Ваше Сиятельство 14

Глава 15 Клубничное мороженое

Предложение Наташи было интересным. Определить местоположение человека, тем более близкого тебе — дело не сложное. Такое смог бы даже я, не менталист, не поднимая из архивов свои магические шаблоны. Но я без экзоментального сканирования знал, где моя невеста: в Перми, где-то в лаборатории НПИ или в производственных цехах. Хотя, нет… время уже вечернее. Тогда Ольга пьет чай с профессором Белкиным в апартаментах «Золотой Галереи». А то, что Бондарева сможет определить ментальный фон Ольги Борисовны, тем более понять, что ее тревожит — это вряд ли. Такое сложно-выполнимо даже для менталиста самого высокого уровня.

— Эй, корнет, ты чего? — штабс-капитан вывела меня из недолгих раздумий вопросом.

— Нет, Наташ, извини, но этого мы делать не будем. Мне приятно, что ты тоже озабочена и желаешь помочь, но пока оставим все как есть, — по недоумению на ее лице я понял, что Бондарева ждет пояснений и сказал: — Понимаешь, тут снова замешано немного морали. То, что ты предлагаешь, это равносильно подглядыванию. Подглядывать не грешно за противником — это называется слежение или разведка, а за близким человеком… В общем, не надо.

— Елецкий, что с тобой происходит? Не припомню, чтобы ты слишком тяготился подобными вопросами, а тут за вечер у тебя созрело даже два таких. Если хочешь знать, я за тобой таким образом подглядывала и совесть меня не мучает, — она кокетливо повернула голову набок, махнув хвостом рыжих волос.

— Знаю, дорогая. Ты с самого начала нашего лондонского рандеву уделяла мне очень много ментального внимания. Сканировала украдкой и даже открыто, — уж эти шалости Бондаревой я помнил.

— Астерий и негодяй, — с милой усмешкой прошептала она.

— Сучка, — ответил я, прижав ее к себе. — Трахнуть бы тебя за это и все остальное.

— Тебе нельзя. Принципы не позволяют. А хочется, да? Как же тебе хочется! Помучайся, корнет. Скажу по секрету, — она приподнялась на носочках и зашептала, дыша мне в ухо: — Я очень горячая в постели. С ума схожу, когда мне хорошо. И со мной очень много что можно. Вот спроси у Рыкова. Поэтому он за меня так уцепился. А ты теперь ходи, облизывайся, мучайся своими принципами.

— Еще раз убеждаюсь, что ты редкая, коварная сучка. Змея с зелеными глазами, — я сжал ее, грубо и сильно. — Но я до тебя доберусь. Это случится скоро. А на сегодня распрощаемся. Пока, до завтра. Надо заглянуть к вашему Бердскому, занести список Стародольцеву, и меня ждет Элизабет.

— Давай, проваливай, — поморщившись словно от кислого, она слегка оттолкнула меня. — У меня тоже куча дел. Кстати, тобой подброшенных. Я знаю, когда будешь дрыгать свою Элиз, то представлять ты будешь меня, только я для тебя снова недоступна. Хочу чтобы ты мучился, корнет!

Я пошел сразу к полковнику Бердскому. Проживал он в одном из коттеджей для высшего командного состава, что располагались между штабом, гаражами и тренировочными полями. У Платона Захаровича надолго не задержался, хотя полковник настаивал на ужине с ним и даже предлагал по маленькой домашней вишневки. Я пообещал, что обязательно посидим с ним за одним столом, отужинаем, но только после Шри-Ланки. Минут за сорок обсудили предстоящую экспедицию. Бердский мне много наговорил: давал всякие советы, сожалел, что делается все так поспешно и нет возможности полноценно подготовить группу, по всем канонам спланировать такую важную операцию. Я соглашался почти молча, разводил руками, мол, увы, так, таковы обстоятельства, такова наша житуха. В конце я ему сообщил, что окончательно состав группы будет отбирать штабс-капитан Бондарева, на что он мне с явным недовольством ответил:

— Ну кто бы сомневался, Александр Петрович! Теперь она для вас… — наверное, он хотел добавить что-то вроде «теперь она для вас значит куда больше, чем я».

— Без обид, Платон Захарович. Вы поймите правильно, все упирается во время. Если бы его имелось в достатке, то я бы пришел к вам, и мы бы совместно и неторопливо все решили по составу экспедиционной группы и организационные вопросы. А так я просто вынужден в спешке перекинуть эту проблему на Наталью Петровну. С ней мне проще в том, что уже сложилось понимание моих потребностей. Она же в любом случае придет к вам. Все исключительно через ваше согласие и одобрение.

