династии Пандарпиев. Как же я сразу не услышал это явное соответствие в звучании⁈

— Тогда те, первые слова, которые мы услышали, когда проход открылся, могут означать «Добро пожаловать, посланцы принца Харвида!», — вдохновившись продолжила Ковалевская. — И получается так: стражи Пещеры нас спрашивают, кто мы? Ведь они много раз произносили свое: «Карнье ли увис? Карнье ли увис?». Мы не отвечаем, и они нас определяют, как существ, не имеющих право, находится здесь.

— Очень похоже на правду, — согласилась Бондарева.

— А что тогда надо им отвечать? — озаботился Багир Талханов.

— Ты молодец, Оль! Ты у меня божественная умница! — я хотел поцеловать ее, и непременно это сделаю, но чуть позже. — Что отвечать? — я коротко глянул на Багира. — Отвечать: мы — посланцы принца Харвида! Иначе говоря: «Акким дансатэн Хара-виэд!». Не уверен, что это сработает, ведь разрешительные слова в системе могут быть другими, но попробовать стоит. Полагаю, у нас высокие шансы на успех. Ну-ка! — здоровой рукой я отодвинул в сторону Радкевича и направился к каменному завалу.

Ковалевская и Элизабет последовали за мной. За ними вся здоровая часть нашей группы. Несколько бойцов лежали или сидели у стены — им оказывала помощь Софья Дашкова.

Я подошел почти вплотную к заслону из «ликосы», затем набрал в грудь воздуха и выдохнул:

— Акким дансатэн Хара-виэд!

Все замерли. Причем, замерли и по ту сторону полога из магической паутины. Светящиеся шары, витавшие на ближе е пещерному своду, неподвижно зависли. Их цвет начал меняться к оранжево-желтому.

— Кажется работает, ваша милость! — произнес из-за моей спины Бабский. Его голос был таким, что мне показалось, виконт сейчас захохочет.

— Эй, железные идиоты! Акким дансатэн Хара-виэд! — провозгласил Сергей Броневой, карабкаясь на каменный завал справа от меня.

— Молчать! Соблюдать порядок! — прикрикнула на него штабс-капитан.

И в общем-то зря прикрикнула: стражи Пещеры вполне позитивно отреагировали и на слова Броневого. Механические псы больше не метались по проходу, царапая камни стальными когтями. Остановились. Их злые, прежде светящиеся красным глаза, пожелтели. Затем в них и вовсе проступил голубой оттенок. Цвет шаров, висевших перед заслоном из магической паутины, постепенно смещался к бледно-голубому.

— Наингли уэросно, акким дансатэн хара виэд! — проскрежетал ближайший из механических псов.

— Акким дансатэн Хара-виэд! Акким дансатэн Хара-виэд! — со смехом выдохнул Броневой и обратился ко мне: — Великий мастер, убирайте свою паутинку! Клянусь, они теперь не опасны!

— Того и гляди, сейчас хвостами завиляют! — пошутил Бабский, хотя у этих шестилапых чудовищ хвостов не имелось.

— Слава княгине Ковалевской! Спасительница! — выкрикнул кто-то позади меня.

Ольга Борисовна раскраснелась от удовольствия. Я еще не был в полной мере уверен, что нам удалось найти понимание со стражами, но поспешил сказать Ольге приятность:

— Спасибо, Оль! Даже не представляю, чем бы закончилась эта прогулка без тебя!

— Вот так, Елецкий! Пометь у себя особо жирной меткой: тебе следует слушать меня! — победно заявила моя невеста. Конечно, она, переполненная радостью, шутила. Но разве много вы найдете женщин, которые не мечтают, чтобы им подчинялись мужчины.

В ответ я ее обнял, осторожно, чтобы не потревожить свою рану, и поцеловал. Тогда я еще не знал, что Ольга так настойчиво добивалась участия в нашей экспедиции потому, что ей несколько раз снился один и тот же тревожный сон. Ковалевская была уверена, что ее сон пророческий, и мы обречены погибнуть, если она не окажется рядом со мной. Так это на самом деле или нет, не знают даже боги, но нет сомнений в том, что Ольга Борисовна спасла нас дважды: на «Гекторе», восстановив работу системы наведения «Огненные Небеса», и в Пещере Конца и Начала, разгадав причину агрессивного отношения к нам стражей.

