Трон галактики будет моим! Книга 6

Глава 3 Крысиные бои

Я спал, и мне снилась… нет, на этот раз совсем не Империя.

И даже не Даша.

Мне снилась Тёмная Богиня.

Мы находились внутри ледяного шара Чёрного двигателя. Волосы Богини поднимались в тусклой тьме, как языки чёрного пламени.

— Как тебе приключение, герой? — спросила она.

— Весьма увлекательно, — пожал я плечами. — Двигатель не работает, летим неведомо куда, все хотят меня убить или скормить двигателю, и чем это дело кончится, не ведомо. Ещё и внук этот… вот откуда у меня внук, а? Может, ты знаешь?

— Я широко разнесу благую весть о твоем восхождении со Дна, — тонко улыбаясь чёрными губами произнесла Богиня. — Я пришлю тебе твой шанс.

— Шанс на что? — нахмурился я.

Но воплощенная тьма угасла в глубине чёрного шара, который оказался чёрным зрачком среди голубой радужки огромного глаза Октавии. По краю радужки шла надпись мелким золотым шрифтом «Собственность Империи».

— Мозги… — с тоскливым надрывом произнесла Октавия, и я проснулся.

Мда, прикорнул, называется, на полчасика. Очень реалистичный кошмар приснился, прямо виртуальная аудиенция у Империи Терровны, только без Системы.

— Мозги, — грустно, словно уставший, голодный, хоть и симпатичный зомби повторила Октавия, стоящая в паре метров от меня.

— Да, подруга, дней моих суровых, я помню, — вздохнул я. — Мозги.

Итак, Октавия всё-таки присматривала за мной и даже проникла следом на корабль, в который я вломился.

Но до Дна она так и не добралась.

Тёмный прыжок в беззвездном Войде снёс ей мозги. Обнулил, зажарил, вынес набекрень, спек пирожок, сплавил, перемешал и выплюнул, закирпичил, какие там ещё оставались эпитеты? Всё и не упомнишь.

Сама она рассказать, что с ней произошло, так и не смогла.

Я нашёл на этажерках у Рыжего инструмент, подключился к сервисному модулю, посмотрел мониторинг, провел несколько нейрокибертестов. (Как же неудобно всё делать без Внутреннего Экрана!) Показатели всех систем в основном неплохие, но позитронный купол, нечто вроде полушарий человеческого мозга, на котором хранилась вся её долговременная память и психологическая модель — не отзывался, словно его и вовсе не было.

Мда, это была катастрофа.

Техники нашли её на причале челноков и присвоили, но не сумели извлечь от того хоть какую-то пользу.

— Мы-то сначала все обрадовались, сам понимаешь, элитный секс-робот, нахаляву, когда такое бывает? — рассказывал Рыжий. — Только вот взаимности мы от неё так не добились, когда она вроде как случайно паре парней руки переломала. Мы пытались прошивку обновить — да она не даётся. И физически, и защита там какая-то.

Я даже примерно понимал, какая там защита, но, разумеется, им не сообщил.

Там у них в узком кругу даже от общего расстройства пристрелили кого-то. Ну и во избежание междуусобной бойни мудро выставили её как суперприз возобновленных крысиных боев. Пусть у кого другого от неё голова болит.

Ладно, это ничего, главное, что Октавия здесь и относительно цела. А повреждения можно восстановить, если действительно постараться.

Я не терял надежды. Вот ещё, надежду терять, я не настолько роскошный образ жизни веду! Но, вот то, что восстановление функции Октавии займет очень много времени и средств — на это можно было рассчитывать.

Тем не менее, я готов пройти этот путь.

— Если кто её тронет, пристрелю, — как мог убедительно заявил я, убедившись, что за исключением высших интеллектуальных функций у свеженайденной мной Октавии все в порядке.

— Ты себе пушечку сначала заведи, — бесстрашно парировал Рыжий.

— А ты не заставляй меня раскрывать все карты, приятель, — нехорошо оскалился я.

— Понял… — все сразу действительно понял Рыжий. — Да понял я!.. Не смотри так страшно, Кома, ещё до энуреза меня доведешь, а в моем возрасте это как-тоне солидно. Ты её знаешь, что ли? Она твоя?

— Да уж, поверь мне, что моя, — мрачно процедил я.

— Да я-то верю, верю, — Рыжий замахал руками. — А вот с остальными парнями может неудобно получиться.

Это он про экипаж корабля в целом.

