Увидеть все

Глава 10

Почти весь следующий месяц я жила под землей. Привыкшей к солнечному свету, мне было сложно мириться с полным его отсутствием, однако я чувствовала себя обязанной хоть как-то компенсировать родителям внезапное исчезновение их родной дочери. Отныне проход в Город был надолго закрыт для Мак, и чтобы объяснить им это, мне пришлось выдумать несуществующую секретную должность, обязывающую ее соблюдать полную изоляцию в течение всего контракта, действующего ровно один год. Мама поверила сразу, и даже бледное лицо ее несколько прояснилось, зато отец вскоре вывел меня на разговор.

— У Мак какие-то проблемы?

— Нет, просто… — я вздохнула и бросила быстрый взгляд через плечо. — Не говори ей.

— Не считай себя умнее других. Я прекрасно знаю, что вашей матери нельзя волноваться.

— Мы с Мак служим в разведке.

Отец отрывисто кивнул, сдвинув кустистые брови, отчего вид у него сразу сделался грозным.

— С ней все в порядке? Почему она не может навестить нас?

— Она контактировала с одним… плохо изученным существом, и ради безопасности Города ей на год запретили спускаться сюда.

— Получается, она чем-то заражена?

— Нет, пап. Это обычная перестраховка, у нее нет никаких симптомов.

— Хорошо. — Он задумчиво прищурился. — Разведка, значит… хотелось мне по молодости сыновей, вот и отозвалось… держи меня в курсе, Ванда. И передавай Грачу мои соболезнования. Он ведь служит вместе с вами?

— Да. — Я поежилась и неуверенно спросила: — Тебе известно, что случилось с Розой и тетей Жасмин?

— Отравились, — на удивление резко ответил отец. — Нактус этот… с его подачи у нас грибами торгуют на каждом углу. Людей губят, а он на этом деньги нехилые зарабатывает, мерзавец.

— Нактус? Сержант, курирующий южный район, где мы раньше жили?

— Он самый. Держитесь от него подальше, да и от всей гвардии вместе взятой, прогнила она насквозь. Не справляется майор Крайт, молодой слишком, рано занял место начальника Штаба. Не следит, что в Городе происходит, не спускается, а все потому, что сам разведчиком был и сердцем навсегда на поверхности остался.

По возвращении на Бету я первым же делом направилась к бункеру, где коротали последние дни карантина мои товарищи. Разведчик, сторожащий у проволочного забора, смерил меня недовольным взглядом: будь его воля, он не пропускал бы на огороженную территорию никого, однако с личного разрешения капитана Ирги подобные визиты были мне позволены. Бадис все же проиграл ей битву за меня — проиграл практически намеренно, зная, что с выходом с изоляции Йоры я в любом случае вернусь в отряд, и не желая рисковать своим положением, ссорясь с вышестоящей инстанцией. С первого же дня Ирга взяла с меня обещание каждый вечер являться в Штаб и проходить тесты, которые будут подготавливать для меня ее подопечные. Я прилежно выполнила все ее условия, сочтя их не слишком обременительными и точно стоящими того, чтобы провести целый месяц с родителями, однако эти самые подопечные, в отличие от Софоры, не спешили делиться со мной результатами своих наблюдений, и встречи с ними были наполнены сплошным сосредоточенным молчанием, терпеть которое с течением времени становилось все тяжелее и тяжелее. К счастью, месяц пробежал быстро, и вот я уже вновь очутилась на поверхности, вдыхая полной грудью свежий степной воздух.

— Давно тебя не было, Ванда, — радушно улыбнулся Ракша, когда я открыла металлическую дверь бункера. — Ты без угощения?

Шерстяные одеяла лежали в ряд на полу, напоминая расположение кроватей в казарме, причем у самых молодых места были наихудшие — возле двери. Именно поэтому первым меня встретил долговязый Ракша, а с противоположной стороны от него очень близко друг к другу сидели Мак и Грач.

— Прости, сегодня ничего не раздобыла. — Я устроилась рядом с сестрой. — Как твое запястье?

— Уже почти не болит. Завтра снимут гипс.

— А как вы в целом?

— Нормально, — несколько фальшиво отозвалась она. — Мы часто выходим на улицу, нам разрешено прогуливаться по территории за забором. Читаем книги, устраиваем тренировки три раза в день, играем в игры. Знаешь, какую игру придумал в последний раз Ваху?