— Есть небольшая проблема, господа. Это… — обращаясь к грифоновцам, я указал на серебристую паутину, перекрывавшую проход, — называется «ликоса» — такая особая магия. Порвать эту паутинку, как вы понимаете, почти невозможно. Уверяю, удар гранатобоя она выдержит. Так вот, проблема такова: хотя я сам сотворил «ликосу», убрать ее я не могу. Придется ждать, когда сама распадется. На что может потребоваться часа два-три.

— А если огнем ее, ваше сиятельство? — снова влез со своей инициативой Броневой.

— Вот этим и займись. Вместе с Велесовым. И других магов привлеките, у кого остался хоть какой-то ресурс, — распорядился я. — Только температурно обрабатывать не «ликосу», а стену пещеры. Надеюсь, вы — маги грамотные, сможете резко чередовать нагрев и охлаждение камня в месте прилегания «ликосы». От перепада температур камень выкрошится, и паутинка от него отойдет. А я пока в лазарет, пусть меня подлатают.

Отдавшись в заботливые руки Софьи Павловны, я внимательно наблюдал за работой магов и за поведением стражей Пещеры. Последние явно успокоились. В нашу сторону больше не было ни одного лучевого импульса. Несколько механических чудовищ мирно легли наземь, точно домашние псы. Единственное, что меня озадачивало, так это фраза, которую периодически повторял то один, то другой страж: «Наингли уэросно, акким дансатэн хара виэд!». Что она означала, я понятия не имел. Похоже, что четыре последних слова были как обращение к нам и восприятие нас, как людей, имеющих отношение к принцу Харвиду. Если так, то эта фраза могла иметь примерно такое значение: «Рады вашему визиту, посланцы принца Харвида!». Хотя эта фраза могла иметь не столь приятное значение.

Как только Дашкова при неотрывном внимании Ольги Борисовны наложила повязки и уколола мне в руку какую-то гадость, я отправился на помощь к магам. К тому времени большую часть работы они закончили. Мне оставалось лишь выбить раскрошившийся камень в некоторых местах, где еще цеплялась «ликоса». Что я и сделал несколькими аккуратным ударами кинетики — опасался, как бы каменная крошка не долетела до механических псов. Ведь те могли воспринять такое, как атаку на них. Кто знает, что за установки в их древних мозгах, работающих на неведомом нам принципе.

— В общем, Наташ, делаем так, — сказал я Бондаревой, подозвав ее жестом. — Сейчас я иду туда один. За мной никто не лезет. Как будет уверенность, что они нас не воспринимают враждебно, подам знак или сообщу ментально.

— Елецкий, хотя бы еще кого-то возьми. Лучше Элизабет, — вмешалась в разговор Ковалевская. — Видишь, я уже не прошусь с тобой, чтоб ты не нервничал. Здесь буду стоять, — княгиня указала взглядом на угол куче камней. — Может помогу советом. Главное, не спеши. Без резких движений. Почаще повторяй «Акким дансатэн Хара-виэд!». Если в их поведении что-то слишком поменяется, медленно отступай назад.

— Хорошо, Оль, — согласился я. Стрельцову я брать с собой не хотел. Безусловно, она самая лучшая боевая единица, но рисковать ей сейчас ни к чему. Пока у меня не было уверенности, что робопсы принимают нас за посланников принца Харвида. Может это лишь желаемое, которое мы выдаем за реальность.

Элизабет стала рядом со мной, выражая готовность идти, и я не стал спорить. Только вложил в правую руку «Сферу Дьянко», если вдруг потребуется укрыть англичанку со всех сторон.

Мы вышли. Полог магической паутины, я откинул с помощью пустой трубы гранатобоя, потому как «ликоса» все еще очень сильно липла к рукам.

Прежний звоночек интуиции, который не давал мне покоя перед входом в Пещеру, больше не беспокоил.

— Боишься? — тихо спросил я Элизабет, делая несколько шагов вперед.

