Вадбольский – 3

Глава 10

С тяжёлыми думами о Карницком приступил к проблеме маскхалатов, надо с Генриковыми как-то разобраться. Как и предполагал, пришлось шить самим, стряпуха только помогала, насобирав по имению старое полотно серого цвета, и несколько рогож.

Солнце уже закатилось, небо и днём закрыто грязно-серыми тучами, а с наступлением ночи же наступила полнейшая темнота.

Я вздохнул, надо спешить, велел то, что называю маскхалатами, хотя какие это маскхалаты, закрасить чем угодно в грязно-серый и зелёный, пусть даже сажей. Получилось семь, нет не костюмов, а просто накидок. Объяснив и повторив трижды зачем и для чего, усадил на грузовик семерых лучших стрелков, это моя старая гвардия плюс Иван Бровкин и двое из его команды.

Во владениях Гендриковых остановились за полверсты от имения, чтобы там не услыхали шум, велел наломать веток с ближайших кустов и понатыкать в свои рогожи и накидки, чтоб даже вблизи казались кустами.

Иван Бровкин первым сообразил, смотрит с восторгом, понятно же, это грубейшее нарушение всех воинских правил, принято идти в атаку сомкнутым строем во весь рост, несмотря на стрельбу из ружей и пушек, но в лежачего и попасть труднее, да и самому стрелять удобнее.

— Мы не армия, — повторил я в который раз, — мы силы специального назначения!.. Мы сильнее, мы опаснее!.. Мы можем то, с чем не справится никакая армия!.. А теперь тихо, крадучись — на позиции!

Мата Хари отслеживает движение в имении, я зафиксировал положение каждого бойца в охране, все на местах, но никто не бдит, винтовки в углу, кто-то пьет, в одном месте при свете костра играют в карты, а почти половина часовых откровенно дремлет, а то и спит. Никто нападения не ждет, все знают, завтра-послезавтра пойдут грабить совершенно беззащитного соседа, нужно только приготовить вещмешки побольше.

— Никто не стреляет, — предупредил я, — без сигнала!..

— Какой сигнал? — спросил Тадэуш.

— Пожар, — сообщил я.

Его глаза округлились, но кивнул молча, всё так же молча вся семёрка, крадучись, подошла к ограде, окружающей двор с расположенными в нём зданиями, центральным домом в три этажа и одноэтажными прачечной, кузницей, конюшней.

По идее хорошо бы окружить имение со всех сторон, но для этого нужно сотни три солдат, потому все семеро расположились в вытянутую линию, так можно держать под обстрелом людей у костров и, самое главное, выход из главного здания.

— Давай, — велел я молча, — план «Нерон»!

Мата Хари бесшумно пошла вниз. При такой чернильной темноте и без стелс режима никто бы не увидел, в непроглядной ночи ярко светят только два костра, у входа в казарму и перед барским домом.

Минута долгого ожидания, затем на крыше дома появился огонёк, затем на казарме, прачечной, кузнице. Конюшню велел не трогать, а то вдруг олухи в панике не успеют выпустить испуганных коней?

Выстрелы защелкали один за другим. Пламя только разгорается, погасить будет нелегко, зажигательная смесь должна выгореть сама по себе, она и в ведре с водой будет гореть, а до неё по горящей крыше никому не добраться.

Чем пламя ярче, тем бо́льший круг света, выстрелы стали звучать реже, за треском пожара их не слышно, только убитые падают, раненые истошно орут и мечутся, много пуль, к великому сожалению, идут мимо, а их так непросто вытютюливать каждую!

Я сам старался выщелкивать неподвижные фигуры, а это часовые на вышках, а ещё выскакивающие из дома, в их случае легко предсказать траекторию, по которой сбегают с крыльца.

Так я завалил четверых, плюс пятерых на вышках, а вот наши слишком увлеклись стрельбой по мечущимся в пожаре фигурам, получается слишком азартно и неприцельно.

Со стороны имения время от времени стреляют в нашу сторону, но это скорее от отчаяния и злости: мы в полной темноте, а они освещены пожаром, стреляй на выбор, как суетящихся кур.

Но постепенно стрельба с нашей стороны затихала, я понял, закончились патроны, а жаль, можно бы набить дичи намного больше. Василий стреляет экономно, однако патроны кончились и у него, я велел ему передать всем, чтобы так же незаметно отступали обратно к нашему грузовику.

В имение вернулись галдящие, возбужденные, с расширенными глазами и красными от восторга лицами. И хотя на этот раз без боевых трофеев, но каждый взахлеб рассказывал, сколько и как ловко сумел подстрелить этих идиотов, что носились вокруг горящей усадьбы, то пытаясь гасить огонь, то пробуя отстреливаться.