— Боюсь представить. — Я поймала хитрый взгляд главного зачинщика шутливых состязаний и слабо улыбнулась ему в ответ. — Скоро вас выпустят, Мак.

— Я знаю, считала дни. Как там родители?

— Вроде неплохо. Я рассказала папе правду о нас, и… Грач, он очень сожалеет о твоем горе.

Грач не отозвался. За месяц он оброс клочковатой бородой и обзавелся таким отсутствующим взглядом, что на него тяжело стало смотреть. Я хотела обратиться к нему вновь, однако заметила озабоченное выражение на лице сестры и прикусила язык.

— Он совсем замкнулся, — прошептала она мне на ухо. — Несколько дней не спал, все твердил, что должен кому-то отомстить. Лишь бы не наделал глупостей после выхода с карантина.

— Все будет нормально. Мы присмотрим за ним. — Я быстро пробежалась глазами по полутемному помещению, ненадолго задержалась на спящей Нертере, кивнула разведчику с мечтательным видом, чьего имени не помнила, и вновь обратилась к сестре: — А где капитан?

— Наверное, на заднем дворе.

Пока мы тихо обменивались новостями, Ракша аккуратно подвинул к Нертере оставшееся у него с обеда красное яблоко, а когда она вдруг заворочалась, чуть ли не вприпрыжку бросился в противоположный угол бункера, чтобы она не догадалась, кто именно преподнес ей этот маленький презент. Мак проводила его удивленным взглядом.

— Почему эти двое всегда так странно себя ведут?

Вопрос сестры был вполне закономерен: натянутость, которая едва ощущалась, когда я только вступила в отряд, сейчас так и звенела в воздухе. Даже находясь далеко друг от друга, Ракша и Нертера будто бы составляли единое целое — эдакий ком из недоговоренностей и полуправд, который просто не мог не привлекать внимание. Я со вздохом качнула головой.

— Забудь.

— Нет, скажи.

— Я не знаю точно, что между ними произошло.

— Тогда скажи неточно, — попросила она, понизив голос. — Мне ведь нужно собрать побольше информации о людях, с которыми я буду вынуждена проводить большую часть своего времени.

— Не думаю, что такая информация тебе пригодится.

— Почему же? Это ты можешь просто заглянуть человеку в прошлое, чтобы все понять о нем, а мне для составления хоть какого-то портрета приходится довольствоваться любыми личными фактами.

— Пару лет назад Нертера потеряла мужа. — Сдавшись, я, подобно ей, опустилась до свистящего шепота. — Он тоже был в группе капитана Йоры, а после его смерти место досталось Ракше. Он, судя по всему, спустя время проникся к Нертере чувствами, однако та ему взаимностью не ответила. Вот и все.

— Чувствами? — недоверчиво переспросила Мак. — К ней? Она же на мужика похожа.

Возразить на это было нечего, однако я хорошо знала, что Ракша, отказавшийся от службы в гвардии и напросившийся в передовой отряд, никогда и не тянулся к красоте. Он восхищался силой. Я только собиралась сообщить об этом сестре, как вдруг дверь в бункер распахнулась.

— Все бездельничаешь, Ванда.

У Йоры были влажные волосы и слегка раскрасневшееся лицо — на улице он явно умывался холодной водой, причем этой самой воды, судя по разочарованному взгляду Ваху, никому не удосужился оставить.

— Беру с вас пример, капитан.

— Что я тебе говорил в первый день о дерзости? — Он поставил пустое ведро у входа и неторопливо прошествовал в конец помещения, где два бесхозных стенда могли укрыть его от лишних глаз. — Если в ближайшие пару часов кто-нибудь откроет рот и потревожит мой сон, проведет две оставшиеся ночи под открытым небом.

— Ты с каждым годом делаешься все невыносимее, — крикнул ему вслед Ваху. — Я же просил тебя оставить мне воды!

Ответом его не удостоили.

— Такими темпами мы скоро к полу прирастем, — тихо пробурчал Ракша, вернувшись на место и подчеркнуто глядя мимо Нертеры и лежащего у ее ног яблока. — Трусливые председатели Штаба со своим карантином… видно же, что все с нами в порядке, даже Ирга им сказала.

— Крайт пытается перед ними выслужиться, вот и выполняет все требования, — с умным видом заявил Ваху. — Иначе снимут с должности и, чего доброго, Гюрзе полномочия передадут.

— Вы двое решили ночевать на улице?

