Увидеть все

Глава 11

У проволочного забора, огораживающего зону карантина, собрались человек пятнадцать, среди которых было все высшее руководство. Заспанная Ирга без особого интереса слушала оправдания часового — тот между тем был шокирован и возмущен обвинениями в халатности, ведь он действительно никого не пропускал мимо себя: за несколько часов до него это сделал рядовой Ханос, сейчас наверняка преспокойно спящий в казарме. Крайт, которого ждали дольше всех, сосредоточенно щурил глаза, обдумывая скользящие вокруг него слова, — и гвардейцы, и разведчики, споря друг с другом, обращались по большей части именно к нему. Я тоже смотрела на него, но молча.

— Рядовой Грач нарушил режим изоляции, спустился в Город и хладнокровно убил моего подчиненного. Я требую наивысшей меры наказания для него — расстрела.

Лицо Гюрзы было налито кровью, и ярость его не мог скрыть даже туманный серый рассвет. Никто не пытался ему возражать. Никто и не имел права, не считая Крайта, однако он по-прежнему держал губы плотно сомкнутыми. Я сделала шаг к ограждению — мы с Йорой были единственными, кто находился по другую сторону баррикад, и долгое время на нас никто не обращал внимания.

— Вы позволите один вопрос, капитан Гюрза? — Тот зыркнул на меня с неудовольствием, но все же кивнул, хотя кивок этот получился резким и раздражительным. — Кто именно пострадал? Сержант Нактус?

На лице главнокомандующего гвардией отразилось изумление, и вскоре он уже вопил, свирепо тыча пальцем в мою сторону:

— Получается, ты знала о его планах?! В таком случае я вынужден обвинить тебя в соучастии!

— Я вижу прошлое, а не будущее, капитан. Нет, мне не было известно, что задумал Грач, однако при единичном контакте с ним я наблюдала конфликты, связывавшие его с сержантом Нактусом. Конфликты на почве того, что ваш подчиненный подсадил его тринадцатилетнюю сестру и мать на наркотические грибы.

Разумеется, это была ложь, ведь на Граче я ни разу не применяла свои способности, но мне вдруг отчетливо вспомнилось, как Роза, ставшая моим последним клиентом под землей, отчаянно искала свои накопления, спрятанные от деспотичного старшего брата… нет, на самом деле все было не так. Грач не являлся злодеем в этой истории, как мне всегда казалось. Конечно, он не был и благодетелем, но его жестокость по отношению к членам семьи обуславливалась своеобразным желанием уберечь. Заглянув в голову к маленькой девочке с небесно-голубыми глазами, я не увидела эпизодов тяжелой жизни, коих у нее было предостаточно: не увидела занятий проституцией, домашних скандалов, мук голода, — я увидела дрожащие от радости руки, сжимающие деньги, потому что лишь с их помощью можно было раздобыть заветный наркотик.

После всего этого я нисколько не сомневалась в правдивости своей лжи.

— Сержант Нактус не имел никакого отношения к торговле грибами. — Гюрза приблизил лицо к колючей проволоке. — Докажи, если считаешь иначе.

— Капитан Гюрза прав. — Крайт быстрым жестом поправил воротник на своей рубашке. — Если у Грача были доказательства причастности Нактуса к сбыту наркотиков, он должен был сообщить своему непосредственному руководителю или лично мне, но никак не идти вершить суд своими руками. За предумышленное убийство находящегося при исполнении гвардейца всегда назначалась наивысшая мера наказания, и в данном случае я не намерен делать исключение. Сегодня в двенадцать часов у стен Беты выстрелом в голову будет осуществлена смертная казнь.

После официального объявления приговора все очень быстро принялись расходиться, или же просто я сделалась такой медленной, что, один раз моргнув, упустила из виду и Крайта, и Иргу, и Гюрзу, и неудачливого часового, до последнего сражавшегося за свою невиновность. Меня резко бросило в жар. Вот так просто? Без суда, без свидетелей — сразу смертная казнь? Сердце билось как бешеное, и в каждом его ударе мне слышалось единственное слово. «Докажи».

По-прежнему стоя без движения, я вдруг ощутила прикосновение к своему плечу. Обычное легкое прикосновение, глубоко мне безразличное, однако почему-то все равно открывшее мне воспоминания человека, которому оно принадлежало. Я увидела себя со спины: растрепанные после сна волосы, скрытые под курткой худые лопатки, сжатые кулаки, — и сразу отшатнулась, недоумевая, как же так вышло. Почему проход в прошлое, прежде требовавший концентрации и времени, обнаружил себя сейчас столь легко и за какие-то доли секунды?