Серый рассвет окрасил восточную часть неба, я велел всем собраться во дворе перед крыльцом особняка, сам поднялся на пару ступенек, хотя вообще-то на рост не жалуюсь.

— Разбор, — сказал я наставительно, — будем делать после каждой операции. В целом успешно, два верхних этажа выгорели полностью, только стены и уцелели. Даже крыша рухнула, застрелены и погибли при пожаре примерно сорок-пятьдесят человек, узнаем точную цифру попозже…

Василий и Бровкин чуть переглянулись, не поворачивая голов, оба уверены, что в усадьбе противника есть мой человек. Наверное, он и пожары устроил.

— Отстрел противника, — продолжал я, — как теперь понятно, нужно начинать раньше. Я выдал вам больше сотни пуль, но попали в цель только треть. Знаю-знаю, в мечущихся туда-сюда на пожаре целить трудно. Но когда пуль осталось меньше, вы спохватились, начали бить точнее, это я тоже заметил.

Я сделал паузу, Василий вытянулся, ест меня взглядом, и, уловив мой кивок, сказал с чувством:

— Ваше благородие, вы хоть чуточку себя похвалите!.. Мы же под вашим командованием нанесли жуткий урон, а вернулись даже не поцарапанные.

— Я поцарапался, — возразил Антон. — Там такие заросли малинника! И через крыжовник лез напролом.

Все заулыбались, я сказал строго:

— В следующий раз будут настороже. Но и нам нужно сделать выводы.

Василий снова поднялся.

— Ваше благородие, но их нападение мы сорвали?

— На время, — согласился я. — Теперь подкопят силы, изменят тактику и… атакуют! Так что нужно готовить и оборону.

А поутру они проснулись, как в старой песне, кругом помятая трава… Хотя спать в имении Гендриковых никто и не ложился, остаток ночи торопливо при свете факелов собирали раненых, перевязывали, над ними суетились лекари, но только утром стал понятен весь ужас ночного нападения.

Погибли больше половины защитников. Не всех даже посчитали, некоторые горячие головы, не желая оставаться мишенями, ринулись навстречу напавшим, догадавшись, что их немного, там и остались, изрубленные уже саблями.

Барский дом выгорел дотла, хозяевам пришлось временно разместиться в складе между конюшней и кузницей, туда же для главы Рода и его семьи приволокли стол и несколько лавок.

Старший Гендриков рвал и метал, немедленно послал всадников в ближайшие заводы и рудники, велев там оставить минимум охраны, а остальным срочно явиться в имение.

Мата Хари, даже не опускаясь, слушала и записывала все разговоры, выяснила, что на переброску сюда новых отрядов и подготовку нового войска понадобится при всей срочности не меньше двух недель.

Она не рискнула подлететь близко к складу, где Гендриков временно оборудовал себе кабинет, он сильный маг, легко раскроет её стелс-режим по излучаемому теплу, но и на расстоянии, выбрав точно частоту и подавив посторонние шумы, записывала в цвете четкую картинку и крики главы рода.

Он в бешенстве метался по всему помещению, пинками расшвыривал лавки, но когда вбежали Бугай, глава охраны и Дмитрий, старший сын и наследник, с заметным усилием взял себя в руки, рухнул в кресло и потребовал:

— Доклад!

Оба вытянулись, им сесть не предложили, плохой знак, Дмитрий сказал быстро:

— С рассветом обнаружили все места, откуда велся огонь. Лёжек всего семь, но как-то слишком большой ущерб для такой малой группы… однако сколько точно было человек, установить не удалось.

— Не меньше двадцати, — вклинился начальник охраны. — Огонь был плотный и прицельный. В Козьму, моего зама, попали три пули!.. Из раненых к утру скончались ещё пятеро, так что потерь у нас пятьдесят четыре человека!.. Ещё двенадцать раненых, но легко, выживут. К службе негодны пятеро, пули раздробили кости кому в плече, кому в руке, ещё одному раздробило колено.

Граф люто выругался.

— Щенок застал нас врасплох!

Глава охраны сказал несмело:

— Кто же подумать мог, что с такими силами осмелится!

Граф рявкнул:

— А надо было предусмотреть!.. Теперь неделю зализывать раны!.. И ещё неделю на то, чтобы подтянуть и подготовить мою гвардию с соседних предприятий! Но после… даже домище снесем, не оставим камня на камне!

Дмитрий сказал зло:

— Я сам убью этого молокососа! Он меня оскорбил ещё при первой встрече!

Граф тяжёло вздохнул.

— Ладно… Как там Вася?

