Ваше Сиятельство 14

Глава 27 Дрожь земли

— Пока не подходить! — распорядился я, понимая, что перед входом в Пещеру могут быть неприятные неожиданности. Косвенным подтверждением тому были кости, во множестве белевшие в траве и между камней. — Ничего такого не чувствуешь? — спросил я Бондареву, стоявшую рядом.

Не то, чтобы я перестал доверять собственному сканированию, но в серьезных вопросах лучше перестраховаться. Да и напряч Бондареву лишний раз — то же дело благое: Наташа любит чувствовать себя востребованной и до небес важной.

— Особенного ничего, если говорить о поляне, — не открывая глаз ответила штабс-капитан. Она еще с минуту водила вытянутыми перед собой ладонями. Потом дополнила: — А вот гора… Она точно особенная. Чувствую такое… не могу сразу объяснить словами. Нечто очень чужое и опасное. Там наверняка кроется какая-то особая магия. Мне она не понятна, но ты же, корнет, у нас почти бог — должен разобраться.

— Стойте все здесь, — сказал я, и неторопливо направился через поляну.

Я чувствовал, как Элизабет порывается идти следом. Моей чеширской кошечке было трудно устоять на месте, даже при том, что я просил ее не отходить от Ольги. Иногда мне казалось, что день за днем мы становимся неотделимы друг от друга — уж слишком хорошо я понимал ее, а она меня. Повернувшись, я нашел взглядом серые глаза англичанки и сказал: — Элиз, потерпи немного. Я просто осмотрюсь, — потом, обращаясь к грифоновцам, спросил: — Следопыты есть?

— Так я же, Александр Петрович! Тайгу знаю, по устью Амазонки ходил и горы Китая и Семицарствия мне знакомы! — первым откликнулся Велесов.

— Ну-к, давай сюда, — я махнул ему и пошел дальше, к нагромождению камней.

Когда Саша Велесов нагнал меня, я прошел еще с десяток шагов и указал ему на кости, во множестве лежавшие в редкой, местами вытоптанной траве. — Что можешь сказать, следопыт?

Он присел на корточки, взял одну кость, потом другую, что-то из шейных позвонков и отчего-то весело поглядывая на меня заключил:

— Тигр, Александр Петрович. Где-то тут обитает тигр. Судя по следам зубов очень крупный. Вероятно самец. Ланкийских тигров я никогда не видел, но знаю, что зверь серьезный. К нам он вряд ли подойдет. Услышал, что нас тут много и ушел в джунгли. Кстати, это же вход в пещеру? — Велесов кивнул на темневшую в скальном массиве дыру. — Полагаю, там его логово. Но сейчас оно пустое — это вам ответственно заявляю.

— Тигр, это хорошо, — сказал я, щурясь от солнца и поглядывая на вход в легендарную пещеру.

— Да, очень хорошо! — согласился поручик. — А два тигра, еще лучше. Сдается мне, тут еще самка бывает, — добавил он, разглядывая следы в пожухлой траве.

Логика Велесова была мне непонятна. Хрен его знает, чем для него два тигра лучше, чем один. Моя же была по-детски простой: раз на поляне, перед входом в пещеру обитает тигр и носит сюда добычу, то вряд ли здесь есть какие-то ловушки, оставленные устроителями древнего тайника. Я еще раз просканировал поляну, затем подал знак нашим. Первым ко мне подлетел Нурхан, и его слегка отругал за то, что посмел покинуть Ольгу Борисовну. Возможно, такая опека Ковалевской была чрезмерной, но сама напросилась — нечего было менять уютную Пермь на Шри-Ланку.

Вход в пещеру несколько зарос лианами, и Талханову пришлось поработать мачете. Когда же проход открылся, мы увидели, что пещера вовсе не глубокая: даже не заходя в нее можно было разглядеть темные очертания дальней стены.

— Ваше сиятельство, не похоже, как бы на величайший тайник, — первым высказал сомнение Никита Горский. — Может, по соседству есть еще что-то. Тут же видно…

— Молчать, Горский! — оборвала его Бондарева. — Мы разберемся, что тут видно.

Штабс-капитан первой вошла в пещеру, бесцеремонно оттесняя меня, подсвечивая ярким туэрлиновыми фонарем. Здесь валялось много костей. Еще больше, чем на поляне. Причем многие принадлежали людям. Я насчитал восемь черепов. Подошел к человеческим останкам ближе и перенес часть внимания на тонкий план. Определил, черепушке, лежавшей у моих ног примерно четыреста лет. Пока я занимался ерундой под редкие шептания грифоновцев, Наталья Петровна принялась за дело куда более полезное. Отдав фонарь Бабскому, менталистка двинулась вдоль стены слева, выставив перед собой ладони, сканируя пространство пещеры и скалы.