После повторного предупреждения Йоры в помещении ненадолго воцарилась тишина. Ваху перекинулся кислым взглядом с безымянным разведчиком по правую сторону от него, а Ракша, улучив момент, принялся изливать мне душу трагическим шепотом:

— Его режим дня — сплошная проблема. Сам ночью не спит, а остальным потом мучайся… Какие новости, Ванда? Как продвигается расширение территории базы?

— Успешно продвигается, — с охотой откликнулась я. — Пшеничное поле возле Беты вчера окончательно огородили забором, а от некоторых разведчиков я слышала, что там же вскоре начнется строительство нового квартала.

— Звучит многообещающе.

Больше Ракша ничего не сказал: решил не испытывать терпение начальства и дальше. Мак укуталась в одеяло и прикрыла глаза, разведчик рядом с Ваху широко зевнул и последовал ее примеру, Нертера снова заворочалась на месте, но не пробудилась — Йора и впрямь сделал дневной сон негласной традицией. Не стал ложиться только Грач. Я двинулась вслед за ним, когда он, несколько минут просидев в молчании, направился на улицу.

Разведчик, сторожащий бункер, нетерпеливо оглядывался: его вот-вот должны были сменить. Я знала об этом, потому что не раз заставала подобную смену после обеда, и Грач, судя по всему, знал тоже.

— Сможешь прикрыть меня? — хмуро спросил он.

— Что ты задумал?

— Мне нужно попасть в Город. Мы разыграем сценку перед новым часовым, будто я тоже работаю на Иргу и прошел в зону карантина вместе с тобой, а завтра утром, прежде чем явится Софора, ты проведешь меня обратно, и никто ничего не заметит.

— Гвардейцы не пропустят тебя в Город. Забыл, что Крайт говорил по поводу ограничений для вас, которые будут действовать весь следующий год?

— С этим я разберусь, просто подстрахуй меня здесь.

— Только если ты скажешь, что собираешься делать.

— Тебе необязательно это знать.

— Обязательно, — заупрямилась я, поглядывая на томящегося в ожидании часового. — Говори, или я уйду прямо сейчас.

Грач раздосадовано взмахнул рукой, будто бы собираясь отказаться, однако затем передумал и резко приблизился, вынуждая меня вплотную наблюдать его искаженное яростью лицо.

— Моих мать и сестру убили. Не просто убили: одну довели до полоумия, а вторую вынудили заниматься проституцией, — и я знаю, кто именно сделал это. Кто поставил мою семью на счетчик, кто в первый раз засадил меня за решетку, чтобы я не мешал травить их, кто превратил нашу жизнь в кромешный мрак!

— Но тогда… тогда мы должны кому-нибудь сообщить, — растерялась я. — Этого человека нужно привлечь к ответственности. Давай я поговорю с капитаном, и мы вместе…

— Нет. Я все сделаю сам, а ты останешься здесь и прикроешь меня. Я спас тебе жизнь, помнишь? Ты должна мне.

За проволочным забором дежурный наконец-то дождался своего сменщика. Они принялись радостно переговариваться, делясь новостями, а затем разошлись, и охранять зону карантина остался лишь один — разведчик с лиловыми кругами под глазами, чье имя, к счастью, было мне известно. Я взяла Грача за локоть, подвела его к калитке и громко произнесла:

— Спасибо за помощь, дружище, ты очень выручил меня. Сообщи результаты капитану Ирге, пока я буду тут заканчивать, ладно? Добрый день, Ханос! — Незадачливый часовой посмотрел на меня, и я доброжелательно ему улыбнулась. — Мне потребуется еще какое-то время наедине с изолированными, надеюсь, ты не против?

— Ну… нет.

Грач уверенной походкой вышел за огороженную территорию. Разведчики слишком плохо знали его в лицо — все-таки он лишь месяц назад досрочно выпустился из академии — и слишком плохо помнили, сколько людей на Бете работает на научный отдел, а потому Ханос пропустил его, ничего не заподозрив. Он услышал имя Ирги, чье слово на базе приравнивалось к закону, увидел мое расслабленное лицо, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы потерять бдительность, ведь сторожить собственных товарищей ему прежде не доводилось.

