Трон галактики будет моим! Книга 6

Глава 1 Железная звезда

Значит, Тёмный двигатель, мысленно повторил я, наблюдая за двумя стволами в руках цвайхандера.

Требует жертв.

— Так что это за история? — произнес я, стараясь не выдать агрессивный оттенок преисполнивших меня чувств. — Он это серьезно?

— К сожалению, да, — буркнул Пасюк Игнатьевич. — Смерть одного лишь нужна, чтобы мы вернулись домой.

— Охренеть, какие новости науки и техники с передовой прогресса! — как смог сдержанно поразился я. — И давно это с вами? И что нас ждёт? Кто будет жертвой? И кто его выберет?

Загадкой это оставалось недолго.

— Ремонтная группа из четырех человек, на Двигательную палубу, — заявил цвайхандер. — Давайте, смертнички, поторапливайтесь. Черныш проголодался.

— Не понял, — хмуро отозвался я в ответ на его заявление. — Это что за новости?

— Новенький, что ли? — Цвайхандер прицелился взглядом в мой адрес.

Отметил, видимо на воображаемой мишени в виде мой ростовой фигуры зоны оптимального поражения. Профессиональная аберрация, так сказать. Ну и, в целом, он был неприятный тип.

— Ничего, втянешься, — добавил он. — Группа из четырех человек, все как обычно. Пасюк Игнатьевич, вы как всегда, в первых рядах?

— Ну а как же иначе? — пробурчал Пасюк Игнатьевич. — Куда ж без меня?

— Отлично! — воскликнул цвайхандер. — Будут ещё добровольцы? Желающие, шаг вперед!

Желающих больше не нашлось.

Цвайхандер пожал плечами и трижды ткнул в толпу.

— Ты, ты и ты!

Меня, что характерно, не выбрал.

Народ застенал от ужаса, а цвай заржал, как образцово-показательный садюга при должности.

Ну, понятно, власть в башку ударила пивом пенным. Крышечку-то и выбило… Такой далеко может зайти, если вовремя не остановить.

А кто его такого остановит, кроме меня? Вот то-то и оно…

Блин! Да еще и двигатель какой-то на человеческих жертвоприношениях! Оригинальная, свежая концепция. Вот только слегка стремная, если вы понимаете, к чему я веду. И совсем непонятно, как это действует вообще.

— Он чего, реально так работает, этот ваш Чёрный двигатель? — в некотором охренении уточнил я у Пасюка Игнатьевича.

— Таковы факты, — Пасюк Игнатьевич пожал плечами. — А меня можете считать жрецом этого культа. Я веду предстартовую подготовку, остальные помогают, и кого заберет двигатель — точно не известно. Это дает немного надежды на выживание всем участникам. Другие варианты куда неприятнее. Куда, думаете делись мои ноги?

— А что у вас с ногами? — нахмурился я.

— Не сошлись во мнениях, чья очередь накормить собой двигатель, — усмехнулся добрый дедушка Пасюк Игнатьевич. — Пришлось убеждать ногами. Их двигатель тоже прихватил. Вот так вот.

Вот, блин. Вон оно что.

— А чего не летать на чем-то менее кровожадном? — задал я очевидный вопрос.

— Прыжковые двигатели Гейзенберга в Войде даже последнего, четвёртого поколения сильно уступают Чёрным в эффективности. Рейдер на Чёрном двигателе корабль на Гейзенберговском всегда догонит. Вот поэтому тут их и используют. А имперские гиперброски по каким-то причинам в войде не практикуют, — Пасюк Игнатьевич пожал плечами.

О. Я, похоже, знаю по каким причинам. Ну, подозреваю.

Просто, блин, Система тут не фурычит, и энергия Большого Взрыва не собирается. Говорилось о чём-то таком вскользь на курсах в Академии вековой давности, но больше как гипотеза.

Похоже, привязанность источников энергии Большого Взрыва к звездам основной последовательности можно считать натурно доказанной, пусть и только для меня лично. Потому что в войде её нет.

Тем временем, цвайхандер построил в ряд выбранных кандидатов. Те от ужаса падали на пол, кричали, визжали и не хотели идти на убой, что вполне понятно. Прочие в это дело не лезли. Цвайхандер с двумя бластерами эту толпу перестреляет примерно за семь секунд, я уже прикинул. И всё это знают, насмотрелись, видать, уже натурных демонстрации превосходства.

Я огляделся, присматривая верных и отважных спутников, готовых передавать за мной в пасть Чёрного Двигателя.

И парочка таковых попалась мне глаза.