Я, в общем-то, готов был перебить всех этих космических люмпенов, и рука бы не дрогнула. Однако обычно сдержанное благоразумие скромно намекнуло издалека, как раз с такого расстояния, с которого я бы не смог его достать немедленным ударом по сопатке, что перебить целый корабль в одно лицо может и привлекательно, и даже, может быть, азартно и весело… Но целесообразно ли?

Не сразу, нет, далеко не сразу, но я прислушался к этому тихому голосу.

Тем более Рыжий подал неожиданно здравую идею:

— Ну так ты выиграй её! Никто не будет доволен, но слова поперек не скажет. Жребий Крысиных боев, это на Вольном Флоте святое.

Ага, хоть что-то у них святое нашлось.

Ладно. Но если что пойдет не так, я за Октавию их всех перебью, и рука не дрогнет.

Ну вот так я и решил, что пока обойдусь без резни, и мы с Рыжим на этом сошлись.

Всё решит честное соревнование!

Ну, или бесчестное, это уж как фишка ляжет, тут ни в чем уверенным быть нельзя.

В общем, я решил на Дно не возвращаться, протянут как-то денек и без меня. А я тут за Октавией присмотрю.

Рыжий пошел оповещать остальных участников об изменениях в турнирной таблице, а я было присел в это креслице под стеной с призами на минутку, сомкнул усталые глаза и вырубился.

Но теперь-то я врубился обратно, бодрый, свежий и готовый ко всему!

Как раз начали прибывать участники.

На «Кархародоне» девять палуб и в этот раз восемь из них, все кроме капитанского мостика заявились на участие. А это значит, довольно невысокая турнирная пирамида, всего четыре боя между палубами дают двух участников финального поединка, которые и решат все между собой.

Места в амфитеатре начали заполнятся. И если бы из каждого косого взгляда в мой адрес можно было бы отлить пулю, меня бы уже вдрызг изрешетило длинной безостановочной очередью.

Тут еще и мои сопалубники во главе с Пацюком Игнатьевичем подтянулись. Ну, тех, кого выпустили, конечно.

— Поздравляю тебя, Кома. Теперь ты законно избранный старшина нашей палубы, — огорошил меня вот так с ходу этот добрый дедушка. — Единогласным решением.

— Это как так вышло? — удивился я. — Без меня меня женили? Вбросы, скандалы, карусели? Выбирали-выбирали, остальных поубивали? Много наших полегло?

— В пределах статистической погрешности полегло. А ты не рад, что ли? — удивился Пацюк Игнатьевич. — Мысль-то в старшинство тебя продвинуть дельная, доктор плохого не посоветует. Ну, вот мы и собрались обоими концами палубы, посовещались, и я единогласно всё и решил. Глас народа, глас неизбежности, ты с ним не шути.

— Ладно, убедили. — я усмехнулся. — Кто я такой против гласа народного? Избрали — так избрали, буду теперь мучиться.

— Да, смотри, чтоб не пристрелили коллеги по переговорному процессу и внутренней политике, — напутствовал меня Пацюк Игнатьев. — Они такие, они могут.

Как будто бы я ещё не знаю. Хорошо, что участники пушки на входе в амфитеатр сдают. А то уже могло бы получиться нехорошо. Я лидера цвайхандеров и без личного представления опознал, было у него нечто общее, фамильное в лице с тем цваем, что я в двигательном отсеке обидел. То же выражение непреходящей спеси, а может просто форма носа, только ощутимо постарше. Папа, по всему видать. И очень расстроенный папа. Трудно мне с ним придется.

Амфитеатр наконец заполнился. Некоторое время ждали капитана, но эта загадочная личность не изволила явиться в этот раз. Все дружно решили наплевать на него, такого необщительного, и веселиться дальше уже в его отстствии.

Собралось человек двести, практически весь экипаж рейдера, если я правильно прикинул.

— Ну, что, Вольный Флот! — проорал вдруг через усилитель голоса Рыжий. — Готовы к праздничным битвам? Я вас не слышу?

— Готовы! — единым ревом отозвался амфитеатр.

Прямо гладиаторские бои какие-то.

— Ну как, Светлейший? — спросил я у Потемкина. — А ты готов задать трепку этим недоразумениям?

Потемкин только задорно фыркнул, мол, подавайте мне ваших крыс, я их за завтраком скушаю. Ну и славно. В таком деле настрой, это главное.

— Итак! — взывал Рыжий во всю мочь! — Поприветствуем наших бойцов! Двигательно-реакторная палуба выставляет своего адского зверя! Квадроголовый!

— Ура! Даешь! — заорала группа поддержки с двигательно-реакторной палубы. — Долби углами, башка квадратная!