— Сюда, корнет! Здесь! — штабс-капитан остановившись у выступа в самом конце левого простенка.

Я подошел. Почти сразу глаза нашли поначалу неприметное отверстие. Будто ничего особенного: неровная дыра, как бы обычная игра природы, но очень похоже, именно это место предназначалось для Ключа Кайрен-Туам. Оставалось лишь снять рюкзак и достать Ключ. Легендарный Ключ, открывающий не только вход в Пещеру, но и двери в иное будущее человечества.

Я медлил. Как-то все это было слишком обыденно, даже грустно, что так. От древнего Ключа, завернутого в черный бархат, мои мысли перенеслись к Гере. Вот же шлюха небесная! Она так и не соизволила сообщить, какую именно вещь я должен вынести для нее из Хранилища Знаний! Странно… Такое невнимание несвойственно Величающей. Если ей что-то нужно, она всегда вертится рядом и очень щепетильна в вопросах, касающихся ее интересов.

— Так, выходите все! — распорядился я, доставая из рюкзака сверток с Ключом. — Мы не знаем, как сработает Ключ. Возможно, сразу активируются какие-то ловушки. Выходите! Я смогу защититься, и кое-что понимаю в подобных вещах, а вы пока постойте за пределами пещеры. Оля, выходи! — настоял я, выпроваживая Ковалевскую. — Элиз, будь любезна, выйди вместе с ней.

— Пусть с тобой хотя бы останется Нурхан! — с недовольством сказала княгиня и направила ко мне хоррага, висевшего призраком под сводом пещеры.

С этим капризом я спорить не стал. Хорраг пусть остается, если Ольге Борисовне так спокойнее. От него вреда нет, и не случится с ним ничего, чтобы тут не произошло.

— Ты тоже выходи! — приказал я Бондаревой.

— Я могу помочь, если пойдет что-то не так, — воспротивилась она. — Кстати, вот эта стена вовсе не монолитная. Убеждена — она подвижная.

— Я тоже так думаю, выйти пока, — развернув кусок бархата, я извлек Ключ Кайрен Туам и направил его длинный конец в темное отвесите.

Длинная часть Ключа, похожая на шестигранную спицу толщиной с палец, погрузилось точно до утолщения. Выше этого утолщения на подвижных пластинах темно-синего адаманта проступали пиктограммы. Теперь я был уверен, что отверстие, указанное Бондаревой, и есть скважина под этот Ключ. Пока не происходило ничего, если не считать, что древний артефакт потеплел. Хотя это могло показаться. Ведь Елецкий во мне сейчас очень волновался, и ощущения могли быть ложными. Теперь мне следовало вспомнить, последовательность поворота пластин на теле Ключа — она была описана в свитке, добытом Элизабет в особняке виконта Джозефа Уоллеса. Последовательность я, конечно, знал наизусть, но иной раз волнение бывает таким, что забываешь даже собственное имя.

Я повернул первую пластину с пиктограммой, похожей на изображение совы — раздался щелчок.

Черт!

Ключ Карен Туам активировался! Его грани засияли жемчужным светом!

— Саша! — крикнула позади меня Ковалевская.

Я повернулся и увидел, что там, у входа в пещеру тоже что-то происходит. Похоже, что открывается божественный портал. Увлеченный Ключом, я даже не почувствовал серьезных волнений на тонком плане. В пору было отругать себя: каким бы важным не было дело, нельзя терять контроль над тем, что происходит вокруг! К счастью, божественный портал открывал не Шива и не Кали — самая опасное из воплощений Шакти. К нам спешила супруга Громовержца.

Неужели опомнилась? Решила почтить меня вниманием, ради того, чтобы наконец сообщить, что ей на самом деле нужно. Еще миг я размышлял, стоит ли вернуть позицию первой пластины Ключа на прежнее или повернуть три оставшихся, тем самым вскрывая Пещеру Конца и Начала. Оставил все как есть, лишь подозвал наших:

— Велесов, Кулагин! Сюда подойдите! До Ключа не дотрагиваться! Просто стойте здесь! Если что-то начнет меняться и или происходить, сразу зовите меня!

Сам направился к выходу из пещеры. К моему появлению портал полностью открылся. Гера уже стояла на не очень приглядном фоне: пожухлая трава и кости антилоп, валявшиеся между камней. К моему огромному удивлению явилась она не одна. Справа и слева от нее на жарком ланкийском солнышке красовалось еще три небесных явления — три молодых мужчины. Причем явно не боги, хотя были ряжены в белоснежные туники с золотым шитьем, обуты по-олимпийски в сандалии и подпоясаны широкими поясами со сверкавшими пряжками. Все трое видом важные, точно в каждом скрывался как минимум Аполлон, а то и два таких.

