Вадбольский – 3

Глава 8

Он отвез меня прямо на Невский к дому девяносто шесть, выходить не стал, я пригласил зайти, он отказался, но тут же добавил, что приглашение принимает с благодарностью, и на днях обязательно-обязательно заглянет.

— Только приходи, — предупредил я, — как в Англии: в назначенный день и в оговоренное время. А не как в России: через пару дней от назначенного, часов на пять позже и с бандой пьяных приятелей!

Он вздохнул, развел руками.

— Везде бардак, только у немцев порядок. Там всё по уставу и Правилам, а в России везде Риголетто какой-то!

— Хуже того, — сказал я, — хованщина!.. Но мы же выправим курс? На Запад, на Восток или забацаем особенный путь, раз уж у России особенная стать?

Он улыбнулся грустно, дескать, Россия ещё тот айсберг, повернуть — полмира разворотить, вдруг сделал большие глаза, хлопнул себя по лбу:

— Ах да, я договорился с Шемяками. Едем к ним на следующей неделе! Дальше откладывать совсем неприлично, даже непристойно и, хуже того, оскорбительно!

Я опешил, спросил неверяще:

— Чего? И за меня договорился?

Он вздохнул, сказал проникновенно:

— Вадбольский, ты совсем тупой? От приглашений подобного рода отказываться нельзя. От слова «совсем». Это оскорбление. Единственное, что можешь сделать, явиться на полчаса, даже на несколько минут, выказать хозяевам уважение, и тут же покинуть их, сославшись на неотложные дела.

— А-а, — протянул я, всё ещё раздраженный, — но всё равно…

— Понимаешь, есть визиты обязательные и необязательные. Так вот к обязательным относятся визиты признательности, визиты поздравительные и визиты соболезнования. Ты всё понял?

Я придушил чувство протеста, ну на хрен мне эти светские обязанности, есть дела поинтереснее и понеоткладнее, Гендриковы ждать не будут, пока я совершу все визиты вежливости.

— Ладно-ладно, если на несколько минут, то заскочим. Где наша не пропадала? Везде пропадала.

Он вздохнул.

— Но нельзя, чтобы выглядело, что заскочил в промежуток между двумя важными делами! У аристократов, как ты знаешь, нет более важных дел, чем шляться по приёмам и волочиться за светскими красавицами.

Я посмотрел с подозрением, почудилась язвительная нотка, тоже не одобряет этот образ жизни, но он намертво встроен в эту систему и, хоть и умный, но не пикнет с осуждением.

— Хорошо, — сказал я, — договорились.

Он откинулся на спинку роскошного сиденья, я захлопнул ему дверцу, и автомобиль сорвался с места. Не знаю, получу ли я что с этого визита, но Горчаков блестяще провел операцию, и герцога выручил, и свою значимость и умение доказал отцу и всемогущему дяде. Молодец, мой ровесник, а насколько отличается от напыщенных дураков, что заполняют стены Академии!

Автомобиль ещё не отдалился, я проводил взглядом и спросил мысленно:

— Ну как?

— Волшебно, — ответил тут же из незримости Ангкаррак, — как город разросся, непостижимо! Первая партия мужиков начинала мостить болота при мне!.. А сейчас такие громады по обе стороны… Это же Невская улица?

— Уже проспект, — сказал я. — Но я тут подумал, подумал… Есть идея получше.

Он спросил встревоженно:

— Надеюсь, не сбросить мою глыбу в Неву?

— Нева мелкая, — ответил я. — Лучше отвезу тебя в моё имение.

— А там река глубже?

— Там озеро, — сообщил я. — Ещё не измерял, но ладно, при чем тут озеро?.. Там имение, особняк в три этажа, вмуруем этот камень на самом верху, у тебя будет прекрасный обзор на все окрестности!

Водитель грузовика посмотрел с вопросом в глазах, когда я подошел к кабине.

— Изменение адреса, — сказал я казенным голосом. — Едешь вот по этой дороге… Потом поворот, выезжаешь на грунтовую… Там я тебя, наверное, догоню, поедем вместе. Да, работы больше, но я доплачу!

Водитель повеселел, ему было велено везти, куда я укажу, а если ещё и доплачу, то жизнь хороша.

Я подождал, когда он осторожно развернулся и повел грузовик по пока что хорошей дороге, умело выложенной булыжником, пошёл к своему теперь дому.

