Трон галактики будет моим! Книга 6

Глава 20 Девушка с глазами цвета темного металла

— Вот дерьмо, — так экспрессивно отозвался наш доктор, когда увидел как Богиня во все своём тёмном великолепии поднимается вслед за мной на капитанскую палубу. У остальных так просто слов не нашлось.

— Капитан! — не оборачиваясь от проекционного экрана курсового телескопа, доложил Пацюк Игнатьевич. — Я вижу «Навуходоносор»! Вот только показались из-за астероида.

Вот как? Они же, вроде бы, все давно умерли там, внизу, на Гадюке?

— Я же вернула мозг твоей обожаемой куколке, — ответила Богиня на незаданный мною вопрос. — А значит — эти, на корабле, его потеряли, и потому спускаться на Гадюку им не осталось смысла. Они задержались на орбите, и благодаря этому избежали темпорального антициклона, одного из тех, что постоянно зарождаются в точке равновесия между Гадюкой и Упырем. Так и остались живыми.

— А это ещё кто? — оторопев произнес Пацюк Игнатьевич, обернувшись к нам, на новый голос.

— Тс-с-с, — улыбаясь во все глянцево-блестящие лаковые черные зубы, прошептала Богиня. — Не шуми так. Будем считать, что меня здесь нет. А с тобой мы знакомы, сладкий мой, и давным давно.

Ну, да, Пацюк Игнатьевич у нас старый заслуженный техножрец, Тёмные Двигатели для него как родные, и, видимо, Богиня не могла не запомнить столь усердного специалиста.

Теперь я стал чуть больше понимать кое-что об истинных масштабах проникновения этих странных технологий в Войд. И проникновения их за пределы Войда…

— Так это всё были не видения, — проговорил, наконец, Пацюк Игнатьевич.

И вид при этом имел вовсе не восторженный.

— Это никогда не были просто видения, — сладко прошептала Богиня, склонившись над его плечом. Пацюк Игнатьевич вздрогнув, откатился от неё на своей каталке. Богиня тепло улыбнулась ему вслед.

— Капитан, — произнес Ублюлок из соседнего кресла, с трудом отрывая глаза от блистающей полированным металлом груди Богини. — Нас вызывают с «Навуходоносора».

— Соединяй, — приказал я. — Послушаем, чего они там скажут.

— Спасите! — немедленно истошно заорал Женя Хоккин с экрана. — Спасите! Я больше так не могу! Спасите меня! Я больше не хочу здесь умирать! Столько раз! Столько лет! Я больше не хочу! Спасите!

Значит, в петле они всё-таки побывали. И помнили все свои прошлые жизни. Я тут же испытал некоторое сочувствие к ним.

— Подберите их, — приказал я. — Доктор, похоже, это уже по вашей части. Там два десятка человек, которые провели очень много времени в очень неприятных условиях.

— Насколько неприятных? — нахмурился наш добрый доктор, святая простота.

— Врагу не пожелаешь. — буркнул я. — Накачайте их успокоительным, для начала, что ли. А то я за них не ручаюсь.

«Навуходоносор» еле как попал в причальные ворота, едва на раздолбав себе нос об борт «Кархародона». Пилотировал там человек явно в расстроенных чувствах. Потом я наблюдал, как принимали его экипаж. Это были люди, повидавшие немало всякого дерьма и избегавшие поворачиваться друг к другу спиной.

Нехило их там потрепало темпоральым антициклоном. Мне досталось дважды только краешком, и то….

— Простите, — проговорил Женя — с молодым лицом, но совершенно седой, падая мне в ноги. — Простите меня, капитан. Я не думал… Это была юношеская блажь, глупость, мечта о приключениях, о сокровищах. А оказалось… Ничего более ужасного представить невозможно. Там я видел всё.

Ну, да. Слова уже давно не мальчика. Он повзрослел. Неизбежно. Два пожизненных он там провел. Более чем достаточно — за ошибку самоуверенной молодости.

А Изюмов не произнес ни слова. Может, он и вовсе говорить разучился. Я его не трогал. Корабль с ветхозаветным именем я себе вернул, а два пожизненных — есть два пожизненных, чего еще требовать от свершившегося правосудия?

Тут впору задуматься, чем является Тёмная Богиня, что осталось от её человечности, если такое вообще было. Она-то провела за гранью куда как больше времени. Что она теперь такое, на самом деле, что прячется за её приятным глянцевым фасадом из полированного металла?

— Нам нужно поговорить, — негромко произнес я, повернувшись к Богине, с интересом взирающей на пришибленную команду с «Навохудоносора», которых построили по двое и под командованием нашего доктора повели вниз, в лазарет.