— Утырок и Ублюдок, — скомандовал я. — За мной!

— А чего мы? За что? — взвыли оба развенчанных лидера в один голос, зазвенев сковывающей их цепью.

— Потому, что вы элита, и пришла пора отработать свои привилегии, — усмехнулся я. — Пришла пора порадеть за общину, мироеды. Так что заткнулись и за мной. Оба!

И я пошел вперед. А они звеня цепью побрели следом.

— Отставить вопли! — мрачно скомандовал я. — Я доброволец. И со мной ещё двое. Тоже добровольцев. Мы пойдем.

Пасюк Игнатьевич удивленно посмотрел на меня. Что? Не ожидал? А вот он я.

Цвайхандер окинул меня цепким взглядом с ног до головы, усмехнулся ткнул в меня пальцем:

— Ну, смотри, новенький, никто тебя не остановит, раз тебе жить надоело,

Он пожал плечами и бросил несчастным, которых пытался построить:

— Пошли вон животные, у нас тут добровольцы! Трое отважных. Аплодисменты, господа! Аплодисменты, переходящие в овации! Стоя! Ну, где?

Народ аплодировать не стал, а постарался побыстрее убраться подальше.

— Ну как хотите, — пожал плечами цвай. — Все личное оружие на палубу, Руки в гору и к досмотру.

— А у нас на этой неделе астрологами объявлена неделя пацифизма. — заявил я, поднимая руки. — Количество пацифигистов удваивается.

— Не может не радовать, — в тон прокомментировал цвай, проводя детектором над моим телом. — Чем бы палуба не тешилась, лишь бы шлюз в космос на ходу не распахивала.

Я не мог не разделить такого прочтения сей народной мудрости.

Цвай глянул на скованных одной цепью Утырка с Ублюдком, поднял брови:

— Однако, как далеко заходит это ваше миролюбие. Надеюсь, это не заразно. Экая мерзость…

А потом мы поднялись с палубы Дно через люк, который за нами заперли, на палубу уровнем выше. На ремонтно-бытовую палубу, диаметром побольше Дна.

Искажений от контура искусственной гравитации тут поменьше. И людей поменьше, которые пялились на нас, пока мы проходили мимо. Кое-кто тыкал в меня пальцем и шептался с соседями. Неужто я и здесь оставил по себе след нелегких воспоминаний? Хорошо бы.

Зато здесь всюду просто груды лежат бытовых и ремонтных сервов, явно в нерабочем состоянии. Как раз то, что нам нужно для локальной технической революции. Так-так…

— И почему бы всё это богатство не починить, — задался я вслух логичным вопросом.

— Так чинили, — пожал плечами Пасюк Игнатьевич — И не раз. Но это только до следующего прыжка в войде. Эманации Чёрного двигателя сносят настройки позитронных связей, а их только вручную восстанавливать, а желающих этим заниматься не много. Вольный Флот же. Дураков работать нет. Работа от слова раб. Так и живем.

Нда. А вот и первое препятствие на пути простого и легкого плана, как осчастливить человечество, не привлекая внимания конвоя…

— И потому корабль в коме? — спросил я.

— Да. Тёмный Прыжок в войде отшибает башку корабельному искусственному интеллекту. — кивнул добрый оптимистичный дедушка. — Все бортовые системы работают на старых добрых жёстких дисках и классической электронике. Он бошки экипажу-то так отшибает, куда там роботам. Вот и приходится дроидам после каждого прыжка мозги вправлять. А корабль так быстро в себя не приведешь. Уж лучше так.

Получается, ИИ корабля в психо-коме, ходит по маршруту, не приходя в сознание. Это многое объясняет. Это не корабль, а пока ещё не остывший труп.

А реально рисковые люди на Вольном Флоте собрались. Или это только на «Кархародоне» все такие безбашенные?

Я, зорко кидая взгляды по сторонам, катил коляску с Пацюком Игнатьевичем, а сзади следовал мой зоопарк на выезде, скованные одной цепью Утырок и Ублюдок. И цвайхандер в качестве сторожевой собаки.

Там я и заметил на гламурном прикиде цвая логотип бренда Иоланты.

— Ты у Иоланты одеваешься, что ли? — удивился я.

Не ожидал от него такой тяги к прекрасному.

— Ага, доставляли через третьи руки с Орхидеи. Самый крутой прикид в галактике, чтоб ты понимал! — расцвел от такого внимания цвайхандер. — От самого навороченного кутюрье Злоязыкой Иоланты из Дома Коварол! Она самого Александра Великого и весь Отряд Безумие одевает, чтоб ты знал!