Высоко в небе филин в стелсе, мониторит движение по всему кварталу, ищет закономерности, определяет, кто может напасть и откуда, старается вычислить возможную опасность, чтобы тревогу поднять как можно раньше.

Грузовик я догнал, как и рассчитывал, на проселочной, оттуда ещё семь часов мучительно добирались по рытвинам и ямам, грозя потерять груз, наконец вдали показался мой особняк.

Я выдохнул с облегчением, а ещё с большим, думаю, выдохнул водитель грузовика.

Грузовик с душой Ангкаррака я велел разгрузить немедленно. Ночь не ночь, всё равно встащим на канатах на самых верх, вот тут пусть пока стоит, на чердаке, а затем вмуруем в стену, которой пока нет.

Всё это время, ещё как только выехал от герцога, меня потряхивал мандраж, который старался никому не выказывать. А что, если Гендриковы попытаются этой ночью решить вопрос одним лихим набегом?

У меня с собой только четыре человека, как считают, ну пусть даже теперь шестнадцать, а у них на охране задействованы триста, да ещё в самом имении семьдесят, как доложила Мата Хари.

Тадэуш и Антон умело распределили прибывших гвардейцев, кому где держать оборону, если начнется. Пятеро лучших стрелков заняли места на крыше, но я скомандовал отбой, нечего там мерзнуть, до начала штурма ещё далеко, Мата Хари сообщила, что противник даже не начал выдвигаться из своего имения.

Пока эта земля принадлежала Басманову, что сюда и не заглядывал, соседи втихую хозяйничали на его удаленных землях, даже отщипывали по кусочку, но больно не наглели, Басманов кого угодно в порошок сотрёт, но как только я объявил, что эти земли принадлежат мне, все вокруг встрепенулись в чистейшем негодовании.

Этот безземельный мальчишка получил такой огромный куш? Да не бывать этому! Есть более достойные хозяева, сильные и уверенные, с хорошей охраной и собственной гвардией.

Так что, как ни крути, а имение и земли у меня попытаются отобрать. Любой ценой. Не получится купить, тогда припугнуть, изгнать, а то и убить, мало ли что случается на окраинах!..

Казне же важно, чтобы поступали налоги, а какая земля к кому переходит — разбирайтесь на месте.

— Ангкаррак, — сказал я едва слышно, — ты здесь?

Он ответил голосом, полным восторга:

— Да… Как же восхитительно!

— Здесь верхний этаж, — предупредил я. — Отсюда у тебя самый широкий обзор. Извини, у нас все трудятся на благо…

— На твоё благо?

— На благо общества! — сказал я гордо. — И я тоже. Ты тоже будешь трудиться. Ну… как трудиться, присматривать за безопасностью имения. Поднимешь тревогу, если кто тайно или под покровом магии попробует подобраться к нашим владениям. Это не трудно, зато ты при деле и будешь чувствовать себя нужным.

Он сказал с чувством:

— Спасибо! Но как я подниму тревогу, если меня никто не слышит и не видит?

— Буди меня, — ответил я грустно. — Хозяин за всё в ответе.

— Буду рад помочь!

Я ещё раз сверился с передаваемой Матой Хари картинкой, отыскал во дворе Василия.

— Вот тебе первое задание… Ну, пусть не первое, но первое почти самостоятельное. В полуверсте отсюда в лесу, уже на нашей земле и слишком близко к нашему имению, стягивается группа боевиков. Семнадцать человек. Не знаю, то ли ночью планируют напасть, то ли будут ждать ещё подкрепление. Сколько тебе нужно человек, чтобы вычеркнуть их, не дожидаясь ночи?

Он подумал, ответил хмуро:

— Готов в одиночку, ваше благородие. Я даже в молодости таким резвым не был! Для страховки, мог бы взять Тадэуша или Антона. Могу Элеазара.

— Возьмешь Бровкина, — сказал я, — нужно присмотреться, на что годятся новенькие.

Он вздохнул.

— Ещё не в кондиции. Хотя окрепли, уже как лоси, ржут и роют землю копытами.

Я усмехнулся.

— Так только для страховки?

Он вытянулся.

— Так точно, понял. Выдвигаться сейчас?

Я указал на высокую сосну, что слегка возвышается над соседками.