— Пойдем внутрь, Ванда. Нужно сказать остальным.

Йора смотрел спокойно и даже прохладно, как и всегда, но я не сомневалась, что вынесенный приговор обескуражил его ничуть не меньше, чем меня.

— Идите один, капитан.

— Ты ничего не сможешь изменить.

— Посмотрим.

— Ванда, — голос Йоры резко переменился, приобрел приказные нотки, и я тотчас замерла, не в силах сопротивляться привычке подчиняться ему, — ты пойдешь со мной и сама будешь объяснять сестре, какую глупость совершила, отпустив Грача. Потом еще три раза подумаешь над тем, какие глупости собираешься совершать и дальше и к чьим смертям на сей раз это может привести, и лишь тогда я позволю тебе покинуть зону карантина.

— У меня мало времени, капитан. Я должна добыть доказательства, что Нактус занимался наркоторговлей.

— Грач умышленно убил гвардейца, находящегося при исполнении. Даже если тебе удастся повесить на Нактуса сотню преступлений, его это не спасет, ведь был ли Нактус хорошим человеком или плохим — роли не играет. Убийство остается убийством.

Я повернулась лицом к бункеру, и в то же мгновение под открытое небо из него выбралась растрепанная Мак. После крепкого сна глаза у нее обычно открывались лишь наполовину, и оттого утром она меньше всего походила на саму себя. Йора многозначительно кивнул мне, скрестив на груди руки. Он не стал уходить, чтобы слышать наш разговор, хотя я с большей радостью объяснила бы все сестре наедине.

— Мак… с Грачом кое-что произошло.

Она смущенно покосилась на капитана, будучи еще не в курсе его осведомленности, затем торопливо выпрямилась и принялась с вниманием слушать. По мере того как рассказ мой близился к завершению, глаза ее раскрывались все шире, и вскоре уже невозможно было определить, что она только недавно проснулась.

— Как ты могла позволить ему это?

— Я не знала, что он задумал.

— Не ври! Я вчера говорила тебе, что он грезит о мести, да он и сам почти прямым текстом сообщил тебе, что собирается делать!

— Мстить можно по-разному! — воскликнула я, подстраиваясь под ее тон. — Я понятия не имела, что он решится на такое! И раз уж на то пошло, мой отказ не остановил бы его! Он подкупил бы часового, как подкупил гвардейцев, сторожащих проход в Город, или дождался бы снятия карантина, и все равно отправился бы за Нактусом!

Мак недолго смотрела на меня, а когда заговорила вновь, в голосе ее уже не было обвинительных ноток:

— Ты видишь людей насквозь, Ванда. Ты не могла не понимать его намерений, разве что сознательно захотела закрыть на них глаза.

Йора согласно кивнул за ее спиной. Он слушал меня едва ли не внимательнее, чем сама Мак, и как только она вновь скрылась в бункере, не желая и дальше мериться со мной сосредоточенными взглядами, я еле слышно обратилась к нему:

— А если бы я сразу пришла к вам? Вы остановили бы его?

— Кто знает. Впрочем, у Грача был целый месяц, чтобы справиться с гневом, и раз ему не хватило этого времени… — он пожал плечами. — Я точно не смог бы присматривать за ним вечно.

До приведения смертного приговора в исполнение оставалось еще шесть часов. Не дождавшись от меня ответа, Йора тоже зашел в бункер. Я проводила его рассеянным взглядом. Обвинение сестры кололо в груди, словно она вставила туда иглу. Сознательно закрыла глаза… как во время наших с ней домашних споров? Как после гибели Грифа? Неужели я и впрямь знала, что сделает Грач, и просто решила не вмешиваться, чтобы не испытывать лишнего неудобства?

Виреон крепко спал, когда я вломилась к нему в комнату, громко хлопнув дверью. У него было так тепло и спокойно, что на секунду мне даже стало жаль втягивать его во все случившееся, однако сейчас мне было жизненно необходимо непредвзятое третье мнение. Я уверенно плюхнулась к нему на кровать, и он тотчас распахнул глаза.

— Ванда? Ты чего?

— Посмотри мой вчерашний день. Посмотри, что сказала мне Мак про Грача, а потом и он сам.

— Дай хоть пару секунд. — Он встряхнул головой, принимая сидячее положение. — Сейчас…

Разглядывая светлые ресницы на его закрытых глазах, я с нетерпением ждала, когда же они вздрогнут и поднимутся, чтобы сообщить мне, что я ни в чем не виновата, что Грач мог иметь в виду все что угодно. Однако Виреон, вынырнув из моего воспоминания, лишь хмуро сдвинул к переносице брови.