Ну охренеть теперь. Я, смотрю Иоланта в борьбе за рынок идет на всё. Александр Великий, ну надо же.

Надеюсь этот Великий Александр сейчас кости свои в непонятном агрегате на этой утлой посудине бесславно не сложит. Как-то некрасиво легенда закончится. Ну да, я постараюсь, чтобы вышло по-другому

А потом мы через очередной ростовой люк поднялись по пандусу на реакторно-двигательную палубу.

Нас там уже ждали. Несколько чуваков, судя по обвесу с инструментами, местные двигательщики и длинный, бледный и худой джентльмен, с таким узким и острым лицом, что впору порезаться.

— Пасюк Игнатьевич, — произнес он, свысока кивнув.

— День добрый, док, — усмехнулся ему Пасюк Игнатьевич. — Пришли взглянуть на представление?

А. Так это корабельный доктор. А я-то решил, что это вампир какой-то…

— Я обязан присутствовать, — док пожал плечами. — Сами знаете.

— Сегодня будет весело, — усмехнулся Пасюк Игнатьевич.

— Да я уж вижу, — задумчиво отозвался доктор, озирая сладкую парочку малохольного Утырка с могучим в плечах Ублюдком. — Как ваши фантомные боли? Ноги болят?

— Болят, — отозвался Пасюк Игнатьевич. — И затекают, сил нет. Прям не верится, что их нет на самом деле.

— Вы бы пили те средства, что я вам прописал.

— Ну уж нет. — скривился Пасюк Игнатьевич — Лучше пусть кажется, что они у меня есть. Поехали к двигателю, Кома. У нас тут дела.

И я покатил коляску вперед. Док с неподдельной скорбью смотрел нам вслед.

И вот она, циклопическая двигательная камера размером с купол собора. И огромный повисший в середине темный металлического оттенка шар Чёрного двигателя. Десять тысяч тонн железа в нём на глаз, если, конечно верить, что это железо.

Так вот ты какой. Здоровенная тварина…

И было довольно очевидно, что это не плод имперских технологий. Я как-то даже не уверен, что это плод человеческой мысли… Не ордынское изделие, точно, выполнено не в их духе. Но таких разработок, а я много чего секретного успел повидать за свою адмиральскую службу, я ещё не встречал.

Мы шли по кольцевой площадке вокруг шара, минут наверное десять. За это время я убедился, что на шаре нет ни бликов, ни полутеней, да и сам он не отбрасывает тени.

Мы достигли явно импровизированного пульта управления на снятой с бортовой батареи лазерной противоракетной турели.

— А это здесь зачем, — озадаченно поинтересовался я.

— Это нечто вроде инициатора, — ответил Пасюк Игнатьевич. — Типа свечи поджига. Перед запуском двигатель нужно малость прогреть.

— А потом? — настороженно спросил я.

— А вот потом будет уже опасно, — ответил добрый дедушка Пацюк Игнатьевич.

Я оглянулся. Цвайхандер, доктор и техники стояли у входа в камеру и следили за нашими действиями.

— А эти ничего не боятся. — заметил я.

— Пока мы здесь, им боятся нечего, — буркнул Пацюк Игратьевич копаясь в настройках пушки. — Вам нужно занять посты на радиусе двигателя и передавать мне температуру на поверхности шара. Один пост там, а второй напротив.

Пацюк Игнатьевич дважды ткнул пальцем.

— Ты, Кома, идёшь на левый. А этот сиамский близнец на правый. На пушке нужны двое, ну да я справлюсь.

— А что, автоматикой какой-то нас заменить нельзя? — малость напрягшись спросил я. — Ах, да. Блин, её же выбьет сразу же…

— Вот-вот, — подтвердил Пацюк Игнатьевич. — Занимайте позиции. Авось и выживем. Или будем тут болтаться, пока не съедим друг друга. И такое бывало.

— Ладно, — буркнул я. — По местам.

Мы разошлись на свои посты. Какая все-таки здоровенная хреновина этот кровожадный движок. Размером с иной корабль. Этот рейдер изрядно перестроить пришлось, чтобы эта хрень в нем поместилась.

Я дошел до дистанционного термометра, напоминающий размерами ручной пулемет на станине, или телескоп с экраном для показаний, помахал рукой, на месте мол.

Болельщики у входа оказались у меня за спиной, а Утырок с Ублюдком напротив, по ту сторону двигателя, толкались у термометра, сражаясь за то, кто будет с ним работать. Победил плечистый Ублюдок, конечно. Тоже вон машет лапой, готовы!