Он вроде бы успокоился, распрощались тепло, и я поспешил к Старадольцеву, чтобы передать ему второй из приготовленных списков с перечнем необходимого нам оснащения. Список этот был длинным, состоящим большей частью изо всякой ненужной ерунды, которая вряд ли нам потребуется. Ну например, противогазы или акваланги. Но, поскольку, у воздушного фрегата трюмы вместительные лучше перестраховаться и взять лишнего. Те же акваланги на самом деле могут потребоваться, ведь вполне возможно, что в Пещере Конца и Начала мы столкнемся с каким-нибудь водным препятствием в виде подземного озера. Да и вход в Пещеру может находиться под водой.

Вернулся я к Элизабет поздно вечером. Она меня ждала, не ужинала. Даже чай не пила. Глядя в серые, такие близкие глаза Стрельцовой, я понял, как велика разница между ней и Наташей. Все-таки Элизабет Моя женщина. Совсем моя. Нас соединяет не только постель, но и еще нечто необъяснимое очень прочно соединившее наши души. Разве я мог подумать об этом в день первого знакомства с ней? Тогда без всяких сомнений я видел в ней редкостную стерву и шлюху, только и ждущую случая, чтобы трахнуться с кем-нибудь кроме Теодора. А теперь… Она моя. Именно такая, какой я желал бы ее видеть. И нет в этом особого волшебства: просто шлюхой и стервой Элизабет делали мужчины, которые ее окружали и непростые обстоятельства.

Завтрашний день обещал стать очень насыщенным делами и сложным. Я рассчитывал, что «Гектор» прилетит или утром или хотя бы к полудню. Может быть к тому времени будет собрана экспедиционная группа. За час-полтора мы погрузимся и уже завтра вылетим на Шри-Ланку. К острову лучше подлетать ночью или перед рассветом.

На случай, если за дверью не Моравецкий, Ольга торопливо пыталась выдумать версию, как она оказалась здесь. Была даже мысль, спрятаться в душе, но княгиня не успела бы этого сделать. На ум пришло лишь одно: жду капитан-лейтенанта Моравецкого — обещал угостить кофе с мороженым; двери запер, чтобы не вошел кто-нибудь посторонний.

Однако, в каюту вошел все тот же ее неумолимый воздыхатель, чуть взъерошенный, запыхавшийся. Каким-то чудом он необыкновенно быстро справился с капризом Ольги Борисовны: в левой руке поляк держал сразу два пакета из плотной бумаги с ручками.

— Уж постарался, моя принцесса! Со всех ног в лавку! — закрыв дверь, Вислав поставил пакеты на стол и начал выкладывать их содержимое: клубничное мороженое в разноцветной, запотевшей фольге; высокую стеклянную банку кофе; кавказскую колбасу, похожую на бараний рог, и три бутылки игристого крымского.

Вот последнее вызвало у Ольги Борисовны особое удивление. Моравецкий всерьез полагал, что она пьет вино в таких опасных объемах? Ковалевская так и спросила:

— Вислав Борисович, а игристое это к чему? Надеюсь, вы не считаете, что я к таким напиткам имею особое пристрастие?

— Для вас, душа моя. И я глоточек сделаю, хотя на службе как бы не положено, но немного и по такому случаю можно, — он выложил на стол две банки стерляди по-башкирски.

— А какой такой сегодня случай? — княгиня хитровато прикрыла один глаз.

— А… — вот тут командир навигационной секции впал в легкое замешательство, но быстро нашелся: — Так новоселье у вас! Вот с ним, Ольга Борисовна!

— Как же я не догадалась! Тогда открывайте скорее! Мороженое потом — сначала шипучее! — к полной неожиданности Вислава, Ольга вскочила с дивана и подошла к шкафу: в нем за золотисто-дымчатым стеклом стояли чайные чашки, закрепленные в деревянных держателях. — Открывайте, капитан, открывайте! — повторила она, обернувшись.

— Ольга!.. Вы меня восхищаете! В вас столько огня! — он подошел к Ковалевской сзади, желая положить ладони на ее талию и прижаться к ней.

В этот момент княгиня резко повернулась и, держа чашки перед собой, воскликнула:

— Именно поэтому, мне захотелось мороженое! Но мое пламя можно притушить и игристым. Им даже скорее. Вообще-то, я думала, что вы, Вислав, порасторопнее, и когда я приготовлю чашки, то будете ждать меня с уже открытой бутылкой!

— Да, моя богиня! Прошу прощения! Немедленно! — поляк метнулся к столу, торопливо содрал с пробки бумагу с сургучом и принялся вывинчивать тугую пробку.

Через миг раздался громкий хлопок. Из горлышка пошел легкий дымок и поползла розовая пена.