Голубой шар медленно подплыл ко мне, завис метрах в двух от моей головы.

— Немного, — призналась баронесса. — Демон во мне спокоен, советы не дает. Думаю, все хорошо.

Медленно, как советовала Ковалевская, я направился к двум ближайшим робопсам.

— Он рычит, Александр Петрович! Не подходите! Рычит! — раздался голосок Софьи Дашковой.

Я обернулся. Увидел, целительницу, выглядывающую из-за полога паутины вместе с Ковалевской.

Вообще-то, страж Пещеры не рычал. Похожие звуки издавали механизмы, работающие в нем.

— Ну, что ты, псина, признаешь нас за друзей? — негромко произнес я и добавил: — Акким дансатэн Хара-виэд!

Скребя стальными когтями, страж подошел ко мне. Глаза его светились ровным голубым светом. Я сделал еще шаг, держа наготове защиту в левой руке, правой коснулся адамантовой морды. Сделал это так, словно передо мной было не механическое чудовище, а обычная собака. Всего лишь очень крупная.

Все застыли в напряжении. В накатившей тишине послышался тихий, тоненький голосок Софьи:

— Ну, зачем? Не надо!..

Ко мне подошел еще один пес. Затем еще… Два чудовища подошли к Элизабет. Вот здесь я замер, занервничал. Шары, мерцавшие голубым светом, подлетели ближе, окружили нас, покачиваясь на небольшой высоте.

— Акким дансатэн Хара-виэд! — произнес я.

Ничего не изменилось. Разве что летающие шары, стали ярче.

— Елецкий, я сейчас выйду с Усмановым, — раздался голос Бондаревой. — Если все в порядке, то начинаем выводить людей. Раненых сразу к выходу.

— Хорошо, Наташ, — согласился я. — Так и сделаем. Только не спеши. Давай выждем еще несколько минут. Нужно убедиться, что они нас принимают.

Я прошелся мимо механических чудовищ, дотрагиваясь к каждому. Вряд ли они ощущали мое прикосновение, но этот незначительный контакт как бы придавал уверенности, что скверный этап наших отношений со стражами окончательно остался позади. Очень осторожно коснулся светящегося шара, подлетевшего ко мне. Он оказался теплым, пальцам передался слабый зуд.

— Наташ, все в порядке. Организуй выход людей группами по три человека, — распорядился я, повернувшись к завалу. — Раненых сразу к выходу из Пещеры. Назначь кого-то в сопровождение. Кто там тяжелый, не может идти… Немов, Горский, их нужно вторым этапом к выходу.

Я дождался, когда мимо меня пронесут Никиту Горского на носилках — грифоновцы приловчились делать их из пустых труб гранатобоев, скручивая их между собой. Видел, как за Усмановым проследовал Немов, сильно хромая, но упрямо отказываясь от помощи. Затем попросил Элизабет:

— Дорогая, ты вернись к Ольге. Все так же будь возле нее. Мало ли что нас ждет впереди.

Эвакуация раненых заняла около часа. И светящиеся шары, и робопсы вели себя мирно, мы даже как-то привыкли к ним. Бабского с Кулагиным я сразу послал в лагерь. Они должны были оповестить Щукина о случившемся и попросить содействия по эвакуации раненых грифоновцев.

После полудня я со значительно поредевшей группой снова стоял в том самом месте Пещеры, где проход делился на три рукава. И снова я чувствовал, как в моем сознании вспыхивает и угасает мысль, какой из коридоров следует выбрать. Очень похоже, что мысль эта была чужой. В этот раз меня тянуло в средних проход. Не знаю, кто мне подбрасывал эту мысль. Боги? Сам Шива? Вряд ли.

Эти коридоры и подземные залы были хорошо изолированы от непроявленного и от энергетических потоков тонкого плана. Кстати, в этом одна из причин, отчего мои магические ресурсы восстанавливались очень медленно, а Нурхан так и оставался невесомым серым комочком к огромному расстройству Ольги Борисовны. Вместе с тем я чувствовал мощные потоки энергии, насыщавшей Пещеру. Только это была иная энергия, которой пока я не мог пользоваться. Хотя ее с успехом впитывали стражи древнего сооружения.