Я вернулась в бункер, осторожно прикрыв за собой дверь. Ваху и Ракша играли в карты, периодические бросая друг на друга возмущенные, но безмолвные взгляды, остальные же спали или изображали таковых. Меня на секунду одолела паника: за целый день кто-нибудь обязательно заметит отсутствие Грача! Его пустующее место, располагающееся прямо у выхода, привлекало слишком много внимания. Я знала, что тот же Йора сразу обо всем догадается, едва ему вновь вздумается прогуляться на улицу, а потому принялась лихорадочно трясти за плечо Мак, вынуждая ее открыть глаза.

— Ванда? Ты почему еще здесь? — сонно спросила она.

— Я спрячусь под одеялом Грача, а ты, если кто спросит, будешь говорить, что мне не здоровится.

— Что?

— Я буду изображать Грача, — терпеливо повторила я. — Спящего Грача, которому плохо и который не хочет никого видеть.

— Зачем это?

— Нужно, Мак! Он тебе сам завтра все объяснит.

— Ладно, — недоуменно откликнулась сестра, наблюдая, как я с головой заворачиваюсь в одеяло. — И сколько ты будешь так лежать?

— До утра. Только проследи, чтобы никто не пытался со мной говорить.

— Это будет несложно. Грач все равно ни с кем не общался.

Я приняла удобную позу, раскинув ноги, чтобы со стороны моя женская фигура казалась более объемной, и приготовилась терпеть. Уже на второй час желание плюнуть на все и встать сделалось невыносимым, и я принялась беззвучно проклинать Грача с его просьбами, однако от каких-либо действий удержалась, потому что в бункере случилось оживление. Видимо, проснулся капитан, и все тотчас начали беседовать, шуметь и ходить на улицу. Кто-то даже обратился к Мак — из-под одеяла я не разобрала голос, но, судя по всему, вопрос не имел к Грачу никакого отношения. Так продолжалось еще некоторое время, после чего вновь наступило затишье. Мак шепотом объявила, что им принесли ужин, и предложила мне кусок хлеба. Я взяла его, осторожно высунув из-под одеяла ладонь. После еды мне стало гораздо спокойнее и даже потянуло в сон — я с облегчением подумала, что вполне в состоянии продержаться до рассвета.

Грач должен был вернуться до утренней поверки, которую каждый день в десять часов проводила Софора. Я велела Мак растолкать меня ближе к этому времени, когда остальные еще будут спать, однако пробудилась гораздо раньше сама. Нестерпимое желание опустошить мочевой пузырь сподвигло меня приподнять край одеяла и оглядеть помещение. Было темно и тихо, только Ваху едва слышно похрапывал в дальнем углу. Совершив короткую вылазку на улицу и приблизительно определив по окраске неба, сколько осталось до восхода солнца, я собиралась вернуться, но в который раз оказалась не в ладах с дверью, неожиданно отворившейся прямо перед моим носом и больно ударившей меня по руке.

— Ну здравствуй, рядовой Грач.

— Вы когда-нибудь меня так убьете, капитан.

Йора бросил оценивающий взгляд на часового, проверяя, не задремал ли он на посту. Ханоса уже сменил другой разведчик, и он, хоть и сидел на земле, выглядел вполне бодрым.

— Что происходит?

— Ракша не зря беспокоится о вас: вам и впрямь совершенно не спится по ночам.

— Где Грач, Ванда?

Я вздохнула и принялась разминать затекшие плечи. Под одеялом мне было боязно лишний раз пошевелиться, ведь это могло привести к разоблачению, стоило только моим волосам или стопам выскользнуть на открытое пространство, однако в случае с Йорой даже эта предосторожность не помогла. Выбираясь из бункера, он точно знал, кого увидит.

— Ему потребовалось срочно отойти. Пожалуйста, капитан, не нужно наказывать его. Вы ведь знаете, что он не заразен и что это маленькое несоблюдение карантина никому не навредит.

В ответ Йора лишь медленно покачал головой.

— Ты слышала, что председатели Штаба очень обеспокоены нашим контактом с модифицированным существом. Наказывать твоего друга буду не я — это сделает Крайт, если все вскроется, и тогда мало ему не покажется.

— Ничего не вскроется, он уже скоро вернется.

— Хорошо. Я готов сделать вид, что ничего не заметил, но только до утра. Потом мне придется сообщить об этом.