— Иди прямо на неё. Держись тихо, ещё шагов двести и упрешься в их стоянку. Постарайся вернуться до темноты.

Как только он, захватив Бровкина, исчез из усадьбы, я сказал мысленно:

— Давай за ними.

Мата Хари, что висит неподвижно в полусотне метров над крышей имения, даже крыльями не двигает, медленно сдвинулась с места и неслышно поплыла в сторону леса.

Я заперся в кабинете, да не подсмотрит кто, чем занимаюсь, внимательно всматриваюсь в картинку плывущего внизу леса. Крохотную стоянку уже рассмотрел, сейчас с напряжением всматривался, как будет действовать Василий и как покажет себя Бровкин.

Оба вроде бы ветераны, опытные бойцы, но сейчас не штыковая атака чудо-богатырей с девизом «пуля дура, штык молодец», а именно пуля должна показать преимущество.

А штыки я велел снять до лучшего случая.

Потом наблюдал, как совершенно бесшумно подкрались к противнику. Василий, выказывая своё умение быстрого и точного стрелка, пять раз выстрелил, моментально опустошив магазин, выпустил винтовку из рук, с саблей наголо ринулся на уцелевших у костра.

Двигался он смертоносно быстро, после стрельбы из семнадцати человек осталось двенадцать, много даже для опытного бойца, однако раздались ещё выстрелы, и теснившие Василия начали падать один за другим. Тоже пять то ли убитых, то ли раненых, Иван Бровкин стреляет хоть и медленнее, но точно, да и с такого расстояния промахнуться трудно.

Семь гендриковцев это не двенадцать, Бровкин отбросил винтовку и тоже выхватил саблю. Я с замиранием сердца видел, что когда он стрелял, один из гендриковцев, явно боец экстра-класса, быстро и без лишних движений обогнул схватку и зашел Бровкину со спины как раз в момент, когда тот отбросил винтовку.

Он был в шаге от Бровкина, неслышно вытащил из ножен длинный нож, и тут Мата Хари, зависнув у него над головой, по моей команде вскрикнула диким голосом:

— А-а-а-а!

Боец вздрогнул, инстинктивно взглянул вверх, а Бровкин, моментально развернувшись, всадил ему саблю, словно шпагу, в грудь на половину длины лезвия.

Противник выронил нож, ухватился обеими руками за холодную сталь, с хрипами и стонами начал вытаскивать из тела. Я видел вытаращенные глаза Бровкина, он перестал сопротивляться, и когда враг сумел выдернуть из груди окровавленное лезвие, в свете заходящего солнца блеснул, как алый луч, короткий кинжал, Бровкин засадил его в глаз противника по самую рукоять.

Тот вздрогнул, но удержался на ногах, а Бровкин выхватил из его слабеющих пальцев саблю и сильным ударом снес голову с плеч.

Обезглавленное тело рухнуло на мокрую от крови траву, а Бровкин метнулся на помощь к Василию, но тот как раз зарубил последнего и, хищно растопырив руки, осматривался, не уцелел ли кто ещё.

Неплохо, оказывается Бровкин справился с неслабым магом. Очень неслабым, судя по регенерации и жизнестойкости. И очень вовремя сообразил срубить голову. Какая бы мощная регенерация ни была, но без головы не работает.

Я слышал, как Василий сказал коротко:

— Проверь всех, добей. Никто не ушел?

— Я страховал с той стороны, — сообщил Бровкин. — Двое пытались, вон их тела.

— Собираем оружие и уходим.

Бровкин возразил:

— Вон там за деревьями их грузовик!

Василий недобро улыбнулся.

— Теперь наш.

Оба даже не особенно и захекались, отметил я с облегчением. Сейчас адреналин ещё бьёт ключом, но схватка была быстротечной, отходняк будет едва заметным.

Я не стал смотреть, как обыскивают трупы и собирают боевые трофеи, повернулся к ожидающим приказа Тадэушу и Элеазару.

— Вы у нас лучшие стрелки?.. Лично для вас отыщу рецепт эликсира ночного зрения. Слабоват, правда, но сутки будете видеть в самую тёмную ночь, будто днём, хоть и в чёрно-белом.

Тадэуш вскинул брови.

— А помочь Василию не нужно?

Я хмыкнул.