— Орудийная палуба! — орал Рыжий. — Напалмовая Кобра!

— Да-а! Жги, детка!

— Щитовая палуба! Пожиратель Насекомых!

— Да! Сожри их всех, нахрен! — надрывались матросы в амфитеатре.

Народ проводил время как мог весело.

— Челночная палуба! Выпей Глаз!

— Завали, скотина ядовитая!

А вот этого персонажа не очень-то обожают. Вероятно, есть за что.

— Навигационная палуба! Неоновая Каракатица!

— Чтоб тебя замкнуло, сволочь неоновая!

А эта каракатица, похоже, насолила много кому из присутствующих. Может проиграли на ней много.

— Ремонтно-бытовая палуба! — Алмазная Челюсть!

— Сметите в совочек эту кучу мусора! — отозвались трибуны.

Ха, похоже тут нашелся кто-то и похуже неоновой сволочи.

— И новичок на этой арене, впервые выставленный с самого Дна! — проорал Рыжий — Броненосец! Потёмкин!

— Фу-у-у! У-у-у-у! Лохи-и-и! — зарычал амфитеатр в едином порыве.

Ты погляди, да нас же тут реально не любят! Я оглядывался с интересом, впитывая все нюансы этого свежего к нам отношения.

Потемкин насмешливо на всех на них зевнул с моего плеча.

Ну ладно, сволочи, вы нас ещё полюбите. Это то, что вам придется пережить. Следы наши еще целовать будете. Заранее смиритесь.

— И фаворит, непревзойденный чемпион, агрессивный уничтожитель и идеальный хищник с Абордажной палубы! — взвыл Рыжий. — Стальная Крыса!

— Да-а-а-а!

Ого, а эта крыса полированная реально фаворит. И рулят им цвайхандеры-абордажники. Н-да, неудобненько вышло, ну, да чего уж теперь. Ладно, посмотрим как оно будет. Может, кто-то сделает нам одолжение и специально для нас раньше придавит.

Врядли, конечно.

— Я смотрю, наших болельщиков тут нет, — произнес я, озирая трибуны с отведенного для нашей команды места.

— Дно никто не любит, — пожал плечами Пасюк Игнатьевич. — Да и плевать.

Тоже верно.

— Мозги, — тоскливо вздохнула Октавия.

— Да, детка, мы вернем тебе твои мозги, — ласково улыбнулся я ей. — Но сначала мы тут немного подерёмся.

— Да, это ты неплохо придумал, — одобрительно отозвался Пацюк Игнатьевич. — Тут можно малость прибарахлиться. Главное, хоть один бой выиграть.

— Нам нужна только полная победа, — бескомпромиссно отрезал я. Пацюк Игнатьевич только философски пожал плечами.

Тем временем Рыжий орал в толпу:

— Ну что? Распечатаем нашу обитель боли? Шароклетка жаждет!

— Да! — проорал амфитеатр в ответ.

А Рыжий реально сумел раскачать толпу, это отнюдь не каждый сумеет. Респект.

Кстати, я ожидал, что хоть одна из команд выставит вездесущих в галактике шнырьков, но нет. Ни одного шнырька. Видимо, не достаточно боевая форма жизни для той жести, что творится в Шарколетке.

Стартовую жеребьевку по единогласному ревущему согласию проводила Октавия, вытаскивая жетоны команд из мешка, конечно, по указанию и под тщательным присмотром Рыжего. У самой бы соображалки не хватило. Неожиданности в этом деле нам ни к чему. И легкая рука Октавии, вытащив пробку от бутылки, заменившей нашей команде жетон, исправно обеспечила нам с Потемкиным проход в полуфинал. Потому что вытянула нам в противники первого круга головоногую красавицу Неоновую Каракатицу с навигационной палубы.

Ну, так мы с Потемкиным в тот момент решили. Кто ж знал, как мы обманываемся…

Слабачков на этом соревновании не было.

Собственно, первыми в бой отправлялись именно мы, как темная лошадка и как самые неименитые участники славных боев. Мясцо на разогрев, так сказать.

— Ну, что, Потемыч, — произнес я снимая броненосца с плеча. — Задай там этой метелке электрической.

Потемкин азартно оскалился в ответ. Он никогда был не прочь отведать чего-нибудь новенького. Я посадил Потемкина перед входом в решетчатый коридор, ведущим в Шароклетку. Героический броненосец без вопросов забрался внутрь и бодро помчался навстречу новым знакомствам и гастрономическим открытиям.

Неоновая Каракатица уже поджидала его внутри.