— Неужели он сбежал, чтобы расквитаться с кем-то из гвардейцев?

— Как… ты тоже знаешь?

— Что они торгуют грибами? Еще бы. Сам чуть не подсел, когда отец погиб.

— Почему тогда их не наказывают, раз все в курсе?

— Кто же их накажет? — искренне удивился Виреон. — Выше них в Городе никого нет. Гюрза их покрывает, председатели Штаба не лезут, тоже наверняка купленные… так и что с Грачом?

— Ему вынесли смертный приговор. У нас есть всего несколько часов, чтобы придумать, как его спасти.

— Спасти? — поперхнулся он, выпустив от неожиданности мою руку, которую он продолжал держать даже после того, как закончил прогулку по моему прошлому. — Ванда, если я правильно понял, он убил человека.

— Не человека, а наркоторговца, погубившего его семью!

— Безусловно, но это нужно было решать через руководство…

— Да, нужно было, — горько согласилась я. — Я хотела все рассказать Йоре и совершила ошибку, промолчав, однако сейчас уже слишком поздно думать об этом. Сейчас перед нами стоит другая проблема!

— Успокойся, Ванда, — растерянно попросил Виреон. — Я знаю, что Грач спас тебя на последней вылазке, что он не бросил твою сестру и вообще держался молодцом, но…

— Я ошиблась насчет него! Единственный раз в жизни — ошиблась! Он никогда не нравился мне, и я даже не пыталась понять, что с ним происходит! Я выдернула его на поверхность, полагая, что так будет лучше для его семьи, но все вышло ровно наоборот!

— Посмотри на это с другой стороны. Приглуши ненадолго чувство вины и подумай: он совершил серьезное преступление, причем далеко не первое за свою жизнь. Даже если сейчас ты каким-то образом убережешь его от смертной казни, ему назначат пожизненное заключение, и лично я сомневаюсь, что этот вариант намного лучше.

— Что же мне тогда делать? — выдавила я.

— Ничего. Ты хотела помочь Грачу и помогла, все дальнейшее вне зоны твоей ответственности. — Он мягко, но настойчиво уложил меня на подушку рядом с собой, отодвинувшись к краю, чтобы мне досталось побольше свободного пространства. — Посмотри лучше, какую мне Софа энциклопедию притащила. Тут первый раздел про гигантских черепах — они, оказываются, живут больше ста лет, представляешь? Жаль, мне не дали какое-нибудь имя их рода. «Бисса», например, как тебе? Я пока только про морских прочитал…

Я слушала его, невпопад кивая, а сама против воли рисовала в голове процесс казни. Группа конвойных разведчиков, капитан Гюрза с пистолетом и одним-единственным патроном в нем, списанным специально под это мероприятие, и Грач, сидящий в ожидании на коленях возле внешней стены Беты, — думать об этом мне хотелось меньше всего, но не думать не получалось, и чем ярче разыгрывалось мое воображение, тем чаще проскальзывали перед глазами воспоминания Виреона, вновь взявшего меня за руку. Софора не ошибалась: в стрессовом состоянии способности видящего работали быстрее и эффективнее, чем в обычном, однако подобное смешение прошлого и настоящего действовало крайне утомительно. Очень скоро я сказала Виреону, что хочу отдохнуть, и отвернулась к стене, лишь бы не видеть больше ничего.

Звуков не было. Ничего похожего на выстрелы — я вслушивалась час, два, четыре… Бета располагала небольшой территорией, и мне казалось, что приведение в исполнение смертного приговора обязательно донесется до моих ушей, однако оно чудесным образом прошло мимо. Я разлепила глаза, когда время уже давно перевалило за роковую отметку в двенадцать часов. В комнате находились Софора, явившаяся проводить с Виреоном очередные тесты, и Ирга, задумчиво наблюдавшая за своей помощницей со стороны двери. Обе были совершенно спокойны и бодры. Для обеих казнь Грача ничего не значила.

— Посмотрите, капитан, — возбужденно воскликнула Софора. — Какая поразительная динамика! По две секунды в неделю! Если так пойдет и дальше, к концу года Виреон будет получать доступ к чужому прошлому без малейших задержек!

— Поразительная, — без намека на ее радость согласилась Ирга. — Завтра я возьму у тебя немного крови для исследований, Виреон. У предыдущего образца уже истек срок годности.

— Как скажете, — поморщился тот, выждал, пока Ирга выйдет за дверь, и ткнул в плечо Софору. — Софа, а зачем ей моя кровь? Над чем она работает?

— Это секретная информация.

— Да брось. Скажи.