Грифоновцы, хоть ребята отважные и повидали всякое, но прежде с богинями явно не общались. Вряд ли они имели общение даже с богами ряжеными, наподобие этой святой троицы. Колесов и Усманов поглядывали то на меня, то с опаской в сторону исходившего голубым туманом портала, при этом нервными пальчиками сжимали рукояти крупнокалиберных «Нежностей». Броневой тот и вовсе принял боевую стойку мага.

— Ну, Хайре! — приветствовал я Величайшую, подходя к ней ближе. — Где же тебя носило? Не могла вырваться из объятий этих вот? — я покосился на двоих молодцов, стоявших справа от супруги Перуна. Так и подмывало сказать: «Ежели они в тебя так уцепились, нужно было Громовержца на помощь звать».

— Эй, юнец, поосторожней мели своим поганым языком! И повежливее с богиней! — хамовато прорычал тот, что плечистый, с курчавой бородкой. — Если не понял, сама Гера перед тобой! За непочтение можно и в харю схлопотать!

— Можно и в харю. Особо за непочтение, — согласился я, делая еще несколько шагов вперед. И резко сунул ему кулаком в глаз, которым он на меня так недобро пялился.

Плечистый на ногах не устоял. Схватился за морду, охнул и сел на задницу, так что щебень под его ягодицами захрустел. Смуглый с усиками, что-то визгливо прокричал по-испански. Его приятель на миг застыл с приоткрытым ртом, потом бросился ко мне. Далее вышло неожиданное лично для меня: раньше, чем я успел отреагировать, Элизабет появилась справа и уложила сначала рыпнувшегося, потом испанца. Да так, что тот практически воткнулся башкой в кучу свежесрубленных лиан. Но неожиданным был вовсе не порыв Элизабет, а то, что рядом со мной возникла Бондарева и… Ковалевская! Да, да! Вряд ли Ольга Борисовна собиралась участвовать в нашей милой потасовке, но она всем видом показала, что за меня не только душой, но и телом.

Гера всплеснула руками и звонко расхохоталась:

— Астерий, придержи своих сучек! Чего они у тебя такие злые? Вообще, что происходит⁈ Вы все сумасшедшие⁈ — она небрежно махнула ладонью, и Нурхана, принявшего облик льва с человеческим телом, отнесло в сторону метров на десять. — Чего ты набросился на барона Розова? Глаз ему чуть не выбил, попортил лицо. Так сильно ревнуешь меня? Я же знаю, Астерий, тебе очень не нравится, когда рядом со мной другие мужчины, — говоря это, божественная шлюха, искоса посмотрела на Ковалевскую. — Тебя всегда влекло ко мне. Арти… Ну, кто такая Арти? Она всего лишь едва сносная замена. Земных дев в расчет вообще не берем, — теперь Величайшая с той же небрежностью махнула в сторону Ковалевской и Элизабет.

Сказала Гера, конечно, глупость. С чего я должен ее ревновать? Полагаю, супруга Перуна тихонько злилась на меня — это ее обычное состояние. Даже в те редкие периоды, когда мы пребывали в добрых отношениях, в глубинах ее божественной души все равно крылась кое-какая злость на меня за все прежнее. Сейчас эта злость проявилась, как выпад в сторону Артемиды и укол Ольги. А почему я так резко отреагировала на слова бородатого… Сам не знаю. Наверное потому, что не захотелось смотреть на их самодовольные физиономии. Как же мало некоторым мужчинам надо: раз в жизни по счастливой случайности трахнут богиню, а потом столько мужского гонора, что аж корежит!

— Дорогая, зачем ты тешишь себя столь далекими от реальности фантазиями? Может тебе напомнить, как я не принимал тепла твоего сердца, тянувшегося изо всех сил ко мне? Или ты пришла не выяснять перед всеми наши отношения, а для чего-то более важного? — спросил я, недовольный таким поворотом разговора. Мне он был неприятен. Выяснять отношения перед Ольгой, Элизабет и еще людьми посторонними — это точно не то, что мне сейчас хотелось. Да еще при том, что никаких отношений между нами не было!

— Ты, прав, дорогой, лишь в одном. Я пришла по делу. Напомнить тебе, что настал тот день, когда ты обязан исполнить свой долг. Моя вещь!.. Важная, очень нужная мне вещь!.. Она лежит здесь! — Гера указала пальчиком на темный зев пещеры за моей спиной. — Ты должен принести ее и передать мне, преклонив колени, с почтением, как величайшей из богинь!

— У меня хорошо с памятью. И все эти дни я ждал, когда ты появишься и наконец пояснишь, что именно я должен принести. А то знаешь, ли прихвачу что-то тебе ненужное, — я на миг повернулся к бородачу — его левый глаз постепенно оплывал синевой.