Дождавшись моего благодарного кивка, он зашел за угол бункера и скрылся в темноте. В то же мгновение часовой подозрительно покосился в нашу сторону и прищурился, пытаясь определить, кому там приспичило выбраться на воздух посреди ночи. Смотрелся он куда серьезнее флегматичного Ханоса и к своим обязанностям наверняка относился соответствующе, и тогда я испугалась, что не смогу провести Грача обратно на огороженную территорию. С такой легкостью, как получилось его вывести, — не смогу. Поразмыслив, я отвернулась от двери и двинулась вслед за Йорой. Закинув руки за голову, он восседал на здоровенной ржавой бочке, одной из трех, что стояли впритык к стене. Об их содержимом я ничего не знала, однако пустыми они не были точно: как-то раз Ракша случайно налетел на них всем телом и не сдвинул ни на сантиметр, зато обзавелся приличных размеров синяком.

— Капитан, а вы поможете мне отвлечь караульного, когда Грач появится?

— Ты совсем обнаглела, Ванда, — не отрывая глаз от черного неба, отозвался он. — Нет уж, сами ввязались — сами и выпутывайтесь.

— Ладно. — Помявшись на месте, я забралась на соседнюю бочку, облокотилась спиной на холодную стену бункера и поджала под себя ноги. — Можно мне посидеть с вами? Отсюда хорошо видно ворота.

— Так Грач еще и за пределы базы ушел? — Йора неодобрительно повел подбородком. — Как вы не поймете, что подставляете тех, кто за вас поручился. Иргу, Крайта — если бы не они, нас всех выгнали бы в лес к мозгоедам вместо того, чтобы просто держать в изоляции.

— Вы переживаете, потому что положению майора Крайта что-то угрожает?

Йора мельком взглянул на собственный локоть, оценивая расстояние от него до меня, которое хоть и было небольшим, но все же было. Я отодвинулась еще дальше и виновато улыбнулась.

— Нет, капитан, я не влезала к вам в голову. Ни сегодня, ни в день гибели Грифа — ни разу с тех пор, как продемонстрировала вам свои способности в Штабе.

— В таком случае твоя проницательность начинает меня пугать, — будто бы в шутку, но в то же время совершенно серьезно отозвался он. — Тяжело тебе, должно быть, с людьми. Мало кому нравится, когда видят их сущность, а не образ, над которым они трудятся годами.

— И вам тоже не нравится?

— Да. Мне тоже.

Я умолкла, погружаясь глубоко в собственные воспоминания. В школе, что располагалась в центре Города, у меня было много друзей: детям, в отличие от взрослых, слушать правду о себе казалось крайне увлекательным занятием. Мак всегда с облегчением бросала меня в их кругу и убегала к своим однокашникам, которые были чуть постарше. Для нее, в те времена уже полноценного подростка, мои видения были даже ужаснее, чем страшилки о том, что однажды пещера обвалится нам на головы. Спустя несколько лет друзья превратились в клиентов, и кроме семьи у меня никого не осталось. Все же в своем страхе перед правдой взрослые походили на подростков гораздо больше, чем наверняка о себе думали.

— Бадису дали отряд? — вырвал меня из размышлений голос капитана.

Судя по преувеличенно заинтересованному взгляду, он испытывал легкое раскаяние за свои последние слова.

— Он отказался. Хочет остаться в вашей группе.

Йора поморщился, будто новость эта его сильно расстроила.

— Вот так люди и жертвуют мечтами, идя на поводу чужого мнения. Одна считает, что не заслуживает нового счастья, потому что потеряла старое, второй вешает на себя клеймо предателя из-за вполне себе здоровых амбиций, третий боится признаться, что хочет спокойно служить в гвардии, а не рисковать жизнью на поверхности…

— О ком вы? — полюбопытствовала я. — В смысле, кто третий?

— Гриф. — Йора зажевал ответ мясистой зеленой травинкой, заблаговременно сорванной рядом с бочками. — Он никогда не любил вылазки.

Я понимающе кивнула.

— А вы следуете за своей мечтой, капитан?

— Боюсь, я давно разучился мечтать. — Прищурившись в сторону ворот, он вдруг резко выплюнул травинку и спрыгнул на землю. — Что-то мне подсказывает, Грач к нам уже не вернется.

За разговорами ожидание рассвета отошло на второй план, и я не сразу заметила, что на Бету пожаловали гости. В темно-серых куртках, с дубинками на поясе — это были гвардейцы, возглавляемые капитаном Гюрзой, и вид у них был столь мрачный, что даже если бы над базой вовсю сияло солнце, оно наверняка померкло бы, отразившись от них.