— Как же это похоже на нашего джина! — Ольга подставила чашку. — Вы, капитан, знаете, что у меня с моим возлюбленным есть джин? Да, да, самый настоящий джин. Его имя Нурхан, и он помогал Саше с разгромом во дворце Сент-Джеймс. Том самом, где мой жених нечаянно обезглавил герцога Ричарда Гилберта. Вы, наверное, читали о том несчастном случае в газетах.

Поляк на миг замер, кивнул, так и не налив шипучее в одну из чашек. Моравецкий очень хорошо знал об этой истории: прочитал много статей в российской и британской прессе. В том числе он знал кое-какие домыслы о хорраге, которого будто бы смог приручить Елецкий.

— Ах, мой верный друг Нурхан… Жаль, что его сейчас с нами нет. Я бы попросила его для веселья спрятаться в пустую бутылку, а потом из нее как выскочить! Кстати, он очень ревнив, и мог бы даже убить вас, если бы вы… Ну, допустим, посмели обнять меня, без моего разрешения. Может вызвать Нурхана через Сашин эйхос? — наблюдая за тем, как меняется лицо ее воздыхателя, Ольга не сдержала улыбку и тут же вскрикнула: — Вислав!

Игристое вино полилось мимо чашки на ее платье, потекло ниже живота, увлажняя ноги.

— Простите, богов ради! Моя принцесса! — Моравецкий тут же принялся обтирать ее платье рукавом кителя, потом и вовсе ладонью то ли намеренно, то ли нет прикасаясь к увлажненной груди княгини, ее проводя рукой от живота ниже.

— Да вы сума сошли, капитан! Руки! — Ковалевская рассердилась, отталкивая его. Еще минуту назад, она хотела поиграть им и пока не говорить о том, что было ей приготовлено на всякий случай, но теперь…

— Прошу прощения, Ольга Борисовна! Засмотрелся на вас и так вышло! — поляк припал, на одно колено, решив, что именно сейчас удобный случай постепенно переходить в атаку.

Он обнял ее ноги, прижимаясь щекой немного выше колена и откидывая край мокрой юбки.

— Ваша нежная божественная кожа! Она такая сладкая! — произнес он, глядя снизу вверх и целуя бедро Ольги Борисовны. Ее недавние слова о «джине», конечно, встревожили Моравецкого, но проявлять робость и отказываться от планов на сегодняшнюю ночь он не собирался.

— Капитан! — резко сказала Ковалевская, схватив его за волосы левой рукой и отрывая от себя. — Вы перешли границы дозволенного! Причем сделали это хитро и нагло! Теперь, очень внимательно послушайте меня, если желаете сохранить свою жизнь! Здесь… — правой рукой она отстегнула эйхос и нажала на боковую пластину, — сообщение, которое я могу отправить немедленно. Но могу и не отправить, тогда оно отправится автоматически уже не из эйхоса, а из сети. Остановить автоматическую отправку могу лишь я, зная код. Догадываетесь какое сообщение и кому? Конечно, моему жениху. В сообщении я немного преувеличила: сказала, что меня захватил капитан-лейтенант Моравецкий, удерживает в каюте на «Гекторе» и есть угроза, что он попытается меня изнасиловать. Как вы думаете, что произойдет с вами, по прилету на базу «Сириуса»?

Он не ответил, только побледнев, мотнул головой.

Сжав волосы поляка сильнее, так, что едва не выдрала клок из его затылка, Ольга наклонилась ниже, заглядывая в испуганные грязно-зеленые глаза, произнесла:

— Это могло бы случиться намного раньше прилета на базу. Даже уверена, Саша не будет ждать ни минуты. Памятуя историю во дворце Сент-Джеймс, вы должны понимать, что для высочайшего мага Елецкого не существует преград и непреодолимых расстояний. Вы же не хотите видеть его прямо сейчас?

— Ваше сиятельство… — хрипло произнес Моравецкий.

— Молчать! Сейчас мои вопросы не требуют ответа! Я вам просто объясняю правила приемлемого поведения со мной! Я не наивная девочка, и я прекрасно понимаю, какие планы относительно меня вы вынашивали. Заметьте, я — не просто случайная девица, а княгиня! И самое главное, я невеста Александра Петровича — человека, которого я люблю. Но вы предпочли это не заметить, как факт совсем незначительный. Вы думали, я стану для вас легкой добычей? — Ковалевская слегка дернула его за волосы. — Вот не вышло… Это называется «облом». Запомните это слово, Вислав! Так говорит мой возлюбленный, если кого-то постигает ситуация похожая на ту, что случилась с вами. И еще запомните: я никогда не изменю своему мужчине! Могу позволить себе флирт, быть может даже не слишком легкий, который будет ответом на тяжесть некоторых грехов Саши. И он об этом обязательно узнает! Но на измену я не пойду никогда. Теперь границы наших отношений обозначены, и мы можем полакомиться мороженым и выпить шампанского. Вы все поняли, капитан?