Он засопел, точно разъяренный бычок, но более никак свою злость выразить не посмел.

— Иди ко мне, — Гера поманила меня пальцем. — Ближе, Астерий! Ближе!

Я подошел так, что моя грудь касалась ее полной груди с возмутительным декольте. От Геры, как всегда, пахло розами и еще чем-то дразнящим. Глаза богини, карие с едва заметной зеленцой, чарующе смотрели на меня.

— Что нужно мне, я прошепчу тебе на ушко, — мило улыбаясь сказала она, потянулась ко мне и после долгой паузы прошептала: — Айо Уиннис! Да, дорогой, именно это! — богиня отстранилась и передала мне ментально образ нужной ей вещицы.

Артефакт выглядел как страусиное яйцо, только не белое, а сделанное из темного полупрозрачного материала; внутри его вспыхивали и угасали пылинки, похожие на крошечные звезды. Айо Уиннис — прежде я слышал эти слова. Их произносили жрецы в одном из храмов Атлантиды. Айо Уиннис означает Яйцо Мироздания. Но сейчас я не мог вспомнить назначение этой, несомненно, непростой штуковины.

— Что-то не так, Астерий? Ты чего задумался? Просто принеси мне Айо Уиннис, — она смахнула с лица волосы, рыжеватые от солнца.

— Хорошо. Просто принесу Яйцо Мироздания. Кстати, на кой хрен оно тебе? Надеюсь, ты не собираешься его высиживать? — рассмеялся я.

— Дорогой, это не смешно. Если ты не знаешь, для чего эта вещь, то значит тебе не нужно это знать. Считай, что так распорядились боги, — она отступила на несколько шагов, оглядываясь на открытый портал. — Ступай, а то появится Шива, и тогда даже я не смогу тебя защитить. Я вернусь сразу, как только ты выйдешь из Пещеры. И не забудь к моему Айо Уиннис добавить Камни Новых Богов — мне нужны все Камни! Я слышала, что их больше, чем семь. Постарайся, мой дорогой, и я стану для тебя самой доброй богиней! Да пребудет с тобой удача!

— Да, дорогая! Если бы мое сердце не было отдано этим божественным женщинам, — я обернулся на Ольгу Борисовну и Элизабет — Бондарева стояла рядом с ними. — То, клянусь, я бы поцеловал тебя со всей мужской страстью. Увы, так неудобно получается, — я едва не рассмеялся снова, представляя, как все это выглядит со стороны: стою я, напротив Геры, рядом со мной три моих прекрасных тигрицы: Элизабет, Ольга и Наташа, а возле Величайшей три каких-то мудозвона, украшенных божественной одежонкой и смачными синяками. Вид, надо признать, у них был жалкий. Особенно у испанца — его глаза отчего-то выражали страдание, а тонкие усики нервно подергивались. И, клянусь, все эти трое страшно ревновали меня к Гере — уж я чувствовал их ментальный крик.

Итак, Айо Уиннис — Яйцо Мироздания. Я никак не мог вспомнить его предназначение, при том, что в далеком прошлом я точно был с ним знаком. Мне обязательно нужно узнать это раньше, чем рука Величайшей коснется столь непростого артефакта. Если я не вспомню назначение Айо Уиннис до нашего выхода из Пещеры, то придется нырнуть в архивы собственной памяти и искать ответ там. Но такой путь к истине нежелателен: он может занять много времени и потратить мои силы, а силы сейчас мне могут очень потребоваться.

Прежде, чем войти в пещеру, я закрыл глаза и отправил сильный ментальный посыл Артемиде, а затем Афине, в надежде, что хоть одна из богинь услышит меня и поспешит узнать для каких целей служит Айо Уиннис. Вряд ли я доберусь до Хранилища Знаний сегодня: пока в планах открыть Пещеру Конца и Начала, неглубоко заглянуть в нее — не более. Но хоть у нас и было какое-то время, моим возлюбленным богиням следовало начать искать ответы поскорее.

— Благодарю, парни, — сказал я Велесову и Кулагину, охранявшим Ключ. — Теперь выйдите отсюда ненадолго. Выйдите все! — настоял я, обращаясь в первую очередь к Ковалевской и Элизабет. Тревожно мне было. Интуиция как-то неприятно шевельнулась во мне.

Когда все вышли, я повернул пластину, обозначенную в свитке, как вторую по очередности. Цвет Ключа Кайрен Туам изменился, свечение его граней стало зеленоватым. Я выждал около минуты, повернул следующую пластину. Снова поменялся цвет свечения и послышалось негромкое гудение.

Когда я повернул последнюю управляющую пластину с тонкой пиктограммой дерева, раздался громкий гул. Земля задрожала под ногами.