— С тобой — в любое время, мой славный рыцарь, — улыбнулась Богиня и подмигнула Октавии не спускавшей с нее взгляд.

— Я против того, чтобы вы оставались с нею наедине, — произнесла Октавия.

Пацюк Игнатьевич и Рыжий ошарашенно уставились на Октавию:

— Так, стоп. Это что значит? — произнес Пацюк Игнатьевич. — Значит, всё получилось?

— Да, — ответил я. — Всё получилось. Октавия теперь знает больше одного слова.

Октавия в раздражении закатила свои пронзительно голубые глаза.

— Невероятно, — все ещё не веря, пробормотал старый техножрец.

— Она вам за это ещё спасибо скажет, — усмехнулся я.

— Так ты идешь? — произнесла Богиня, обернувшись.

— Конечно, — ответил я. — Закрою сначала один технический вопрос.

— Кто она? — осторожно поинтересовался Рыжий, прежде чем я ушел следом.

— Кто-кто… Джин из бутылки, — в сердцах отозвался я. — Девушка с глазами цвета тёмного металла, блин.

— Так это правда? — севшим голосом пробормотал Рыжий.

— Что — правда? Что вы опять там себе понавыдумывали? — рассвирепел я. — Выкладывай, давай!

— Ну… Она вылезла из бутылки, — скорее спрашивал, чем утверждал Рыжий.

— Ещё немного и я сам в неё залезу, от вас всех подальше, — пробурчал я в сердцах — Но вообще версия занятная. Да, так и всё и было. Невероятная космическая мощь и маленькое неброское жильё. Это точно про неё.

— Охренеть, — пробормотал Рыжий. — Женщина из проклятой бутылки. Ну вы сами всё знаете, капитан! Это всё не к добру.

— А то я сам давно не догадался, — сварливо отозвался я.

И, поскольку, судя по всему других вопросов ко мне у экипажа пока не было, я пошел вслед за Богиней в уединенный отсек в конце командирской палубы. Октавия без всяких вопросов прошла вслед за мной и заняла охранную позицию в зоне переговоров, как обычно взяв на себя обязанности моего телохранителя.

И то верно. Тело поберечь следовало. Всё-таки, сама Тёмная Богиня у меня на борту. Это тебе не ядерную бомбу на погрузке под ноги уронить, тут всё куда серьезнее.

Как с нею быть? Чего она хочет? Я это выясню.

Богиня, по мнению, Октавии опасна. Что ж, очевидно, что так это и есть. С другой стороны, а кто в наши зажигательные и захватывающие времена не опасен? Нет вы скажите мне, кто?

В любом случае, узнать что-то лично от неё мне шанс, может, уже не представиться. Значит, нужно пользоваться моментом.

Мы сели в два кресла друг напротив друга, Богиня, наклонилась ко мне и произнесла:

— Так что ты хочешь знать?

Я прищурился, глядя в её непроницаемо-стальные глаза. Странно, что при этом не возникало впечатления, что она ожившая статуя. От нее веяло теплом.

Я покосился на Октавию, дисциплинированно застывшую спиной к нам в позе часового, вздохнул и спросил:

— Что ты будешь делать завтра?

— Какой сладкий, возбуждающий вопрос, — Богиня томно заулыбалась. — Иметь саму возможность планировать что-то назавтра.

— Я вот не знаю, следила ли ты за новостями здесь, снаружи, — произнес я. — В своей, гм, чёрной дыре. Но у нас тут в последнее время малость жарковато. И я хотел бы получить определенный ответ от тебя, какую позицию ты займешь.

— А ты ожидаешь худшего? — поинтересовалась Богиня. — Что я начну носиться по галактике, разбивая все встречные горшки и головы?

— Ну, — протянул я. — Я бы не удивился.

— О, я не настолько предсказуема! — игриво подмигнула мне Богиня. — Я ещё заставлю тебя мучиться неопределенностью.

Да блин, только этого мне и не хватает здесь для полного апокалипсиса.

— Я считала данные с мозга твоей игрушечной мамочки, — Богиня кивнула в сторону Октавии. — Так что я в курсе, что тут у нас происходит. Знаю всё, что она знает.

Октавия с ясно различимым высокомерием хмыкнула со своего поста. Она явно не считает так. Это хорошо.

— Так, что? — спросил я у Богини. — Ты будешь мстить?

— Ну, во-первых, я это уже сделала, — Богиня облизнула черным языком матовые губы. — Много, много раз. Это было очень расслабляюще. И очень давно, никто здесь этого уже не помнит. Во-вторых, я собираюсь тут жить, и впредь и не в моих привычках сеять хаос там, где обитаешь.

