Вадбольский – 3

Глава 13

Шаляпин малость проводил меня по дороге к имению, потом я велел возвращаться к патрулированию дома в столице. Патруль и разведка, да лишь благодаря им, все видя и успевая реагировать, успешно сдерживаю Гендриковых!

В имении тихо, бдит только охрана, я поддерживаю их уверенность, что все на их плечах, так больше стараются, но Мата Хари, поднявшись выше, может мониторить активность как в моём имении, так и у Гендрикова.

Во дворе подошел дед Афанасий, он видел, что со всеми общаюсь по-свойски, как с ровней, не чинясь, и сам так держался, но сейчас я хмур, задумчив и даже грозен, потому дед снял шапку, картинно мнет в руках.

— Барин, — сказал он почти заискивающе, — хозяйство совсем в разоре, люди разбеглись, вам бы заново нанять хотя бы в дом. И прислуги нет, и прачка нужна. А вдруг гости нагрянут, неловко будет!..

Я сказал тоскливо:

— И ты, дед, туда же!.. Мне этим нечем платить, уж и не знаю куда кинуться. И вообще не успел понять, что тут моё и где уже не моё.

Он почесал в затылке.

— До самых границ и я не знаю, да и кто знает? А вот рядом всё просто: с той стороны этого дома заброшенный сад, там если какие яблони-груши и уцелели, всё равно старые, урожая не дают… Прямо за стеной Щель, за ней сосновая роща и малинник в полверсты до самого озера, а дальше ваше озеро, в нём дивная рыба без костей и ну прям сладкая…

Слово «Щель» он произнес так просто, как сказал бы «овраг», я даже не сразу врубился, больше подумал про озеро, это же Белое, даже на картах есть, весь край называется Белозерским, было княжество Белозерское, оно или не оно, но мысль снова вернулось к царапнувшему слову, спросил тупо:

— Щель? Что за Щель? Овраг что ли?

Он лениво махнул рукой, дескать, что говорить о такой мелочи, пояснил нехотя:

— Да вроде овражек, только незаметный больно. Сперва туда попадали нечаянно, потом начали ходить искуны всякие, охотники, бродяги…

— И что?

Он снова махнул рукой, вытер нос рукавом.

— А ничего. Ничего там нет. Вроде бы в пещеру большую попадают, только там песок да голые камни. Всё обыскали, одна пустошь. Даже травы нет. Ни лечебной, ни даже простой. Правда, потом обнаружили какой-то лаз, вроде тёмная пещера, но туда никто не полез. Потом, говорят, нашлись парни из села Богуничи, полезли, ни один не вернулся. Ещё как-то находились молодцы даже из наших сел, но все сгинули непонятно где, после чего антирес гикнулся.

Я повертел информацию так и эдак, прямо под окнами Щель, это же надо! Пусть крохотная и совсем пустая, но всё-таки… Завтра же загляну. Да чего откладывать, сейчас пойду и посмотрю, это же моё теперь хозяйство. Туда и назад, очень быстро, мне ещё графиню принять и обхаживать, чтобы не сбежала.

— С той стороны, говоришь?

— Да, барин. Надо бы огородить малость, а то дети залезут яблоки красть, ноги переломают…

— Веди, — прервал я.

Он посмотрел на меня опасливо.

— Барин, может не надо?

— Моя земля, — ответил я, — мои правила.

В двух шагах от стены здания неопрятный, как старческий беззубый рот, провал обрушившегося погреба. Крыша обвалилась, стены тоже подмыло, вон какие трещины, если оставить так, то дожди превратят в полноценный овраг, что будет расти и шириться, уничтожая пахотные земли.

Афанасий покряхтел, сплюнул и сказал недовольно:

— Вон она, проклятая!.. Говорят, с тех времен, когда ещё никто не селился.

Я пробормотал:

— Какой-то неказистая… Понятно, что в такой ничего не находят. Да и какая это Щель Дьявола?