— Не надо, Виреон…

— Вот как ты со мной, значит, — разочарованно протянул он. — Я-то думал, мы — друзья.

От удивления перед такой наглой манипуляцией я проснулась окончательно и перевернулась на спину. Виреон коварно улыбнулся мне с соседней кровати, а Софора удрученно сгорбилась, ничего не замечая, и виновато пробормотала:

— Мы — друзья! Просто мне попадет от капитана Ирги, если она узнает…

— Она не узнает, обещаю.

— Ладно. Капитан Ирга полагает, что раз видящие обладают неким иммунитетом к воздействию со стороны модифицированных существ, на основе их образцов можно изобрести сыворотку, которая защищала бы людей и возвращала бы разум мозгоедам.

— Слабо верится.

— Ты вообще никогда в нас не верил, — рассерженно огрызнулась Софора и тут наткнулась на мой растерянный взгляд. — Ванда, ты… тоже слышала? Умоляю, только не трепитесь об этом! Опыты капитана Ирги мало кто одобряет, и лишнее внимание ей в работе не поможет.

— Не волнуйся, — хрипло произнесла я. — Который сейчас час?

— Скоро обед.

— Обед?.. Виреон! — я вскочила на ноги. — Почему ты не разбудил меня ближе к полудню? Я же просила тебя!

— Ты только в одиннадцать уснула, мучилась несколько часов подряд, — не дрогнув, ответил он. — Зачем тебе было переживать этот момент?

— Потому что я должна была его пережить!

Софора перевела недоуменный взгляд с меня на Виреона, затем обратно. Смертный приговор в Городе выносили крайне редко, и она наверняка слышала, что в полдень состоялась казнь, однако понять, отчего я так расстроена, не могла. В конце концов она решила оставить нас наедине.

— Если тебе станет легче, я выпросил разрешение увидеться с Грачом и попрощался с ним от твоего имени. — Виреон помолчал, после чего с удивлением добавил: — Он выглядел таким спокойным. Думаю, ему совсем не было страшно.

— Ты не имел права решать за меня.

— Ванда, мне просто небезразлично твое самочувствие. Послушай, — он прикрыл за Софорой дверь и облокотился на нее спиной, чтобы никто не смог войти, — тебе лучше оставить службу в разведке. Последняя вылазка и все эти домыслы о модифицированном существе вымотали тебя, ты здорово изменилась. Тебя больше ничего не радует, ничего не интересует, хотя раньше для хорошего настроения тебе было достаточно просто посмотреть на звезды. Ты нарушаешь приказы, плачешь по ночам, мучаешься какими-то навязчивыми идеями, да и вообще находишься на грани нервного срыва, неужели не замечаешь? — Я понуро сгорбилась, и Виреон тут же заговорил увереннее, уловив смену моего настроения: — Тебе пора вновь занять нейтральную позицию, отстраниться, как ты всегда делала при работе в Городе. Мы с тобой слишком многое пропускаем через себя и обязаны фильтровать чужие переживания, иначе наша психика долго не выдержит. Пожалуйста, давай переберемся на Альфу, где ты сможешь чаще навещать родителей и заниматься всем, чем только пожелаешь, а я буду работать с Иргой за нас двоих. Давай построим что-то стабильное, спокойное и приносящее радость, иначе для чего мы вообще выбирались на поверхность? Чтобы страдать сильнее, чем под землей?

Я в замешательстве подняла голову. С Виреоном мы знали друг друга уже много лет, так что не было ничего удивительного в том, что он с легкостью разбирал по полочкам все мои сомнения, однако прямо сейчас его слова показались мне буквально вырванными из моих собственных мыслей. Из-за этого складывалось впечатление, что меня заманивают в какую-то хитроумную западню, которой инстинктивно хотелось сопротивляться.

— Кажется, я начинаю понимать, почему нас не любят. Это и впрямь не слишком приятно, когда тебя видят насквозь.

— Разве плохо, что мы хотим одного и того же?

— Нет, просто… мне нужно время подумать.

— Ладно. — Виреон отстранился от двери и открыл ее передо мной. — Идем обедать?

— Да, — с заминкой согласилась я, несколько удивленно глядя вглубь пустого коридора, представшего перед моими глазами.

С некоторых пор мне было непривычно проходить куда-либо первой. Виреон слегка подтолкнул меня, и только тогда я поспешно шагнула вперед.