Пасюк Игоревич инициировал прогрев газовой накачки лазера, мотом дал луч. Алая черта уперлась в непроницаемо чёрный шар и потерялась в нем.

Я включил термометр. Если верить его показаниям, на поверхности шара царил абсолютный ноль. Не около нуля, не типа того, а именно что абсолютный ноль.

Хрена себе. У меня на глазах температура шара начала подниматься, ну если верить показаниям термометра.

Когда шар прогрелся до минус ста, он внезапно взорвался.

Или это нечто многоногое попыталось вырваться из него разом во все стороны, образовав из него на мгновение железную многолучевую звезду.

Железный тентакль просвистел рядом с моим ухом, нос замерз, изо рта вырвался поток пара, на волосах тут же проступил мокрый иней.

— Вот дерьмо! — только и нашелся, что сказать я.

Кажется повезло, не зацепило. И вообще никого не зацепило.

Все лучи разом втянулись обратно в шар. Все кроме одного, протянувшегося в сторону Ублюдка и Утырка.

Он их не задел. Но зацепил цепь между ними.

Цепь мгновенно покрылась инеем, я даже отсюда услышал как завопил Утырок, затряс сразу обледеневшей кистью руки.

А вот этот он зря…

Луч уловив вибрацию на том конце, потянул цепь на себя, медленно, но неумолимо.

Да вашу же мать!

Утырок бессмысленно вопил. А вот Ублюдок действовал умнее. Он мгновенно захлестнул цепь петлей вокруг станины термометра, и цепь, натянувшись, зазвучала как струна.

Станина термометра начала на глазах сгибаться. Вопрос очень недолгого времени, когда луч сорвет станину и утащит обоих идиотов в недра черного шара. А судя только по температуре, живыми до поверхности шара им уже не добраться.

Утырок завыл истошно, словно шакал в капкане, замолотил рукой на цепи, заозирался. Будь под рукой пила, он бы эту руку отпилил парой движений.

Пасюк Игоревич, мрачно смотрел на Утырка. Утырок выл, Ублюдок готовился сражаться за свою жизнь до конца.

Я огляделся быстро оценивая варианты и отбрасывая невозможные или неприемлемые.

Не то. Не то. Не то.

Я развереулся, мой ищущий взгляд остановился на цвайхандере. Тот вздрогнул. Видимо, увидел в моих глазах нечто для себя угрожающее. Может, даже хищную радость озарившего меня решения.

Я, не размышляя больше ни секунды, рванул к нему.

Кажется, отважный цвайхандер в этот момент реально решал, сбежать или всё-таки стыдно будет.

Кажется, только стыд и удержал его на месте, такого отважного вояку.

Доктор и техники рядом с ним огромными глазами наблюдали, как я надвигаюсь неотвратимо и неизбежно, словно шквал, словно ударная волна.

— Тебе чего⁈ — немного нервно голоснул цвайхандер, когда я широко улыбаясь остановился перед ним.

Улыбайтесь, это помогает заводить друзей. Главное, чтобы этот новый заведенный друг сейчас в ужасе от меня не сбежал.

— Клевый пекаль! — поддав в голос истошной нотки радостного идиотизма воскликнул я. — Дашь посмотреть?

Цвай прикрыл ладонью ту рукоятку к которой я протянул правую руку и упустил момент как я выдернул из кобуры его второй бластер неброским движением левой кисти. Ловкость рук и никакого мошенничества! Совершаем яркие демонстративные действия, реализуя главный план на второстепенном направлении. Высокая стратегия, понимать надо.

Бластер оказался неожиданно тяжеловат. Ну конечно, весь украшен золотом, абсолютно весь. Даже во вред эргономике. Понты дороже жизни.

— Так! — нахмурился цвай. — Ты охренел, новенький? Ствол-то верни.

— А вот это вряд ли, — оскалился я, отступая назад. — Мне он нужнее.

Цвай нахмурился, набычился, и стало понятно, что если вот сейчас он оставшуюся в него пушку выдернет, то пальнет в меня без тяжелых раздумий и с легким сердцем, бластфайтер хренов. А у меня бластер в левой руке. У него преимущество.

— Не вынуждай меня, — прошипел цвайхандер.

— Ну, попробуй, отбери, — я гостеприимно оскалился.

Хрен там он это сделает. Мы им всем еще нужны как мясо для их гребанного двигателя.

Ага. Щаз.

Он просто, без разговоров, выхватил бластер из кобуры и пальнул в меня.