После недолгого согласования с Бондаревой и Ольгой, мы все-таки двинулись по центральному коридору. Теперь в текущих обсуждениях Ковалевская тоже принимала участие. Хотя Ольга Борисовна не имела опыта подобных операций, после нашего примирения со стражами Пещеры мнение княгини стало таким же весомым, как и мое.

По проходу нас сопровождало два летающих шара. Они выглядели крупнее тех, с которыми я познакомился в первый раз, и светили ярче. Настолько, что отпала необходимость использовать фонарики. Этот коридор также значительно отличался от первого: после сотни шагов он вел круто вниз, резко расширялся, образуя зал. Углы его стерегли хмурые изваяния — древние воины, высеченные из черного гранита. Затем проход сворачивал направо и вел вверх. Нам пришлось подниматься по высеченным в скале ступеням. За лестницей шары, освещавшие нам путь, остановились. Один отлетел к левому простенку, выложенному рельефной плиткой, и издал звук, отдаленно напоминающий человеческую речь.

— Похоже это здесь, — сказала Ковалевская, внимательно оглядывая стены и свод, поднимавшийся настолько высоко, что казалось, мы стоим в очень тесном, полутемном ущелье.

— Только здесь нет никаких дверей. Коридор тянется дальше, — заметил Колесов.

— Если учесть их хитрости с двигающимися стенами, то вполне может быть здесь, — не согласился с ним Броневой, сделал поярче фонарик и осветил желтым лучом ту часть стены, к которой присматривалась Ковалевская.

— Не знаю. Я не чувствую пустоты за стеной. Причина не в том, что их здесь нет, но в том, что кто-то постарался наложить вокруг очень плотные заклятия, — Бондарева, закрыв глаза, еще несколько минут водила ладонями из стороны в сторону. Потом покачала головой.

Я с выводами не спешил. Светящийся шар слева от меня начал мерцать и цвет его смещаться к оранжевому. Вот это мне не понравилось. Очень похоже, что именно так охранные системы выражали тревогу.

— Акким дансатэн Хара-виэд! — произнесла Ковалевская, видимо, подумав то же самое, что и я. Потом княгиня обратила мое внимание на стену: — Смотри, Елецкий, здесь есть пиктограммы, по начертанию похожие на те, что были на Ключе Кайрен Туам.

— Да, Оль, ты права, — признал я, когда подошел к ней ближе и тени больше не затемняли тот участок стены, на который указывала моя невеста. — Боги, ты очень-очень права! — с вдохновением подтвердил я, трогая рельефные плитки на ближнем простенке.

Мои глаза быстро нашли ту, на которой замысловатые линии сплетались в выпуклое изображение совы. Я дотронулся до плитки и нажал на нее. К моему разочарованию ничего не произошло. Однако, меня наполняла уверенность, что дело именно в этих плитках, помеченных разными пиктограммами. Я попробовал нажать на плитку, смещая ее вправо, и это сработало!

Раздался едва глухой щелчок, исходивший откуда-то из-за стены. Плитка начала светиться слабым жемчужным светом.

— Ваша милость! Да вы волшебник! — воскликнул стоявший рядом Бабский.

— Я только учусь, — отозвался я, поддерживая его шутливый тон, и строже добавил: — Не вздумайте коснуться сейчас какой-либо части стены!

Выждав недолго, как это полагалось при активации Ключа Кайрен Туам, я нажал на вторую пластину, описанную в кодовой последовательности, так же усилием смещая ее вправо. Затем третью и после паузы ту, на которой было изображено дерево.

Свечение всех четырех пластин от желтовато-жемчужного сместилось к голубому. Загудели могучие механизмы. По полу прошла дрожь, и часть стены двинулась в сторону. Шары, висевшие над нашими головами, снова начали вещать на неведомом для меня языке, но теперь их речь всех нас волновала меньше всего. Нас поглотило то великолепное зрелище, которое открывалось за уходившей в сторону стеной.

Радкевич шагнул вперед и едва слышно выматерился.