Под вечер следующего дня разведчик на дозорной башне заметил сигнальную ракету. Подобные боеприпасы выдавали исключительно руководителям отрядов, выдвигающихся на длинную дистанцию, и на текущую дату таким руководителем значился лишь лейтенант Летрин, чья группа покинула Альфу чуть меньше месяца назад. Целью их вылазки, насколько мне было известно, являлся заброшенный наземный город, а конкретнее пополнение запасов боеприпасов и химических реактивов для научного отдела, раздобыть которые можно было только в нем. Ради этого разведчикам выделяли лошадей и повозки, чтобы они могли быстрее добраться до места назначения и побольше захватить с собой, и подобные вылазки считались самыми опасными из всех, потому как в наземных городах количество мозгоедов исчислялось тысячами или даже десятками тысяч. За лошадьми они чаще всего не поспевали, но даже если и поспевали, не трогали их. Очевидно, внутренние органы животных были им не по вкусу.

Человеком, выпустившим сигнальный заряд, оказался рядовой Аксис. Это был мужчина лет двадцати восьми, низкорослый, смуглый и обладающий морщинистым, как сушеный финик, лицом. Состоял он в отряде Летрина и всегда так быстро и сбивчиво разбрасывался словами, что создавалось впечатление, будто при каждой попытке заговорить мысли начинают путаться у него в голове. Когда его, раненого и окровавленного, дотащили до ворот, я стояла неподалеку: мне было интересно, что вынудило его использовать редкую огненно-красную ракету и почему он вернулся на базу в одиночестве. К несчастью, бедолаге было так плохо, что его сразу повели в госпиталь, однако я все же расслышала отдельные части его невнятного бормотания:

— Мозгоеды окружили… мы отбивались… потом голова начала разрываться… я побежал…

— Посторонись. — Разведчик, волочивший раненого Аксиса на своих плечах, грубо оттолкнул меня, хотя свободного пространства перед ним было предостаточно, а затем рявкнул, обращаясь к спешащему по его следам младшему товарищу: — Позови майора Крайта, если он еще на Бете.

— А если нет?

— Тогда капитана Йору.

— Сержант, но капитан Йора по-прежнему находится на карантине…

Старший разведчик выругался и уставился на своего юного сопровождающего свирепым взглядом.

— Приведи в госпиталь хоть кого-нибудь из офицеров, понял?!

— Понял! — отрапортовал тот и бросился бегом в противоположном направлении.

Видимо, сердитый голос сержанта так сильно его напугал, что он решил собрать всех, кто только встретится ему на пути. Первой я заприметила Иргу в заляпанных очках, за ней вразвалочку явился капитан Габронат, по возрасту уже давно обскакавший и всех младших офицеров, и даже майора Крайта. Тучный, с залысинами до самой макушки, он наверняка носил форму разведчика исключительно по привычке. Я попыталась проскользнуть в госпиталь вслед за ним, однако мрачный сержант, который так нелюбезно обошелся со своим помощником, без колебаний выпроводил меня обратно на улицу, заявив, что здоровым рядовым здесь делать нечего.

— Любопытствуешь, Ванда?

Как оказалось, Крайт не успел покинуть Бету. Застав меня, нетерпеливо переминающуюся с ноги на ногу у входа в госпиталь, он понимающе улыбнулся.

— Так точно. — Я торопливо отошла от двери, уступая ему дорогу. — Я видела сигнальную ракету и подумала… подождите, майор. — Крайт, уже было взявшийся за ручку двери, вопросительно обернулся. — Вы же знаете, что вчера утром я говорила правду про Нактуса и наркотики?

— Это дело закрыто, Ванда.

— Но ведь вы знаете? — с нажимом повторила я. — Вы не были удивлены, когда услышали.

— Меня всегда было сложно удивить. Впечатлительность мешает быстро принимать решения.

— Пожалуй. Решение казнить Грача вы и впрямь приняли очень быстро. — Едва договорив, я сразу опустила голову и отступила еще на шаг назад. — Простите, майор.

Однако Крайт никак не среагировал на этот упрек. Прежде чем зайти в госпиталь, он лишь смерил меня задумчивым взглядом, отвернулся и негромко произнес через плечо:

— Знаешь, Ванда, когда я встал во главе Штаба шесть с половиной лет назад, мне казалось, что я сумею навести порядок в Городе. Решить проблемы голода, преступности и коррупции, направить людей в нужное русло, сделать из них эдакий идеальный механизм… но я никак не ожидал, что эти самые люди начнут мне сопротивляться. Тогда, потратив в никуда целый год и едва не лишившись должности, я сосредоточился на одном-единственном пункте из всего своего безупречного списка — на спасении будущих поколений. Чтобы никто не вмешивался в мои решения здесь, на поверхности, мне иногда приходится проигрывать некоторые битвы под землей. Приходится идти на скверные компромиссы и уступать скверным обстоятельствам. По-другому порой просто не получается.