Ага, мы обсуждаем принципы мирного сосуществования. Уже неплохо.

— Собираешься начать с чистого листа? — спросил я.

— Ну-у, — не совсем с чистого, — протянула Богиня улыбаясь. — Но с новой главы — так точно.

— Ладно, положим, — кивнул я. — Ты за нас или за них?

— За человечество или Орду? — уточнила Богиня.

— Точно, — кивнул я.

— Ну а сам-то ты как думаешь, прекрасный принц? — прищурилась Богиня. — Я живу человеческими стремлениями, человеческим порывом к самодостаточности. Я в гробу видела Империю, впрочем, она и сама это знает, но человечество — моя маленькая слабость. Мое уютное прибежище, в этой неприветливой реальности. И за него я кому хочешь пасть порву. Орда — совершенно не в моем вкусе. Они не стильные.

Тёмная Богиня — за человечество и против Орды. Кратко, емко, доходчиво. Все остальное — домыслы. Меня устраивает.

— Хорошо, — произнес я. — Очень хорошо. Значит, я могу на тебя рассчитывать.

— Конечно! — воскликнула Богиня. — Абсолютно и бескомпромиссно, в рамках моей личной тебе благодарности.

— Опять двадцать пять, — пробормотал я.

— Ну, а как ты думал, — усмехнулась Богиня. — Что за хвост поймал одну из движущих Вселенную сил? Я тебя обожаю! Такой трогательный оптимизм! Но если не будет иного выхода, обратись ко мне, и я приду.

— И чем я заплачу за это триумфальное появление? — вопросительно поднял я брови.

— Мы друг другу не чужие, сочтемся, — махнула рукой Богиня.

Ну, конечно. Я даже не сомневался ни мгновения. Сочтемся сполна. Как за обращение к одной из основополагающих сил и положено, я это ясно понимаю.

— Не беспокойся так сильно, — усмехнулась Богиня. — Творцы не дадут тебя в обиду.

— А ты знаешь, что у них на уме? — удивился я.

— О, дорогой мой, принц! — захохотала Богиня. — Знал бы ты, что именно!

— Звучит как-то угрожающе, — прищурившись произнес я.

Богиня наклонилась ко мне почти лицо в лицо и произнесла негромко, так что Октавия даже обернулась чтобы слышать:

— Ещё как. Весь мир в труху.

Да ты что. Охренеть, какая сияющая перспектива.

— Но это потом, — Богиня откинулась в кресле, сверкая бликами своего анатомически точного доспеха. — Когда-нибудь они поставят жирную точку. Но пока я здесь — этот мир будет существовать. Может, не слишком мирно и гармонично, но будет.

— Ладно, — произнес я. — Это я понял. Эти твои игры со временем… Череп реально хотел убить меня? Он действительно сжёг мой корабль? Это было на самом деле?

— Всё здесь реально, — серьезно ответила Темная Богиня, — Он сделал этот выбор и уже совершил этот поступок. Даже отмена всех последствий не отменит этого его решения. Он хотел и хочет твоей смерти. Просто ему не удалось.

Ну это с Черепом не в первый раз.

— А эти кровожадные двигатели — ведь тоже твоя работа? — спросил я. — Вот все эти твои бутылки и жидкие доспехи? Как ты это делаешь?

— Хочешь всё знать? — одобрительно произнесла Богиня.

— Кто знает, что может пригодится в следующий момент? — отозвался я.

— Это точно, — одобрительно ткнула в мою сторорну длинным пальцем Богиня. — Ты всегда был способным мальчиком, я так твоей бабушке всегда и говорила, что этот малыш далеко пойдет. А она ещё не верила всё смеялась…

Чего-чего? Она это серьезно? Откуда, как она может знать мою бабулю Иванову? Или просто нагло врет мне? С неё станется.

— Я сейчас записала напоследок технологический процесс работы с тёмной протоматерией в уголок её памяти. — Богиня кивнула в сторону Октавии. — Она тебе все расскажет, только спроси её. Это мой тебе подарок на прощание,

— В смысле на прощание? — нахмурился я. — Ты собираешься уйти?

Блин! А как же поговорить? А про бабушку? Я даже половины вопросов задать не успел!

— Не беспокойся обо мне, — Богиня мне подмигнула. — Спасибо, что подбросил, но здесь я, пожалуй, выйду.

— Что? Куда ты выйдешь? — неприятно поразился я. — Здесь же нет ничего. Куда?..

Но она уже исчезла. Меня качнуло в кресле вперед, когда воздух заполнил покинутое ею место и только волна мигающего затемнения пробежала по кораблю.