Начальник охраны сказал несчастным голосом:

— В бреду. Лекари не отходят от постели. Всё-таки две пули поймал, в руку и живот.

Лицо графа скривилось в страдальчески злую гримасу.

— Дурень, разве можно вот так на выстрелы без доспеха с мечом в руке!.. Я вот тоже две пули получил в грудь и живот, но кольчуга есть кольчуга…

Бугай сказал почтительно:

— Вы старый воин, знаете, как, что где и когда. А он, молодой да отважный, испугался, что напавших без него побьют. Ваше сиятельство, я уже велел выдвинуть посты на полверсты дальше. Теперь ни с какой стороны к имению не подойти на расстояние выстрела, как получилось в этот раз.

Граф зло прорычал:

— Да уж озаботься, чтоб больше такого не было! От Карницкого никого?

Дмитрий покачал головой.

— Слишком велик, как он считает. И любое наше ослабление ему на руку.

Граф сказал с нажимом:

— Когда захватим имение этого барончика, тогда уже Карницкому придётся с нами считаться. Не сразу, конечно, но мы растем, а он почивает, у него всё управляющие делают. Ладно, все за работу!

Бугай и Дмитрий повернулись и молча вышли, а Мата Хари взлетела выше, бесстрастно сканируя и анализируя разрушения и суматоху.

Две недели, повторил я слова графа. За две недели залижет раны, соберет войско и нанесёт удар. Значит, у меня всего четырнадцать дней, чтобы приготовиться и как-то суметь организовать оборону.

Если получится, хорошо бы загодя, но всё же надо подготовить усадьбу к нападению. Всё-таки при классическом сражении потери три к одному, а в нашем случае будет десять-пятнадцать к одному, у графа людей много, и жалеть их не будет, деньги есть — новых наймет, а у меня и денег нет, и людей мало.

Василия, Тадэуша, Элеазара и Антона посадил готовить патроны: одни занят пулями, другие пыжами, третий крутит плотную оболочку из картона, всё это сам потом объединю в патроны, некачественное заставлю переделать, а такого будет немало, знаю по прошлому разу…

Василий предложил привлечь Ивана Бровкина и его отряд, патронов много не бывает. Я кисло согласился, переделывать всё равно мне, у этих людей руки, будто только что из питекантропов вышли в кроманьонцы и ещё не знают инструментов, мельче дубины и скребка для выделки кожи.

— Слушай, Бровкин, — сказал я, — ты как-то обронил, что у тебя есть связь с криминалом?

Он испугано потряс головой.

— Что вы, ваше благородие! Никак нет! Я не такой!

— Но ты обещал через ворье достать берданок?

Он встрепенулся.

— Ваше благородие, так на доброе же дело! Это ж нам, а не кому-то!.. Есть у меня там знакомые, хотя я давно уже не… А что узнать?

— Нужно, — напомнил я, — прикупить берданок. И винчестеров. Из-за кордона привезли три больших партии, уговаривают военное министерство приступить к перевооружению нашей армии, но пока идут переговоры, часть берданок уже на черном рынке…

Он нахмурился.

— Ваше благородие, это очень дорого.

— Жизнь дороже, — ответил я. — Для кого-то просто ружья, а для нас… В общем, постарайся узнать побыстрее. Сколько могут достать, какие цены. Деньги ещё добудем, а вот запасных шкур у нас нет.

Преступность надо искоренять, сказал я себе твердо, но у меня ни родни, ни могучих покровителей, а вот преступность демократична, для неё не существуют сословные ранги, здесь всё по Марксу: прибыль и только прибыль, а всякие аристократы с их честью и долгом — устаревшая эпоха.

Преступность всегда была на острие прогресса. Да я уже сейчас разве не преступник с точки зрения существующего закона? Сколько человек я угондошил вместо того, чтобы обратиться в полицию? Но народ любуется Стёпкой Разиным, Пугачевым, Кармалюком, Довбушем, Скарамушем… Человек должен брать закон в свои руки, иначе он не человек, а тварь дрожащая.

Кто-то скупает золото, кто-то бриллианты, есть любители старинных статуй и картин современных художников, никогда не понимал такого чудачества, наше же всё сказало, что булат возьмет и непокупаемое, потому я все деньги вложил в покупку берданок и винчестеров. Даже из банка выгреб, остался голым и босым, но зато с надеждой, что прожорливые акулы если не подавятся мною, то зубы обломают.

Василий хмуро сообщил, что жалованье платить нечем ни гвардейцам, ни вольнонаемной охране, я попросил договориться насчёт отсрочки на недельку, что-то да придумаем, хотя душа заныла, словно её голую выдернули из тёплой постельки на морозный ветер.