Я спустился по рыхлой земле, к подошвам липнет грязь, вот уже и дно, всё покрытое мусором из упавших сверху мелких веточек и листьев умирающего сада.

Мои ноги ступили на эти ветки, по глазам ударила полнейшая тьма, тело передернуло дрожью, и тут же зрение начало быстро очищаться, подстраиваясь под градиенты соседнего мира.

Воздух сухой и жаркий, после мозглого петербургского чуть не курортная пустыня назорейская, но взгляд упирается в плотную стену тумана, что окружил меня на расстоянии всего каких-то пяти саженей.

С мечом в руке начал всматриваться, с усилием задействуя все диапазоны, даже те, что телескоп «Колмогоров» использует для исследования черных дыр, однако стена тумана отодвинулась всего лишь на семь саженей, хотя в моём положении и это хлеб.

Очень медленно я сделал пару шагов, прислушиваясь к звенящей тишине, и туман передо мной отодвинулся на эти полторы сажени.

Я хмуро улыбнулся, так это же туман войны! Сделал несколько шагов назад, всё верно, туман войны остался на том же месте. Значит, чем больше здесь поброжу, чем больше пространства откроется.

Медленно и насторожено пошёл расширяющимися кругами, потом решил, что туплю что-то, призвал Мату Хари, моё самое главное и совершенно секретное оружие, что и позволяло делать рейды с суфражистками такими победными.

Мата Хари, сканирующая поверхность сверху и докладывающая о каждом появившемся в поле зрения существе, и была моим главным преимуществом, а вовсе не мой меч или моя сверхскоростная реакция.

Сейчас она прервала патрулирование имения Гендриковых, там пока медленное накопление войск, явилась и зависла над головой.

— Что видишь? — спросил я.

— Накапливаю информацию, — ответила она. — Пока только каменистая почва из спрессованного суглинка, состав воздуха: азот семьдесят пять процентов, кислород двадцать три, аргон один с половиной, углекислый газ пять сотых, неон одна тысячная…

— Достаточно, — прервал я, — это наш просочился. Животный мир, флора?

— Пока только микробы, — сообщила она, — попали сюда с нашим воздухом.

— Какие-то заметные отклонения?

— Константа Сатерленда, — сообщила она бесстрастно, — сто семьдесят пять, адиабата тоже великовата…

— Стерплю, — прервал я, прислушиваясь к ощущениям. — Видишь далеко?

— Не очень, — ответила она, как мне показалось, хмуро, хотя эмоциональную окраску я ей не всобачивал. — Не больше полусотни метров. А потом этот серый туман. Подозреваю, что там просто стена из камня.

Я не стал подсказывать, чтобы прошерстила во всех диапазонах, она всегда так делает, и у неё не кружится голова, как у меня при таком переходе.

Медленно двинулся вперед, ориентируясь по картинке того участка, которую Мата транслирует мне в мозг. Твердая прокаленная жаром земля постепенно, но быстро, начала переходить в почву попроще, типа укатанной земляной дороги, затем Мата Хари показала как на границе её зрения проступило нечто вроде стены, я развернулся и двинулся в ту сторону.

Стена — это хорошо, хоть и плохо, пусть и ограничивает меня в пространстве, зато с той стороны никто не нападет. В новом месте всегда весь как комок нервов, пусть хоть с одной стороны некоторая определённость и слабая защита.

Воздух с каждым шагом становится не таким сухим, а когда из тумана войны выступила стена, я с некоторым облегчением перевёл дух. Хотя этой породы не касалась рука человека, но ощущение такое, словно очутился в погребе, только большом, почти княжеском, размером с целый зал, таком же заброшенном, как и всё моё имение.

Вон даже зеленоватая плесень на стенах, в трещинах пышные заросли мха, а внизу вместо плинтусов этот мох образовал толстый пористый шов.

Я огляделся, Щелей повидал не так уж много, но уверен, моя если не самая крохотная, то одна из. И самая непримечательная, а жаль.