— Да, божественная! Прошу прощения! Вы слишком красива. Я не сдержался, — поляк поднял к ней взгляд, как бы в ответ и смягчая свою строгую речь Ковалевская мягко улыбнулась. Вислав почувствовал, как его все сильнее охватывает трепет. Такой, что влиять на нее ментально мыслей больше не было.

— Очень хорошо, капитан, что вы все поняли. Желаете присягнуть мне на верное служение? И тогда… — Ольга снова наклонилась, но теперь небесные глаза смотрели куда добрее, даже с игривым лукавством, — тогда я позволю вам то, чего вам хочется.

— Да моя богиня! Клянусь! Всей душой я ваш! — прошептал Моравецкий, вполне понимая, что это игра и трепетно желая, чтобы границы этой игры были как можно шире. — Клянусь, быть верным вам в своем служении! Любой ваш каприз!

— Вот таким вы мне нравитесь, капитан, — кончиками пальцев Ольга погладила его щеку. — Теперь можете поцеловать мою ножку. Но не выше колена. Согласитесь, это очень высокая награда! Не высшая для вас, но высокая! — подчеркнула она.

Княгиня сама приподняла край юбки, обнажая колено.

— Да, моя прелесть — это очень приятная награда, — Моравецкий сначала провел пальцем по влажной от вина коже княгини от колена вниз, коротко глянул на личико Ольги и поцеловал ее там, где она позволила. Поляка не отпускало буйное желание этой волшебницы. Даже после того, что он услышал от нее обещание кар, и естественные страхи нахлынули на него, Вислав начал хотеть ее лишь сильнее. Он лишь представил, что скрывается под юбкой княгини выше, как напряжение в его брюках выросло до угрожающей величины.

— Вам позволено еще немного сладкого, капитан, — тихо сказала Ковалевская, погладив волосы своего воздыхателя. — Кстати, я расскажу об этом Саше. Но не бойтесь, пока вы под моей защитой, вам ничего не грозит. А расскажу я ему потому, что мы честны друг с другом, и ему будет полезно немного понервничать и быть осторожнее в своих увлечениях.

— Да, божественная! Ему будет полезно! — поляк стал с жадностью целовать ее колени и даже посмел прикоснуться губами чуть выше.

— Все, Вислав! Достаточно! Остановитесь! — прервала его Ковалевская. — Теперь принесите мою дорожную сумку — она лежит там же, в технической секции откуда вы меня увели. Мне нужно переодеться — не в мокрой одежде мне же быть. Придете, выпьем немного вина и попробуем ваше мороженое.

Вислав буквально вылетел из каюты. Даже забыл ее запереть. Быстрым шагом, едва ли не бегом он пронесся по коридору.

Как же раздразнила его Ковалевская! В какой-то миг он подумал, что ради того, чтобы обладать ей, он готов даже пожертвовать жизнью. Конечно, это было бы крайней глупость, но разве самые крайние глупости не приходят нам на ум, когда нас так дико раздирает желание⁈

Свернув за угол, капитан-лейтенант ворвался в туалетную комнату, расстегнул ширинку, едва не разорвав ее.

— Какая же сука! Божественная сука! — чуть не плача произнес он.

Его окаменевший член дернулся в руке.

— О-о-о! Какая сука! — простонал он, сжимая до боли своего бойца и яростно водя рукой. В несколько буйных движений он довел себя до вершины сладких ощущений, представляя как Ольга Борисовна бьется под ним в любовной страсти.

С хриплым стоном Вислав взорвался горячими брызгами на стену пониже зеркала.

— Вислав Борисович! — Моравецкий услышал за спиной знакомый голос. Открыл глаза и увидел в зеркале отражение мичмана Григорьева, за ним стоял еще кто-то из рядового состава.

— С вами все хорошо? Услышали тут… — продолжил было мичман, но тут же осекся, с небольшим осознанием поняв причину странного поведения поляка.

Нехорошо вышло. Очень нехорошо! Видно, в спешке Моравецкий забыл запереть дверь, и теперь гадостные слухи о нем начнут гулять по команде фрегата! Но Григорьев-то, каков подлец! Нет, чтобы дверь тут же прикрыть!

«Ничего!», — пронеслось в голове командиром навигационной секции. — «Поглумитесь, сволота! Не так долго вам всем осталось!». С этими мыслями почему-то пришла какая-то особая злость на Ковалевскую. В один миг в его голове таинственный маятник прошел точку бесконечного обожания княгини и качнулся в другую сторону. Липкие пальцы нервно и торопливо, пытались справиться с ширинкой форменных брюк.