Это, как я понял, была апгреженная киберимплантами энедмичная форма летающих моллюсков, обитающих в верхних слоях атмосферы отдаленной планеты-гиганта. Накапливала во внутренней полости летучий газ, вооружена была восемью когтистыми стрекалами, украшенными сияющими неоновыми трубками.

Потемкин как это увидел, так аж пасть от удивления открыл. Глазки его загорелись отраженным неоновым светом. Какая красивая и потому наверняка вкусная фигня ему сегодня попалась на завтрак!

Ну всё, теперь он из этой клетки не выйдет, пока на зуб это головоногое не попробует.

Потемкин вошел в клетку и, рассматривая доставшееся ему блюдо, обошел по кругу Неоновую Каракатицу, висевшую в середине Шароклетки.

— Давай, начинай! Хорошо принюхиваться! Не тяни! — крикнули с трибун и общий хохот поддержал эту рекомендацию.

— Не делай глупостей, Светлейший, — негромко произнес я. — Не обращай на них внимания. Она вкусная, но наверняка опасная. Попробуй осторожно, с краешка. Посмотри как пойдет. А уже потом двигайся к середине. Если что, я тебя подстрахую, не сомневайся.

Потемкин только задней ногой дернул на это предложение, мол, сам разберусь, без непрошенных нахлебников. Поймаю сам и съем всё сам.

Он попробовал цапнуть Каракатицу за кончик щупальца, но та резко подогнула все щупальца, немного отлетев назад. Потемкин попробовал с другой стороны, но тоже ничего не вышло.

— Куси! — орали с трибун. — Жри её! Я на тебя поставил!

Нет, Неоновую Каракатицу однозначно здесь не любят.

Потемкин в резком прыжке Каракатицу едва не достал, та еле увернулась, но все-таки увернулась.

Потемкин грохнулся на пол, и с расстроенным выражением промахнувшегося кота на бронрованной морде глядя вверх, уселся на задницу прямо под соперницей, утирая лапой преждевременную слюну. Какая неприступная еда нынче попалась.

— Прыгай выше! — проорали с трибун.

Во. А народу, кажется, понравилось.

— Давай, Потемкин, — произнес я. — Двигайся. Забирай инициативу. Загоняй её в угол!

Потемкин скептически покосился на меня: где ты в этой Шароклетке углы нашел? Но совету последовал, начал двигаться активнее, постоянно меняя сторону атаки.

И, наконец, ему повезло! В прыжке ему удалось уцепиться самыми кончиками передних зубов за кончик щупальца. Каракатица в ответ легко без заметного напряжения взмахнула щупальцем с повисшим на нем броненосцем, и Потемкин сорвался, кувыркнвшись в воздухе, но успел сгруппироваться в бронированный шар. Скатился по проволочной стене вниз, отскакивая как мячик.

Внизу Потемкин развернулся и немедленно попытался достать неуловимое головоногое снова, но его потрясающий прыжок выше головы не принес успеха. Зато, похоже, убедил Неоновую Каракатицу, что пришла пора взяться за Потемкина всерьез и показать с кем он реально имеет дело.

Голубая молния проскочила по раскинутым щупальцам Неоновой Каракатицы, набирая силу с каждым новым разрядом, перескакивающим со стрекала на стрекало. И вот, уже между щупалец бьется настоящий комок молний. И все это озоновое великолепие разрядилось в Потемкина с одним оглушительным щелчком!

Потемкина словно замкнуло! Он застыл на полушаге, парализованный высоковольтным ударом, глаза его чуть не выскочили из башки, а над холкой начал подниматься синий дымок.

— Ну, блин! — расстроенно взвыли трибуны. — Опять! Снова слив! Да что же это такое?

Похоже, Неоновая Каракатица не впервые так расправляется со своими противниками.

— Потемкин! — встревоженно позвал я. — Светлейший! Ты как?

Потемкин не меняя позы, не моргая выпученными глазами, не шевеля парализованными лапами, покачнулся и медленно повалился мордой на проволочный пол.

— Потемкин! — не на шутку перепуганный заорал я.

Но тот не отзывался, неподвижно, во весь рост, словно резная деревянная кукла застыв на полу.

Как же так? Он же выстрел бластера в упор выдерживал, я сам видел!

Неоновая Каракатица взмахнув щупальцами, переместилась, зависла над застывшим Потемкиным.

А потом, я глазам своим не поверил. Эта неоновая дрянь сожрала Потемкина!

Накинула на него свои неоновые щупальца и одним глотающим движением втянула его в свою внутреннюю полость, где точно моего броненосца ничего хорошего не ожидало!

Сожрала его, полностью! Всего! Без остатка!