Сильно разочарованный, я прошёл вдоль стены, стараясь не касаться, запах неприятный, даже на полу иногда пятна этого мха, следов человеческих нет…

Мата Хари плывет впереди, высвечивая передо мной каждый камешек и просматривая стену на тот случай, вдруг там что-то сидит и готовится броситься.

Всё незнакомо, нужно бдить, а также тащить и не пущать, а то мало ли что, враг не дремлет, англичанка гадит, а кто, если не мы с Матой Хари?

— Облети вдоль стены, — велел я, — Подожду здесь.

— Выполняю.

Ждать пришлось минуты три. Мата Хари пошла на небольшой скорости, слева мелькает стена, всё такая же щербатая и с расщелинами, полными мха, получился полный круг, словно мы на дне колодца, правда, очень широкого, затем она быстро-быстро пометалась из стороны в сторону, убирая туман войны.

— А что там за два пятна? — осведомился я.

Она ответила бесстрастно.

— Там туман не рассеивается. Похоже, два входа на уровень ниже.

Я пробормотал:

— Понятно… Но то щасте в другой раз. Выходим. Вернись к патрулированию имения Гендриковых.

Она метнулась в сторону выхода и тут же пропала. Я поспешил следом, издали увидел на том месте, откуда появился в этой пещере, ошметки грязи с моих ног, что нанес в этот сухой и горячий мир из холодного, где вот-вот снова начнется противный моросящий дождь.

Задержал дыхание, сцепил челюсти и встал на том самом месте, крепко-крепко стиснув кулаки и челюсти. Мгновенная слепота, шум в голове, потеря ориентации.

Я рухнул с большой высоты, тряхнуло так, что едва голова не оторвалась, несколько раз перевернуло с ног на голову и обратно, скрутило, как мокрую тряпку, расплескало тончайшим слоем от усадьбы до Петербурга и даже дальше, ещё один толчок…

Мои подошвы твердо стоят на сырой земле, над головой серое небо, вокруг осень, я даже не пошатнулся, а все мои перевертывания всего лишь шуточки или шалости обнаглевшего вестибулярного аппарата. Все стараются пнуть Вадбольского.

Взгляд уперся в спину идущего от Щели в сторону конюшни деда Афанасия, он услышал мои шаги, оглянулся, оскалил щербатый рот в понимающей усмешке.

— Ничего не нашлось, барин?

Что-то в нём показалось непонятным, я спросил:

— Долго я там шлялся?

Он махнул рукой.

— Да что там делать? Сказано же, там хоть шаром покати. Вас, барин, не было минуты три. Можно сказать, зашли и вышли!.. И правильно. Работы тут хватает, неча там шариться.

Я икнул от неожиданности, но сдержался от вопросов. Самому нужно понять, проверить, потом понять глыбже и ширше. По моим прикидкам я там шляндорился не меньше часа, а то и двух, но никак не три минуты. Но по деду Афанасию видно, что он ещё не успел отойти от Щели, как я уже снова вот он.

Получается, там времени в моём кондовом понимании нет вовсе или совсем-совсем ползет тихо, как старая ленивая черепаха? Я зашел, долго ко всему присматривался, ломал голову, ходил туды-сюды, беседовал с Матой Хари, а вышел в ту же минуту, как и вошел?

Выходит, могу там годы провести, а здесь пройдет час, если не пара минут? Постареть не постарею, мой аугментированный организм в автоматическом режиме поддерживает тело на пике активной жизни, но за это время могу многое сделать…

Даже голова закружилась, когда пытался представить, что могу сделать. В общем, те проблемы, на которые нужно много времени, можно брать сюда.

Да вот только незадача, пока не вижу таких проблем. Всё, что есть, нужно решать здесь, наверху.

Дед Афанасий уже скрылся с глаз, я сжал себя в кулак, это Григория Сковороду мир ловил, но не поймал, а мне от него никуда не деться, имение на плечах, кряхти, но тащи, мирские трудности ещё никого не обходят.