Она ушла. Практически без предупреждения. Как кошка, которая гуляет сама по себе.

Вот чёрт. Наверное, я никогда не смогу к ней привыкнуть. Она во всем слишком чересчур, с перебором.

Если разложить степень адекватности и человечности в виде спектра излучения, то представители человечества будут в виде видимого диапазона, Орда — злая инфракрасная дрянь, а эта — что-то мрачное, далеко за пределами ультрафиолета. Что-то фигня, что это фигня, и обе две такие фигни, что я даже не уверен, что рад иметь подобного союзника на своей стороне.

Хотя — в любом случае, лучше на нашей, чем с той.

Чем нас больше, тем их меньше.

— Она ушла? — спросила Октавия, поворачиваясь ко мне.

— Да, — недовольно отозвался я.

— Какая-то форма оперирования с тёмной энергией, — произнесла Октавия. — Нечто вроде Гиперброска, только экономнее.

— Похоже на то, — устало отозвался я. — Мир куда сложнее, Октавия, чем я мог предполагать.

Октавия подошла ко мне, наклонилась, её внимательны голубые глаза тщательно считывали мое состояние.

— Вы очень утомлены, господин рыцарь, — с некоторым укором произнесла Октавия. — Меня долго не было рядом с вами. Что еще я пропустила?

— Ну, — я устало махнул рукой и покачал головой. — Так вот с ходу и не расскажешь. Ну, ты сломала примерно шестнадцать плечевых костей.

— Что⁈ — удивилась Октавия. — Зачем это? Я, конечно, кое-что припоминаю, но как-то слишком фрагментарно. Словно мне памяти не хватало фиксировать воспоминания, а то, что зафиксировалось — на битых секторах. Зачем мне ломать кости?

— Я думал, это ты нам расскажешь — зачем, — улыбнулся я. — Но это мелочь. Главное, мы снова вместе, Заскочим в одну населенную точку неподалеку, Гуль называется, и после — сразу домой. Хватит, нагулялся я что-то.

— Всецело поддерживаю, — согласилась Октавия. — А что вы так и ходите в тех обносках, что я подобрала для вас? Это когда вообще было?

— Давно, — усмехнулся я. — Принимаю сухой душ прямо в одежде. В последнее время ботинки скинуть некогда.

— Так не пойдет, — решительно заявила Октавия. — Где этот ваш плащ? Я его почищу, а потом займусь всем остальным.

— Вон там лежит, — показал я. — Поосторожнее, там Потемкин с подругой пригрелся.

— У нас теперь два броненосца? — настороженно произнесла Октавия, заглядывая в гнездо предусмотрительно организованное светлейшим князем из моего пыльника. — И что это они делают? Они что⁈ Они размножаются! Отвратительно! Как негигиенично! Вы как хотите, но я это убирать не буду! Я вольный искусственный интеллект, в конце-концов!

Я только захохотал в ответ. Прежняя работящая Октавия, ненавидящая герберскую фауну, вернулась к нам.

— А где эта? — осторожно поинтересовался Рыжий, когда мы вернулись. — Ну, которая из бутылки.

— Какая еще «эта»? — нахмурился я. — Ах эта. Да. Она ушла. Но обещала вернуться.

Наверное, поэтому команда продолжала шарахаться от плохо освещенных участков в корабельных коридорах и постоянно оглядывалась. Все ждала возвращения.

Док между тем разместил всех новоприбывших в госпитале, накормил, обогрел и спать уложил ударной дозой специализированных средств внутреннего применения. Проблем с этой стороны не ожидалось.

Команда была невероятно довольна, что никуда больше тащиться по Войду не требуется и мы идем домой.

Ну что ж. Мне примерно понятно, что делать дальше. Вернемся на Гуль и будем там поджидать возвращения «Принца Александра» с Черепом на борту.

И Череп, вероятно, постарается убить меня, как только увидит. Невзлюбил он меня. Ой не взлюбил.

Но мы ходили вместе на Хтонь, в составе Отряда Безумие, мы из одной легенды, и мы не должны убивать друг друга. Людям нужно в кого-то и во что-то верить, и так уж вышло, что они поверили в нас. Нас всех, включая Матиуса «Черепа» Чемберлена, со всеми его отягчающими способностями.

Мы не можем, не имеем права демонстрировать раскол, когда Орда наступает. Я просто не могу позволить себе убить его. Не попытавшись еще хотя бы раз.

Чувствую, что я об этом ещё сильно пожалею. Но я попробую дать ему ещё один шанс: я не стану стрелять в него первым.

А вот меня он точно сразу убьет.