— Развивай чутье, иначе какой ты поляк? Уже возвращаются с трофеями.

— Оба целы?

— Без царапины, — ответил я. — Такая у меня чуйка. Ну, разве что о кусты морды покарябали. Вы себе ещё цены не знаете!.. Двое на семнадцать человек? Смешно!.. Хотя бы семьдесят…

Они переглянулись, какие-то у меня шутки нешуточные.

— Я не поляк, — пояснил Тадэуш. — Это вон Антон немец, хоть под нашего вырядился!

— Ничо я не немец, — проворчал Антон. — Мейербах в России всё равно, что Иванов, вы чего такие?

Я повернулся к команде Ивана Бровкина.

— Как приедут, поможете рассортировать трофеи и перенести в склад.

— А где тут склад?

Я отмахнулся с небрежностью потомственного аристократа в сороковом поколении.

— Где сложим, там и склад. Ну ладно, подберите комнату на первом этаже поближе к выходу.

Через полчаса послышался натужный гул, к воротам неспешно подкатил огромный грузовик на высокой базе, колеса широкие, как раз такие по бездорожью, двигатель мощный, сам из грязи вылезет и прицеп вытащит, и как завершающая ягодка на холмике торта — сваленные в кузове боевые трофеи.

Запасливый Василий даже кольчуги содрал с тех, на ком были, шесть винтовок, но старой конструкции, задолбаешься переделывать под пули, двенадцать мечей, три сабли и два копья, вот уж совсем стариной запахло. Ножей двадцать семь, у некоторых было по два, молодцы, пять из них настоящие шедевры, явно их любили и холили. В подсумках отмеренные порции пороха, свинцовые пули, которые нужно набивать в ствол с дула ударами шомпола, отдельно тщательно скатанные пыжи.

Денег всего сто двадцать четыре рубля, не густо, точно не наемники, а именно охрана имения Гендриковых.

— Василий, — велел я, — ты у нас старший, посмотри кому чего из наших не хватает. Выбери из трофеев и дай. У каждого должно быть всё необходимое для международной дружбы!

Он кивнул.

— Сделаю. Тут в самом деле… Не всё лучше, чем у нас, но Гендриковы денег на снаряжение не жалеют.

— Гоняй группу Бровкина, — напомнил я. — Зелья зельями, но им нужно восстанавливать форму. Там от тебя сильно отставал?

Он покачал головой.

— Пятерых застрелил, троих зарубил. Один из них сильный маг, с него четыре амулета сняли!..

— Война только начинается, — сказал я невесело. — У Гендрикова на охране имения семьдесят…

— Уже пятьдесят три, — уточнил он с гордостью и тут же сказал смущенно, — простите, ваше благородие!.. Всё никак не отойдем, как всё быстро и без крови… ну, с нашем стороны. Ихняя не считается.

— Пятьдесят три, — сказал я, — не так уж и много, — но триста охраны контролируют их земли, там же много всяких предприятий… Вот это уже много. Да и поймут теперь, что мы не коровы на забой. Постараются приготовиться лучше.

— К обороне?

— Увы, — сказал я, — к нападению. Это сейчас в имении пятьдесят три бойца, я имею в виду охрану, но пополнение с других объектов уже прибывает.

Судя по их лицам, стараются не показывать тревогу, но бойцы они бывалые, битые и стрелянные, понимают, что будет всё не просто и очень непросто.

Василий уточнил:

— Что делать, ваше благородие?

— Такой удар не выдержим, — ответил я. — Мы крутые и сильные, но нас возьмут числом. Но ждать нападения тоже не станем.

— Ваше благородие?

Я сказал зло:

— Будем тормозить саму подготовку.

— Как, ваше благородие?

Я зло ухмыльнулся.

— Партизанской войной. Сегодня же научу вас шить маскхалаты!.. И стрелять лежа, а не стоя, когда вы такие гордые и красивые изображаете мишени.

Судя по их лицам, ни черта не поняли, но Василий сказал за всех:

— Всё сделаем, ваше благородие.

Но на его лице я без словаря прочел недоумение и растущую неуверенность. Остальные смотрят не лучше. Я показал себя хорошим хозяином и даже отличным воином, но слишком молод, что такой умеет?

— Кутузов не выиграл ни единого сражения, — сказал я, стараясь подбодрить, — но войну да, сумел!